Стоило Панталоне покинуть пределы лаборатории, как все эмоции выбило одним хлёстким ударом — сохраняя лишь гложущее внутри беспокойство. Вероятно, не следовало загружать Дотторе дополнительной работой, когда тот злее уличной собаки из-за регулярного недосыпания и постоянной занятости над своими «грандиозными» изобретениями. К тому же, весьма странно, что он не перекладывает это на своих клонов. Не доверяет? Верит в то, что в одиночку вывезет на себе всё? Феерический глупец…

Попытка вразумить Доктора, может очень дорого стоить им обоим. Особенно в условиях того, какой категоричной выдалась прошедшая недавно беседа. И всё же, дело сделано — документы в чужих руках. Вернуться за ними и сказать: «Тебе следует заняться этим позднее» — не является тем самым рациональным вариантом, который так тщательно ищет Панталоне, вышагивая по длинному и мрачному коридору. Неприятный осадок, который оставил их «содержательный» во всех смыслах разговор, ещё долго будет давать о себе знать, ютясь на подкорках памяти и всплывая в самый неподходящий момент.

Да и вообще, может Богач сам себе душу отравляет, думая о том, во что может вылиться такой неупорядоченный образ жизни Второго Предвестника? Это ведь постоянная практика, которую банкир наблюдает, заходя внутрь лаборатории? И да, и нет — ответить на этот вопрос гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Трудоголизм существует как отдельная болезнь — это факт, но он явно не имеет прямого отношения к Дотторе.

Кто бы что не говорил, а сам Доктор был явным сторонником того, что: ничего не должно мешать его работе. Тоже самое относится и к человеческим потребностям, не признающимися самим Предвестником, как то, что должно быть свойственно его личности и телу. Он лишь косвенно принимал факт, того что является человеком со своими нуждами. Хотя, мужчина больше походил именно на «механизм с особым двигателем» — машину, которая прекратит работу, если её детали придут в негодность.

Сон — одна из этих деталей, одна из физиологических потребностей, о которых Доктор знает, но периодически оставляет без должного внимания. И возвращается лишь тогда, когда цельный механизм уже не способен здраво рассуждать, нарушая весь процесс начатой работы, и видоизменяя её результат в откровенный провал.

Соответственно, рано или поздно, тело и мозг берут бразды правления в свои руки, и Предвестнику ничего не остаётся — кроме как подчиниться им, отбрасывая всю категоричность в дальний угол. Но что произошло сейчас? Дотторе решил поэкспериментировать над самим собой? Позволить машине функционировать без той самой детали?

— Вот ведь… — шепчет себе Панталоне, уже не в силах мириться с тем, что его голову посещают столь сложные рассуждения. Сейчас ему следует и дальше думать над экономической политикой Снежной, а не вмешиваться в чужие проблемы, которые он по всей видимости, сам себе выдумал.

Дальнейший путь к себе, займёт гораздо больше времени. Ведь мысли не растворяются так просто, особенно, если это чистое в своём роде беспокойство, местами граничащее с безрассудством и помешательством, кое Девятый не сможет принять и понять ещё очень долго.

Эти эмоции и чувства — пугающее, и в последствии травмирующее новшество, которое он осознано не приобретал.

***

Вокруг сплошь сборище макулатуры: договоры о поставках из-за границы, документы розничной купли-продажи, чеки относительные личных закупок на эту сумму и т.п. Всё это сейчас лежало в разных углах лаборатории, ожидая, когда их обладатель начнёт разбирать накопившиеся количество самой разной бумаги, с разными датами, сведениями и суммами.

От одной только мысли, что каждый лист необходимо будет просмотреть — голову начинает распирать от жуткой мигрени, а тело чувствует непреодолимую слабость. Но альтернативных вариантов не так много, и каждый из них не славится выгодой.

Впрочем, для Дотторе — сейчас в принципе нет выигрышного пути;

— Поставки цинсинь и шелковицы… Двадцать пять тысяч моры каждая, — щурясь от болезненного и подозрительно «яркого» освещения, бормочет Доктор, оставляя очередную пометку в своём блокноте.

