« — Я не могу, Лоне! Пойми, пожалуйста! Мне оно необходимо!»

Голос собственный: сбитый, молящий, томный, терзающий душу чужую. Слышать его тревожно, а вслушиваться в слова — страшно.

«— Один! Послушай, только один шприц! Всего-то, хах, мелочи! Согласен? Нет? Эх, ладно, ты в чём-то да прав.»

Место укола приковывает внимание сильно. Он не в силах отвести взгляд. Не в силах перестать лицезреть на месте этом, множество фантомных, иссиня-багровых следов.

Каждый этап введения препарата отпечатался в памяти, как на плёнку фонтейновского фотоаппарата.

***

Доктор помнит всё — все травмирующие разум и тело события. Все шприцы, наполненные сомнительной жидкостью, схожей по цвету с натуральным кофе.

Он вкалывал себе кофеин? Ох, уму непостижимо! Неужто, Второй Предвестник не знал, какие последствия оказывает внедрение подобного вещества внутривенно? Как опрометчиво было бы! Столько легкомыслия в этих деяниях!

Знал. Понимал. Продолжал колоть.

Сначала один шприц — ради несчастной бодрости. Так-то, хороший проект подвернулся! Идею реализовать надо, особенно пока ей горишь, ибо гляди, там уже и поздно будет. Угаснуть интерес может.

Вот и влезла в голову Доктора, весьма и весьма неблагоприятная мысль, о последствиях которой он знал, но пренебрёг такой простой истинной.

Пф, что может случиться-то? Это ведь как кофе выпить, эффекты практически аналогичны. Разве что, вещество данное, чуть посильнее будет. Но чем не лучше, а? Дальше на ногах простоит. Да и вколоть внутривенно — мысль не самая извращённая, быстрее действовать начнёт.

Всё прекрасно: работа идёт, а сам Предвестник существенных изменений не ощущает. Обычный день: рутинный, непримечательный, того и гляди, дальше — больше.

Только, вещество тоже не долговременное. Имеет свойство ослабевать. Доктор уже недомогание чувствует, даже в сон клонит.

Нет-нет! Останавливаться нельзя, ни в коем случае! Ему нужно продолжать!

А вот и второй шприц внутрь заходит. Неприятно, но ощущения, которые преподносит жидкость, созданная на основе кофеина, явно того стоят. Ничего не будет. Два шприца не сыграют роли.

Два — нет. Хм, а что насчёт трёх? Четырех? Пяти? Кхм, девяти? И не подумайте, они воспринимались организмом в разные сроки, иначе, Доктор бы с лазаретом повстречался гораздо раньше. Да только, ох, вещество действовать перестало.

Доктор не ощущает прежней бодрости.

Ничего, кроме невыносимой усталости и тремора конечностей. Глаза, казалось, закрываются произвольно.

Вовремя-таки наш банкир заглянуть решил. Хотел убедиться, что любовник жив-здоров, а тут вон как: мужчина на полу дремлет, спиной к стене прислонившись. Панталоне, не долго думая, ближе подходит, да на корточки присаживается.

— Дотторе, всё хорошо?

Голос беспокойный, тихий, а глаза-аметисты бегают тревожно. Он ладонью аккуратно по волосам гладит — разбудить пытается. Получается даже. Доктор сонные очи приоткрывает, наблюдая незваного гостя перед собой.

— Что ты здесь делаешь? — сонный, томительный, практически безжизненный вопрос. — Подожди… — вяло смотрит по сторонам, а затем глаза тыльной частью ладони потирает. — Я уснул?

— Похоже на то, — произносит неуверенно банкир, поправляя сползающую оправу очков. — Поди вымотался сильно. Тебе нужно отдохнуть, милый. Вон, круги под глазами, красные белки, да и выглядишь бледнее смерти.

— Нет-нет, всё нормально. Не переживай.

— Дотторе, я как не зайду, ты постоянно работаешь. Не изводи себя, хотя бы сейчас. Видно же, что не спал несколько суток, — взяв в ладони чужие руки, он заботливо оглаживает костяшки: то ли согреть пытается, то ли просто любовь проявляет. — Пойдём. У меня в кабинете есть диван, там отоспишься.

Доктор и рад бы, да ноги не держат. Точнее, нет, держат — очень даже, но к переходу на дальние расстояния он не готов. В сон клонит сильнее, что сопротивляться уже невозможно. Веки вновь закрываются, а голова вяло опускается.

Эх, и что делать с ним? Не оставлять же в лаборатории на полу спать. Панталоне с минуту наблюдает за ним, а затем подойдя сбоку, одной рукой обхватывает спину, а другой — подхватывает мужчину под колени. Ох, тяжёлый конечно, но этот беспорядочный образ жизни заставил его заметно похудеть — так что терпимо. До кабинета доберутся без инцидентов. Только бы никто по коридорам не шарахался, а то вопросов будет…

Использованные шприцы в глаза не бросаются — обыденность для мрачной лаборатории. Да и запястья рукавами халата сокрыты, поэтому характерных пятен не видно.

