Пожалуйста, будь моим смыслом...

Снежинки кружатся в воздухе, а свет от фонарного столба освещает скамейку, на которой сидит блондин, пустым взглядом глядя в ночное небо. Слышится звук шагов, и Миньярд, сам того не понимая, с надеждой смотрит в ту сторону, но это оказывается просто прохожий.

Да. Это бесполезно.

Глупо надеется, что он придёт.

***

Я чихаю и оглядываюсь, смотря, никого ли нет рядом. Вздохнув, я вновь беру графин с водой и наливаю в свою кружку.

— Ты заболел и пьёшь холодную воду. Так нельзя, — говорит насмешливый голос сзади, и мне даже не нужно поворачиваться, чтобы понять, кто это.

— Джостен, свали, — грубо отвечаю я, надеясь, что рыжий послушает меня. Но куда уж там. Это же Нил.

— Я не позволю пить тебе холодную воду, — твёрдо говорит Джостен, пытаясь забрать кружку из чужих рук.

— Не тебе решать, какую воду мне пить! — я повысил голос, забыв, что сейчас ночь и все спят.

— Ты прав, не мне, — ответил Нил.

Я даже растерялся на секунду. Этого было достаточно, чтобы он смог воспользоваться моей секундной слабостью и выхватить эту блядскую кружку из моих рук. Он берёт и выливает холодную в раковину, подходя к электрическому чайнику и включая его. Нил закрывает дверь в кухню, чтобы шумом от чайника не разбудить Лисов.

— Хэй, может я хочу выпить холодную воду? — я не хотел спорить, но и чтобы победа осталась за Джостином тоже.

— Мне поебать, что ты хочешь. Я не хочу, чтобы ты слёг с температурой.

Моё сердце, почему-то, пропустило удар. Он... Заботится обо мне?

— К тому же, я не хочу выслушивать претензии Кевина, что у нас снова будут неполноценные тренировки, — Нил выключил чайник и налил в кружку горячую воду, после чего разбавил холодной.

А... Вот оно что. Конечно, глупо думать, что он будет беспокоится за меня.

— Держи, — Джостен вручил кружку с тёплой водой.

Я принял её, наши пальцы на мгновение соприкоснулись.

— Впредь, не пей осенью холодную воду, — и Нил улыбается, уходя с кухни.

У меня нет сил ответить колкость. Всё из-за этих блядских, ранне неизвестных мне чувств.

***

Аарон выдыхает пар, смотря как он медленно рассеивается. Вспоминая тот момент, блондину хочется посмеяться, как же он был глуп. Хах, или случай месяц назад. Вообще на него не похоже.

***

Я сажусь на диван, переключая каналы на телевизоре. Ничего интересного. Вдруг слышатся шаги, а после и звук открывающееся двери.

— Эй, Миньярд, лови.

Я среагировал мгновенно, ловя то, что кинул мне Нил. «Black».

— Энергетик? С чего это?

— Я заметил, что ты сегодня устал на тренировке, — Джостен снял свои кроссовки, проходя в гостиную, и тоже сел на диван.

— Где Эндрю?

Хотя, мне не очень хочется это знать. Сердце ёкнуло от осознания того, что эта рыжая проблема сидит рядом.

— С Кевином. Они поехали в магазин за новым снаряжением, а меня отправили домой, — под конец Нил недовольно фыркнул, — а ты сам не знаешь?

— Он твой парень, тебе лучше знать.

Эти слова дались мне с трудом. Почему-то так сложно было их произнести.

— Но он твой брат.

Я промолчал на это. Открыв энергетик, я принялся его пить, сосредоточившись на телеке. Продолжать разговор не хотелось.

— ... Спасибо.

Обронил тихо я, после нескольких минут молчания. Едва слышно, но Джостен услышал. Он удивлённо распахнул глаза, а после улыбнулся.

— Пожалуйста.

Я почувствовал, как чужая рука легко коснулась коснулась моих волос. Меня словно пробрал ток и я вздрогнул.

П р и я т н о.

— Прости... — Джостен отдёрнул руку, совсем забыв, что Миньярд не терпит прикосновения к нему.

— Ничего.

Неожиданно захотелось, чтобы это повторилось снова.

***

— Юноша, вам не холодно? Всё таки час ночи на дворе, да и снег идёт, — проходящая мимо бабушка обеспокоенно посмотрела на блондина.

— Нет, всё хорошо, — Аарон заставил себя слегка улыбнуться.

— Вот и хорошо, милок, — старушка тоже улыбнулась, — ждёшь кого-то?

— Да... Жду...

Ждёт. Но тот, кого он ждёт вряд ли придёт. Не после того случая.

***

Я пулей вылетаю из гостиной, оставив ошарашенного парня одного. Я забегаю в комнату и захлопываю дверь.

СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО. СТРАШНО.

Я сползаю по стене, закрывая голову руками. Слёзы сами текут по лицу, а сердце отбивает бешенный ритм. Почему я забыл убрать этот чёртов дневник? Нахуя я его вообще завёл!?

(Чтобы вам было понятнее, в этом дневнике всё про Нила: рисунки, небольшие записи, заметки. И Аарон однажды забыл его убрать, и Нил прочёл его, думая сначала, что это какая-то книга).

А ответ так прост. Ради этого парня. Проклятого Нила Джостена, который постоянно у меня в голове. Я ведь так не хотел быть как Ники и Эндрю.

— Блять.. Блять... Блять...

Дверь в комнату открывается, но я не обращаю на это внимание. Кто-то садится на пол, на против меня. Мои руки оттягивают с лица, и я вздрагиваю, поняв, кто это.

— Хэй, Аарон, успокойся, — Нил говорит мягко, успокаивающим тоном.

Я дрожу. Не могу даже поднять взгляд на Джостена. Мне стыдно, что он увидел э т о. Мне страшно от того, что будет дальше. Мне хочется сдохнуть, лишь бы не ощущать больше подобного.

Мы молчим, никто из нас больше ничего не говорит. Единственное, что делает Нил, это прижимает к себе, как бы успокаивая. Да уж, в этом он не мастер.

— Скажи что-нибудь...

Выдыхаю я дрожащим голосом, и Нил правильно понял суть моего вопроса.

— Я с Эндрю, Аарон, прости.

Такие правдивые слова, но такие острые. Они вонзаются в районе груди, словно десятки ножей.

Почему именно сейчас ты говоришь правду?

Ты ведь всегда врал.

Так соври же сейчас, пожалуйста...

— Я ничего ни кому не скажу. Это будет только между нами, — Джостен надеется успокоить меня этим, но не получается.

Я ломаюсь. Чувства к тебе меня ломают.

***

Блядские слёзы наворачиваются на глаза, стоит вспомнить тот вечер. С того момента, они не оставались на едине и перекидывались всего парой фраз, не больше. Аарон утыкается в колени, его начинает трясти. Блондин понимает, что у него опять приступ.Это что-то типа короткого нервного срыва.

Рядом кто-то садится и Аарон хочет покрыть этого человека трёх этажным матом, но замирает, увидев кто перед ним.

— Ты замёрзнешь.

— Иди нахуй.

Миньярд совсем не хочет говорит с ним. Не потому что обижен, а потому что это больно.

— Аарон, пожалуйста-

— Съебись же ты отсюда! — блондин сорвался, — извини, что я забыл убрать дневник! Извини, что ты увидел это! Извини, что влюбился в тебя!

Аарон яростно выкрикивал извинения, по его щекам текли слёзы, а его руки, сжатые в кулаки били по своим же коленкам.

— Но, блять, я не могу отключить свои чувства! Я никогда не думал, что влюблюсь в парня своего брата, понятно!? Я не знаю, что мне делать... Лучше бы он не забирал меня от Тильды, лучше бы я просто сдох от передозировки..!

— Поцелуй меня.

Миньярд тут же замолкает, шокированно смотря на парня перед собой.

Он не ослышался?

Однако Нил больше не повторяет этого, а Аарон не желает спрашивать. Вдруг, если он спросит, рыжик ответит что-то на подобие «забей»?

Он игнорирует остатки своего здравого смысла и поддаётся вперёд. Мысль о том, что об этом может узнать Эндрю, совершенно отходит на задний план. Нил тоже поддаётся вперёд и их губы соприкасаются. Аарон углубляет поцелуй, переплетая их языки. Он понимает, что будет, когда они отстранятся. Блондин хочет насладиться этим мгновением, потому что больше такого не будет. Миньярд до последнего не хочет отстранятся от мягких губ, но воздуха начинает катастрофически не хватать. Да блять, лучше он сдохнет, но позвольте ещё немного насладиться желанным теплом...

Нил отстраняется, жадно вдыхая воздух, а между их губами протягивается тоненькая нить слюны.

— Аарон, ты же понимаешь...

(Здесь смысл в том, что Нил так говорит, что он с Эндрю и не может бросить его, потому что любит. Единственное, что он мог дать Аарону, это один поцелуй и возможность быть рядом).

— Да, — ответ отдаёт болью в груди, — но позволь быть рядом, ладно?

Наверное, это выглядит жалко. И блондин понимает это, но ничего не может с собой поделать. Пусть у него хотя бы останется возможность быть рядом.

— Конечно, — и Миньярда заключают в объятия.

И возможность обнимать.

Разбитое на осколки сердце уже не соберёшь, но в каждом этом осколке остаётся, и останется на всегда, любовь к одной большой рыжей проблеме.