Раньше, возможно, он бы и запомнил всё без излишних записей. Но сейчас — нет. С памятью всё ровно также, как и с концентрацией внимания — печально плохо. И даже такие трудности не вынуждают Предвестника отложить дела, дабы взять несколько часов перерыва и позднее сделать всё на «свежую» голову.

Он словно вернулся в студенческие годы, когда работал над проектами ночи напролёт, чтобы снова и снова услышать отречение преподавателей Академии принимать его «ересь». Здесь всё в точности также — пустая трата здоровья и сил. И это даже не вина Панталоне; Дотторе в любом случае отклонил бы предложение отдохнуть, потратив время на какой-нибудь очередной эксперимент.

— Львиный зев, стоимость поставки… — перед глазами всё расплывается. Сфокусироваться хоть на чём-то, становится до невозможности тяжело. Второй трёт глаза тыльной стороной ладони, в надежде что это поможет. В какой-то мере да, но эффект не долговременный. И тем не менее, сумму записать удаётся; — Двадцать восемь тысяч моры.

Просмотренные листы моментально откладываются в отдельную стопку, чтобы в последующем не акцентировать на них своё и так слабое внимание. Если конечно Предвестник не забудет о том, что все эти бумаги уже были проверены и учтены.

— Что за отвратительная манера писать всё мелким почерком?! — резко возмущается Дотторе, вновь и вновь пытаясь прочитать несчастную графу в документах. Но: либо из-за глазной боли, либо по причине минимальной концентрации внимания — прочитать ничего не удается. Остаётся лишь отложить этот лист в сторону, чтобы вернуться к нему позднее. Если такая возможность вообще представиться.

Желания продолжать разгребать макулатуру — уже не оставалось. На это просто не было сил, несмотря на время, которое продолжало идти в привычном темпе, не желая сбавлять обороты. Три дня… Три чёртовых дня! Этого всё ещё мало, чтобы окончательно разобраться со всем и подсчитать результаты! Здесь половина документов — не относится к прошедшим месяцам! Как по мнению Панталоне, Доктор должен сдать ему долбанную расписку?! И ведь первоначальный срок был — один день! Неужто тот решил поиздеваться над ним? Может на самом деле никакие подробности ему не нужны? Он ведь банкир, поэтому замять такую мелочь — труда не составило бы. Но нет, Девятый всё равно пришёл сюда, нарушая его забитый во всех смыслах график, чтобы тот сейчас физически и морально изнемогал от ещё большего переутомления.

Разумеется, это только вина Дотторе, который сам себя испытывает на прочность. Ведь даже сталкиваясь с не самыми приятными последствиями организма, он всё ещё продолжает делать вид, будто не замечает проблемы. Словно всё происходящее с ним — иллюзия, и подобного быть попросту не должно.

Пусть он скажет это препаратам от головной боли, покоящимся на краю стола, рядом с проверенными документами;

Сколько он вообще их уже выпил? Две? Три? Пять? Он уже не вспомнит. Лишь в очередной раз возьмёт лекарство, чтобы подавить давящие на затылок, болезненные ощущения. Которые обязательно вернутся, но с менее «приятными» последствиями, после безграничного принятия обезболивающего.

Время действия — через полчаса. Боль терпимая, можно подождать. Или же…

Очередной приступ боли, рефлекторно заставляет ухватиться за тревожащий участок головы, словно в попытке облегчить возникший спазм. Жаль, что это не поможет. Пульсирующая боль вынуждает Доктора почувствовать себя ещё хуже, чем до этого. Вплоть до характерной слабости во всем теле и звона в ушах.

Ныне организм не способен перенести такую адскую нагрузку, в виду нескольких дней недосыпания. И как бы сильно Дотторе не хотел отрицать это — всё бессмысленно. Хотя, природное упорство сделает своё дело — мучительные приступы пройдут, и он снова возьмётся за дело. Необходимо лишь подождать и отвлечься;

Небрежно ухватив со стола очередной документ, вся ранее «построенная» стопка просмотренных бумаг падает на пол, смешиваясь с другими — ещё не проверенными.