Панталоне ничего не заподозрил.

Оно-то и понятно. Такие ситуации стали закономерностью, нежели редкостной случайностью. О Архонты, за ним только по пятам ходить, да смотреть, чтобы в обморок от изнеможения не свалился.

— Знал бы ты, как очаровательно выглядишь, когда спишь, — шепчет банкир, глядя на своего возлюбленного, пока последний головой ближе прижимается. — Абсолютно на безумца не похож...

***

Сценарий таковой, ещё несколько дней повторялся: Доктор с препаратом экспериментирует — совершенствует, но вновь в дрёму проваливается, изводя организм сильнее. Бодрости становится тяжело достичь, даже если просто проспать целые сутки.

А тут и Панталоне становится свидетелем странных пятен, украшающих аристократично-трудолюбивые руки учёного. Сначала обошёлся предупреждением, быть может дойдет.

Эх, а от зависимости, увы, не так легко избавиться…

***

— Дотторе, где отчёты? Где хоть какая-то бумага относительно затрат на твои эксперименты?! — ударил банкир по столу папкой, не брезгуя требовательностью по отношению к любовнику.

— Их нет.

Доктор краток. Подозрительно краток. Не поворачивается даже — странно. Обычно столько уверенности излучает, аж тошно.

Всегда, но не сейчас.

— Где же они? — приближаясь, приподняв бровь спрашивает Панталоне. — Ох, можешь не отвечать, дорогой мой… Я прекрасно знаю, куда ушла часть гос. бюджета, который я тебе так доброжелательно выделяю! — показательно сбрасывает один из шприцов, наполненный бурой жидкостью. — Она ушёл на то, что ты себе регулярно вкалываешь, пренебрегая собственным здоровьем! Знаешь ведь прекрасно, что не помогает уже, но остановиться не можешь! Только повышаешь дозировку этой дряни, делая хуже себе!

<i>— Так и есть, — маниакально улыбается Доктор, глядя куда-то вперёд — в пустоту. — У меня нет возможности остановиться, Лоне. Я гнался за тем, что способно даровать мне продолжительную бодрость, но зашёл слишком далеко. Столько испытаний — всё насмарку, — снимая с лица маску, скрывающую измождённое лицо, с дрожью выдаёт мужчина. Соглашается с чужими словами. Даже не пытается отрицать очевидного. — Я нахожусь в таком... неприглядном, подвешенном состоянии, уже более двух суток: глаза болят, а мозг не может решить банальные задачи. И я не могу избавиться от этого — от вечной усталости.

— Таков результат твоих действий, ты должен был…

— Панталоне, мне нужна помощь!

Перебивая собеседника, вскрикнул ученый, желая, чтобы возлюбленный посмотрел на него другим взглядом: не спонсора, а любимого человека. Осознаёт ведь Доктор, что сам не выберется из этого порочного, зависимого круга. Поддержка в лице кого-то близкого — то, что ему необходимо сейчас. Иначе, так и податься под землю недолго.

***

— Ты говорил: «чтобы не случилось, я буду рядом», — молвит Предвестник, окутанный тревожной тишиной палаты. — Обещал, что не оставишь, когда меня вновь настигнет этот период. Сказал, что сделаешь всё возможное, чтобы помочь. Да только по итогу… Даже посещением перед отъездом побрезговал, — тянущая боль меж рёбер, уже чуть более чётко напоминала о том, что случилось ранее. — Я идиот, Лоне! Фееричный идиот! Произошедшего в палате нельзя было допустить — ни в коем разе. Но, всё навалилось, словно снежный ком…

<i>Мы оба виноваты. Но основная часть вины, так или иначе, всё ещё за мной.</i>

Дотторе никогда не признает своих ошибок на людях. Здесь же, так тихо. Спокойно. Можно высказаться. Осудить себя и свои поступки. Подумать о том, что теперь делать. Что предпринять, пока злосчастное вещество разливается по венам, не позволяя сомкнуть веки.

— Знай, я не хочу, чтобы ты беспокоился обо мне, — удручённо произносит Доктор, болезненно поднимаясь с места, медленно вышагивая в сторону окна. — Впрочем, вряд-ли ты знаешь всё… Стоп! — взгляд был прикован к виду на дальний порт. Корабль ещё на месте? Это странно, ему ведь сообщили, что он должен уже отплыть в Ли Юэ. — Может технические неполадки? Ох, они никогда пассажирские судна не проверяют.

Из круговорота противоречивых мыслей его вырвал стук в дверь и последующее удивление, вплоть до учащённого сердцебиения.