Холодное ночное небо. Оно видит все. Все самое сокровенное. Чувства. Мысли. Все то, что мы согласны открыть далеко не каждому. Потоки воды в мелкой речке согласно выслушают все и унесут с собой так далеко, как только смогут. Они будут разбалтывать твои тайны всем и каждому, но понять язык воды могут лишь достойные. Стена леса за спиной отгородит тебя от чужих глаз, а тихий шепот трав поможет избавиться от насущных мыслей и слиться воедино с матерью-природой. И тогда, только тогда ты увидишь истину, мир, что сокрыт от глаз простых людей.
- Ты снова здесь, - сливаясь с шумом воды, прошелестел давно знакомый голос, - Ты никогда не сможешь отказаться от своего прошлого, да, Россия? – полупрозрачное, женоподобное существо по пояс показалось из воды, постепенно принимая облик девушки с зелеными волосами.
Русалки – один из пережитков той языческой веры. Уже с половину тысячелетия прошло с момента крещения, но Россия действительно не мог полностью отказаться от своих прежних верований. Это ведь правда. Всех духов и божеств он встречал лично. А теперь ему пытаются доказать – то, что он видел своими глазами, не существует. Конечно, это бред! И теперь время от времени он приходит в это место, чтобы вновь окунуться в свою истинную веру, огни которой и по сей день живут в сердце каждого русского человека. Иван протянул руку к бледному лицу речной девы, провел теплыми пальцами по ледяной щеке.
- Только тогда, когда смогу отказаться от правды, - он улыбнулся.
- Скажи, когда соберешься уйти отсюда, - просьба растворилась в воде вместе с просившей.
Россия кивнул и пошел вдоль русла некогда полноводной реки, любуясь плещущимися в воде русалками, слушая тихую пастушью свирель, доносящуюся откуда-то из леса, и позволяя мелодии прошлого полностью войти в исстрадавшуюся душу.
- Пе-е… Рад видеть вас, Россия! – среднего роста паренек приветливо помахал рукой, издавая странные звуки, однако под строгим взглядом Папы Римского быстро затих, опустив взгляд в пол.
Иван улыбнулся в ответ, окидывая гостя оценивающим взглядом. Одежда Италии, мягко говоря, вызывала удивление. Узкие, прям по ноге сшитые штаны; узкая куртка с рукавами, закрепленными с помощью шнурков, с разрезами на сгибе, из которых виднелась белоснежная ткань рубашки; на голове – шляпа с пером. Оправив рукой красного цвета кафтан до колен, Иван широким, размашистым шагом направился в сторону гостя, оставляя Папу Римского на митрополита. Предложение прогуляться по царскому саду было встречено бурей энтузиазма со стороны Италии.
Летний день выдался на удивление жаркий. И хотя он уже подходил к концу, даже тень, даруемая кронами массивных деревьев, не спасала от установившегося зноя. Добравшись до самого центра сада, где рос старый дуб, Иван уселся между выступающих из-под земли корней, жестом приглашая гостя повторить маневр.
- Так, - протянул он, - Позвольте поинтересоваться целью вашего прибытия, - некий интерес зажегся в глубоких фиолетовых глазах.
Италия, недолго думая, сел на траву напротив России. Его глаза были чуть прикрыты, как будто он очень хотел спать, но на лице – довольная, даже не так, счастливая улыбка. Из-под широкополой шляпы выбилась завитая прядь, а челка чуть-чуть не падала на глаза.
- А, тебе разве не сказали? – удивленно спросил Феличиано, - Наша церковь хочет заключить с вашей православной… эм… забыл, как это называется, - он начал нервно теребить рукав куртки, отчаянно пытаясь вспомнить короткое, но совершенно не запоминающееся слово.
- Унию? – услужливо подсказал Россия, поднимаясь на ноги.
- Ага, - кивнул Италия, непонимающе глядя на отчего-то решившего уйти собеседника. – Что-то не так?
- Я слышал, на каких условиях эту унию подписал Византия, и меня они совершенно не устраивают, - он говорил спокойно, даже доброжелательно. На его лице была многим привычная детская улыбка, но воздух вокруг, казалось, застыл от нарастающего напряжения, - Я не признаю верховенства католической церкви. До встречи, Италия, - сказал он на прощание и широким шагом направился прочь.
Италия подскочил с места и очень скоро догнал быстро удаляющегося русского. Он что-то говорил, то и дело отставая от собеседника. Хотя собеседником Ивана назвать сейчас было тяжело – после прощания он не сказал ни единого слова, тяжелой поступью шагая по не мощеной тропинке, явно вытоптанной прислугой. Очень быстро они покинули сад, так же быстро вышли за город. Все это время Италия говорил. Вещал что-то о том, как здорово будет, если они заключат «… ах, опять забыл!.. о, точно, унию!», и сколько пользы от нее будет всему миру, но Иван был непреклонен. Изредка, все со своей улыбкой он косился на говорливого парня, мысленно вставляя ему кляп и отправляя обратно в Венецию. Спустя еще минут пять стало казаться, что Италия говорит уже не для того, чтобы убедить Россию в своей правоте, а просто, чтобы говорить. Особенно сильно это впечатление проявило себя, когда они прошли в самую чащу леса. В этот момент, видимо, Феличиано осознал, куда забрел, и его голос начал ощутимо подрагивать от страха. Конечно, его вполне можно было понять – в темном лесу, далеко от города с не очень-то доброжелательно настроенным парнем, у которого, наверное, один только кулак с твою голову. Неожиданно Иван остановился и резко повернулся лицом к запыхавшемуся Италии:
- Может, вы уже отстанете от меня? Мой ответ вы услышали более чем полчаса назад, и менять я его не собираюсь. Да и к тому же, если вы дальше пойдете за мной, то едва ли сможете вернуться назад сами – дальше тропа путанная пойдет.
