— Даже не пытайся, — тон Девятого Предвестника: холодный, чужеродный, непривычный, с некой ноткой призыва. В отношении себя, Дотторе давно его не слышал — разве что, только в прошлом, в процессе их «коллегиального сотрудничества», когда ни о каких светлых чувствах, и речи быть не могло.

Услышанное витает на обломках искаженного переутомлением сознания, в попытке уловить смысл этой фразы;

— Не пытайся скрывать что-то. Иначе поплатишься.

Звучит жутковато. Но, как правило, это всегда и подразумевает Панталоне, в попытке образумить своего, до чёртиков упёртого коллегу. А расплата за это всё проста — её понесёт лично Дотторе, без возможности сбросить ответственность на кого-то другого. Разве что, сейчас всё может сложиться иначе — возмездие понесут двое.

— Нет нужды в переживаниях, Панталоне, — с такой же отчужденностью, произносит Доктор, сознательно удерживая соратника позади себя. Имя близкого человека теперь не носит в себе привычной теплоты, или временно раздраженного тона, в последствии сводящегося в ноль. Ныне — лишь строгость, присущая им раньше. — Беспокойся в первую очередь о себе. В течении полутора суток, мы пытаемся разговаривать на столь избитую тему — безрезультатно. Даже мне, человеку, которому не присуще сочувствие, уже больно смотреть на это: изломанное, нематериальное тело, продолжающее получать увечья. Забудь и следуй тому, что будет. Пути назад — всё равно нет.

— Плыть по течению? Как же это не похоже на тебя, — складывая руки на груди, осуждающе твердит банкир. И в чём-то, он согласен с Дотторе: тема его переутомления, стала более чем актуальной среди этих двоих.

Складывалось ощущение, что ни о чём другом, поговорить они не могли. И чёрт, мысли снова регрессируют назад. Всё правильно — других тем нет. Доктор просто не в том состоянии, чтобы вообще вести какой-то отдаленный диалог. Он на ногах-то держится с трудом. Это Панталоне ещё подметил, когда они добирались до Заполярного Дворца;

В целом — ничего критического. Кроме, разве что, того факта, что он запинался о каждый пятый камень на пути. В последствии чего, Богач, по собственной воле, выбился в его личные поводыри, подхватывая того под руку и ловя на себе озадаченные взгляды проходящих мимо горожан.

Обсуждения за спиной, мало волновали главного экономиста Снежной. Лучше лишний раз выслушать чужие сплетни, которые к приятной случайности — правда, чем позволить этому упрямцу угодить лицом с сугроб. Гололёд ведь, как и очередные камни, никто не отменял.

Хотя, в данном случае, Панталоне выслушивал далеко не шёпотки простолюдин, а скорее персональное негодование Дотторе, за такую неуместную тактильность, которую себе позволил другой Предвестник.

После подобного, хотелось лично предоставить Доктору такую замечательную возможность, повстречаться с промёрзшей землей. Но, они не дети, чтобы устраивать тут показательные сцены, на глазах свободных от работы людей. Да и их репутация — тоже не вещица для шуток, как периодически говорил Педролино, призывая остальных вести себя зрело и обдуманно.

Но, полностью искоренить ошибочные действия Предвестников — всё равно, что попытаться объяснить ребёнку что-то, чего он не поймёт в силу возраста. Поэтому, остаётся рассчитывать лишь на их собственную осмотрительность и сообразительность, авось всё пройдёт гладко.

И тем не менее, воспоминания из недалёкого прошлого, ничуть не убавляли напряженной атмосферы, витающей ныне в одном из коридоров Заполярного Дворца;

— Но в чём-то ты прав. Пути назад действительно больше нет, — внутренне неуверенное утверждение, резко срывается с уст Панталоне. — Белый флаг за мной. Возрадуйтесь, Доктор Иль Дотторе, если Ваша усталость ещё позволит это сделать.

Внезапный переход на формальности — никогда не сулит ничего хорошего. Они оба это понимают. Но обстоятельства вынуждают сделать подобный шаг, поддаваясь угнетающим эмоциям и нелицеприятным впечатлением друг о друге.

— Не каждый может похвастаться тем, что принимает поражение как должное, — в этот раз, Дотторе поворачивается к Девятому, одаривая того насмехательской улыбкой, так специфично красующейся на бледном, словно смерть, лице.

