Ночь, похожая на безумие природы. Бушующий ветер срывает листья с верхушки старой плакучей ивы на берегу озера, ветки которой с жалобным скрипом наклонялись за потоками воздуха, а по земле стелется густой белый туман. Сияние луны померкло на фоне звездного дождя, чей удивительно яркий свет, отражаясь от гладкой поверхности воды, превращал озеро в огромное сверкающее зеркало. Это безумие. Это неправильно. Этого не может быть! Магия, колдовство… Он наклонился к озеру и прикоснулся к нему кончиками пальцев. Легкая рябь разошлась по воде, ветер затих на мгновение, а затем толкнул в спину очаровательную светловолосую девушку. Она взвизгнула, когда упала на это природное зеркало. Взгляд голубых глаз наполнен страхом – вода, как будто и не вода, твердая и на ощупь напоминала отполированный мрамор. Чуть подрагивая, она поднялась на ноги. Как так? Это невозможно! Шаг назад, еще один… гладкая подошва аккуратной туфельки заскользила по «мрамору». Вторая нога наступила на подол длинного, пышного платья сиреневого цвета. Нелепо размахивая руками, она упала прямо в объятья высокого мужчины в обычной косоворотке, темных холщевых штанах, босыми ногами стоящего на влажной от тумана земле. Нежный взгляд его фиалковых глаз скользнул по лицу девушки.
- Тебе нравится? – тихо спросил он, - Это все для тебя, Франсуаза! – он протянул руку вперед, и на огрубевшую от постоянной работы ладонь упала с самого неба сияющая искра, в момент застывшая звездой из хрусталя.
- Колдун! – француженка вырвалась из его объятий. Ее взгляд был наполнен страхом. – Я… я расскажу о тебе святому отцу и…
Он склонил голову и шагнул в озеро. Туман стал медленно окутывать все вокруг, нити света с неба протянулись к земле. Поднятый на девушку взгляд переполнен вселенской тоской. Одно мгновение. Казалось, время застыло, а сердце перестало биться. Одно мгновение, и все исчезло. Франсуаза стояла на безлюдной площади родного Парижа, а возле ее ног лежала та самая хрустальная, семиконечная звезда, распространяя вокруг себя мягкий свет. Она наклонилась, поднимая странный подарок с каменной кладки и пряча его в корсет. Здесь еще только вечер, удивительно, что площадь пуста. Быстрым шагом девушка отправилась к церкви, так и не заметив любопытного взгляда из узкого окошка старого дома.
Глухо заскрипела дверь церкви на окраине города, впуская в полутемное помещение светловолосую девушку. Зала была совершенно пуста, и лишь в углу возле рояля стоял почтенного возраста человек в рясе. Слабый свет из витражных окон едва ли позволял увидеть нечто большее, чем силуэт. Расправив плечи, Франсуаза уверенным шагом подошла к этому человеку.
- Святой отец…
- Хочешь покаяться, дитя? – проскрипел старческий голос.
- О чем вы? Я хотела… - однако, ей вновь не дали закончить:
- Покайся, дитя, и сможешь избежать отчищающего костра, - мужчина повернулся, его мелкие, глубоко посаженные глаза быстрым взглядом пробежали по лицу девушки, - Мне уже донесли о твоей причастности к колдовству, тебе остается только рассказать мне всю правду, и я отчищу твою душу.
- Но я… я – не ведьма! Клянусь! – она медленно отходила к выходу, - Это – клевета!
- Остановись!
Франсуаза развернулась и быстро выбежала из церкви. Новость о ее ведьмовстве уже завтра разлетится по Парижу, вся инквизиция поднимется. Оставаться в городе нельзя. Но… что теперь делать? Нужен совет… Юльхен! Наверняка, немка что-нибудь придумает! И все же, почему они решили, что она ведьма? Иван, во всем виноват Иван! Этот чертов колдун испортил ей всю жизнь. Благодаря ему Франсуаза на площади слово из неоткуда появилась, и теперь ее обвиняют в колдовстве! Темными проулками, прикрывая лицо ладонью, чтобы не чувствовать запах, и постоянно оглядываясь на окна, француженка добиралась до своего дома. Старый особняк, заросший плющом, достаточно быстро показался на горизонте. Лестница из сада была приставлена к чердачному окну. Даже не забираясь внутрь, девушка достала с вешалки плащ с капюшоном и со стола, также стоящего возле окна, небольшой мешочек с деньгами. Бесшумной тенью она скользнула в глубь сада, где еще в далеком детстве родители отстроили небольшой домик на дереве. Там можно было провести ночь, а с рассветом отправиться в кабак, в котором частенько можно было встреть одного из капитанов прусской армии – последнее время немцы постоянно ошивались во французских землях – Юльхен, скрывающуюся под именем Гилберт Байльшмидт.
