Се Лянь опешил, когда лисий голос Хуа Чэна за ужином объявил ему о купленной им цветочной лавке.

Лавка находилась напротив их дома (а Се Лянь, пусть это было долго и тяжело, всё же мог называть его своим) и особого успеха не имела, но на то, как объяснил Хуа Чэн, было сразу несколько причин. Во-первых, название «Моя радость» звучало до безобразия глупо и к цветам не имело никакого отношения. Во-вторых, работал в ней смурной и довольно агрессивный религиозный фанатик, который, к тому же, был слеп на один глаз и до ужаса пугал посетителей.

Такого цветочника Хуа Чэн без зазрений совести выгнал метлой: того и секта вполне себе прокормит. Освободившееся же место он предложил Се Ляню.

В конце концов, когда их с Безликим Баем история завершилась, Се Лянь ещё долгое время приходил в себя и жил практически на полном обеспечении Хуа Чэна. Он оплачивал все рестораны, одежду, врачей, лекарства и терапии, однако такая невыносимая забота и готовность едва ли не переписать все свои бумаги на Се Ляня вызвала у того приступ стыда и неловкости. Всё же он был пусть и юношей, но вполне себе дееспособным и мог сам заработать себе на кусок хлеба. Проблема была лишь в том, что образования у Се Ляня ещё пока не было, опыта работы тоже. Даже его счета были заморожены: Се Лянь просто оказался один на один с огромным миром и конечно поделился переживаниями с Хуа Чэном.

Тот, разумеется, почти обиделся на то, что Се Лянь сомневается в его способности позаботиться об их комфорте (хотя это было не совсем корректно), однако не давил, целовал в переносицу и шрамик на шее и переспрашивал уверен ли Се Лянь.

И когда он заявил, что уверен, на следующий же вечер он стал владельцем маленькой цветочной лавки.

Конечно, Хуа Чэн не бросал его с места в карьер и пока не сводил с поставщиками, а просто попросил посмотреть на новое место и приукрасить его. Хотел бы Хуа Чэн заявить, что любое место Се Лянь украшает собой, но тот, хихикая, только клевал его в щёку и просил не смущать такими глупостями.

Тем не менее, несмотря на игривость и спокойствие, ночью Се Лянь, греясь в объятиях Хуа Чэна, совершенно не смог уснуть из-за волнения и страха.

━━━━ ➳༻❀✿❀༺➳━━━━━━

Первое, что Се Лянь сделал за пару часов до открытия, оказавшись на новом рабочем месте, — достал из-под прилавка старый атлас, в котором тёмным грифелем в кружок были обведены названия цветов, продающихся в этой лавке. Чтобы советовать что-то покупателям — он ведь сам должен в этом разбираться, разве нет?

Итак, взору Се Ляня предстали пёстрые страницы увесистого атласа. И хотя многие из них были испорчены нарисованной символикой секты предыдущего хозяина — перечёркнутым глазом — в целом текст был читаемым и узнаваемым. Заложив карандаш за ушко и вооружившись увесистой книгой, Се Лянь с небывалой прытью пошёл по магазину, сверяясь с названиями цветов и условиями их содержания… А также характером, о котором в атласе тоже было несколько слов.

Первыми цветами, которые нашёл Се Лянь в магазине и своём атласе, стали альстромерии. Это были простые, но изящные цветы, чем-то похожие на лилии, в самых разных расцветках: на прилавке Се Лянь нашёл преимущественно оранжевые, жёлтые и красные. Цветы совсем не выглядели строгими и тяжёлыми в ухаживании, и действительно — они были уживчивы и дружелюбны, в том числе и к своим соседям в букетах. Возможно, именно поэтому юноше они напомнили миленькие полевые цветы: такие же трепетные и весёлые, без лишней вычурности.

Се Лянь влюблённо гладил простоватые, но такие очаровательные лепестки, когда словил себя на весьма странной мысли: а ведь эти цветы совершенно случайно походили на одного его старого знакомого.

