POV Антон

      У меня были отношения с девушками, долгие и не очень. Все они заканчивались неудачей. Уже два года я думаю о том, что мне просто не суждено. Да, так тоже бывает. С другой стороны, на кой черт тогда у меня есть эта ебаная отметка на руке? Уже семь ебаных лет. И почему никто не объяснил до сих пор что это всё значит? Что значит цвет? Родители только и сказали, что я должен это всё сам понять. А я только и чувствую себя тупицей! Чувства… Последние годы, я чувствую только боль и пустоту внутри себя. Спасает только работа, которая отвлекает. И мой лучший друг, которому я всегда рад. Друг? С ним всегда всё классно, и на работе, и просто сидя в тишине на кухне. Кажется, моё сердце еще никогда не билось так сильно, как сейчас. Я смотрю в эти бездонные глаза, и не понимаю как был так туп и слеп всё это время. Рука снова начинает «гореть», но я уже не обращаю на это никакого внимания. Продолжаю смотреть на Арса, который так же смотрит на меня. Его тоже прошибает болью, я это вижу, хоть и он уже этого как будто не замечает. Я медленно опускаю взгляд на его запястье, уже без часов. Быстро смотрю в зеркало, за спиной мужчины, просто чтобы убедиться. Убедиться, что полоска на руке друга не просто зелёная, — она цвета моих глаз. Всё еще, смотря, на чужую руку, я сдвигаю браслеты со своей правой руки. Дебил ты, Антон, это же не просто голубой цвет. Это тот самый голубой цвет. Арс впивается взглядом в мою руку, затем осторожно касается её своей. Лёгкое касание наших рук с метками, и по телу проходит дрожь. Это от осознания? Мы же и раньше касались друг друга, причём так часто, что и не пересчитать. Или когда ты в игре, ты не замечаешь этого всего? Так много вопросов, и так мало ответов. А что чувствует он? Он почувствовал то же самое? А если нет? Если его сердце не забилось так же сильно, и тело не пропустило этот удар? Если он сейчас просто уйдёт, потому что не чувствует ничего? Я много читал по теме, и запомнил, что бывает и такое, что соулмейты не чувствуют ничего к друг другу. Некий сбой в матрице. Но я продолжаю тупо стоять, держа его руку, боясь отпускать. И как можно было не понять раньше? Не замечать этого? У меня нет ответа ни на один из своих вопросов. А что думает сейчас Арс? Было бы неплохо уметь читать мысли. Или лучше не надо? Блять! Стоим как два придурка и молчим! Хотя, почему как? Хочется уже всё понять до конца. Да или нет? Пан или пропал? И как только я, спустя долгие минуты, собираюсь хоть что-то сказать, Арс убирает свою руку от моей.

— Может всё же выйдем на улицу? — слишком уверенно, спрашивает он.

— Давай. — только и могу ответить я, отходя от прохода, и пропуская Арса. Проветрится нам, действительно, надо. Очень надо.

***

      Почти четыре утра, и у меня флешбеки. Вторую ночь подряд я не сплю в это время. А сейчас ещё и пьяный, ко всему прочему. Мы сидим на лавке, молчим. Кажется, мы оба не знаем что говорить. Что именно? Хорошо, что на улице тепло, май всё-таки. Я откидываюсь на спинку лавки, и закрываю глаза. Спать не хочется, вообще. Какой тут спать уже? Вроде и спокойно так, но сердце разрывается как будто. Почему? Почему мы оба молчим? Что я теряю попробовать узнать, да или нет? Теряю я друга. Друга, с которым полное взаимопонимание и в жизни, и в работе. С которым хоть куда, любой движ. Уже пятый год. Неужели я был так слеп столько лет? Любил не тех. Любил ли? А его? Точно люблю как друга, лучшего друга. Или я так думал? Я никогда и не думал что мне нравятся и мужики тоже. Вопросов всё ещё, пиздец как, много. Я открываю глаза, и боковым зрением смотрю на парня, сидящего рядом. О чем ты думаешь, Арсений, мать твою, Попов?

