Сто пятнадцать

— На кой черт меня заселили в какой-то богом забытый отель? — худощавый парень идет по улице вдоль серых безликих многоэтажек и недовольно хмурится, озираясь по сторонам.

Минхек заводит глаза и останавливается прямо посреди дороги, командировка в Америку должна была поднять его по карьерной лестнице, а не стать геморроем. Все, начиная с посадки на самолет, пошло не так, сначала не повезло с местом, и он почти все четырнадцать часов слушал плач неугомонного ребенка, далее его вещи чуть не потерялись, а в завершение всего на голову свалились проблемы с отелем. Точнее со сложностью его местонахождения в огромном Лос-Анджелесе. Сегодня абсолютно каждая, даже самая маленькая деталь, наполняет жизнь страданием, стремительно приближая его к аду на земле. Он ни капли не удивится, если на ресепшене ему скажут, что никакой брони на номер не поступало. Это будет превосходным окончанием его безупречно отвратительного дня. Ли уже предвкушает, как будет спать на разных лавочках Лос-Анджелеса и бегать от проворных полицейских, пытающихся его засадить за обустройство ночлега в неположенном для этого месте. Когда уже, кажется, сотый прохожий не может ответить на вопрос где же находится этот треклятый отель со странным, на его вкус, названием «Кортез», шатен и вовсе теряет рвение к поискам. Останавливается, задирает наверх голову и смотрит на солнце, которое также, как и все остальное, будто бы специально издевается над ним, припекая его бедную макушку настолько, что еще чуть-чуть и от него на асфальте останется лишь одно мокрое место. Собирая последние силы, Минхек устало тащится в тень, которую так удачно создает навес от магазинчика и приседает на корточки. Там, в спасительном полумраке, он слышит разговор двух через чур раздетых девиц и упоминание своего многострадального отеля. Ему везет впервые за день. Через минуту он уже получает подробные инструкции по местонахождению оного и облегченно выдыхает, стоит лишь издалека заприметить желанное здание. Он с размаху влетает в холл и даже не сразу обращает внимание на обстановку вокруг, только некоторое время спустя Ли по достоинству оценивает огромные, свисающие вниз люстры из хрусталя, обилие золотых тонов и красные ковровые дорожки, постеленные повсюду. Пусть холл и пытались выдержать в красно-золотых тонах, но больше всего в глаза бросаются массивные колоны из черного мрамора, они режут пространство и задают всему помещению особое настроение, добавляя нотку мрачности и загадочности. Минхеку не особо нравится такая обстановка, но это лучше, чем спать на улице, по крайней мере тут точно не будет проблем с полицией. Хотя, рассматривая здешний контингент, он все-таки допускает такую возможность. Люди, расположившиеся на красных креслах, то и дело громко обсуждают какую-то чепуху, до его ушей доносятся жаркие споры про лучшее средство для оттирания крови, стоимость наркотиков и пропаже очередного несчастного в этих краях. Ли хотел бы обернуться и посмотреть кто именно обсуждает такие темы, но нарываться на неприятности ему хочется меньше всего, вдруг эти персонажи запомнят его лицо, а там мало ли что. Было бы у него больше денег, а не впритык, он не думая поменял бы отель, но видимо не в этой жизни. Когда-нибудь потом он обязательно разбогатеет, будет сорить деньгами и купаться в роскоши, а пока что побанкует в этом месте, дизайнером которого кажется был сам Стенли Кубрик.

— Добрый день, у меня забронирован номер на имя Ли Минхек, могу ли я получить ключи? — парень выдавливает из себя нечто наподобие улыбки, думая о том, как бы побыстрее забежать в душ и поплескаться под холодной водой как минимум час, а может и дольше.

Он с раздраженностью наблюдает за полной нерасторопной женщиной в огромных очках и не понимает почему та так медлит с выдачей ключа, ведь бронь в их отчетах все-таки имеется. Нет никаких проблем, нет ничего, что могло бы задержать ее, но та лишь с интересом разглядывает его, а после и вовсе смотрит куда-то вглубь помещения и кривит губы в ухмылке. Эта пожилая женщина словно само воплощение отеля: странная и недоброжелательная. От нее мурашки по коже бегут.

— Ваш номер определен, — она снова кидает взгляд за его спину, — первый этаж, комната сто пятнадцать.

— Спасибо, — угрюмо отвечает Ли.

Он несколько удивляется услышав, что ему нужно воспользоваться лифтом, чтобы подняться к себе, но принимает это как данность и особую причуду — считать холл гостиницы нулевым этажом. Коридоры здесь такие же унылые и будто бы из прошлого века, кое-где мигают лампочки, а одна и вовсе гаснет прямо перед ним с резким, протяжным звуком похожим на вой. Шатен останавливается, удивленно смотря наверх, почему-то ему кажется это плохим предзнаменованием, но он лишь криво усмехается, сворачивая за угол и сразу же врезаясь в блондинку с химической завивкой на волосах. Видимо это одна из постоялиц, которая вышла за порцией льда, о чем намекает зажатый в ее руке стакан с алкоголем. Минхеку не нравятся подобные люди, чрезмерное количество косметики на ее глазах лишь убивает красоту, так еще та поплыла и размазалась, а вкупе с чокером, колготками в сеточку и коротким, слишком откровенным платьем, это смотрится чрезмерно вызывающе. Вульгарно. Та ухмыляется, замечая неодобрительный взгляд, посылает воздушный поцелуй и исчезает за очередным поворотом. «Интересно, в этом отеле живут люди только такого сорта? Проститутки и драчуны-наркоманы?» — думает он и разочарованно качает головой. Когда из последующих дверей до его ушей доносятся звуки любовных утех, Ли только громко присвистывает, не обращая внимание на то, что следовало бы. На кровь, которая неспешно вытекает из-под плинтуса, пропитывая собой ковер с симметричным рисунком.

Обстановка внутри его номера такая же скудная как снаружи — словно машина времени перенесла его в восьмидесятые года и это так, навскидку. Впрочем, ему предстоит тут только ночевать, а не проводить все время, поэтому вполне сойдет и такое пространство, хотя шатен искренне считает, что ремонт этому месту не помешал бы.

***

Вернувшись в стены гостиницы ночью и еле волоча ноги от усталости, Минхек мечтает лишь о том, чтобы завалиться на кровать и заснуть самым крепким сном до завтра. Впереди его ждут достаточно насыщенные пара-тройка дней, а остальное время ему благородно выделили на отдых и покупку сувениров драгоценным коллегам. Он хмыкает от мыслей о работе и ругается вполголоса, вспоминая о царящей там атмосфере и о каждом коллеге из его малолюбимого, вовсе неуважаемого гадюшника. Туда не хочется возвращаться, Ли думает, что готов провести вечность тут, в этом странном отеле, потому что даже такое место ему кажется в разы милее и спокойнее. Поднявшись на свой этаж, он никак не ожидает увидеть безумное количество народу в коридоре, все снуют по каким-то делам, горничные бегают из номера в номер, набивая тележки постельным бельем для стирки и подозрительно косятся, утрамбовывая грязные вещи получше и стыдливо пряча испачканные в чем-то перчатки за спину. Ли осторожно огибает впивающихся в него взглядом странного вида людей, одна часть из которых выглядит так, будто бы собираются на ретро вечеринку, а вторая как жертвы покушений в изодранной и окровавленной одежде, среди них есть те, кто одет совершенно нормально, даже обыкновенно, хотя все-таки основную массу составляют достаточно колоритные наряды. Возможно все они собираются на какую-нибудь костюмированную вечеринку в клубе неподалеку и поэтому толпятся тут, обсуждают план передвижения и прочие детали, чтобы не потеряться в последующей суматохе. Минхек настолько погружается в мысли об этих людях, что чуть не сшибает внезапно вставших перед ним парочку белокурых детей. Те будто хотят что-то сказать, переглядываются между собой, а после единодушно указывают на кого-то за его спиной. Он моментально поворачивается, но ничего подозрительного не замечает. Впрочем, в следующую секунду, как только раздается детский смех, Минхек понимает почему — это розыгрыш. Хотя, если начистоту, происходящее на этаже кажется несколько необычным, но глупо было бы что-то утверждать, ведь это другая страна, другой менталитет и так далее, то, что для него кажется непонятным, может быть всего лишь какой-нибудь местной традицией. «Или в соседней комнате кого-то убили» — усмехается он и с озорной улыбкой треплет одного из детей по макушке, прежде чем пройти дальше и скрыться от взглядов, прожигающих его спину. Кто-то смотрит украдкой, другие скалятся и не отводят взгляда ни на секунду, третьи шепчутся меж собой, возможно им не по вкусу его аляпистая гавайская рубашка и рваные джинсы. В скудном освещении и полумраке он и правда, наверное, режет глаза, становясь ярким, раздражающим пятном.

