Ветра неспешно текли на север и добродушно, что хозяин старую псину, почесывали кроны кленов.

Деревья карабкались по склонам гор, ластясь к зюйду; одно из них угнездилось на самом краю обрыва, вонзив корни в неподатливую почву, и гордо раскинуло объятия навстречу свету и ветрам. На его ветви, настолько толстой и массивной, что ее можно было принять за еще одно дерево, сидела крошечная человеческая фигурка и концы шали плавно вздымались на потоках воздуха.

Вид на Красные Холмы оставил принца равнодушным.

Бескрайнее зеленое море простиралось округлыми волнами до самого горизонта. От рассвета не прошло и часа, потому в низинах лес затягивала легкая дымка, а в еще бледном голубовато-желтом небосводе замерло крошечное мертвенно-белое светило.

Заклинатель некоторое время рассматривал холодный утренний пейзаж, гадая, что в нем могло привлечь темпераментного злодея. В его руках пригрелась чаша, благоухающая вином, медом и пряностями, а ветра слизывали ароматный дымок, поднимающийся от горячего напитка.

Светило медленно восходило и пейзаж наливался красками: белесая дымка истаяла, вершины волн принарядились в ярко-зеленые ткани, а небо скинуло с плеч вуали сероватых сумерек и явило праздничные ярко-синие одеяния. Но вся эта роскошь была тщетной – единственный зритель хотел видеть лишь то, на что любил смотреть совершенно другой человек: багряное море пламени, убранное золотом и медью.

Когда вино истаяло, обратившись в ароматный дым, принц поднялся и сладко потянулся, поглядывая то на север – на уходящие вдаль холмы империи, то на юг – на горы, вонзающиеся в небо белоснежными кронами. Что-то звало туда, к безлюдным пустыням, раскинувшимся за Старыми Горами, к запретным водам моря, над которым парили замки небожителей и еще дальше: в Темные Королевства и пустоши, обитаемые лишь ветрами и песнями. Там, на далеком юге царствовал Иррит, воплощение огня и света. Империи Инея же, расположенной на севере, покровительствовал Ниим – божество зимы и искусств. Холодный как снег, изящный как иней, чистый как роса – так описывали его инейцы, воспевая то особое понимание красоты, что было свойственно северным народам, ценящим образованность и умение вести себя с достоинством. Даже на самых разгульных празднованиях, инейцы прикасались друг к другу лишь кончиками пальцев, когда поднятые в танце руки, образовывали изящные арки и кружева…

Танцы?.. Солнце задумчиво прикоснулся к губам.

На миг воспоминание о танце перед началом войны стало таким ярким, что ему даже показалось, что он слышит музыку. В шелесте листвы зазвенели струны и бубны, запели флейты, засмеялась скрипка. Раздались возгласы и приглушенный смех, шаги, шорох тканей и звон украшений, завораживающие черные глаза и изящная кисть в черной перчатке, поверх которой поблескивали серебряные браслеты. А еще неизменная улыбка, тихий бархатный голос и ощущение холодных пальцев, прикоснувшихся к коже, под которой пела пьянящая кровь Иррита, такая горячая, что казалось, по венам течет само пламя…

Миг – и наваждение растаяло. Унеслось вместе с теплым южным ветром на север, и принц вновь оказался наедине с горами и ветром. Ни следа человеческого, ни звука голоса, ни слова, только высота и свобода. И воспоминания, которых, увы, слишком мало человеческому сердцу.

А старый мудрый зюйд терпеливо дул в спину, подталкивая дитя Иррита на север, и добродушно почесывал кроны ластящихся кленов. И как бы ни манили принца неизведанные земли юга, под воспарившим золотым мечом вскоре вновь перекатывались зеленые волны, среди которых петляли ленты троп и серебрились речушки, отражающие свет небесного светила.

Найти нужную дорогу удалось нескоро.

Ее размыло дождями, и сотни человеческих ног месили грязь, в которой увязали колеса телег и повозок. Ближе к городу их становилось все больше, летящего заклинателя замечали все чаще и что-то кричали вслед, но Солнце уподобился бродячему ветру, не знающему ни слов, ни правил приличия.