Из атласа Се Лянь также подчерпнул, что эти цветы были едва ли не единственными, что не несли в себе любовную привязанность. В первую очередь эти милые цветы дарились с целью пожелать своему другу процветание и счастье.

Фантазируя на тему того, кому бы эти цветы могли подойти, Се Лянь увлечённо раздумывал над одним добрым другом, что явился ему на странице атласа. То был юноша крепкий, загорелый, с вольным лицом и неким простоватым упрямством в больших глазах. Юноша этот — как раз то, что находилось между дорогими магазинными бутонами и задорными полевыми цветами, по которым иной раз хочется бегать в летнее утро, пока ещё роса не сошла.

Приглядевшись к такому преданному, искреннему цветку, Се Лянь даже с усмешкой заметил, что у обоих — и цветка, и его доброго друга — есть едва заметные веснушки. Хотя сейчас, наверное, цветку стоило бы быть красным и смущённым, ведь нет беспомощней человека, что бегает за своей бывшей женой и пытается всеми силами ей помочь, хотя при взгляде на странную парочку совсем не понятно, кому из них нужна была помощь.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Следующие цветы, которые нашёл Се Лянь после короткого перерыва, в который он накинул на плечи тёплый платок, поскольку в некоторых местах лавки было достаточно холодно и слишком сильно пахло свежесрезанными стеблями и водой, были безумно похожи друг на друга, однако отличались подставками, ценами и, разумеется, цветом. Одними из этих цветов были маки, которые Се Лянь уже видел — Цзюнь У отчего-то очень любил их дарить во время своих маниакальных эпизодов — однако соседние им встретил впервые.

Заинтересовавшими его отражениями стали цветы под названием анемона. Это были завораживающие, но до невозможного печальные цветы, от которых отчего-то веяло одиночеством и отстранённостью. Как потом узнал Се Лянь из книги учёта, они совершенно не пользовались популярностью, однако для него это стало поводом изрядно удивиться.

Прелестные цветы впитали в себя стылое ночное небо. Такое синее и холодное, что вокруг одинокой луны-сердцевины виднелась едва заметная белая дымка, похожая на выхоложенный туман. Казалось, протяни руку и коснись лепестков — почувствуешь обжигающий холод, но вместе с тем поймёшь, что лепестки эти на ощупь мягче даже самого дорогого и роскошного шёлка. Великолепные, пусть и несколько печальные, они обладали своеобразным величием и тайной, к которой хотелось как можно скорее приобщиться.

Одинокие тёмные цветы лишь внешне пугали покупателей, однако те, кто смог к ним присмотреться, чувствовали в своём сердце смутную тоску и нежное желание позаботиться об этих цветах, которые явно не получали должного внимания и любви.

Вот только Се Лянь, прижимая к груди атлас, отчего-то вдруг почувствовал тяжесть на мягком сердце. На секунду ему показалось, что лепестки эти похожи на траурные, но он сразу попытался выбросить эту догадку из своей головы, ведь знал, что подобные мысли способны привести его к приступу и потребности в таблетках.

Тема смерти оставила глубокий шрам на душе Се Ляня. Будь то его родители или Цзюнь У — Се Лянь крайне тяжело переживал любую смерть. И если раньше, в детстве, в его первой жизни он относился к этой теме спокойно и воспитывался в строгом понимании, что некоторые жертвы просто необходимы, сейчас он корил себя за то хладнокровие. Даже новостные сводки о сбитых насмерть пешеходах или домашних убийствах (которые Хуа Чэн успешно прятал и не зачитывал, если только Се Лянь сам не спросит) неизменно погружали его в холодное и мрачное молчание, в котором душа тяжелела от всепоглощающего чувства безнадёжности и апатии. Особенно сильно это чувство отчаяния обострилось после того, как…

Как Цзюнь У своими собственными руками сорвал лепестки одной такой нежной, но никем не понятой анемоны и втоптал их в грязь и кровь.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Такими же мрачными, но не такими печальными выглядели чёрные розы неподалёку. Роз тут было огромное количество — Се Лянь сразу их заметил, потому что именно красными розами его любил осыпать Цзюнь У в постели и на свиданиях — однако он не спешил к ним подходить, оттягивал момент до последнего. Дело было даже не столько в ужасных воспоминаниях, которыми его глубоко ранил бывший супруг, сколько в банальном отсутствии симпатии к таким строгим цветам. Когда же его рука перелистнула страницу атласа и наткнулась на жирно обведённое название розы, пришлось вздохнуть и пытаться с ними подружиться.