Заходя в номер, Минхек сразу же скидывает с плеч красочное облачение и с размаху прыгает на матрац, о чем впоследствии сильно жалеет, потому что тот совсем не такой, каким казался на первый взгляд. Эта вещь нисколечко не мягкая, а учитывая его маневр, и вовсе агрессивная, потому что выбила из несчастных легких весь воздух. Ли мгновенно сворачивается в позу эмбриона и жалеет себя, проклиная тот миг, когда не смог перечить дурному шефу и нахальным коллегам ввиду своей природной мягкости, согласившись на эту поездку. Он ведь долго сам себя убеждал, что это то, что ему нужно. Другая страна вдохнет в него жизнь и наполнит силами, поможет отдохнуть от душного офиса, наполненного суками и хамлом на любой вкус. К тому же был еще один весомый плюс из-за которого он все-таки решился на командировку — денег они обещали немерено, хотя Минхек в этом уже очень сильно сомневается, глядя на скупое деловое предложение и оценивая убогие подачки от начальника. Их неприязнь друг к другу вполне себе взаимна, а эта гостиница без интернета и мобильной связи внутри здания данный факт только еще раз доказывает. Единственное, что ему нравится тут — это кровать. За исключением твердого матраца она само совершенство: у нее красивые резные спинки с двух сторон, ножки, сделанные из дерева, и роскошное постельное белье, мягкое, воздушное и легкое. Так и хочется раствориться в блаженстве, забывая обо всем на свете. Он выключает свет, и счастливо крутится на постели с боку на бок, пока в его спину не упирается что-то необычное. Жесткое и колющее. Минхек на ощупь включает лампу, стоящую на прикроватном столике, проверяет странное место, к своему огромному удивлению отмечая, что там и правда находится нечто подозрительное. Ли отшвыривает в сторону одеяло и подушки, а после резким движением скидывает простынь и застывает на месте. Во всю длину матраца идет огромный шов, небрежно заштопанный черными нитками, мало этого, так внутри, в перине, находилось что-то еще. Что-то живое. Оно стремится прорваться наружу, разорвать швы и встретиться с ним. Он быстро-быстро перебирает ногами, стараясь как можно скорее доползти до конца кровати, и впивается взглядом в нечто, двигающее под твердой тканью. Его пульс начинает бешено учащаться, руки сжиматься в кулаки, Минхеку отчаянно хочется свернуться в комок и, проморгавшись, понять, что это всего лишь игры уставшего разума. Он молится на это. Но движения в матраце не останавливаются, наоборот, если с самого начала что-то копошилось в изголовье, то теперь оно медленно, задевая черные швы своей мертвенно бледной кожей, двигается к нему. Минхек ошарашенно смотрит, а затем сильно, чуть ли не до синяка, щипает себя за щеку, чтобы убедиться в реальности происходящего. В голове Ли совсем некстати мелькает наивное детское желание уметь телепортироваться, но в этой ситуации оно кажется намного более нужным. Необходимым. Ему в буквальном смысле хочется испариться отсюда, оказаться там, где свет и люди. Темноту комнаты разбавляет лишь тусклый свет лампы, но он совершенно не спасает положение, наоборот усиливает чувство тревоги. Этого жалкого освещения не хватает на всю комнату, только на пространство шириной метр на метр, ему невыносимо страшно смотреть вперед, но отвернуться будет наихудшим решением, так как он может потерять итак хлипкий контроль над ситуацией. Минхек упирается в спинку кровати и судорожно сжимает в руках край простыни, мнет ее, тянет на себя, инстинктивно пытаясь укрыться с головой, чтобы его не тронули, а темные видения и плохие мысли ушли. Такой детский способ решения проблем конечно же ему не поможет, но в пустой голове нет никаких идей. Абсолютно. Он слишком напуган. Единственное, что ему остается — это закричать, сильно, громко, срывая голос. Так, чтобы его услышали и пришли на помощь. Спасли. Шатен прикрывает глаза, пытаясь собраться с духом и вобрать как можно больше воздуха в легкие, но тут же замирает от страха, сжимается до размеров маленького дрожащего клубочка и не дышит. Сзади него кто-то есть. Этот кто-то обдает затылок ледяным дыханием и запускает пальцы в волосы. Руки неизвестного гладят его скулы, скользят по лицу, но после сильно сдавливают челюсти, заставляя покорно открыть рот. От шока, сковавшего тело, Ли не мог пошевелиться, хоть и где-то в отдаленных остатках трезвого сознания понимал, что надо. Необходимо защитить себя. Однако, в действительности он лишь послушно принимал в свой рот длинные пальцы и распахивал глаза, отмечая неестественно бледный цвет кожи напавшего. Тишину, царящую в комнате, прерывал лишь хлюпающий звук, создаваемый при быстром движении пальцев, будто бы кто-то за спиной хотел не просто заткнуть ему рот, а добраться до самой глотки и разорвать ее изнутри. Только лишь сильный рвотный рефлекс возвращает Минхека к реальности, он мощно сжимает челюсти, вгрызаясь в чужую плоть, вертит головой и агрессивно бьет руками, стараясь оттолкнуть от себя неизвестного. Тщетно. Тот намного сильнее и упорнее, хотя даже он отступает в тот момент, когда Ли с дрожью во всем теле наблюдает как десятки окровавленных рук вырываются из матраца, чтобы затянуть его вовнутрь.

***

— Да заткнись ты уже, — рявкает лежащий на кровати парень, — встаю, встаю.

Он резко подскакивает, стремясь выключить надоевший будильник, хотя ему совсем не хочется вставать и идти на скучное совещание, никак нет. Лучше провести день, гуляя по этой гостинице, нежели выходить под палящее солнце и смотреть как толстые мерзкие мужики трахают его взглядом. Отвратительно. Минхек без особых мыслей ленивым калачиком катается по постели, но стоит только зацепиться взглядом за до сих включенную прикроватную лампу, как произошедшее прошлой ночью накрывает его с головой. Он пулей слетает с кровати, отходя на безопасное расстояние, чтобы кто не говорил, но днем спрыгивать на пол и бежать от монстров не так страшно, как в колючей темноте. Ему даже хватает силы духа заглянуть под койку, правда издалека, но, не обнаружив ничего подозрительного, даже ни пылинки, он двигается ближе, к источнику своих бед. Раздающийся задорный смех за дверью вселяет в него больше уверенности и Ли вновь стягивает постельное белье, бросает его на пол и внимательно рассматривает матрац. На нем нет никаких швов и пятен, тот даже обладает характерным запахом для совершенно новых вещей, которые плохо выветрили перед тем как уложить на место.

— Хоть что-то новое есть в этом убогом здании, — шатен кривится, но на всякий случай очень тщательно прощупывает матрац и даже переворачивает его, чтобы точно быть уверенным в том, что все произошедшее было лишь рядовым кошмаром, — не удивительно, что после самого отвратительного дня в моей жизни, мне приснилось такое мракобесие.

Шатен плетется в ванную, чтобы быстренько принять душ, а после отправиться по рабочим делам, благо у него на сегодня занята только первая половина дня, а на завтра запланировано подписание одного чрезвычайно важного договора. Суть поездки в принципе была нулевая, большинство давным-давно совершают онлайн-переговоры, да и факс у всех есть, не говоря уже о остальных благах цивилизации, но нет, начальник уперся и настоял на личном присутствии. Минхеку все больше и больше начинает казаться, что целью было не подписание контракта, а ублажение определенных и очень полезных для развития их бизнеса лиц. Он чертыхается и вслух клянется послать любого, пусть даже самого богатого партнера нахуй, если только хоть один из них посмеет и пальцем его тронуть, предложив нечто провокационное. Вчера, после совершенно неформальной встрече на пляже, Ли думал, что странные намеки ему только казались, но сегодня, вспоминая те события, все складывается в четкую картинку, которая ему очень не нравится.

— Этот мудак, — шипит сквозь зубы шатен, сплевывая зубную пасту в раковину, — свою задницу подставляй, ублюдок.

Встреча, запланированная на одиннадцать, плавно переносится на двенадцать, а после и вовсе на час дня. Сказать, что это расстраивает Минхека будет неправильно, он лучше погуляет по округе и поразглядывает отличающуюся от его родной страны архитектуру. Тут, в Америке, ему все непривычно, люди, лавочки, улыбки, тысячи машин и даже самое обычное небо над головой кажется совершенно не таким. Особенным. Тут и дышится по-другому, свободно, более легко и он с радостью вбирает в себя ощущение сладкой свободы и широко улыбается. Шатен покупает себе рожок мороженного и направляется к какому-то неизвестному парку, чтобы прогуляться рядом с небольшими водоемами и насладиться безмятежностью. Но спустя еще два часа даже такое приятное времяпрепровождение начинает докучать, нервирует, что в каждую минуту может раздаться звонок и его пригласят на встречу, это лишает спокойствия и он до крайней степени накручивает себя, постоянно думая о неизбежном. Особо раздражает невозможность снять деловой костюм в такой жаркий летний день, солнце снова издевается над ним, высасывая почти все его немногочисленные силы. Когда спустя полчаса раздается-таки телефонная трель, Минхек угрюмо тащится к нужному зданию, внутри которого оказывается зажат между какими-то особо важными партнерами по бизнесу и коллегами из других филиалов, те настойчиво разглядывают его, будто бы мечтая что-то предложить, но видя колючий взгляд в ответ, не решаются. Он мысленно благодарит их за благоразумие, а вслух уже раз в сотый упоминает, что его шеф с удовольствием обслужит их при личной встрече и непременно выполнит любые, даже самые изощренные желания. Подписав договор, он вынужденно едет отмечать это событие в какой-то чрезмерно дорогой ресторан. К слову, все блюда были изысканными и такими вкусными, что ему было сложно сдерживать себя и не набрасываться как дикарь на очередную, услужливо принесенную порцию. Новые деловые партнеры постоянно произносили тосты, а после некоторой степени опьянения, они оказались нормальными мужиками, что несказанно обрадовало Минхека и он наконец-то отпустил себя и расслабился в их компании. Когда время стало неумолимо приближаться к полуночи, а пьянство достигло крайних границ, его услужливо довезли до отеля на такси, пообещав завтра устроить неформальную встречу в каком-нибудь кафе, чтобы не нагонять слишком большой важности из-за сущих пустяков, раз все решилось раньше, чем планировалось. Ли с яркой улыбкой распрощался с ними и, слегка покачиваясь, поспешил в свой номер, он даже ввиду особо прекрасного расположения духа радушно поздоровался со строгой женщиной на ресепшене и пожелал ей приятной ночи.

Стоит только переступить порог номера, как на него вмиг обрушивается ужасная усталость, веки тяжелеют, а мозг отключается, он даже не может дойти до кровати, падает на кресло со странной обивкой болотного цвета и проваливается в сон. Ему снятся милые сердцу места, как он гуляет по родному городу и ест необыкновенной красоты пирожные, даже сквозь сон его губы трогает легкая улыбка и Минхек с силой прижимает к себе друга, гуляющего вместе с ним. Заключает в теплые объятия со спины и закрывает руки в замок, на что тот внезапно и очень сильно бьет его, отталкивая в сторону. Боль кажется насколько реальной, что он просыпается и, удивленно моргая, таращится в полную темноту. Спустя несколько часов крепкого сна усталость сошла на нет, а странное завершение сновидения выбило его из колеи и возвращаться в дрему уже не хотелось. Шатен какое-то время ерзает на кресле, снимает с себя пиджак, небрежно откидывая его куда-то в сторону, после чего на ощупь ищет мобильный телефон. Матерится сквозь зубы, потому что никак не может найти этот бесполезный кусок металла, сползает на пол и от резких движений ловит головокружение, но упорно продолжает искать необходимую ему вещь. Сантиметр за сантиметром он пальцами обследует ворсистый ковер, шипит сквозь зубы и старается сохранить шаткое равновесие. Он упрямо вглядывается в темноту помещения и сетует, что польза от окна, выходящего в какой-то темный переулок, нулевая. Когда ему откровенно надоедает заниматься ерундой, нелепо ползая на четвереньках, он откидывается назад, туда, где по его представлениям должно было находиться кресло и охает, упираясь головой во что-то жесткое. Кажется, в чьи-то ноги. Последние остатки сна мгновенно покидают его голову, он старательно пытается не думать ни о чем пугающем, но выходит из рук вон плохо. Мозг наполняют страшные картины, а по спине пробегает холодок.

— Это выпивка и усталость, тут не может быть кто-то еще, — отскочив от места происшествия на добрые пару метров, произносит он вслух, тем самым стараясь взять себя в руки.