Этой ночью парижанам, особенно бездомным, пришлось несладко. Несмотря на то, что на дворе середина лета, выпал снег. Пронизывающий ветер, казалось, проникал даже сквозь стены домов, завывая, как раненный волк, он срывал листья с деревьев и, мешая с хлопьями снега, бросал их в лица поздних прохожих. Жандармы так и вовсе не выходили из своих служебных будок, а отдельные жители, посчитав такую погоду началом конца света, кинулись к церквям и храмам. Поднялся такой страшный холод, что никакой камин, никакая печь не могли его разогнать и хоть немного прогреть воздух. Даже в пекарнях, где обычно стоит невыносимая жара, стены покрылись инеем.
Франсуаза зябко куталась в совсем легкий плащ и дыханием пыталась согреть напрочь отмерзшие руки. Ресницы побелели от инея, а кончики сейчас распущенных волос отливали серебром. Никогда, никогда еще в Париже не было столь ужасного холода, и даже зимой зачастую просто лили холодные дожди. Замерзло буквально все. Деревянные стены домика покрылись тонкой корочкой льда, и только под грудью Франсуазы было нечто невыносимо горячее. Подарок колдуна. Хрустальная звезда, она сияла мягким светом, и от нее шло тепло. Девушка сжала вещицу в ладонях. Тепло медленно окутывало молодое тело и погружало девушку в крепкий сон. Беспокойство пропало, пропали события этих дней, пропало все, осталось лишь это животворящее тепло. Как будто запертая частичка души…
Едва только первые лучи солнца пробились в небольшой, грубо сколоченный домик на дереве, девушка открыла глаза и поднялась на ноги. Нужно найти Юльхен. Франсуаза положила звезду в мешочек к деньгам и повесила его на шею. Отчего-то колдовской подарок не хотелось выбрасывать или отдавать инквизиции. Она накинула глубокий капюшон плаща и бесшумно выбралась из сада. Сейчас, ранним утром, когда даже крестьяне только-только начали подниматься, добраться до нужного кабака без происшествий не составило большого труда. Улочки города были пусты, лишь изредка можно было увидеть похрапывающего на посту жандарма. Единственное, что удивляло, так это то, что снег на улицах растаял, не оставив ни одного следа, ничего, напоминавшего бы о вчерашней ночи.
Француженка быстрым шагом вошла в питейное заведение и села за столик в самом дальнем и темном углу. Здесь никто не мог бы ее видеть, но весь зал отсюда был как на ладони. Теперь оставалось только ждать, когда немка соизволит опрокинуть чарку-другую. Ожидание терзало, мучило хуже любой дыбы, любой иглы. Уже несколько часов Франсуаза как на иголках сидела в почти пустом зале. За стойкой, поглядывая на немногочисленных посетителей, стоял хозяин заведения и ждал, когда же, наконец, девушка сделает заказ. Она уже посчитала, что Юльхен не придет, как с грохотом открылась тяжелая дверь, и в кабак с громоподобным смехом ввалилась толпа вояк с наряженной в мужскую одежду немкой во главе.
- Гилберт Байльшмидт, позвольте вас ненадолго, - раздался спокойный, чуть насмешливый голос француженки, заставивший Юльхен посмотреть в сторону сокрытого тенью столика.
Немка усмехнулась и, проведя ладонью по довольно коротко остриженным волосам белого цвета, подсела за столик к Франсуазе.
- Ну, привет, ведьма недоделанная! Слышала, тебя уже инквизиция по всему городу ищет. Я думала, что ты уже давно покинула Париж. А ты все тут…
- Юльхен, мне нужен твой совет, как раз по этому поводу, - француженка наклонилась к столу, взглядом призывая подругу сделать то же самое, - Помнишь, около месяца назад сюда приезжал один русский, несколько дней, до самого отъезда хвостом за мной ходил? – немка кивнула, явно припоминая нечто подобное. - Так вот, буквально позавчера вечером: я на секунду глаза прикрыла, открываю и уже стою посреди этого бушующего хаоса рядом с каким-то озером. Ночь, на улице холодина, и этот парень стоит чуть позади. Оказывается, он – колдун, и это он меня из комнаты выдернул в этот хаос, им же устроенный. Я как от этого «подарочка» отказалась, он меня обратно в Париж переместил, на безлюдную площадь. Площадь-то она безлюдная, но, видимо, кто-то в окно увидел, как я из ниоткуда появилась, и святому отцу на меня донес, а он, в свою очередь, инквизиции. Ну, и что мне теперь делать? Не могу же я вечно по подвалам прятаться!
Немка свела белые брови к переносице. Как помочь подруге, она действительно не знала. Тут хоть из страны беги.