Дорога, люди, повозки, тяговые животные, снова люди, люди, люди, люди, дорога, отражающая лужами небо, цепь цирковых телег, люди и ворота с усталыми, мрачными стражниками. Они проводили взглядами странного заклинателя в укороченных лепестках и вернулись к более насущным делам, надеясь стряхнуть со странствующих музыкантов пару лишних монет – хотя бы медных звезд.

Когда-то город оберегал орден совершенствующихся, они вычищали леса от нежити и гнали прочь темных заклинателей. С тех пор утекло много воды, реки сменила русла. Орден был разорен и уничтожен, а оставшийся без защиты город пал так низко, что темные заклинатели ходили по его улицам даже днем и никто не решался им противостоять. Правда и поводов для противостояния они не давали, вели себя чинно, беспорядков не устраивали, а иногда даже охотились в окрестностях города, вылавливая мелкую нежить, и оказывали содействие страже. Потому очередной бродяга и не вызвал интереса у привратников.

Побродив над крышами, Солнце смирился с необходимостью возвращения с небес на землю и спешился в переулке. Приладив ножны, он бездумно зашагал в случайном направлении. От души поплутав в узких, словно намеренно изломанных улочках, путешественник столкнулся с гражданами империи, посчитавшими своим долгом облегчить карманы беспечного прохожего. Уверенность в собственной божественной непобедимости была подкреплена изрядным количеством алкоголя, потому грабителей не смутили ни рукоять меча, выглядывающая из-за плеча, ни рост и стать, напоминающие величие горного пика, ни лепестки заклинателя, ни даже то, что в глазах некоторых грабителей заклинателей было двое, а то и трое – явно какое-то мерзкое темное колдунство!

Солнце, которого не покинуло ветреное настроение, обнажать оружие не стал – взметнувшийся вихрь разметал окруживших заклинателя людей и лучше любых слов пояснил, почему не стоит нападать на выходцев из ордена Золотых Вихрей, да еще в укороченных лепестках. Получившие столь ценное наставление разбойники спаслись бегством, и принц не стал их преследовать. Наступив на полу одеяния наименее шустрого обидчика, он ужасающе вежливо поинтересовался, не припомнит ли уважаемый господин в этом городке заведения, в котором готовят мясо по-старгорски.

Уже прощающееся с жизнью мясо пошло на крайние меры и, сдернув пояс, рвануло по переулку в одной набедренной повязке, оставив после себя еще больше вопросов – где его штаны и что он вообще делал на улице в столь неподобающем виде.

Солнце озадаченно посмотрел на тряпицу под своим сапогом, но от преследования воздержался. Лучше не давать повода для сплетен, а то через неделю вся округа будет обсуждать, что сотня заклинателей преследовала голых девиц. Истинный виновник, грабитель то бишь, незаметно выпадет из поля внимания сплетников, но зато заклинатели с девицами будут множиться с каждым рассказчиком.

Наудачу Солнца у сцены ограбления оказались свидетели, которых вернее было бы назвать конкурентами. С удовольствием понаблюдав за сценой расправы, мужчины издали несколько восторженных возгласов вроде "так их", "бей их" и "будут знать, как заходить на нашу территорию".

Принц неизменно вежливо повторил свой вопрос о мясе, на что свидетели попятились, а радость на их лицах угасла. Несмело переглянувшись, мужчины указали нужное направление и пообещали, что многоуважаемый одаренный легко найдет нужное ему заведение на центральной площади. Старгорские блюда подают только там, потому что хозяин Красного Кабана еще тот скандалист и скряга.

Солнце посмотрел в указанное направление, а когда обернулся дабы поблагодарить собеседников, несостоявшееся мясо по-старгорски уже со всех ног неслось по переулку. Принц лишь кротко вздохнул и, развернувшись, направился в указанную сторону.

Изломанные переулки менялись. Серые растрескавшиеся стены принарядились побелкой и мозаикой, вместо мусора и грязи появилась зелень. Горшки стояли на выступах или висели в воздухе, а еще редкие лозы вьюнка укутывали стены, тяня к свету заостренные бутоны.