Ли, чуть покачиваясь, направляется к выключателю, чтобы озарить комнату ярким светом и рассеять свои глупые страхи, удостоверившись в том, что он находится в полном одиночестве. Как только его предположения подтверждаются, Минхек забивает глупые мысли о чем-то подозрительном глубже в подсознание, подхватывает телефон, который оставил на тумбочке и ложится на кровать, стараясь больше ни на что не отвлекаться. В идеале ему необходимо отдохнуть еще, ведь время на часах показывает три ночи, а это значит, что спал он собственно всего ничего. Завтра у него последняя важная встреча, а за ней последуют несколько свободных дней, там и оторвется. С другой стороны, не смотреть же в потолок все это время, ведь в его скромном номере даже телевизора не имеется, не говоря уже о каких-то других развлечениях. Говоря о таковых, в отеле имеется бар, доверху наполненный алкогольными напитками, стоит в него заглянуть, он видел, что там всегда довольно-таки оживленно, да и возможность завести себе друга, хотя бы на оставшиеся пару дней выглядит заманчиво. Минхек закрывает глаза и утыкается носом в подушку, стараясь забыться и сконцентрироваться на приятных мыслях, когда его ничего не будет напрягать, но не может полностью расслабиться. Он подскакивает на кровати, решая прямо сейчас прогуляться до бара, но открыв глаза видит перед собой лишь кромешную тьму. Кто-то погасил свет, но щелчка выключателя не было слышно. Его воображение сразу же услужливо рисует самые жуткие зрелища, а мозг, как никогда, кстати возвращает к моменту, произошедшему пару минут назад, а именно тому, где он уткнулся спиной в чьи-то костлявые коленки.

— Тут кто-нибудь есть? — спьяну казаться храбрым ему несказанно легче, — эй. Это совершенно не смешно и не умно, я позову управляющего.

— Ты как можно скорее хочешь отправиться на тот свет? Это забавно, конечно, но я бы не советовал тебе с ним пересекаться, для твоего же блага, — за спиной раздается леденящий душу голос, — далеко не весь персонал здесь милый и добрый. Точнее никто таковым не является.

Чьи-то руки, совершенно не церемонясь, грубо хватают его за рубашку и тянут наверх, оголяя спину, горячие губы прижимаются между лопаток, а после вгрызаются, оставляя болезненный кровоподтек. Шатен стремительно отскакивает и хватается за телефон, доказательством того, что все это происходило взаправду является рубашка, все еще задранная кверху. Минхек осторожно включает лампу, также в дополнение к ней зажигает фонарик на телефоне, освещая им все самые дальние и темные уголки комнаты. В номере только он один и его сбившееся к чертям дыхание. На губах парня сама собой появляется улыбка, не искренняя, а нервная, предшествующая истерике, он не может сдержать ее, словно сумасшедший вертит головой из стороны в сторону, пытаясь найти человека, пробравшегося к нему в номер. «Человека ли?» — мгновенно проносится в голове, но он сразу же пресекает подобные мысли. Ему хочется выйти отсюда не смотря ни на что. Он уже пробовал отсиживаться на матраце, ничего хорошего из этого не вышло, пусть даже то и было кошмаром, но сейчас попытаться стоит. Дальше проводить время подобным образом бессмысленно, особенно когда в его номере творится не пойми что. В любом случае он будет чувствовать себя лучше на свету, в людном месте, там ему всегда помогут и не оставят в беде. Минхек, больше не думая ни секунды, несется прочь, к двери, подсвечивая себе путь фонариком, он не останавливается и не оборачивается даже тогда, когда прикроватная лампа с громким звуком разбивается на осколки, погружая комнату во мрак, хотя звон от разбитого стекла все еще эхом отдается в его ушах. Он порывисто тянется к дверной ручке, но вместо желаемого ощущения стали под ладонью, сплетается пальцами с чужой рукой. Чертовски ледяной рукой. Кто-то будто бы когтями царапает его кожу и грубым рывком притягивает к себе, окуная в аромат цитрусового парфюма. Минхек упирается, стараясь высвободить свою ладонь, отжимает пальцы, но с каждой минутой дрожь в теле становится все сильнее, а паника убивает любую здравую мысль. В ту минуту, когда свет от фонарика пережимают рукой, парень замирает. Его крепко держат, кто-то сзади с силой давит в свежий укус на спине, заставляя издавать болезненные стоны. «Что происходит в такие минуты в фильмах ужаса?» — думает он, — «точно, дальше всегда следует мучительная смерть». Хочется убежать — ноги не слушаются, закричать — голоса нет, ударить — ладонь не сжимается в кулак. Страшно. Лучше не становится даже тогда, когда он слышит, как кто-то из прислуг стучится и спрашивает все ли в порядке, но не может и слова вымолвить, потому что в его губы вгрызаются поцелуем. Это больше походит на яростный укус, болезненный и унизительный, призванный дарить не тепло и любовь, а указать на место, находящееся у ног монстра.

— Все в порядке, леди, — громко отвечает тот, — даже намного лучше, чем в порядке.

— Извините за беспокойство и приятной ночи, мистер Че.

Незнакомец хватает руку Минхека и тянет ее вверх, по всей видимости к лицу, фонарик вновь ярко горит, но он не хочет смотреть, поэтому упорно игнорирует этот жест, как можно ниже опуская голову вниз и пряча глаза за длинной челкой. Ладно бы еще это был воришка или пьяный гость, по ошибке перепутавший номера, но все не так и от такого осознания поднимать свой взгляд ему категорически не хочется. Наоборот, он сильно жмурится, чтобы случайно не заметить то, что не нужно. Какие-нибудь необычные особенности строения тела или же слишком огромный рот, растянутый в вертикальном направлении, черные глаза без намека на белки и прочие, характерные для чудищ черты. Одно дело видеть подобное в кино, монстры даже по ту сторону экрана наводили на него самый дикий ужас, а это действительность. Минхек мнется с ноги на ногу, пытается отодвинуться, но его крепко удерживают за спину, постепенно подталкивая вперед, тем самым сокращая безумно маленькое расстояние между ним и мистером Че. В голове нет ни одной идеи как правильно поступить в данной ситуации. Он в ловушке. Зажат со всех сторон, и никто не придет на помощь.

— Я не страшный, по крайней мере мне ни разу не говорили подобного. При жизни. Можешь не бояться моей внешности, но вот злить не стоит. Я быстро загораюсь и на эмоциях совершаю очень плохие вещи, жестокие, даже зверские, — последние слова мучитель шепчет ему на ухо.

От внезапной близости Минхек шарахается, открывает глаза, а монстр напротив сразу же услужливо направляет на себя освещение. Шатен растерянно моргает глазами, осознавая, что его ловко провели, но затем с облегчением выдыхает. Перед ним стоит обычный человек, у которого нет во внешности ничего специфического. У него черные чуть вьющиеся волосы до плеч, мягкий овал лица, пухлые губы и темные, пронизывающие насквозь глаза. Установив зрительный контакт с жертвой, монстр растягивает губы в, казалось бы, радушной улыбке, но его с головой выдают глаза, в которых плещется тьма и сталь. Притворство сходит с него моментально, в следующее мгновение он наотмашь бьет в живот, да с такой силой, что Минхек теряет равновесие и падает на холодный пол. Телефон выскальзывает из рук, переворачивается, тем самым снова оставляя его в полном мраке, из которого со всех углов слышится шепот и топот тяжелых ног, стремящихся к нему.

***

Слишком громкий звон будильника Ли официально заносит в список своих самых главных врагов, он швыряет надоевший ему телефон в сторону стены, после чего с удовольствием утыкается лицом в мягкую подушку. Подушку? Минхек подскакивает и оглядывается вокруг, на кресле лежит его помятый пиджак, штаны с рубашкой валяются рядом с кроватью на полу, а мобильный телефон он взял с тумбочки, но проблема в том, что он не помнит, как ложился в постель и раздевался. Ничего такого, в его сознании лишь темнота, кишащая монстрами и мертвецами, а еще там есть тот странный парень. В тусклом свете фонарика удалось рассмотреть далеко не все, но вряд ли это был простой служащий отеля, слишком помпезно выглядел. На том был темно-фиолетовый костюм, из-под которого торчала черная льняная рубашка, открытая больше, чем до половины, а шею обвивало необычное украшение, состоящее из серебряных листьев виноградной лозы. «Мистер Че» — хмыкает Минхек с отвращением и брезгливостью. Тут и думать нечего, лучше и правда жить на улице, чем здесь, в объятиях чертовщины, которая пугает и доводит до нервного истощения. Он тщательно обдумает план действий и до темноты обязательно съедет. Двух ночей в этом проклятом месте ему вполне достаточно, осталось только собрать свои немногочисленные вещи, а после встречи их забрать. Днем его никто не тронет, так что он немного расслабляется и выдыхает, аккуратно складывая шмотки в чемодан, а все важные документы и деньги пакует в отдельную сумку, чтобы те всегда были под рукой и в одном месте. Минхек быстро собирается и выходит на встречу, которая должна закончится за пару часов, а учитывая, что она назначена в ресторанчике недалеко отсюда, все складывается идеально. Хотя ему абсолютно непонятно чем он так провинился, что даже в командировке ему настолько не везет. Возможно это какая-то непроглядно-черная полоса, свидетельствующая о необходимости что-то поменять в жизни и мировоззрении. Следует сменить работу, убрав из своего окружения как можно больше завистливых и злых людей, нужно найти любовь и стать хотя бы на самую малость счастливее. С каждой минутой все новые «хочу» и «надо» мелькают в его голове, и он четко уверен, что выполнит как минимум половину из них, как только вернется на родину. Ли обязательно обратит свое внимание на оплату командировки и, если хоть что-то его не устроит, сразу же распрощается с шефом, вообще-то так нужно было сделать давным-давно, да совесть не давала. Работа сама по себе действительно интересная, но серьезно заниматься делами не представляется возможным, когда вокруг одни недовольные начальники — это рабство. С переработками, суками и нарушениями элементарных человеческих прав. У него на душе давно не было такого воинственного настроя, от этих мыслей на лицо сама собой лезет лучезарная улыбка, с которой он встречает своих новых партнеров и жмет им руки. Те все также мажут по нему скользкими взглядами, но молчат. Все-таки лишь алкоголь смог скрасить все углы, делая их общество наиболее приемлемым и только. Спустя два часа разговоров ни о чем, Минхек с опаской косится на время и с жалостливым видом говорит о чрезмерно плохом самочувствии ввиду вчерашнего перепоя. Он суетливо извиняется и кланяется, а после поторопится уйти, но его руку внезапно перехватывают. Шатен, слегка нахмурив брови, оборачивается и совсем не ожидает увидеть подле себя одного из коллег. Тот выглядит как идеал многих девушек: накаченный блондин, с блестящей улыбкой от уха до уха, дорого одет и вкусно пахнет, действительно мечта, но не для него. Его мысли занимают дела поважнее, но деловой партнер и не думает разжимать ладонь, а на лице того написано крайнее беспокойство и желание помочь. Хоть чем-нибудь, как он говорит.