С минуту Доктор смотрит на валяющиеся на земле листы, словно пытаясь себя успокоить. Но, присущая ныне раздражительность берёт своё; Предвестник отметает в сторону документ, ранее зажатый в руке, а затем в лаборатории раздается досадный крик.

Сил окончательно не осталось, также, как и терпения;

Всё! Это конечная! С него достаточно! Пусть Панталоне самостоятельно разбирается со своими жалкими бумажками! Ему уже плевать! Вычет из заработной платы? Да пожалуйста! Это звучит всяко лучше, чем заново перебирать всё вот это, в таком-то хреновом состоянии!

Ударив кулаком о стол, Дотторе вновь ощущает резкий приступ головной боли, спровоцированный большим приливом напряжения из-за запредельной экспансивности.

Пульсация разной «яркости», вызывает внезапное потемнение в глазах, из-за которого Доктору приходится опуститься на землю и на всякий случай прижаться спиной к стене. Потерять сознание сейчас, будет не самой лучшей благодарностью за то, что ему пришлось пройти со всей этой замороченной документацией.

Но, организму уже всё равно — он хочет отдыха. Ему нужно хотя бы пару-тройку часов покоя, чтобы начать восстанавливаться, и не дать другим органам, вызвать негативные последствия, которые будут идти с Дотторе бок о бок ещё очень долго. Поэтому, Предвестник моментально засыпает, слегка склоняя голову вниз.

Поза для сна — так себе. Но лучше ходить с болью в шее, чем с результатами хронической усталости.

***

Стук в дверь вынуждает Доктора приоткрыть глаза, чувствуя по всему телу жуткую слабость и учащенное сердцебиение внутри. Создавалось впечатление, что его слишком резко вытащили из сонного состояния, раз организм не успел прийти в себя. Сколько он вообще спал? Взгляд падает на настенные часы;

— Почти шесть вечера… — измотанно шепчет Дотторе, пытаясь приблизительно вспомнить, во сколько его сморило сном. — Пятнадцать минут: плюс-минус ещё пять.

Вывод ничуть не радовал, также, как и ситуация в которую он попал. Попытка в сон сейчас может оказаться фатальной — ведь он позволил организму взять своё, поэтому, сейчас он будет ощущать лишь безграничную сонливость, если это вообще не перерастёт в нарколепсию.

За всеми беспокоящими мыслями, Второй забыл о незваных гостях, нарушивших его специфичный покой. Подниматься с места желания нет — всё тело болезненно ломает, а шея так вообще затекла от продолжительного и однообразного положения. Если тот, кто заявился, действительно захочет ему что-то передать — он это сделает и без входа внутрь. Особенно если этот «кто-то» — один из Предвестников. Впрочем, так оно и есть;

— Доктор, вы здесь? — из-за двери доноситься приятный, мелодичный голос, который очень сложно спутать. Коломбина решила навестить его? С чего такая радость? Может снова просьба Панталоне? Слишком уж этот старик переживает о нём, раз даже после пары часов не может в покое оставить. — Её Величество организовывает собрание в Заполярном Дворце! Все Предвестники должны быть там! Мне поручено доложить вам об этом!

— Я понял! Не смею вас задерживать, Мисс Коломбина… — кое-как выдал Дотторе, пытаясь прийти в себя. Чёрт, такое впечатление будто весь свет стоит против него! Путь до Дворца и ещё собрание, которое неизвестно сколько продлится… Отправить туда свой срез? Идея плохая, ведь на подобных мероприятиях — обязательно должен присутствовать настоящий Доктор, а не одна из его копий.

Надежда, что всё пройдет более-менее нормально — остаётся где-то в закоулках изнеможённого тела и души. Самое главное — не давать другим лишних поводов для волнений, если они вообще способны их прочувствовать. Особенно это касается Панталоне…