Пройдя очередную улочку, принц оказался на небольшой площади с фонтаном. Ветра игрались со струями воды, смахивая россыпи сверкающих капель то в одну сторону, то в другую. Веселая возня вызвала у принца слабую улыбку. Он приветственно кивнул и тут же нырнул в очередной переулок, укрываясь от целого веера брызг – разыгравшиеся ветра не поскупились на ответное приветствие.

Через несколько кварталов заклинатель сбавил шаг, заметив на одной из беленых стен руны, размашисто выцарапанные рукой, не привыкшей к инейской письменности: «ЗдеПь живет наПильник».

Загадочное послание позабавило путника, но быстро выветрилось из мыслей – мало ли в империи неграмотных… и «наПильников».

Вечерело, прохожих становилось все больше. Инейцы не показывали интереса к высокому хорошо сложенному мужчине в лепестках цвета охры, но тайком провожали его взглядами, оборачивались и тихо перешептывались, глядя ему в спину. Солнце мало что мог сделать со своим внешним видом – во что не оденься ни рост, ни размах плеч не скроешь, а как не прячь янтарно-желтые глаза черты лица, чуждого инейцам, не изменятся.

Дойдя до очередного перекрестка, принц снова свернул и вышел на просторную улицу, ярко и пестро украшенную лентами, цветами и полотнами ткани – квартал бардов. Слышались смех, переливы струн и голоса, пение птиц, звон колокольчиков и шелест шагов. Солнце осмотрелся и направился по течению улицы к арке, образованной каменной лестницей, спускающейся с холма вниз. Ее ступени то оказывались над крышами домов, а то равнялись с землей улиц. На небольшой площадке у арки стоял пожилой инеец и играл на окарине что-то веселое и беззаботное. Перед ним игрались дети, подражая танцам взрослых, а вокруг стояли люди и хлопали в ладоши, с улыбками глядя на детскую возню. Привлеченные музыкой и смехом ветра ластились к юным танцорам, звеня украшениями и подбрасывая ткани одежд, но малыши слишком привыкли не замечать их.

Проходя мимо, принц случайно поймал взгляд музыканта, и мягко улыбнулся в ответ на широкую и искреннюю веселую улыбку.

Со ступеней лестницы отрывался вид на уходящие вниз дома с черепичными крышами и переплетения улиц, снежинкой сходящихся у храма Ниима. Небесно-синие купола украшали изящные серебряные узоры, имитирующие роспись инея на стекле, а подле стен кипела жизнь: горожане обменивались медными звездами и товарами, а вокруг высилось кольцо домов с вывесками и беседками на крышах. Ажурные мостики позволяли переходить с одной крыши на другую, образуя еще одну улицу.

Солнце медленно спускался по ступеням, глядя то на инейский городок, то на леса, темнеющие у горизонта. Он не торопился, и его шаги медленно отсчитывали ступени.

Неужели это и есть город, который так любил Вечер?

Было так легко представить черные сапоги, едва касавшиеся ступеней в легком и быстром стремительном шаге, черные лепестки, развевающиеся на ветру, и взметнувшиеся пряди тяжелых волос. Полыхающие на горизонте багровые леса, отражающиеся в черных глазах, легкую улыбку на тонких бледных губах и кисть руки, скрытую тонкой тканью перчатки. Прикасался ли он к перилам?

Принц положил ладонь на гладкий камень отполированных перил и продолжил спуск, глядя то на зеленый горизонт, то на приземистый дом, построенный в старгорском стиле, в котором и без вывески угадывался трактир.

Приезжие и местные жители не уставали сетовать на длину каменных лестниц, но Солнцу она показалась слишком короткой. Каждый шаг приближал его к приземистому дому, и принц медленно шел, рассматривая прохожих и землю под ногами – наверное, Вечер проходил по этому самому месту, принюхиваясь к аппетитным запахам, уловить которые можно даже с улицы. Давным-давно, целых десять лет тому назад он был здесь – ходил по этой земле, дышал этим воздухом, слышал приглушенный гомон торговых рядов, а теперь от него остались лишь воспоминания. Прах и песни - вот и все, что остается от тех, кого не уберегли.

Остановившись у двери, Солнце в который раз спросил себя, зачем он сюда пришел.

Во время путешествия ветра помогли найти крепость, из которой он когда-то так стремительно сбежал.