— Спасибо за предложение, но мне всего лишь нужно отлежаться в кровати. К ночи я буду здоров, Минхек еще раз вежливо прощается.

— В каком отеле вы остановились?

— «Кортез». На Саус Спринг триста семнадцать. Это совсем недалеко, я даже такси вызывать не буду.

— «Кортез»? Я ведь тоже там живу! Только вчера заселился в номер на втором этаже, у меня двести девятнадцатый номер.

— Серьезно? — Минхек на минуту забывает о том, что нужно притворяться больным, — а почему вы заселились именно туда?

— Джек, зови меня по имени, пожалуйста, просто Джек. Я постоялец, всегда там ночую, когда приезжаю на сделки, — мужчина дружелюбно улыбается, — может немного прогуляемся и вернемся туда вместе? Не бойся, я не буду предлагать тебе что-то странное и намекать на секс, как это делали остальные, я по девочкам. Между нами говоря, ведь ты только поэтому так быстро сбежал со встречи?

Ли слишком долго мнется с ответом, на что получает смешок и приглашение пройтись. Джек обещает показать близлежащие окрестности и не мучить расспросами. Они и впрямь гуляют по красивым улочкам и маленьким паркам, раскинувшимися между совсем непримечательными на первый взгляд зданиями, Джек не заставляет его откровенничать, сам с удовольствием болтает обо всем и сразу, много улыбается и шутит. Располагает к себе. Минхек, смотря на него, думает можно ли спросить то, что терзает его с самого начала — паранормальность вещей, происходящих в гостинице. Несмотря на то, что у них так мило складывается общение, этот мужчина очень ценный партнер и коллега, терять которого из-за подобных разговоров было бы совсем неуместно. На языке так и вертится миллион слов, которые он не может сказать сразу в лоб, поэтому решает аккуратно прощупать почву.

— А чем вы вечерами занимаетесь в отеле? Там же скучно и нет никаких развлечений.

— Вчера я выпил в баре, после чего спал как убитый. А что такое? Или ты так мило просишь меня составить компанию на сегодняшний вечер?

— Ох, простите, вы не так меня поняли. Я не любитель гулять вечерами, да и пить каждый день не хочу, поэтому, как только стемнеет иду в свой номер и часами разглядываю потолок, это несколько докучает. Вот и подумал, может чего не знаю об этом месте, только и всего.

— Давайте так, сейчас мы отправимся по номерам, а затем встретимся в баре, — мужчина сверяет время на часах, — в пять часов, идет?

— Эм, — Ли не хочется проводить время в подобном месте, страх все еще слишком сильно играет в нем, даже при дневном свете, — я чувствую себя недостаточно хорошо, чтобы выпивать.

— Решено, — Джек услужливо открывает перед шатеном входную дверь, — я пью виски, а ты кофе. Всего одну чашечку и разойдемся, обещаю.

Минхек мнется, но деловой партнер не оставляет ему выбора, сжимает его руки в своих теплых ладошках, улыбается и повторяет, что встреча состоится в баре ровно в пять часов. Возвращаясь в свой номер, он угрюмо трет переносицу, садится в кресло и ежится. Ему хочется бежать. Сейчас. В сию минуту. И не важно, что до наступления полуночи сверхъестественные твари не появятся, и что от чашечки выпитого кофе, никто не умрет. Минхек поджимает к себе ноги и кладет голову на коленки. Если он придет с чемоданом и пухлой сумкой в бар, то выставит себя полным идиотом, не меньше, так не пойдет. Как только стрелки настенных часов показывают пять часов, Ли решает быстро выпить кофе, а после навсегда покинуть это, пугающее до дрожи в коленках, место. Шатен даже специально заранее убрался в номере, проверил все ли на месте, а багаж поставил к двери, чтобы потом протянуть руку и забрать вещи, даже не переступая порог.

За барной стойкой находится странного вида мужчина или женщина, он решает не разбираться в вопросе половой принадлежности, позволяя себе лишь взглядом скользнуть по аккуратному макияжу в голубых оттенках, сделанным на манер Клеопатры. Из-за столика ему приветливого машет Джек, сразу же любезно указывая на уже стоящую перед ним кружку с кофе. Ему нравится окружать Минхека заботой и спрашивать о самочувствии, он обожает болтать, кажется даже больше его самого, что в принципе удивительно, ведь на такое способны единицы. Ему бы самому хотелось поговорить с этим человеком несколько дольше, обсудить прочитанные книги и просмотренные фильмы, но чем больше он задерживается, тем сильнее начинает дрожать. Ему кажется, что за ним следят, а в воздухе витает тот самый запах, который он, наверное, теперь запомнит навсегда. Аромат грейпфрута, смешанного с можжевельником. Это его запах. Парфюм мистера Че. Воспоминания о двух прошлых ночах огромным камнем наваливаются на него и перекрывают доступ к кислороду, он хватается за грудь, наклоняется к столику и просит прощения за то, что не может больше составлять компанию.

— Минхек, если тебя что-то беспокоит просто дай мне знать, я лично знаком с владельцем отеля. Так, что обращайся.

— Это очень благородно с вашей стороны, Джек, спасибо. Извините, но мне все-таки следует отлежаться в номере сегодня, желаю вам приятного вечера.

Минхек чуть ли не бежит по длинным коридорам, ему хочется поскорее оказаться за пределами этого здания. Тут разом собраны все самые странные личности, которые действуют заодно. Шатен открывает номер и пытается не глядя ухватиться за багаж, но у него не получается. Чемодан стоит в центре комнаты, чем расшатывает итак хлипкие нервы Минхека до предела. Мистер Че тут. Это не сулит ничего хорошего, ведь тот в любую секунду может выпустить своих демонов, которые прячутся в темных углах и с нетерпением ждут приказа разорвать его на мелкие кусочки.

— Пожалуйста, — скулит Ли, — пожалуйста.

Ему не кажется, что он ведет себя как последний трус, ведь самая лучшая битва, пусть даже и с нечистью, та, которой не было. Он всегда придерживался такой позиции, и она частенько себя оправдывала. Биться с тем, кого априори не можешь победить глупо и странно. Он не тупая сорвиголова, да и становится таким уже поздно. Вокруг него не будет витающей атмосферы брутальности и бесстрашия, ему достаточно остаться в живых. Пусть для кого-то важно бросить пыль в глаза, но, а ему исполнить свои маленькие желания и устроить лучшее будущее. Да и притом Минхек уверен, что вызов экзорциста, поливание святой водой или же угроза распятием для такого как Че пустая трата времени. Даже, если что-то и могло сработать, то всех бы не сразило. Все это место одна сплошная чернота и, если свою жизнь можно спасти лишь позорным бегством, пусть. Он так и сделает, потому что считает это самым правильным решением. Будь это отдельно стоящий дом, а не номер гостиницы, Минхек непременно был сжег такое место и ни о чем бы не сожалел, даже если потом его обвинили бы в умышленном поджоге и заставили оплатить огромный штраф. Парень ворчит, вспоминая как негодовал от абсурдного поведения персонажей в фильмах, которые шли на какие-то непонятные звуки в темноте, а затем умирали жуткой смертью, их губила собственная глупость и любопытство, а его вынуждает зайти в номер сумка с документами. «Это очевидная ловушка» — кричит его разум, он и сам это прекрасно понимает, но выбора нет. Можно было бы обратится за помощью, но к кому? Джек отпадает, ввиду того, что он драгоценный, черт его побери, партнер, а больше никому и дела до него нет. Дико стучаться к соседям и просить сопроводить его, но это не все что беспокоит шатена.

«А что, если монстр сказал правду?»

— Все в порядке? — спрашивает горничная, передвигающая тележку с грязным бельем, — вас что-то смущает?

— Вы сегодня убирались в моем номере? — чрезмерно взволнованный Минхек надеется, что перемещение его вещей все-таки не несет в себе ничего сверхъестественного.

— Убиралась конечно. Это моя работа и я выполняю ее качественно, — голос женщины звучит крайне недовольно, и она с укором смотрит на него.

— Так значит это вы переставили мои вещи?

— Да, они мне мешали, в этом же нет никакой проблемы? Вы оставили их на проходе, и я чуть не упала, споткнувшись о них, — она с жалостливым видом потирает свою, вероятно ушибленную, руку.

— А куда вы дели вторую сумку, она была поменьше, коричневого цвета?

— На кровать положила, под подушку. Из нее выпали кое-какие деньги и документы, я не стала убирать их обратно, чтобы не копаться в ваших вещах, так что для большей сохранности переложила все в укромное место.

— Спасибо за вашу честность и скрупулезную работу.

Горничная чрезмерно сладко улыбается парню, который сразу же скрывается за дверью. Она долго и внимательно смотрит на номер с табличкой сто пятнадцать и негромко возмущается:

— Надо бы купить новый пятновыводитель, да посильнее, кровь так плохо отстирывается.

Закрыв за собой дверь, Минхек первым делом бросается к кровати, ему необходимо забрать свои документы. От чрезмерного волнения он спотыкается на ровном месте, чуть ли не падает, но не останавливается. Когда Ли скидывает подушки вместе с покрывалом на пол и перетряхивает одеяло, понимает, что случилось именно то, чего он так боялся. Минхек всем телом ощущает на себе чей-то взгляд, отчего оседает на пол, готовясь к худшему. Горничная обманула, тут ничего нет. Возможно сумка с его документами уже и вовсе уничтожена, а угольки, оставшиеся от его паспорта, тлеют где-то в помойке рядом с черным выходом. Вряд ли на этот раз все закончится легким испугом, если ему каким-то чудом удавалось избежать смерти два раза подряд, то никто не даст гарантии, что и в третий такое произойдет. Монстр не хочет упускать его и именно поэтому подготовил ловушку, которая сработает со стопроцентной вероятностью.

— Как жестоко, — шепчет Минхек.