Разумеется, внимание Се Ляня почти сразу же привлекли чёрные розы. Они до жуткого сильно выделялись среди остальных, но, в отличие от анемоны, несли в себе царское величие и непреклонную гордость, о которую разбивались судьбы и времена. В ней не было тоски и траурной печали, напротив, среди чёрных строгих лепестков и острых шипов то и дело мелькало неповиновение, даже некая агрессия.

Се Лянь восхищался гордыми и упрямыми цветами, но на мгновение даже покрылся мурашками — то ли от холода, то ли от ауры чёрных роз — и про себя подумал, что во всём подпольном мире, в котором правил Хуа Чэн, не нашлось ни единого человека, чья самоуверенность и злость была бы настолько велика, что угрозы его были бы подписаны чёрными лепестками.

Хотя… что-то подсказывало Се Ляню, что, если бы у одного человека было чуть меньше любви к сигаретам и чуть больше к эстетике, то он бы только так и угрожал своим соперникам.

Рядом с вазами Се Лянь заметил несколько аэрозольных баллончиков с разными цветными наклейками. Все они приятно поблёскивали в тёплом свете ламп под потолком, но имели разные цвета: среди них встречались наклейки чёрные, красные, голубые, золотистые и серебряные, и даже фиолетовые. Неподалёку лежали клочки белой бумаги — своеобразные пробники блёсток, по которым можно было сделать правильный выбор.

Хотя блёстки уже высохли, Се Лянь, поводив нежными кончиками пальцев по шершавым от напыления листам, вдруг заметил, что на коже остались едва заметные следы. Тогда он по очереди поводил каждым пальцем по цвету, а затем поднёс раскрытую ладонь к розам и стал примерять.

Красные блёстки выглядели очень красиво. Настолько красиво, что на щеках Се Ляня вдруг появился предательский румянец от одной лишь приятной мысли о том, на кого похожа эта стройная и опасная чёрная роза в обрамлении багрянца. Хотя, стоит признать, всё же Се Ляню более привлекательными казались красные розы с чёрными блёстками. Во многом потому, что в гардеробе Хуа Чэна больше всего места было отведено костюмам всевозможных красных оттенков.

С голубыми Се Лянь долго не мог определиться. В иной ситуации Се Лянь бы рассудил, что с белыми розами голубые блёстки смотрелись бы куда лучше, вот только… Что-то загадочное промелькнуло между его блестящими пальцами и чёрными лепестками. Что-то таинственное и угрожающее, похожее на вспенившуюся морскую волну, отражающую чёрное мрачное небо.

Фиолетовые блёстки показались Се Ляню просто симпатичными.

Когда же дошло дело до золота и серебра, Се Лянь замер. Не было на свете цветка, что обладал бы такой же гордостью, величием и опасностью.

Золотые кончики пальцев, которыми Се Лянь огладил царственные лепестки, казались последним проблеском надежды, что вот-вот захлебнётся в чёрных водах.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Чёрные розы оставили на Се Ляне неизгладимое впечатление, которое срочно хотелось разбавить чем-то невинным и лёгким. До открытия магазина оставались считанные минуты, а Се Лянь уже страшно замёрз, так что обязательно нужно было выйти куда-то ближе к солнышку, заливающему добрую половину лавки.