— Но поистине жаль, что Вы не способны на подобное, — поправляя оправу очков, удрученно констатирует факт Панталоне, намереваясь оставить собеседника наедине. — Знаю, мои слова больше не имеют веса, однако, имейте ввиду: неизвестно что будет дальше. Возможно, Вы станете следующим, кому перепадёт эта эстафета с белым флагом.

Банкиру морально тяжело переходить на такой стиль общения — манеру из неприглядного прошлого. Только вот, что ещё делать? Перед ним больше нет того Дотторе, которого он помнил несколько дней назад. Это скорее его старая версия — упёртая и язвительная, не желающая слушать других, тем самым делая всё во вред себе.

Кризис в отношениях рано или поздно наступает. Но год — слишком маленький срок, по мнению Панталоне. Да, работа подливает масло в огонь, однако раньше эту преграду было легко преодолеть;

Даже обычная помеха в трудовом графике, в мгновение ока искоренялась тёплым объятием или легким поцелуем. Разговоры быстро переходили с рабочих, к более личным, позволяя Предвестникам открыться друг другу. Почувствовать всё то, что они так долго скрывали за своими холодными образами.

Сейчас же — только баррикады.

— Я вам не сильно мешаю? — неподалёку от этих двоих, раздается знакомый голос с характерной насмешкой. — Арлекино поручила мне найти остальных. Не то чтобы я был «за» … Но, наблюдая за вами, я даже ей благодарен! Такое-то шоу — грех упустить из виду!

— Скажешь ещё хоть слово — твой язык будет красоваться в пробирках, — слабая по тону угроза исходит от Дотторе, который моментально определил, что за незваный гость явился поглазеть, на такую «чудную семейную драму».

— Расслабьтесь! Никто не узнает о том, что здесь произошло! — с хитрой улыбкой заявляет Тарталья, выходя из-за поворота. В чём-то, он даже не соврал. Рассказывать о ссоре двух Предвестников — нет смысла. Хотя бы из-за факта того, что парень не общается с кем-то из своих коллег так хорошо, чтобы позволить себе сплетни. — Смею вас заверить — эта тайна останется только между нами!

— Никакой тайны нет, — заверяет Панталоне, смиряя Чайлда презрительным взглядом. Мало что из этого диалога, можно было списать на «личное». — Обычный коллегиальный разговор — ни больше, ни меньше. Думаю, Вам следовало бы больше проводить времени со своими соратниками, чтобы такие ситуации не выглядели чем-то особенным и необычным.

— Как бы то ни было, нас ждут. Поэтому, предлагаю оставить все недопонимая и пройти к остальным, — Одиннадцатый не намерен ждать поучительных лекций от банкира, поэтому моментально переводит тему. Трактовать увиденное по-своему — глупо. Возможно, разговор и правда не был таким личностным. К тому же, Предвестники не такие идиоты, чтобы выяснять личные отношения в коридорах Заполярного Дворца. Мало ли, кто может проходить.

Без лишних слов, все трое покинули злополучный коридор. Однако, негатив между Панталоне и Дотторе, всё ещё витал где-то в воздухе, заставляя Тарталью чувствовать себя ещё более некомфортно. «Хорошая компания…» Молчаливая правда, да и со своими тараканами в голове, но никуда не деться. И это они ещё не в полном составе…

***

Шаги Доктора весьма неуверенные, что не уходит от глаз Богача. Он намеревается помочь, но не готов в очередной раз принуждать любовника расщедриться на неприглядные высказывания. К тому же, рядом тот, кому нельзя давать лишние поводы для насмешек. Поэтому, Панталоне лишь ускоряется, освобождая себя от возможности лицезреть «страдания» Второго, параллельно искореняя в себе желание подмоги.

Благо, идти осталось совсем немного. Вдали уже виднелись знакомые силуэты, столпившиеся перед входом в Главный Зал. Вероятно, они добрались второй дорогой — через коридор покороче. Тарталья в привычной манере махнул рукой остальным, что, безусловно, осталось без внимания. Впрочем, молодого Предвестника это не особо волновало.

— Скажите спасибо Её Высочеству, что собрание было перенесено ещё на десять минут, — разгоряченно воскликнула Арлекино, осматривая подходящих. — Совершенно никакого чувства ответственности…

— Всё в порядке, — противоречиво протянула Коломбина, робко, словно служанка, укладывая одну ладонь на другую. — Вы не опоздали. Она несколько преувеличивает. Однако, собрание действительно было перенесено.