Италия оглянулся назад. Чтобы не говорил Россия, а Феличиано уже на этой части дороги не смог бы вернуться, а по сему, когда Иван уже решил продолжить свой путь, итальянцу не оставалось ничего, кроме как следовать за ним и дальше, издавая напуганное «Пе-е».
- Возвращайся назад, - все еще спокойно, но с нажимом произнес Россия, - Немедленно!
Перечить ему было делом бесполезным, глупым и небезопасным, но заплутать в чащобе русского леса не хотелось совершенно. Надо как-то убедить взять его с собой! Но как? Примерно такие мысли метались в темноволосой голове, устраивая в ней полнейший хаос. Они путались, смешивались в единое серое месиво, подкидывали только самые сумасшедшие идеи и вопросы вроде «Почему небо синее?». Неожиданно для самого себя Италия сделал пару шагов вперед, приближаясь к выжидающе смотрящему на него России. Сильно, насколько только смог, он толкнул его в грудь. Не подозревавший даже о возможности подобных действий со стороны хрупкого итальянца Иван отшатнулся назад, упершись спиной в ствол сосны. Толком ничего не успев понять, он лишь почувствовал, как его губы обожгло горячее дыхание Феличиано, а в приоткрытый от удивления рот скользнул юркий язычок. Италия обнял оторопевшего русского за шею, притягивая к себе, и осторожно провел языком по его уху. Больше напоминающая женскую ладонь, поглаживая спортивный торс, проникла под богато расшитый кафтан. Однако следующая попытка поцелуя была прервана. Иван пришел в себя и наотмашь оттолкнул от себя итальянца.
- Ты чо творишь, дурной?! – во взгляде славянина читалось полное непонимание, - Если так невтерпеж, иди в город. Или у нас баб, что ли, красивых мало?
- Ваа! – Италия замахал руками, то ли пытаясь удержать равновесие, то ли от переизбытка чувств, - Только не бей меня!
Иван только брови удивленно изогнул. Не дождавшись, пока итальянец прекратит кричать, он сильно тряхнул его за плечо, а потом жестом приказал идти следом. Солнце почти окончательно зашло за горизонт, все глубже погружая сосновый бор во тьму и вызывая все более крупную дрожь Италии.
- Пе-е… - как-то плаксиво протянул он, продираясь сквозь кусты дикой малины, - Куда ты меня ведешь?
- К реке, - мило улыбнувшись, ответил Россия.
- Прости! Прости! – вновь закричал Феличиано, - Я правда-правда не буду к тебе приставать! Я все, что угодно сделаю-у-у!
- Ты же не думаешь, что буду топить тебя в чуть ли не святом для меня месте? – он раздвинул кусты перед собой, открывая для Италии вид на мелкую, переливающуюся в свете луны речку и колышущиеся под слабым ветерком травы. - Знаешь, почему я не хочу заключать этот договор? – он шагнул вперед, увлекая Италию за собой. - Эти почти пятьсот лет мало что изменили. Все мои люди – по-прежнему язычники, только большая надежда теперь на единого Бога, - он показал пальцем на усыпанное звездами небо, - нежели на наших Древних Богов и духов.
Краем глаза Иван заметил давешнюю знакомую, тихо хихикающую в зарослях камыша. Россия приложил палец к губам, призывая проказницу к тишине, хотя нужды в этом не было – Италия не мог ни видеть, ни слышать окружающих его духов. Но вот слова Ивана он слышал прекрасно, и они его явно расстроили. Он быстро подошел к лениво текущей речушке, а Россия просто проследовал за ним, продолжая незаметно наблюдать за совсем близко к ним засевшей русалкой, в чьих рыбьих глазах зажегся такой несвойственный им азарт.
- Ответь мне только на один вопрос, Италия…
- Я, правда, не знаю, почему я тебя поцеловал. Это как наваждение, - не давая закончить, ответил он Ивану. Он медленно повернулся к нему, поднимая резко помутневший взгляд, - Вот как сейчас.
В эту же секунду Россия почувствовал, как невероятно сильно ударил его по ногам рыбий хвост. Итальянец, не дожидаясь приглашения, сел на живот распластавшегося по мокрой от росы траве Ивана и сразу же припал к его губам, тихо шепча в перерывах между короткими, безответными поцелуями:
- Прости. Я не знаю, почему так. Просто очень хочу.
И лишь сам Россия знал, почему так, уже представляя, как он «отблагодарит» этого вредного духа. Сейчас же оставалось лишь немного подыграть итальянцу…