- Хм… знаешь что, Франсуаза, я, кажется, знаю, кто может тебя оправдать. Настоящая ведьма. С помощью магии запудрит всем мозги и дело с концом.
- Что-то я тебя не совсем понимаю. Ты сейчас о ком?
- Об Алисе Керкланд, конечно! Или ты уже забыла про ее мятных кроликов и розового единорога? – усмехнулась Юльхен и жестом подозвала молоденькую официантку, дочь хозяина кабака, - Пива принеси, - девочка кивнула и умчалась выполнять заказ, - В любом случае, я могу предложить тебе или это, или сбежать из страны куда-нибудь на север. Ага, в Россию! Вот куда инквизиторы не сунутся, - она громко засмеялась и приложилась к деревянной кружке, по стенкам которой уже стекало пиво.
- Ты предлагаешь мне отправиться в Англию? Тогда уж действительно проще сразу на север сбежать, - Франсуаза подперла ладонью лицо и оценивающе посмотрела на подругу.
- Зачем же в Англию? Они с братом здесь до конца ярмарки будут. Ладно, пойду я. А то как бы и меня с тобой за компанию ведьмой не признали.
- Скорее колдуном, - улыбнулась француженка.
- Не я виновата, что в Пруссии женщинам запрещено вступать в ряды армии, - немка фыркнула, поднимаясь с грубо сколоченного стула без спинки, и отправилась к своим.
Франсуаза проводила подругу взглядом, посидела еще пару минут и, поднявшись из-за стола, направилась к выходу. Безусловно, Алиса могла бы ей помочь, если бы захотела. Но проблема даже не в этом. Найти англичанку, да еще и не привлекая к себе внимание инквизиторов и жандармов, было, мягко говоря, проблематично. Девушка завернула за угол кабака. Эта неприметная дорожка почти напрямую вела к гильдии воров, а уж там о богатенькой англичанке ей могли рассказать все, что душе угодно. За соответствующую плату, разумеется.
Едва тропинка завернула между домов, тяжелая рука легла на плечо девушки, прижав ее к пыльной стене. Франсуаза зашипела от боли, оглядывая толпу небритых, явно давно не видевших ванну, впрочем, как и большинство европейцев того времени, мужиков. Особо огромный детина, прижимавший девушку к стене, беззубо улыбнулся и дыхнул на нее перегаром:
- Ну чо, красотка, ты ж не хочешь, чтоб мы тебя прям отседа к инквизиторам оттащили, а, ведьма?
- Допустим, - поморщившись, ответила «ведьма».
- Ну так, цена свободы известна, - заржал он, ущипнув парижанку за упругий зад, а за спиной его поддержал пьяный смех таких же сволочей, как он сам.
Девушка отдернулась в сторону и вытащила из мешочка на груди сияющую, хоть и слабее, чем ночью, хрустальную звезду.
- Раз я – ведьма, не боитесь, что я вас, - она пару мгновений выдерживала молчание, а потом четко и неосознанно громко сказала, - в жаб превращу!
Сияние звезды стало неожиданно ярким, осветив весь проулок. Спустя пару секунд из этого проулка стало доноситься громкое кваканье, и около десятка огромных, покрытых бородавками жаб выбрались на заполненную людьми улицу, вызвав дичайший переполох. На крики женщин сию же минуту сбежались жандармы. Шокированная случившимся Франсуаза не двинулась с места, продолжая в кулачке сжимать колдовской подарок. И даже когда жандармы во главе со святым отцом начали вязать незадавшуюся ведьму, она не сопротивлялась и бездумно смотрела на место, где минуту назад стояла толпа пьяного отребья. Как мешок картошки, предварительно забрав звезду, девушку скинули в сырой, пропахший плесенью и крысами подвал. С низкого потолка что-то капало – в лучшем случае, вода, в худшем… Она не хотела даже думать, что это могло быть в худшем случае. В углах – скопления плесени, по стенам ползают мокрицы и огромные тараканы, в мокрой, прогнившей соломе пищат мыши… или крысы. Узкое, зарешеченное окно не давало ни света, ни кислорода, только городской шум из-за него был лучше слышен. Попытки освободить руки от веревок оказались безуспешными. По щеке скатилась соленая слезинка. Вот и все. Ничего не успев, ничего не добившись, так и не выйдя в свои шестнадцать замуж, она прощается с жизнью. Сейчас – одна ночь в этой камере, а завтра… завтра – костер. Никто не попытается спасти, никто не будет сожалеть о ее смерти, даже родители. Конечно, дочь – ведьма. Да если б узнали, наверняка, самыми первыми у святого отца с доносом оказались! На душе стало так противно, в горле ком застрял. От обиды девушка сжала губы, стараясь не разреветься в голос. Если погибать, то с достоинством. Завтра она не будет кричать, не проронит ни единой слезинки, просто, с гордо поднятой головой прошествует до места своей казни и отдаст жизнь. Видел Бог – ее правда!