POV Арсений

      Пятнадцать лет коту под хвост. Пятнадцать, сука, лет! Ладно, опустим далёкое прошлое, и конченные отношения. Но пять лет… Почти пять лет мы тесно общаемся, и реально я не замечал очевидного? Как нам всегда круто вместе, как дополняем друг друга, заканчиваем фразы, как сильно бьётся сердце рядом с ним… Вот идиот! Так много чувств нахлынуло сразу, резко. Я настолько устал пытаться понять всё это, что в какой-то момент тупо отключил все чувства. А сейчас пробило осознание, и дотронувшись до его руки, все чувства, которые я так успешно поглощал, вернулись жестокой болью. Я не знаю, что надо говорить, и тупо пялюсь в асфальт под ногами. Кажется, мы сидим тут уже вечность. Но я бы просидел так и ещё одну вечность, лишь бы с ним. И даже не так важно, что между нами. А что между нами? Я закрываю глаза, и чувствую как в них собираются слезы. Вздрагиваю от неожиданности, когда чужая ладонь касается моего плеча. Я смотрю на Антона, и вижу немой вопрос: «может домой?» Мы почти одновременно встаём с деревянной лавки, так же молча идём до дома, заходим в подъезд, в квартиру, снимаем верхнюю одежду, обувь. Молча продолжаем стоять в коридоре, будто каждый боится пошевелиться. Нет, надо всё расставить по местам.

— Антон, — начинаю говорить я, решительно, — что ты чувствуешь сейчас?

— Я, — он подходит ближе ко мне, — Арс, я чувствую, кажется, слишком много для одной ночи, — мне хочется самому так много сказать, но я молча слушаю, — не знаю, как можно было столько лет не видеть, не понимать очевидного. Наверное, это из-за непринятия себя. И будет тупо продолжать думать, что эти полосы на наших руках, значат что-то другое. Походу, я несколько лет трактовал свои чувства к тебе не правильно. — на последних словах, я подхожу ещё ближе к парню, так, что между нами остаётся лишь несколько сантиметров. Осторожно провожу рукой по его щеке:

— Мы такие глупые, Шаст. — он смотрит мне в глаза, и я чувствую как его опять пробивает болью в руке. И меня. Чувствую его ладонь на своём лице. Больно. Пока ещё больно. Тянусь ещё ближе, прижимаясь всем телом к парню. Проходит ещё одна долгая секунда, и Антон не выдерживает. Чуть наклоняется, касаясь своими губами моих. Лёгкое касание мягких губ, и всё тело плавится от этих ощущений.

POV автор

      Антона переёбывает от всех ощущений. Он мягко, пока ещё, целует Арса, и тот ему отвечает. Арсений зарывается в русые волосы, углубляя поцелуй, и Антон поддаётся. Рука с щеки перемещается на затылок, и зарывается в чёрные волосы. Другая — плавно ведёт по спине, сминая футболку. Они целуются, каждый отдавая себя полностью, осторожно проникая языками в рот, ведя руками по телам друг друга. Арс отстраняется на минуту, чтобы сделать вдох, Антон тяжело дышит, откидывает голову, открывая шею. Арсений медленно ведёт руками от затылка к шее, и ведёт ниже к груди, к талии, смотрит на выпирающий кадык перед собой, буквально, секунду. Секунду, которая длится слишком долго. Проводит языком по кадыку, ловя тихий вздох. Целует в шею, легко засасывает кожу, обводит кончиком языка каждую вену на светлой коже.

— А-арс… — Шаст плавится под этими ощущениями, такого он никогда, ни с кем не испытывал. Он вцепляется куда-то в талию парня, пока тот продолжает выцеловывать его шею, и уже переходя к ключицам, оттягивая ворот футболки. Резкий телефонный звонок разрушает эту идиллию. И хочется послать всех звонящих, но как только заканчивает звонить один телефон, тут же начинает вибрировать другой.