Он заблуждался еще кое в чем: не важно, когда на тебя нападают ночью или днем, это все равно очень страшно. Безумно. От того, что он видит, как солнечные лучи скачут по номеру и отражаются от зеркальных поверхностей, лучше не становится, да и вряд ли ему поможет острое зрение в минуту опасности, если только для того, чтобы в подробностях рассмотреть лицо своего убийцы, с целью найти того в аду и не покидать никогда, раз за разом пытаясь отомстить. Черная полоса, черное пятно, черные домогательства, черное существо за его спиной — все это сливается в одно отвратительное месиво, что выводит его из себя, к горлу подступает тошнота и он не сдерживается, отхаркивая все, что накопилось в нем прямо на пол. «Может такого жалкого человека даже монстр пожалеет?» — печально усмехаясь думает Ли. К несчастью, будучи абсолютно уверенным в том, что тот не подумает о пощаде, да и матрац, начинающий скрипеть и расходиться по швам изнутри лишь подтверждает его догадки. Тяжелые шаги, раздающиеся за спиной, заставляют отползти и вжаться в угол, он, совершенно поникший, прислоняется к холодной стене и ждет своей участи. Минхек хотел бы узнать одно — есть ли хоть какой-то смысл в нанесении ударов мертвому, а также в сражении с десятками рук, тянущихся к нему. Они не пытаются затащить его под кровать, те полностью вылезают, придавая себя свету. Многие мысли лезут в голову парня сейчас, он отчего-то думает трезво, в нем проявилась некая отрешенность, которая не дает выключиться сознанию. Кажется, будто бы все происходит не с ним, что он сидит на диване и смотрит очередной ужастик, сопереживая главному герою так сильно, что чувствует все на своей шкуре. Кровать трещит по швам, еще немного и даже от железных кованных спинок ничего не останется ввиду подобного напора, существа цепляются бесконечными руками за все, до чего могут дотянуться, скребут ногтями пол, издают утробные крики и стремятся к нему. Одно из них хватает его за ногу, тащит на себя и скалит зубы, Ли на такой выпад только еще ниже опускает голову. Хруст от переломанных конечностей чудищ наполняет комнату, стоны и крики раздаются каждую минуту, а его главный мучитель стоит неподалеку и, щелкая пальцами, отдает команды. Те, словно послушные собачонки, стремятся быстрее порадовать хозяина, подбираются к нему, ползут по стенам, цепляются за мебель и запрыгивают сверху, отрезая все возможности к побегу. Это вызывает у Минхека усмешку, как будто ему кто-то позволит выйти. Напрасные усилия, которые не стоило прилагать. Ему хочется прервать это непонятное и эффектное представление с запугиванием, пусть либо лишат его жизни поскорее, либо отпустят. Когда десятки разлагающихся рук начинают скользить по его телу и надежно фиксировать в одной позиции, Минхек отстранено думает о том, кто их сделал такими, и ведь наверняка каждый из них раньше был обычным человеком. Сейчас перед ним словно серые бесполые манекены, к туловищу которых пришиты десятки рук, исходящих отовсюду: из грудной клетки, лопаток, шеи, живота и ног. В местах соединения с телом видны рваные и гноящиеся раны, неаккуратные швы, такие он уже видел на матраце в первую ночь, кое-где ползают трупные личинки, кишащие и издающие омерзительные звуки. Ли уже вполне себе спокойно разглядывает чудищ, он достиг своего внутреннего лимита, все эмоции, начиная от ступора и заканчивая всепоглощающем чувством страха выгорели, оставляя безэмоциональный сосуд, который проявляет покорность и леденящее сердце безразличие к дальнейшей участи. Это в его стиле. Неважно в каком деле, он всегда пугается, застывает на месте, а после непременно сдается. Раз за разом, день за днем. Может такое и правда жалко выглядит, но ведь это его суть — никакого сопротивления, лишь поднятые руки и белый флаг над головой. Тихо и мирно, без борьбы и отпора, потому что при таком подходе никто не захочет большего, все атрибуты победы уже в их руках. Незачем бить и пытать такого противника. Однако, к его огромному сожалению, такого рода подход не работает с монстрами, которые стремятся отобрать у него жизнь. Одно дело жить таким, но вот умирать ничтожным и загнанным в угол никак не улыбается.

— Мистер Че, — Минхек взмахивает головой, пока у него есть такая возможность, и с горящими глазами смотрит на своего мучителя, расположившегося на кровати.

— Что такое, дорогой? — он удивляется, слыша подобное обращение.

— Зачем вы это делаете?

— У меня встречный вопрос, а зачем ты заселился в мой номер? — издевается, радуясь, что не ошибся, забрав себе такую очаровательную зверюшку.

— Женщина на ресепшене выдала мне ключ и назвала номер, это не мое решение. Простите, что растревожил, но если вы отдадите мои вещи, то клянусь, что через минуту я навсегда оставлю это место и никогда больше не вернусь. Я не хотел вам мешать, отпустите меня. Пожалуйста.

— Нет, — Че растягивает пухлые губы в ухмылке, — ты мне нравишься. Выглядишь как напуганный щеночек. Так мило. Я дал тебе целых два шанса убраться отсюда, поверь это ой как много, но ты либо чрезмерно гордый скряга, считающий каждую копейку, либо откровенно тупой. Может быть с твоей стороны это выглядит как-то по-другому, но с моей так: ты принял правила игры, так что давай веселиться ночи напролет. Скоро потемнеет, а у тебя нет фонарика, лампа разбилась, а выключатель так далеко.

Хенвон нарочно растягивает гласные в каждом слове, издевается и подмигивает. Он подходит ближе, щелкает пальцами и чудища быстро выстраиваются определенным образом, их руки ломаются, переворачиваются, некоторые с ужасным хрустом отрываются от тела, падая вниз, заливая ковер трупной жидкостью вперемешку с кусками мяса. Тела принимают настолько неестественное положение, что смотреть становится больно, руки выламываются, а ногти и личинки отлетают по сторонам на приличное расстояние, некоторые теперь располагаются на его побелевшем от омерзения лице. Более отвратительного зрелища Минхек за всю жизнь не видел, но не может перестать созерцать как из бесконечных рук и изогнутых тел получается некий трон, созданный для их господина. Брюнет садится, вытягивая свои длинные ноги так, чтобы носками до блеска отполированных ботинок упираться прямо в пах Ли.

— Вот именно это мне в тебе нравится, — Че нагибается к лицу Минхека и сжимает его щеки, — твое лицо такое эмоциональное, все без слов понятно. Будешь умолять меня, да? Это скучно, но мне несколько интересно, что ты скажешь, попробуй.

— Что, если вместо меня, я приведу сюда другого человека? — шатен решает всеми правдами и неправдами выбить себе свободу.

— Ох, маленький дрожащий комочек решил предать нового друга, спасая свою задницу, прелестно, продолжай.

— Я отдам вам его только с одним условием.

— А ты разве в том положении, чтобы диктовать мне условия? — Хенвон вскидывает брови, искренне удивляясь.

— Мои документы, верните мне их, пожалуйста, тогда я сразу же приведу другого человека, обещаю.

— Обворожительно, ребят, вы видели эту детскую непосредственность? Ах, да, я же сам вырвал каждому из вас глаза, неловко вышло, — смеется Че и даже хлопает в ладоши, — это был интересный опыт, а теперь извини, я хочу продолжить.

Брюнет с размаха бьет пяткой в область паха, чем заставляет Минхека согнуться, подвигается ближе, зарывается пятерней в волосы, грубо оттягивает их назад и скалится, смотря в глаза, наполненные ужасом. Хенвону с одной стороны очень хочется подольше растянуть удовольствие, но сдерживаться нет сил, его распирает от жажды крови. Она пульсирует по венам до такой степени, что отдается в виски и заставляет постоянно облизывать губы, которые просят большего. Ему хочется оторвать прекрасную голову Минхека, а после сделать ее жемчужиной своей коллекции. Поставить на специально выделенную полочку и целовать каждое утро эти до невозможности притягательные ярко-алые губы. Сминать их, проникать языком в рот, вылизывать каждый миллиметр и урчать от удовольствия. Хенвон всегда аккуратен со своими жертвами, а еще достаточно сентиментален, хотя это чувство он проявляет по-своему: ему вполне себе нравится напрямую ощущать внутренний мир человека, запуская в еще теплые кишки свои холодные ладошки и греться. Он даже пару раз засыпал в таком положении, нежась и забывая обо всем вокруг. Многие фразы, например, «я хотел бы увидеть мир твоими глазами» или «слышать то, что слышишь ты» будоражат его фантазию и распаляют, ему хочется совершать нечто безумное, проникнуться понравившимся человеком, чуть более, чем полностью, заставляя того истошно кричать, прощаясь с жизнью. От каждой своей жертвы Че непременно оставляет лакомый кусочек на долгую память, а именно правую руку. Ему нравится смотреть на оторванную плоть и вспоминать о том, как хорошо им было вместе. Хенвон — коллекционер, но его любимые экспонаты не стоят на полках и не пылятся в альбомах, они всегда рядом с ним и обладают жизнью. Брюнет заботливо пришивает каждую вырванную с мясом руку к одному из пяти тел, находящимся в его полном распоряжении, после чего довольно урчит на манер кота. Ему нравится собирать руки потому что они многое говорят о человеке: линии на ладони предсказывают судьбу в деталях, изгибы пальцев, мозоли на некоторых из них говорят о привычках и выбранных профессиях, длинные или короткие ногти о характере и так до бесконечности. Это маленькое хобби доводит Че до состояния, близкого к экстазу и, конечно же, руки являются первой деталью, что он рассматривает в очередном несчастном подселенце. Хенвон с превеликим удовольствием пополнит свою коллекцию прямо сейчас, он даже подумывает взять не один экспонат как обычно, а целых два. Потому что кожа его гостя нежная и бархатная, кисти рук большие, а пальцы ровные, длинные и красивые. Тот явно не занимается никаким тяжелым физическим трудом — офисный работник. Очередной. Но в любом случае ему нравится то, что он видит перед собой и не может удержаться. Монстр нагибается ближе, не в силах устоять перед красивым, таким неимоверно милым личиком и вертит его голову, тщательно обсматривая со всех сторон. Она безупречна. Высокие скулы, аккуратный нос, чувственные губы, прямые брови — идеальное лицо. При жизни Че нравились именно такие парни, хотя с течением времени интерес сдвинулся в сторону кровавых ванн и вырывания кишок, но это совершенно не значит, что в его небьющемся сердце нет ни капли влечения. Оно растет прямо сейчас с каждой минутой, но было бы глупо уступать ему. Хенвон достает из внутреннего кармана острейшую складную бритву с ручкой из красного дерева и примеряется, рассматривая шею шатена, думая где лучше бы сделать разрез. Ему не хочется испортить такой ценный экземпляр, но аккуратно отрезать голову не так-то и просто, тут нужна особая сноровка, которую он пока еще не наработал. Че приказывает слугам схватить жертву за волосы, заставляя максимально откинуть голову назад, тем самым послушно открывая область шеи. Минхек, который храбрился из последних сил, замирает, а после начинает усиленно брыкаться, стараясь вмешаться в ход дальнейших событий.

— Не дергайся, — монстр хлестко бьет человека по ляжке, — иначе разрез выйдет неровным. Да, будет больно, но мне очень уж хочется любоваться на твою красивую мордашку как можно дольше, щеночек. Ты сам виноват.

— Пожалуйста, — изо рта Ли вылетают слова, вперемешку с хрипом, он будто давится воздухом, — я дам вам все, что угодно, только отпустите меня.

— Наша проблема не разрешима, ведь я хочу тебя.

— Я же рядом и не могу убежать, даже если бы захотел.