Поваленные стены укрывали разноцветия полевых трав, разрушенные дома утопали в объятиях вербы и орешника. Среди зелени росли лекарские травы, некогда высаженные во дворах. Рухнувшая башня стала прибежищем для птиц, а в норах и щелях поселилось мелкое зверье. После войны совершенствующиеся разрушили крепость до самого основания, и единственными людьми, что изредка приходили туда были крестьяне, искавшие материал для починки своих домов.

Солнце долго сидел на обломках стены и смотрел на разноцветия трав, укрывшие уродливые шрамы руин.

Когда-то он так стремился сбежать оттуда, но в итоге вернулся, словно птица, потерявшая хозяина.

Он как призрак, которого спустя столетия отпустили попрощаться со всем, что когда-то было ему дорого, но оказавшись на свободе, он нашел лишь руины и людей, что давным-давно перестали быть теми, кого он знал.

Продвигаясь дальше на юг, Солнце нередко заходил в поселения и расспрашивал местных.

Тогда он и услышал о городе, в котором темные заклинатели ходили по улицам даже днем, не страшась совершенствующихся и городской стражи. Заинтересовавшись, он все дальше уходил на юг и два совершенно разных следа слились в один:

Город, который любил Вечер, и город, в котором свободно жили темные заклинатели.

Где еще искать тех, кто хотел его воскресить, если не здесь?

Солнце положил ладонь на массивную дверную ручку, не столько вырезанную, сколько вытесанную из дерева. Он хмуро смотрел в узор древесины, но даже в ней угадывался знакомый силуэт.

Неужели он и вправду надеется найти его? И что он тогда сделает?

Они оба умерли и время для них остановилось.

Этот мир больше не принадлежит им, им не место здесь.

Возродить умершего человека невозможно, нельзя обратить реку вспять. Но все же если…

Если это не слухи, если есть те, кто вознамерился поспорить со смертью, то какова вероятность успеха воскрешения спустя столько лет? Откуда темным заклинателям знать необходимые ритуалы? А если им удастся, то смогут ли они оказать воскрешенному необходимое лечение? И примет ли он его?

Или, как и Солнце, предпочтет вернуться к более привычному состоянию?

Покачав головой, принц все же решился войти и толкнул дверь.

Внутреннее убранство повторяло старгорские кабаки, растущие в подземных городах как грибы – очень уж старгорцы любили вкусно поесть, пошуметь да выпить.

Облицованные камнем стены украшали охотничьи трофеи и старгорские самоцветы, а многочисленные деревянные столы и лавки, намеренно грубо сколоченные и расставленные, как попало, ломились от яств в крошечных тарелочках из красной глины. Окна закрывали тяжелые багровые ткани, а небольшие витражные фонарики с самоцветами дарили теплый приятный свет. За стойкой шумно бухтел приземистый старик-старгорец, вокруг которого собралась толпа смеющихся инейцев. Воздух буквально гудел от хохота и разговоров, звука посуды и шорохов движений.

Недоуменно оглядевшись, – надо же, оказывается и инейцам не чужды пристрастия горных людей! – Солнце заметил удаляющегося человека в серо-синем потрепанном плаще полусолнце, выцветшем от долгих путешествий.

Сердце пропустило удар. По коже прошел мороз, а под ней вскипела пламенем горячая кровь.

Плащ Мастера!

Зрачки принца вмиг сжались в точки. Сколько бы синих плащей не существовало в мире, этот он узнает всегда! И не только по едва заметному разрезу, оставленному его мечом!

При каждом шаге рассеченная ткань подола немного расходилась, позволяя увидеть каблук приподнятого сапога, черного как сама ночь. Низко надвинутый капюшон скрывал голову, но Солнце уже шагал следом, стремясь схватить плечо, укрытое серо-синей тканью…

Неизвестный двигался неуверенно, словно долго и тяжело болел, и любое прикосновение могло сбить его с ног. Достигнув лестницы, он тяжело оперся о перила, занося ногу над ступенью. С каждым шагом он чуть покачивался, ссутуленные плечи и наклоненная голова совершенно не напоминали горделивую осанку Вечера, но...