К счастью, две эти вещи совпали, и Се Лянь спустя пару мгновений оказался около высокой подставки с несколькими деревянными полками. На них, переливаясь всевозможными оттенками, мирно дремали узорчатые горшочки с пышными соцветиями невысоких домашних цветов. Фиалки, сенполии, цветы фламинго, даже гибискусы и роскошные герани, — каждый такой горшочек нёс неимоверный уют и тепло, к которому Се Лянь испытывал особую слабость. Он вдруг вспомнил, что в доме Хуа Чэна практически не было цветов, но были простенькие высокие растения в горшках, расставленные, как правило, в углах и создающие не столько уют, сколько стиль, чтоб тонкий вкус Хуа Чэна ничто не ущемляло.

Думая о том, какие бы цветы он купил бы со своей первой зарплаты для Хуа Чэна, Се Лянь и сам не заметил, как начал нежно гладить один из горшков с простенькими, но до невозможности очаровательными незабудками. Они были в двух цветах: один горшочек приютил у себя нежно-розовые, почти сиреневые цветочки, которые казались немного меньше и хрупче, чем их соседи светлого голубого цвета. Возможно, Се Ляню показалось, но голубые незабудки словно тянулись к розовым и пытались защитить от яркого света, к которому те тянулись.

Эти горшочки казались Се Ляню детьми, но до того нежными и трепетно дорожащими друг дружкой, что любой взглянувший на них был бы очарован. Они были похожи на детскую, но до безумия верную дружбу, которую пронесли сквозь года и разные клумбы, на которых были выращены.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Когда магазин был открыт, Се Лянь терпеливо стал дожидаться посетителей, хотя и чувствовал некоторое волнение. Те немногие, что случайно забредали в странную лавку, просили простенькие цветы в крафтовой бумаге, уже готовые букеты или же горшочки, для домашнего антуража.

На волнение Се Ляня и изредка мелькающий в глазах страх посетители совершенно не обращали внимания, думая, что такой молоденький флорист просто боится людей и своего первого рабочего дня (что, в общем-то, было правдой).

К середине же дня Се Лянь расслабился. Настежь открытая дверь позволяла прохладному летнему ветерку фривольно гулять между полками с цветами, но вместе с тем Се Лянь пригрелся на солнышке, так что был этому только рад. Иногда ему на телефон звонил Хуа Чэн, чтоб поинтересоваться всё ли в порядке, не голоден ли он и как вообще продвигается его рабочий день. Сам Се Лянь грелся на солнышке, а его сердце — в нежной заботе Хуа Чэна.

В целом, всё шло спокойно и мирно, пока во второй половине рабочего дня, как раз после обеда, в его лавку не ворвалась фурия в голубом платье.

Это была молодая и вполне себе милая девушка с россыпью чёрных кудрей на плечах, красиво подчёркнутых лямками голубого летнего платья, однако в её серых глазах горел небывалый задорный огонёк. Говорила она ярко, громко и чётко, одновременно пугая Се Ляня, но вместе с тем очаровывая своей живостью и болтливостью. За пять минут, пока он выслушивал просьбу девушки помочь собрать ей букет для подруги, он узнал всю биографию этой подруги, как они познакомились, какой её любимый цвет и как сама покупательница едва не поругалась с одним военным, который чуть не сбил её с ног на переходе, а вместо извинений засыпал комплиментами и принялся стрелять глазками, как какой-то озабоченный маньяк.

В общем, девушка была весьма себе общительная. Она потащила Се Ляня выбирать цветы для букета и живо комментировала каждые из увиденных, но ни разу не обмолвилась злым словом и всеми была очарована.

Тем не менее, когда Се Лянь разрывался между астрами и герберами для покупательницы, её внимание приковали к себе раскидистые букеты пионов. Пышные и густые, цветы действительно пришлись ей по вкусу, а их оттенок, нежный и розовый, отлично гармонировал с её платьем; она смотрела на них, словно кошка на сметану, и едва не умоляющим голосом попросила у Се Ляня букет именно из пионов.