— Как трогательно.

Хенвон встает на ноги и пытливо заглядывает Минхеку в глаза, он даже с нежностью вытирает слезы, стекающие по щекам, затем, будто бы успокаивая, прикасается своими губами к его. Ли ждет жесткого, грубого взаимодействия, но тот дает нечто другое — показывает мягкую сторону, обдает горячим дыханием, ласкает, проводит языком, вылизывает и сразу же отрывается, нисколько не пытаясь пролезть дальше, за плотно сжатые от напряжения зубы.

— Имеешь ввиду это?

— Вы хотите получить мое тело? — шатен теряется от таких действий, но отдает себе отчет, что все не так-то просто.

— Хочу. Очень хочу, но не все, а лишь некоторые его части, к твоему огромному сожалению. Это, это и вот это, — Хенвон светится от счастья, поочередно указывая на левую и правую руку, после чего тыкает в лоб Минхека пальцем.

От разговора их отвлекает внезапно громкий стук в дверь, который постепенно становится интенсивнее и сильнее. Шатен не ждет героического спасения от кого бы то ни было, он никому не сдался. Там стопроцентно еще один монстр, которого мистер Че позвал попировать, как будто мало ему страха и мучений сейчас. Минхек надеется, что новый сообщник тоже будет выглядеть как человек, потому что твари, которые прижимаются к нему и роняют все больше личинок на лицо, уже навсегда отложились в сознании и создали отдельный ад, из которого не сбежать. Их руки до сих пор с силой сжимают его конечности, Ли уверен, убери они их, там бы красовались обширные гематомы и ссадины. Че не отпустит его в любом случае, предложить взамен нечего, деньгами не откупиться, ведь мертвым не нужны счета в банке, конкретно этому нужны определенные части тела и тут он прав, они не найдут решения, которое устроило бы их обоих. Кричать нет толку, может это заявилась та горничная, которая его подставила, монстр и правда не врал насчет обслуживающего персонала. Тем не менее, мучитель не торопится впускать в номер кого-то еще, продолжает исследовать кожу на горле и большим пальцем давит на кадык, заставляя громко и отчаянно кашлять. Эти порывы останавливаются только тогда, когда к шее прислоняется острейшее лезвие, он чувствует, как даже от простого соприкосновения на перетянутой коже появляется порез, из которого тотчас начинает струиться кровь.

Это конец.

В ту же секунду дверь в помещение с грохотом раскрывается, в нее влетает Джек и кричит на Минхека, который в полном недоумении сидит в углу и пытается прийти в себя. Он быстро-быстро моргает глазами, не понимая, что произошло, даже не пытаясь пошевелиться и принять более удобную позу. Его голова до сих пор максимально закинута назад, руки выгнуты, а ноги широко расставлены в разные стороны. По шее стекает кровь, а он не может поверить, что за ним пришли и спасли. И что это сделал Джек, посторонний для него человек.

— Что с тобой? Что тут произошло? Я звонил тебе с десяток раз, но ты не отвечал. Твое состояние слишком беспокоило меня, а когда ты начал так сильно хрипеть и будто бы задыхаться, я сошел с ума, подумав, что ты умираешь. Вот и ворвался.

— Дверь, — что есть силы кричит Минхек, видя, как тот тянется к ручке, — не закрывай дверь!

— Что? В чем дело? — коллега в полном недоумении смотрит на шатена, но делает все так, как его попросили.

— Подожди, пожалуйста, мне нужно отыскать кое-что и мы сможем уйти.

Ли кашляет, держится за шею, пугливо оглядывается по сторонам, высматривая Че, и хочет лишь одного — найти чертову сумку. Она должна быть в номере, если его хотели убить в любом случае, то от документов не было смысла избавляться, все тут, просто спрятано. Если так подумать, то чудищам и правда незачем уничтожать его паспорт и билеты на самолет. Под действием адреналина он с грохотом вырывает ящики из тумбы, переворачивает ковер и разбивает торшер, но чуть погодя выдыхает, буквально падая на пол, смотрит на Джека умоляющим взглядом и подается эмоциям. Не может сдержаться и просит помощи.

— Что произошло? — тот садится рядом, кладет ему руки на плечи и заглядывает в глаза.

— Я не могу найти свою сумку с документами, мне нужно уехать, но там билеты, паспорт и деньги. Она мне необходима, помоги, только быстрее, я прошу, иначе он вернется и убьет меня, а еще и тебя, Джек. Помоги скорее, нам ведь нужно бежать отсюда вместе. Это место опасно, оно кишит чертовщиной. Джек, пожалуйста.

— Давай так, — мужчина с трудом сдерживается, чтобы не дать пару успокаивающих пощечин парню перед собой, — подожди в моем номере, а я тут разберусь. Все найду и принесу, а ты отдохнешь и расслабишься. Там, кроме чрезмерно чувственных криков от соседей, издаваемых в порыве страсти, нечего бояться.

— Нет! Ты будешь в опасности, тут никому не следует находится. Пожалуйста, помоги мне и уйдем, не будем тратить время.

— Я позову управляющего, помнишь, я говорил тебе, что мы знакомы? С ним мы разберемся с горничными и вернем пропавшие из твоего номера документы. На меня никто не нападет, дверь мы закрывать не будем. Я буду не один, все получится как нельзя лучше, вот увидишь.

— Если только так. Хорошо, пошли.

Минхек поднимается на ноги и еще раз взглядом окидывает свой номер, он не планирует забирать чемодан, ему не до этого. Даже телефон не берет. Когда они оба оказываются в коридоре его дыхание выравнивается, а тело перестает неконтролируемо дрожать, в тот момент, когда он переступает порог номера двести девятнадцать, все приходит в порядок. Парень оседает на пол и смотрит в пустоту перед собой, пока Джек хлопочет и причитает, хватая его за талию и волоча до кровати.

— Тебе нужно отдохнуть. Может выпьешь снотворное и поспишь? У меня где-то завалялась одна пачка.

— Давай, мне не помешает здоровый сон, ты прав, — Минхек вымученно улыбается, — поставь раствор на тумбочку, если не сложно, я приму душ и выпью его. Джек, можешь пообещать мне кое-что? Пожалуйста?

— Все, что угодно, — мужчина наклоняется поближе к парню на кровати, потому что тот еле шепчет.

— Не умирай.

— Клянусь, что вернусь живым и невредимым. Не бойся ничего, но если все-таки кто-то подозрительный к тебе пристанет, то найди в себе силы и выйди из гостиницы. Жди меня около входа, но ни в коем случае не заходи обратно.

— Ты о чем?

— Они не могут выйти, в отличии от тебя и меня, — на этих словах мужчина покидает номер, оставляя его одного.

Как только звук шагов перестает раздаваться в коридоре, Минхек первым же делом выливает снотворное в цветок, стоящий рядом с кроватью. Неважно, что думает Джек и чего хочет добиться, он не собирается спать после всего случившегося. Ему дурно, страшно и слишком не по себе, он не хочет оставаться в этой проклятой гостинице, даже в другом номере. Коллега спас его жизнь, если бы не он, то некоторые части тела, что особенно приглянулись мистеру Че, были бы уже пришиты к телам уродцев, а голова красовалась бы в банке с формалином. Он пришел вовремя, даже слишком. Секунду в секунду.

— Я ведь не говорил ему в каком номере остановился. Он звонил, хотя тут не берет связь. Видимо только у меня. Джек не просто нашел меня, но еще и открыл ключом дверь.

Ему очень хочется ошибаться, ведь тот с самого начала был с ним таким заботливым, казался галантным. «Я заселился в отель вчера» — всплывает у него в голове отрывок из недавнего разговора. Это случилось после того, как его подвезли. Каждый из них запомнил адрес гостиницы, но воспользовался такой ценной информацией самый хитрый и коварный. «Я постоялец в этом отеле и лично знаком с владельцем». Минхеку душно, он расстегивает рубашку на пару пуговиц, слова монстра всплывают в его голове, ставя перед неутешительным выбором. Кто-то из них врет. И этот кто-то Джек. Мистер Че говорил, что лучше не встречаться с хозяином, а коллега по работе его друг, да и горничную хочет позвать, скорее всего ту самую. Он, начиная с деловой встречи, активно склонял к вечеру наедине, хоть и клялся, что по девушкам. Так оно может быть и так, но ведь в его интересах не замешан секс, скорее убийство, в котором пол не имеет никакого значения. Джек намного крупнее его, выше и физически сильнее, но то, что он человек, все-таки облегчает ситуацию. Хотя его слова насчет монстров, которые не могут покинуть пределы отеля настораживают, откуда у обычного человека может быть подобного рода информация? Вопросов нарастает больше, чем ответов, и все они обращены совсем не к монстру, находящемуся в комнате сто пятнадцать.

— А если, — в голос начинает рассуждать Ли, но вовремя замолкает, боясь быть услышанным каким-нибудь невидимым врагом, который находится в сообщниках с его коллегой.

Чем больше Минхек думает о словах Джека, тем более странными их находит, на просьбу помочь найти сумку, тот сразу же заявил о ее пропаже из номера. Не то, что она спрятана горничной, с которой нужно разобраться, а именно то, что необходимо вернуть документы назад. Что, если он знает намного больше, чем говорит? Что если он сам и украл сумку? Хотя эту идею шатен немедленно отбрасывает ввиду железобетонного алиби, он был с ним все время, целый день. Сумка пропала в момент их нахождения в баре. Однако, он остается не при делах только при условии, что работает один, без помощников, но тот отлично знаком с персоналом.