— Да. — грубо отвечает Попов, отстраняясь от Шастуна, всё ещё тяжело дыша.

— Ого, — удивительно произносит Стас, на проводе, — что, разбудил?

— Разбудил? — Арс лишь вопросительно смотрит на парня напротив. Антон берёт телефон, и видит пропущенный вызов от Шеминова, а затем и время.

— Арс, 7 утра, — отвечает голос в телефоне, — ты ещё не ложился что ли?

— Мм, нет. Чего хотел-то? — Арс всё ещё недоволен, ведь его отвлекли от важного занятия.

— Вы все нужны в офисе. — коротко и ясно.

— Нахера?

— Ну, мы там вчера накосячили… Короче, приезжайте, раньше начнём — раньше закончим. До Шаста не могу дозвониться только…

— Я ему скажу. — коротко заключает парень.

— Ок. — слышит Арс в ответ и отключает звонок.

— Нам надо в офис. — отвечает Арсений на немой вопрос, потирая глаза пальцами.

— Блять! — злится Антон, потирая место засоса на шее.

— Блять, Шаст. — Арс смотрит на его шею и замечает красноватое пятно. — прости, я не…

— Что? — перебивает его парень. — Извиняться будет Стас, за то, что прервал лучший момент моей жизни. — на этих словах, Арс хитро улыбается и затягивает Антона в страстный поцелуй.

***

      К обеду, ребята заканчивают все дела, и парни, быстро со всеми прощаясь, уже собирались на выход.

— Арс, — окликает мужчину Серёжа, — сегодня можешь остаться у меня, я буду один.

— Спасибо, Серёг, — Арсений смотрит не на него, а на Антона, почему-то, — но я у Шаста. — только на последних буквах, он смотрит на Матвиенко.

— Свои дела какие-то? — интересуется Сергей, не вкладывая в вопрос никаких вторых смыслов. — окей, я тогда спать.

— Да, дела. — реагирует Шастун вслух. — Знал бы ты, Серёжа, какие это дела, ты бы ахуел. — думает он про себя.

Парни прощаются с коллегой, и торопятся на выход. Куда они торопятся, если у них впереди вся жизнь?

***

      Оказавшись дома, они идут вместе в ванную комнату, помыть руки, по пути обсудив заказ еды. По дороге домой, они поняли, что оба не ели со вчерашнего дня. Как-то не до этого им было. Они стоят в ванной перед зеркалом, Антон стоит сзади Арса, смотря на его отражение. Арсений смотрит в экран телефона, в поисках нормальной еды.

— Ну и что заказывать, а? — вопрошает мужчина.

— Мне всё равно, — с этими словами, Антон обнимает впереди стоящего, за талию, притягивая ближе к себе, — главное без риса. — тыкается носом в чёрную макушку, отчего Арс непроизвольно улыбается. Шаст целует его за ухом, ведёт губами вниз по шее.

— Я щас… гм… — Арс запинается в словах, чувствуя горячие губы на своей коже. По всему телу проходит мелкая дрожь. — …нажму куда-нибудь не туда… агм…

Шаст останавливается, перехватывает чужой телефон, несколько секунд смотрит в меню доставки, нажимает что-то и убирает телефон, возвращая руку на талию парня. Арс разворачивается в его руках, облокотившись на раковину, и снова смотрит в зелёные глаза.

— Черт! — ругается первый Антон, когда их одновременно ебашит болью в руке.

— Почему всё ещё больно? — возмущается Арсений. — Что, нам всё равно нельзя смотреть друг другу в глаза?

— Я не знаю, но мне похуй, я хочу смотреть в твои глаза, даже если мне будет больно. — уверенно говорит Шастун, и затягивает мужчину в глубокий поцелуй. И их прошибает уже не болью, а сильным желанием.