За окном все больше сгущались ночные сумерки. Люди разошлись по домам. Прислонившись к более менее сухому участку стены, Франсуаза прикрыла глаза. Однако заснуть ей не дали. Возле окошка послышались чьи-то шаги, и вскоре сквозь решетку она увидела столь хорошо знакомые фиалковые глаза. Иван. Он сделал какой-то странный жест и заговорил на чистейшем французском:
- Франсуаза, милая, прошу, идем со мной! Я знаю, я виноват, но позволь мне исправить мою ошибку. Я отнесу тебя туда, где тебе никогда не надо будет ни от кого скрываться, пожалуйста! – он говорил тихо и очень быстро, явно волнуясь.
- Как ты нашел меня?!
- Звезда. Я по ней тебя нашел. Правда, она оказалась у стражей, так что пришлось повозиться. Так как, ты идешь со мной?
- Я никогда не пойду за тобой, колдун! – почти прорычала девушка, исподлобья глядя на русского.
- Не упрямься! Ради чего ты хочешь отдать свою жизнь? Ты ни в чем не виновна, так зачем? Ты хочешь погибнуть для того, чтобы позабавить этих лицемеров-инквизиторов? – он едва сдерживался, чтобы не перейти на крик, вцепился в железные прутья на окошке, казалось, еще чуть-чуть, и он вырвет их.
- Уходи! Уходи и не возвращайся! Никогда!
Он вздохнул, понимая всю безнадежность ситуации. Шепнув «Ну и дура!», он исчез в неизвестном направлении.
Высокий столб и куча дров вокруг него. Галдящая толпа расступилась, пропуская двух крепких священников, под руку ведущих гордо выпрямившуюся девушку. Где-то в толпе охнула мать Франсуазы, падая в обморок, тяжко вздохнула немка. Парижанку привязали к столбу, святой отец начал что-то громко, нараспев читать. Рядом стоял громадный мужчина, чье лицо сокрыто маской из черной ткани, и держал наготове зажженный факел. Девушка обвела взглядом бушующую толпу. Просто так, напоследок. Святой отец закончил говорить, факел опустился на сухие дрова. Огонь принялся жадно поглощать древесину, касаясь голых пяток француженки. Жар, невыносимый жар. Просто смерть – это совсем не страшно. Сгореть заживо, каждой клеточкой тела чувствуя эту ужасающую боль, видеть, как руки и ноги обугливаются, вдыхать тошнотворный запах собственной сгорающей плоти. Пламя набросилось на подол платья, обжигая ноги, и… потухло. Вперед, продираясь сквозь толпу, вышел высокий молодой человек. Он сбросил капюшон плаща, открывая солнечному свету пепельно-русую голову. Веревки с Франсуазы упали, едва лишь Иван поднял руку.
- Я не могу этого допустить, - привычный француженке тон как бы любопытного ребенка мгновенно сменился на холодный, как самый суровый мороз, пробирающий до костей, - Эта девушка – обычный человек, как и все здесь. Колдун здесь только я. Я в тот вечер переместил Франсуазу на площадь, и волшебная звезда тоже моя работа. Если вам так не терпится отправить кого-нибудь на тот свет, отправьте меня.
Святой отец окинул колдуна оценивающим взглядом и жестом приказал привязать к столбу обоих.
- Неожиданно, - неясно чему улыбнулся Иван, когда язычки пламени стали вновь подбираться уже к двум жертвам.
- И что ты будешь делать, герой? – фыркнула девушка.
- Во-первых, я не герой, во-вторых, если бы ты вчера, пошла за мной, мы бы уже «жили долго и счастливо»…
- Это все?
- Нет. И, наконец, в-третьих, ты можешь взять меня за руку? – француженка кое-как выгнула ладонь, стараясь хоть как-то ухватиться за руку Ивана, - Вот так, замечательно. Раз.
- Два, - дрожащим голосом произнесла Франсуаза. Страх смерти пересилил всю гордость. Уж очень захотелось еще немного пожить.
- Три! – выкрикнул русский не своим голосом.
Поднялась огромная стена пламени, но через пару мгновений все стихло, лишь дрова слабо тлели на месте, где только что стояли пленные.
Река Обь, крепкая изба, теплая по сибирским меркам летняя ночь. В удивительно спокойной воде плещутся двое – мужчина и женщина. Хотя, нет, трое: женщина подняла на руки двухгодовалого ребенка, чей звонкий смех разнесся по речной долине. Свет полной луны погрузил лес вокруг в серебро, по земле стелется густой туман, а с неба на ладонь мужчины упала яркая звездочка, которую он, положив в маленький мешочек, повесил на шею дочери…