Минхек вскакивает с кровати, мельтешит по комнате, аккуратно копаясь в чужих вещах. Он рассматривает стопки бумаг, лежащие на столе, открывает ящики и копается в постельном белье — ничего. Должно же быть хоть что-то, шатен доходит до шкафа, но открывая скрипучие дверцы не видит никакого намека на одежду. Это странно для того, кто заселился в отель. Ничего нет, ни брюк, ни футболки и прочего, все сразу не может быть в стирке, но, чтобы точно быть уверенным, Ли проверяет ванную и открывает бак для грязного белья — пусто. Джек что-то замышляет, но как ни странно его планы были разрушены ранними откровениями монстра. Минхеку не страшно бороться против коллеги, он, исходя из всего, человек, и, к великой радости, у того не будет ничего монстроподобного в арсенале. С одной стороны, Ли все еще считает лучшим способом решения проблем — бегство, но понимает, что тут его настолько зажали в тиски, что либо смерть, либо борьба. Хоть какое-то, пусть самое слабое сопротивление, он оказать в силах, так что все упорнее ищет в номере тайник, скрывающий пропажу, с которой можно будет вмиг унестись прочь. Спустя пятнадцать минут нервы снова натягиваются как струна, они дрожат и в любую минуту готовы лопнуть от напряжения, идущего по ним. Сумка точно здесь, он уверен в этом, ведь Че и правда она ни к чему, в списке желаний того только лишь его конечности, а не удостоверение личности. Кровожадные монстры не занимаются воровством, таким промышляют люди, строящие коварные схемы и расставляющие ловушки. Злые гении, скрывающиеся под видом добродетелей и прикрывающиеся бескорыстной помощью. В любое время в дверь может ворваться Джек с хозяином гостиницы и почему-то Минхек уверен, что через пару минут после знакомства его хладный труп будет валяться под кроватью с перерезанным горлом, и те конечно позовут любезную горничную, которая приберет все ненужное и выведет пятна крови с ковра. «Точно, слова горничной!» — вскрикивает он мысленно и бежит в сторону стеклянного столика, на котором лежит нож. Шатен делает аккуратный надрез в изголовье матраца, засовывает туда руку, проверяя содержимое и напрягается. Совершенно не хотелось бы самолично выпускать из того сотню кровавых рук, вдруг в этом отеле априори все матрацы такие? Он уже ни в чем не уверен и даже был готов заорать от страха, когда его рука уперлась во что-то мягкое и одновременно холодное, если бы вовремя не удалось распознать в этом искомую вещь. Это его сумка. Минхек аккуратно придвигает ту к разрезу, он не будет забирать ее целиком, возьмет только самое необходимое — паспорт, билет и деньги, остальное не так-то и нужно, если подумать. Также он не хочет, чтобы Джек быстро обнаружил, что его план раскусили, поэтому Ли осторожно возвращает ее обратно, разглаживает место разреза, благо сделал тот совсем маленьким и сбоку, затем плотно придвигает матрац к спинке и наводит идеальный порядок на кровати. Коллега не должен сразу же кидаться проверять все ли на месте, поэтому у него есть шанс. Он бежит в ванную и включает воду, чем создает видимость своего присутствия, а сам выходит за дверь. В номере ему было действительно спокойнее и лучше, стоило только выйти в коридор как в нем совсем не приветственно замигал свет, а внизу раздался чей-то оглушительный крик, теперь он не так-то и уверен, что кто-то просто смотрит ужастик по телевизору, тут это не к месту. Ему нужно пройти несколько этажей, лучше спуститься по лестнице, потому что в лифте его могут зажать и оттуда не выбраться, там не будет места для маневра, если что-то пойдет не так. Шатен сжимает в руке взятый с собой нож, крадясь по коридору, лестница находится от него всего в паре метров, и он ныряет в спасительный полумрак. Хотя спасительный ли он это еще вопрос, пока Минхек жмется спиной к двери и смотрит на почти кромешную тьму, в коридоре раздаются голоса, к которым он непроизвольно прислушивается.

— Ты все поняла? Поставила охрану? — говорит какая-то женщина.

— Да, около выхода под видом постояльцев сидят пять человек, чуть что они примут необходимые меры и схватят беглеца.

— А что с номером? И выходами?

— За ними будут следить издалека другие люди, все будет в порядке. Они вскоре придут.

— Джеймс обо всем знает?

— Конечно, мисс.

Они говорили еще о чем-то, но по мере отдаления их слова стало не разобрать. Пусть Минхек и не знает, кто такой Джеймс, но вот то, что остальное касается его, он уверен. Ему не выйти наружу, а уговор о встрече там был тонкой манипуляцией. От четкого осознания западни сразу же опускаются руки, он опечаленно рассматривает стальной нож в руке и снова находит себя чрезмерно жалким. Сражаться против многочисленного персонала гостиницы нереально глупо, вернуться к Джеку тоже. Есть, впрочем, еще пара вариантов: слоняться по отелю выискивая новых монстров, найти хозяина, который сразу же его убьет или пойти напиться, позволяя градусам притупить обостренное чувство страха и придать сил для предстоящей борьбы. Он, выставляя острие перед собой, ступает на первую ступеньку и начинает продвигаться вниз, с первого этажа можно перейти к бару, а там уж как карта ляжет. Его в любом случае быстро обнаружат, так что неважно где он будет находиться и чем заниматься. Больше ему нечего терять, кроме жизни, естественно.

Приложив неимоверно много усилий для достижения цели, он оседает и протяжно воет, приметив в баре одно знакомое лицо. Мистер Че там. Сидит за барной стойкой и улыбается, сжимая в руке бокал виски со льдом. Благо он смотрит в другую сторону и кажется очень увлечен беседой с лысым барменом, считающим себя женщиной. В силу того, что Минхек стоит на балконе между колоннами, открывающим обзор на холл, ресепшн и даже бар, все шестеренки в мозгу приходят в действие. Разговоры тех дам не были пустыми, все красные кресла около выхода и правда заняты какими-то людьми, не знай он правды, ни за что бы не подумал о чем-то плохом, а еще из бара также можно с успехом следить за выходом, чем видимо между делом занимается его личный мучитель. Когда в поле зрения появляется Джек, входящий в двери с бутылкой алкоголя в руках, то первым делом тот смотрит на монстра, а после усмехается и направляется к лифту, где его ожидает какой-то мужчина в деловом костюме. Возможно это и есть владелец отеля. Джек слишком хитрый, хоть он не наводит ужаса своим внешним видом, даже наоборот располагает, но его активные действия заставляют Минхека вести себя как камикадзе. Выбора-то у него особо и нет. Либо сломя голову нестись в номер двести девятнадцать и до последнего притворяться, что он спал все время, либо вернуться в свой, кишащий монстрами. Бесконечно бегать по коридорам он тоже не сможет, за ним следят, да и мало ли кого он еще может увидеть здесь, учитывая информацию, услышанную раньше. Минхек мысленно посылает Джека в ад, после чего обдумывает безумный план, внезапно появившийся в его голове. Пусть процент успеха в нем близок к нулю, но другого все равно нет — можно попробовать спрятаться в своем номере, в ванной, он выключит свет и будет сидеть тихо-тихо, ему не нужно проводить там всю ночь, лишь первое время пока его активно будет искать коллега. Каким бы он умным не был, сразу точно не разберет что к чему, Ли надеется, что истерика, вызванная страхом от нахождения в своем номере, запутает его еще больше и он не станет искать там, по крайней мере сразу. Если повезет, чтобы найти его Джек подключит всех людей, включая тех, кто охраняет выход — вот тогда и появится реальный шанс на успешный побег. Это лучший план, который только можно было придумать, а потому шатен неистово уповает на то, что мистер Че просидит в баре до самого утра, тем самым держа многоруких чудищ в узде, ведь без его команд они не причинят никакого вреда. Немедля больше ни секунды, Минхек убегает в комнату под номером сто пятнадцать.

— С каких это пор ты отдаешь своих жертв и позорно сбегаешь, даже не успев урвать сувенира на память? — Лиз подливает виски в бокал и добавляет пару кубиков льда.

— Во всем виновата моя сентиментальная натура, ты же знаешь меня не первый год. В этом весь я, — Хенвон улыбается, делая глоток обжигающей жидкости.

— Отдавать свою добычу на растерзание другому убийце не очень-то и романтично.

— То-то и оно. Смотри шире. Я почти перерезал ему горло, но замешкался из-за сомнений, совсем некстати возникших в моей голове, а тут ворвался этот псих. Стал строить из себя героя и очень плохо актерствовать, ты бы видела это посмешище.

— И? Хочешь сказать, что тебе стало жаль его?

— Ни в жизнь. У мертвых своя романтика.

— Все еще не вижу логику и смысла в твоих словах, — она наклоняется к нему и внимательно смотрит в глаза, — ты чего добиваешься?

— Хотел посмотреть, что он выберет. Я ему не нянька и если он хочет сбежать в закат под ручку с маньяком-психопатом Джеймсом, или какое там новое имя у него сейчас, то пусть. Я замешкался потому что никак не мог выбрать, что лучше: разобрать его на, как ты выражаешься, сувениры или же дать шанс разделить вечность со мной здесь, в отеле. И как видишь, неисправимый романтик победил.

— Ты мог бы убить его собственными руками, зачем отдавать эту прерогативу Джеймсу?

— В тот момент я бы точно не удержался и оторвал от него несколько конечностей, ты же знаешь, они после смерти не отросли бы и испортили весь вид. Единственное, чем мне нравится этот психопат, так своей аккуратностью, вот и все.

— А ты стал другим с момента своего первого убийства, раньше тебя не волновало кого убивать и каким способом, — Лиз наливает себе виски, чтобы составить другу компанию.

— Да, ты права, но потом я увидел, как ужасно смотрятся детские руки на моих ребятах и зарекся убивать мелкотню, ровно, как и дряхлых стариков, их кости совершенно не выдерживают нагрузки и не обладают силой. Да и еще кожа отвратительно свисает, это не слабость и мягкосердечность, а желание видеть красоту и особую эстетику. В моей коллекции должны быть только самые лучшие экземпляры.

— Как скажешь, — она протягивает руку с бесподобным маникюром в голубых тонах и нежно касается шеи, — кстати, когда ты уже отдашь мне свое украшение, у меня появилось под него отличное платье.

Проговорив со старым другом еще некоторое время, брюнет в прекрасном настроении бредет в свою комнату и уже было захлопывает за собой дверь, как на него нападают сзади и грубо сжимают плечо. Стоило Хенвону увидеть нападавшего, как его губы тотчас расплылись в самой яркой и издевательской улыбке.

— Что-то зачастил ко мне, прости, но ты не в моем вкусе. Хотя, — Че скользит взглядом по его рукам, — если хочешь пожертвовать свои конечности в мою коллекцию то проходи, я не хочу испугать кого-нибудь из постояльцев кровавой расправой.

— Исчезни.

— Зайти ты можешь, но вот выйти уже нет, — Хенвон распахивает дверь, радушно приглашая вглубь помещения, — не думай, что я еще раз отступлю, Джеймс. Не забывайся.

— Помни свое место, — огрызается тот, — ты ничего не можешь сделать, покуда за моей спиной стоит владелец отеля.

— Ты неимоверно туп для своего возраста. Хорошо, я помогу тебе разобраться в нашей иерархии. Запомни главное, ты — никто. Таких как ты используют, а потом едят на завтрак пачками. Неужели думал, что ты единственный и неповторимый, брось, даже смешно. Таким отвратительным отбросам как ты никогда не выделят в этом отеле особого места, поинтересуйся скольким до тебя сдавали двести девятнадцатый номер, я даже скажу тебе по секрету, что там никогда не жили постояльцы. Только не падай в обморок, когда услышишь пятизначное число, будь храбрым. Дальше догадаешься, я надеюсь? Никому не составит труда убить тебя и нам ничего за это не будет, тупой ты выродок. Думаешь приводишь особых людей? Серьезно? Это отель, открой глаза, люди всех каст с огромной радостью ломятся сюда, лишь стоит увидеть красивые фоточки в интернете, а уж рассмотрев неоправданно низкие цены их не остановить. Вот и скажи теперь в чем твоя ценность? Это мое первое и последнее предупреждение. Знай. Свое. Место.