Но простые пионы казались несколько скучноватыми в большом букете, а покупательница не испытывала и половины той внеземной любви, которой полюбила пионы, к другим цветам. Тогда, призадумавшись и обратившись к атласу, Се Лянь вспомнил про белоснежные облачка, которые притаились в глубине полок и ваз. Когда энергичная покупательница услышала предложение Се Ляня, она едва не запрыгала от радости и не захлопала в ладоши — всё же приличия она пыталась соблюдать.

Маленькие белые бутоны гипсофилы отлично гармонировали с пионами, облегчали их букет и добавляли ему той юной радости и задора, из которых была соткана девушка. Расплатившись, она ещё долго не могла перестать благодарить Се Ляня за то, что помог ей составить такой чудесный букет.

Ну а Се Лянь, глядя на эту весёлую попрыгунью, и сам вдруг смутился такой искренней похвале.

━━━━➳༻❀✿❀༺➳━━━━

Весь оставшийся рабочий день прошёл в какой-то степени скучно. Се Лянь, очень переживая, ещё раз сверился с книгой учёта и кассой, обошёл по кругу все полочки и убедился, что всё лежит на своих местах, и он нигде не напортачил.

Конечно, кое-где оставались следы пребывания предыдущего хозяина лавки: например, на некоторых полках лежал толстый слой пыли, а ленты в коробках для букетов были перепутаны между собой. На их распутывание должно уйти несколько часов, так что, если Хуа Чэн ему разрешит, он бы с удовольствием взял коробку домой и занялся этим перед самым сном.

Дабы не забыть, Се Лянь сразу подхватил коробку (которая была слишком высокой и загораживала ему вид) и попытался дойти до входной двери, чтоб оставить её на видном месте, но вдруг коротко ойкнул и стукнулся с кем-то из поздних посетителей.

Покупатель не растерялся и тут же мягко обнял молодого флориста за талию, удерживая на месте и не позволяя упасть. Прикосновение это, несущее в себе целомудренную заботу, сразу показалось Се Ляню знакомым, и он даже не успел испугаться. Ладонь человека прижималась к его талии уверенно, но не слишком сильно, чтоб Се Лянь всегда смог избежать прикосновения, если вдруг проскользнёт неприятная ассоциация.

Покупатель подхватил коробку и помог поставить её около кассы. Тогда Се Лянь, подняв взгляд, нежно покраснел от вновь вспыхнувшего в душе восхищения.

Гость был одет в чёрную рубашку, идеально сидящую на его крепком теле, и бордовый костюм. Рукава пиджака были закатаны, поэтому красивые предплечья были обнажены, и мягкий свет лавки в сумерках уходящего дня подсветил экзотичные татуировки и серебряные украшения — гость носил неприлично дорогие часы и кольца. Одно из таких колец вилось короткой, в три оборота, спиралью на нижней части пальца и легонько звенело от прикреплённых к нему маленьких серебряных пластин. Это кольцо Се Лянь любил больше всех остальных, потому что оно не только красиво звенело от изящных жестов обладателя, но и выразительно отличалось от всех остальных своей необычной формой.

— Вы знаете, мне нужно собрать букет. Это в подарок для очень дорогого мне человека, — низко и бархатисто прошелестел голос гостя, и Се Ляню на мгновение показалось, будто все цветы, услышавшие этот голос, мечтательно вздохнули и чуть приоткрыли свои лепестки, желая насладиться этим великолепным звуком.

Сам Се Лянь, конечно, знал о лисьей натуре своего клиента, обожающего всех дразнить, но всё же в очередной раз почувствовал в сердце нежное волнение, какое испытывают люди, отправляясь в волшебное путешествие. Желая поддержать эту маленькую игру, Се Лянь, осторожно сложив белые нежные ладони, поинтересовался:

— Конечно. А можете ли вы что-нибудь рассказать об этом человеке или о своих чувствах к нему? Зная это, я смог бы посоветовать вам что-то наиболее подходящее.

Покупатель по-лисьи улыбнулся и поднёс руку к подбородку, чтоб задумчиво его потереть. Серебряное кольцо издало лёгкий звон.