— Верно. В сумме с дополнительным временем, у нас есть ещё 15 минут, — отчеканила Сандроне, прикрывая глаза и укладывая руки на колени. — К тому же, не все ещё здесь. Собрание не начнётся, пока каждый из Предвестников не явиться.

— Спасибо, госпожа Сандроне, за столь очевидные вещи, — отходя к одной из колонн, скептично произнес Панталоне. Каждому из здесь присутствующих известно это правило, но Марионетка, не поскупиться на возможность, вновь заострить на этом внимание. И всё же, это лучше, чем выслушивать: негодование Арлекино, легкомысленные восклицания Тартальи или поучительное бурчание Пульчинеллы.

— Не для вас стараюсь, — язвительно отчеканила девушка-изобретатель, бросая на банкира свой механический, практически бесчувственный взгляд.

Продолжать сию тему, эти двое не планируют — подобные споры не приведут к чему-то хорошему. Тем более, в присутствии остальных Предвестников, которым только бы повод дать, чтобы принизить друг друга.

 Опуская голову, Панталоне смотрит на Дотторе исподлобья, поблескивая линзами очков в слабом свете, прикованной к колонне лампы. Акцентирует взгляд на руках Доктора, которые виднеются сквозь меха — слишком много жестикуляции пальцами: то он сжимает их в кулаки, то наоборот расслабляет. Нервничает? Ему настолько хреново?

Почему Девятый вообще гадает об этом? Всё равно гордость взыграет в нём, словно фонтан на фестивале. Всё-таки, если учёному так угодно, то пусть сам и справляется со своими проблемами. Банкир больше пальцем о палец не ударит, чтобы помочь.

***

Откладывать собрание во второй раз было нельзя, что чрезмерно удручало Доктора. Ждать того, что всё пройдёт «просто чудесно!» — нельзя. Сердце вновь пускается в свой частный пляс, принуждая Дотторе чаще дышать носом. Хотя, ощущения, что воздуха катастрофически не хватает, покинет его очень нескоро.

Все Предвестники выстроились в ряд, игнорируя факт того, что двух коллег они уже лишились. Панталоне стоит в сантиметрах двадцати от любовника, но по нему чётко читается, что тот не рад такому «соседству». Ещё бы, эта беседа теперь долго не даст покоя.

Пьеро решает какие-то базовые вопросы с Царицей, предварительно сделав несколько шагов вперёд. Остальные отрешенно наблюдают, время от времени вслушиваясь, в не самую занимательную беседу, периодически добавляя от себя несколько слов. В общем, всё это ничем не отличается от предыдущих собраний. Разве что, сейчас проскакивает тема с погибшей соратницей, а также о пустившимся в бегство Скарамучче с электро гнозисом.

Панталоне слушает всё то, о чём беседуют Предвестники с Её Величеством, но сам принимать участие в этом отказывается. Несмотря на то, что ранее, тот был явным инициатором различных тем, касающихся экономического положения Снежной, которые Крио Архонт с неподдельным интересом брала во внимание.

Стоило банкиру рефлекторно запустить руки за спину, как он почувствовал робкое прикосновение со стороны. Не поворачивая головы, тот бросает краткий взгляд на Доктора. По всей видимости, этот жест исходил от него.

Чтобы не привлекать к себе лишнее внимание, Панталоне лишь еле слышно вздыхает, а затем возвращает руки в привычное положение, скрывая их за дорогущей шубой. Делает вид, будто игнорирует Дотторе, хотя у самого сердце кровью обливается, от беспомощности в такой-то ситуации. Чувствует ведь, что тому требуется помощь;

А помощь действительно требуется, и Второй Предвестник пытался оповестить финансиста об этом, за что был мгновенно проигнорирован.

В глазах жутко рябит — словно пиксели общей картинки постепенно угасают. Такое состояние моментально вызывает панику, от которой некуда бежать. Частое дыхание не помогает — почему-то становиться только хуже.

Дотторе более настойчиво, но всё также еле заметно, хватается за чужую одежду, стараясь сохранять для остальных видимость, а-ля «всё хорошо». Однако, накативший страх и отказывающие органы чувств отнюдь этому не способствуют.

Панталоне не успевает среагировать на очередной жест со стороны Доктора, так как сразу же по залу, эхом раздается приглушенный звук падения, а затем и растерявшиеся голоса остальных Предвестников.