Хенвон захлопывает перед носом убийцы дверь и направляется прямиком в ванную комнату. Его шаги громким эхом отдаются в помещении, он останавливается перед дверью в уборную, сжимает ручку, со скрипом проворачивая ее вправо, и расплывается в улыбке. Не входит и не заглядывает вовнутрь, лишь приоткрывает на самую малость и стучится, давая человеку понять, что он знает. Все знает.

— Можно войти? — шепчет он и заливисто смеется, когда не получает ответа.

Когда за дверью раздается громкий щелчок пальцами, Минхек жмурится, с удвоенной силой вжимаясь в холодную ванну, его план провалился по всем пунктам. Да и Джек, на удивление быстро приперся сюда, видимо у него в поддержке гораздо больше людей, чем предполагалось. Хоть мистер Че не пустил его в номер, это не особо дает надежду. У него кружится голова от знакомого хруста костей, раздающегося в опасной близости, живые экспонаты с множеством рук перемещаются рядом с ним и выжидают. Минхек уверен, лишь стоит открыть ему глаза, как в тоже мгновение его горло перережут, заставляя кровь из яремной вены окрасить пространство в ярко-красный цвет. Тело пробирает озноб, он снова дрожит и ничего не может с собой поделать, вся его храбрость как дым растворяется стоит лишь подумать о том, кто за ним охотится. Он проклинает свою фазмофобию и иррациональные страхи, хотя не знает, как это все охарактеризовать, ведь бороться с таким в реальности сложно. Все не так как говорили психологи, ужас охватывает целиком, заставляет сердце сходить с ума и плясать в бешенном темпе, трахею будто закупоривает тугой крышкой и такой необходимый воздух перестает поступать в легкие, заставляя урывать кислород жалкими порциями и давить в себе порывы хриплого кашля, сжимая неровно вздымающуюся грудную клетку из последних сил. В полной темноте его итак обостренные донельзя чувства усиливаются, кажется он слышит каждый вздох монстра, а также перемещения его слуг. Тяжелая поступь их ног раздается отовсюду, они карябают ломаными ногтями поверхность деревянной двери и иногда тихо и протяжно скулят. Минхек боится лишний раз вздохнуть, чтобы не разозлить своим присутствием чудище, готовое в любую минуту сорваться с цепи. Он уверен, что их встреча не принесет ничего хорошего, тем более он предупреждал о последствиях, что ведет за собой его гнев. В голове шатена смешиваются с диким звоном тиканье настольных часов, капли воды, изредка разбивающиеся о раковину, скрип кровати и щелчки пальцами. Они раздаются с завидной регулярностью, не давая Минхеку забыться, этот звук служит напоминаем о том, что он в смертельной ловушке и нужно бы дышать полной грудью пока это любезно дозволено. Ли закрывает уши руками, чтобы больше не слышать какофонию, но этот маленький жест не остается незамеченным, щель, ведущая в его ненадежное убежище, стала несколько больше, дверь миллиметр за миллиметром распахивалась сильнее, до тех пор, пока он не вернул дрожащие ладони в прежнюю позицию. Мистер Че развлекается, сквозь пелену страха Минхек оценивает его творческий подход, но не может оставить положительный отзыв, потому что является жертвой. Монстр хочет, чтобы он сидел в ванной в определенной позиции, считал минуты и думал о времени, отведенным до смерти. Слишком изощренная пытка. Звук щелчков уже не просто заполняет помещение, каждый из них будто выстрел, метко попадающий в цель и делающий из его тела решето. Щелк — падает в бездну, видя, как дверь полностью распахивается. Щелк — пропадает в неизвестности и ломается под напором сильных рук. Щелк — мёртв.

***

Минхек с душераздирающим криком подскакивает и бьется головой о полку с ванными принадлежностями, они падают на него сверху, пачкают одежду, делая ее липкой и заставляя клеиться к телу на груди и ногах. Он швыряет стеклянные тюбики в сторону, опирается на бортики и выскакивает из ванны, попутно ощупывая область шеи и груди, чтобы внезапно не обнаружить на них каких-либо порезов. Затем осторожно выглядывает в комнату, та залита дневным светом, даже кое-где видна маленькая радуга, создаваемая зеркальной створкой шкафа, все выглядит так, будто бы еще немного и из-за угла поскачут розовые пони и полетят облака из сахарной ваты, но теперь его не обмануть. Ли пулей бросается к двери, с удивлением замечая на ней вешалку, на которой висит белая рубашка с мелкой разнообразной аппликацией в золотых тонах, черные прямые брюки, а также видит записку, гласящую, что эти вещи следует надеть. Еще, сбоку от выхода, он замечает начищенные до блеска черные ботинки и парочку модных аксессуаров, но несется вперед, игнорируя все на свете. Быстрее на выход. Его не волнуют ни люди Джека, ни монстры мистера Че и новые ловушки, с него достаточно, больше терпеть невозможно. Будь, что будет. Даже когда от быстрого бега сводит тело и икры начинают болеть, а воздуха не хватать, он все равно продолжает стремиться на волю, туда, где теплый солнечный свет разгонит тревоги, и можно будет выдохнуть. В конце концов, всего лишь жалкая пара метров отделяют его от заветной цели, нужно совершить несколько шагов, не более. Прикоснуться к ручке, распахнуть двери и выпорхнуть наружу, вот и все. Так просто быть свободным и счастливым, но стоит лишь переступить порог, как он вновь оказывается в отеле и не может понять, что произошло.

Раз. Минхек разворачивается. Два. Хватается за позолоченные ручки и тянет их на себя, переступая черту. Три. Стоит посреди холла рядом с красными креслами.

— Не может быть, — шепчет он еле слышно.

— Как надоест пугать постояльцев, показывая фокусы с исчезновением, можем обсудить детали.

Он злобно смотрит на мистера Че, который прислонился к черной колонне, наблюдая за происходящим.

— Пошел к черту, — кричит Ли, яростно показывая средний палец, — я здесь не останусь.

— Как знаешь, — монстр разводит руками и присаживается в мягкое красное кресло.

Минхек с разбегу врезается в двери, вышибает стекла, пролезает в окна, спускается по пожарной лестнице, пробирается из подвала, но итог один — он вновь и вновь внезапно появляется посреди холла и ловит на себе удивленные взгляды. Ему не надоедает пробовать новые способы, неважно какие, лишь бы уйти, но ничего не помогает. Его заперли здесь с помощью какой-то магии, не иначе.

— Он прелесть, не так ли? — любуясь на свое творение, Хенвон заводит разговор с Лиз, пришедшей на очередные крики испугавшихся людей.

— Упорства ему не занимать, хотя я не думала, что ты решишься, — она присаживается в соседнее кресло.

— С чего бы это? Щеночки, безусловно, милые существа, но жалости к ним я не питаю. У него не было шансов.

— Почему-то мне кажется, что был. Не так ли?

— Тебе кажется, ему казалось, но видишь ли, я всех переиграл.

— Может умеришь его пыл, пока все постояльцы не разбежалась кто куда? — Тейлор с укором смотрит в сторону брюнета.

— Как скажешь.

Хенвон ждет пока взлохмаченный шатен вновь не появится из ниоткуда в центре холла, а после неторопливо направляется к нему. Ему так хочется растянуть удовольствие, но все-таки у них тоже есть определенные правила, которые стоит соблюдать, чтобы не распугать клиентов. Одно из них как раз касается проявления сверхъестественных способностей широкой публике. К его счастью, Минхек по всей видимости выдохся, хотя он продержался намного дольше, чем многие, даже он сам. После смерти Хенвону хватило и десяти минут, чтобы понять, что да как, он быстро смирился с новыми обстоятельствами, а вскоре даже нашел в них особую выгоду и отличное подспорье для мести пятерым своим убийцам, притворявшимися год за годом близкими друзьями. Но мистер Ли не такой, хоть он и всей душой обмирает при виде призраков, монстров и прочего подобного, за всем этим Хенвон увидел много всего другого, того, что его действительно заинтересовало. Со страхами их новый постоялец вскоре справится, ведь бояться своей новой сущности просто глупо, да и для своих в этом отеле открыты все двери и возможности, коих не счесть. С течением времени Минхек обязательно привыкнет, а пока Че планирует самую малость позабавиться.

— Неужели щеночек выдохся? — брюнет вплотную подходит к сидящему на корточках парню и ерошит волосы на макушке, — все перепробовал? Прыгал через окно в нашем номере? Вдруг оно поможет? Не молчи, что ты.

Шатен уклоняется от рук, тянущихся к нему. Он встает, стряхивая невидимые пылинки с одежды, и было уходит, но его останавливает ладонь, крепко удерживающая за плечо.

— Хватит пугать постояльцев. Даже у таких как мы есть правила приличия. Хочешь или нет, но ты обязан их соблюдать, иначе придется тебя заставить. Ты умный мальчик, понимаешь же.

— Ответьте мне на один вопрос, мистер Че. Был ли у меня шанс?

— Нет. Я ведь уже говорил это, как раз перед тем, как приставить нож к твоему горлу. Ты мне нравишься, поэтому давай дружить, мистер Ли Минхек, — он ядовито скалится на этих словах, — с этого момента зови меня по имени — Хенвон.

— Как будто у меня есть выбор.

— Для начала, как вариант, ты можешь переодеться в мой подарок и сказать спасибо за брендовые вещи, которых у тебя, наверное, никогда в жизни не было. Потом, мы можем взяться за ручки и навестить твоего дружка, чье тело взамен своего ты мне обещал. Джеймс, или как ты его зовешь Джек, давно меня раздражает, так что я с радостью убью его для тебя. А, хочешь, мы вместе отправим его душу в пучины ада? Я вижу в тебе отличный потенциал, — монстр искренне улыбается, заглядывая в потухшие глаза.

— Я очень хочу домой, помоги мне, пожалуйста.

Хенвон проводит тыльной стороной ладони по его щеке, Минхек полностью принадлежит ему, не только руками, головой или сердцем — всем телом и душой. Каждой своей частичкой. Вскоре он обязательно изменит свое отношение к смерти, примирится с участью и станет другим. Смерть не просто миг, за которым ничего не следует, в их случае она открывает дорогу в лучший мир, в котором есть все, что только можно пожелать. Никто не накажет мертвецов за убийства, никто не осудит за любовь, дикое пьянство и шалости. Че со спины обвивает талию Минхека руками, прижимая к своей груди, ласкает его, губами прислоняется к уху и шепчет, обдавая ледяным дыханием: «Это желание я могу исполнить, тебе не нужно просить дважды и говорить такие слова как «пожалуйста». Ведь ты уже дома, Минхек. Мы дома».