— В первую очередь, — начал он, — я хотел бы этим букетом выразить невыносимое почтение и преклонение перед этим человеком. Даже божество не способно соперничать с ним за мою верность и почтение.

Говорил он спокойно, но на дне его голоса мелькало невыносимое, почти детское восхищение, которое выглядело очень необычно на фоне его стихийно прекрасной внешности, которая, впрочем, даже немного пугала простых смертных. Когда Се Лянь смотрел на это лицо, чуть прикрытое чёрной повязкой на правом глазу, он не мог не спросить себя: как же так вышло, что столь невероятный человек так лестно отзывается о своём божестве?

Се Лянь тоже задумался. Положив толстый атлас на прилавок, он открыл статью, которую успел прочитать лишь мельком, но которая, как ему показалось, очень подходит под описание.

— «Каллы, или белокрыльники», — вслух прочитал Хуа Чэн, когда Се Лянь показал ему книгу и вопросительно посмотрел на него. — Удивительные белые цветы с белыми, либо красными во время зрелости плодами. Широкие листья прячут это великолепное создание от всего мира, однако… С помощью этих цветов можно выразить крайнюю степень почтения и преклонения… Да, это определённо то, что мне нужно.

— Не кажется ли вам, что букет слишком белый? — поинтересовался Се Лянь, вытаскивая каллы из вазы.

— Мой избранник любит белый цвет, — кивнул Хуа Чэн, но, посмотрев на Се Ляня и увидев на нём сиреневый фартучек с карманом, в котором прятались письменные принадлежности, ножницы, ленты и прочие мелочи, вдруг передумал: — Хотя знаете, наверное, вы правы. Скажите, а есть ли у вас лаванда?

— Лаванда? — переспросил Се Лянь.

— Она самая. Фиолетовый цвет прекрасно разбавит белый, а заодно выразит ещё глубже мои чувства.

Се Лянь смутился. Лаванда — символ взаимной любви и уважения. Человек, которому Хуа Чэн хотел подарить столь восхитительные цветы, искал в избраннике умиротворения или желал создать его сам. Ещё с самых давних времён повелось так, что лаванда могла не только привлечь будущего супруга или супругу, но и избавить дом от всего нечистого: в том числе и от дурных воспоминаний.

И Се Лянь выложил перед Хуа Чэном несколько веточек лаванды, пока тот удовлетворённо не кивнул.

— Повезло вашему избраннику, — нежно улыбнулся Се Лянь.

— Ну что вы, это мне с ним чудовищно повезло. Вот только… хм… знаете, мне кажется, что чего-то не хватает, — Хуа Чэн выдавил из себя весьма опечаленный голос.

— Чего же?

— Мой избранник… пережил много зла и жестокости. Когда я смотрю на него, я испытываю самые разные эмоции, но, прежде всего, это невероятное восхищение, а затем любовь. Несмотря на все тяготы, несмотря на свою внешнюю хрупкость, он оставался сильным и благородным, словно настоящий принц из легенд о небожителях. Иногда я удивляюсь: как столь хрупкое и нежное создание смогло выдержать столько невзгод? И ответ был один. Хотите знать, какой?

Се Лянь потерял дар речи. Он выслушивал Хуа Чэна с приоткрытым ртом, потому что хотел сперва перебить, сказать, что он ошибается и нет в его избраннике ничего благородного, но столь искренние, столь пылкие чувства не оставили ему ни единого слова. Опомнившись, он облизнул губы и тихонько спросил:

— Какой?

— Весь секрет в его невероятной душевной силе, что способна была вести за собой целое государство. За внешней хрустальной хрупкостью таится сила, способная раскалывать горы и обращать реки вспять. Есть ли у вас цветок, что смог бы показать моё восхищение этой душой?