Словно почувствовав на себе взгляд, человек замер и оглянулся, выискивая глаза, так пристально смотрящие на него.

Солнце застыл, пожирая неизвестного взглядом.

Лицо под низко надвинутым капюшоном скрывали бинты и неровно срезанные клоками волосы. Сквозь небрежно прорубленную челку холодно смотрела бездна, не отражающая и лучика света. Во взгляде читалось что-то тяжелое и угрожающее, но завидев высокую широкоплечую фигуру в одеяниях цвета охры, глаза изумленно распахнулись.

На мгновение темный заклинатель окаменел, застыли даже складки плаща, как будто даже воздух вокруг него замер в удивлении.

Черные ресницы опустились, скрывая выражение глаз.

Вечер полностью повернулся к врагу, расплавил плечи и поднял голову, возвращая себе горделивую осанку.

Из прорех бинтов взглянула бархатно-черная, завораживающая бездна, обманчиво ласковая и лукавая, а на губах – Солнце не мог этого видеть, но знал, что под бинтами появилась легкая насмешливая улыбка.

Принц и сам едва не улыбнулся. Горячая кровь напоминала вино и пламя, а глаза цвета янтаря вспыхнули солнечным светом.

Вот же он, Вечер, собственной персоной, жив и весел, и все так же улыбается ему! У жизни снова есть цель, все будет как прежде!

Принц даже сделал шаг навстречу врагу, но остановился.

На смену радости пришло осознание.

Едва появившаяся улыбка угасла как свеча.

Как прежде – это снова сражаться, теряя друзей и братьев? Это снова война? Снова боль от ран и долгие выматывающие сомнения?

И Вечер, как и прежде, будет врагом? Человеком, несущим ответственность за смерть его отца и старших братьев, Снежны, друзей и братьев по духу?

Что если все повторится, если у него заберут двух последних близких людей – Эшинита и Радость, если погибнут последние чудом выжившие братья по духу? И те двое смешных мальчишек, которых он встретил в западном городке, во время охоты на крысаков?

Нет, он не может этого позволить!

Войны не будет! Необходимо уничтожить угрозу!

Таков его долг. Долг солнца империи. Долг бога на земле. Долг совершенствующегося. Долг сильного.

Уничтожить угрозу. Любой ценой.

Герой и злодей снова встретились, и снова должны сражаться, пока один из них не умрет.

Стоило ли умирать и возрождаться только ради того, чтобы снова попасть в этот замкнутый круг?

Пальцы руки, протянутой к врагу дрогнули, мгновение и они легли на рукоять меча.

Лезвие с тихим шелестом покинул ножны и в таверне начали затихать голоса.

Тишина шла волной. Люди замечали, как замолкают их соседи и удивленно оборачивались на две фигуры, застывшие в центре зала. Оба человека скрывали свои лица – один надвинутой почти на глаза потрепанной шалью, второй капюшоном и бинтами, а их одежда говорила лишь о том, что они оба заклинатели. Один, подобный величественному горному пику, освещенному золотом рассвета, носил укороченные одеяния цвета охры, подчеркивающие стать и талию, второй же был облачен в старый потрепанный плащ, из-под которого выглядывали кончики истрепанных в лохмотья черных лепестков, но горделивая осанка совершенно не напоминала темных заклинателей.

В руках одного из мужчин уже сверкал меч с удивительной гравировкой изображающей лучи солнца, а второй прикоснулся к рукояти своего оружия, но так и не обнажил его.

Подумав, он опустил руку и произнес тихим насмешливым голосом, что ласкал слух подобно пению сирен:

– Признаться, я предполагал, что скончаюсь раньше, чем мой заказ будет готов, но все же надеялся его дождаться, – и хотя лицо странного человека закрывали бинты, никто из присутствующих не сомневался, что на его устах воцарилась улыбка.

Вне кадра:

Солнце: Мой враг моя цель! Я убью его!

Солнце: Зачем вы меня возродили? Без врага жизнь не имеет смысла!

Солнце: Ура! Враг! Моя жизнь снова имеет смысл! Убить врага! Хотя… Стоп, кажется, я вижу изъян в моей логике.

Автор *выдыхает*: Ну слава Богу!