Юный флорист замер. Это откровение всколыхнуло всю его умиротворённую душу и оставило без каких-либо слов. Тогда, не в силах справится с такими буйными чувствами, Се Лянь начал бесцельно листать атлас, особо не вчитываясь в названия и не всматриваясь в фотографии, пока в один момент, уже во второй половине атласа, его руки не коснулась рука Хуа Чэна, останавливая.

— Кажется, вы пропустили. Вот, страницу назад.

— Фрезия… — вслух прочитал Се Лянь, а затем, когда гость подошёл к нему и смог прочитать статью, услышал свой светлый голос, что дуэтом переплёлся с низким голосом Хуа Чэна. Вдвоём они прочитали: — «Королевский цветок, который принято дарить на помолвку. Внешняя хрупкость и стеклянная фактура обманчивы; цветок этот выражает серьёзные намерения к избраннице и служит символом безграничного доверия к ней. Особое внимание заслуживает одна из разновидностей фрезии: «Божественная радость». Согласно легенде, некогда влюблённый князь демонов укрыл этот цветок от кровавого дождя, а спустя время, когда стал царственным супругом молодого небесного владыки, он своими собственными демоническими руками вплёл этот прекрасный цветок в корону божества. С тех пор хрупкий цветок служит символом божественной любви, счастья и брачного благополучия».

Их голоса замолчали, а сердца принялись осмыслять легенду. Возможно, она была просто выдумкой автора для большей продаваемости невзрачного цветочка, но Се Лянь знал: за ней скрывалось нечто большее. Да и название, созвучное названию его рода, казалось не просто совпадением.

Побродив по магазину, Се Лянь наконец нашёл эти цветы. Маленькие и неприметные, они совсем терялись на фоне пышных божественных цветов, но казались от этого не менее красивыми и нежными.

В букете для Хуа Чэна они идеально балансировали композицию и облегчали величественный и немного громоздкий букет. Лёгкие белые цветочки прекрасно дополняли лавандовые ветви и размашистые лепестки белокрыльника.

— Какой лентой хотите перевязать букет? — спросил Се Лянь, разложив перед Хуа Чэном несколько вариантов. Всевозможные ленты, от прозрачных до шёлковых, рябили в единственном глазу дорогого гостя.

— Этот букет сравним с божеством и для божества предназначен… хм… а можно две ленты? Я бы выбрал вот эту, прозрачно-золотую, и вот эту, цвета морской волны.

Се Лянь исполнил просьбу клиента и всё сделал так, как он пожелал. В конечном итоге букет стал являть собой зрелище совершенно невероятное: одновременно он выглядел старомодным, за счёт лент, но вместе с тем — свежим и новым из-за нестандартного сочетания цветов и использования таких робких цветов как фрезия.

Букет, достойный позабытого божества.

Глядя на него, Се Лянь испытывал целую гамму эмоций, от чувства собственной ничтожности (ведь он едва ли мог принять, что его можно так сильно и невыносимо любить) до воистину божественного вознесения от счастья смотреть, слышать и просто быть рядом с Хуа Чэном, который был словно его самый верный и преданный почитатель и прихожанин.

Рассчитавшись и закрыв кассу, Се Лянь отдал роскошный букет Хуа Чэну.

— Наверняка ваш избранник самый счастливый человек!

— В таком случае, я и сам готов вознестись от счастья.

Принимая букет из рук Се Ляня, Хуа Чэн вдруг коснулся его пальцев и чуточку огладил. На щеках Се Ляня предательски вспыхнул яркий румянец, но он вдруг тихонько сказал:

— Знаете… Я работаю тут первый день, и целый день думал над новым названием для этой чудесной лавки. И, собирая ваш букет, я наконец-то его придумал.

— О? — улыбнулся Хуа Чэн, навострив ушки. — И как же вы назовёте это место?

Се Лянь смущённо прикрыл глаза и набрал в лёгкие побольше воздуха, вдыхая чудесный свежий запах букета. Когда же он вновь открыл их, зрачки его расцвели безграничной любовью и преданностью к человеку напротив.

Се Лянь ответил:

 — «Божественная радость»!