Ради Се Ляня Му Цин готов на многое, и сегодняшний вечер — не исключение. Му Цин согласился пойти в бар, который ему едва-едва по карману. Он чувствует себя полуголым среди накрахмаленных воротничков высшего бизнес-общества, а учитывая, как лихо они жестикулируют стаканами в руках, ещё и опасается за сохранность своей светлой шёлковой рубашки.

Ради Се Ляня Му Цин выбрался сегодня «в свет» и ради него же (а точнее, благодаря его предложению о работе) вернулся сюда, в Тайцан.

Сейчас на лице Му Цина можно смутно угадать раздражение, и это вновь заслуга Се Ляня. За недостатками старого друга Му Цин не следит преднамеренно, но если бы делал это, одним из главных он отметил бы такой: Се Лянь слишком добрый. Добрый до такой степени, что рано или поздно сведёт себя в могилу, пытаясь угодить людям, которые в ответ и «спасибо» не скажут.

— Новый стажёр, — извиняется Се Лянь, поднимая глаза от ярко горящего экрана своего телефона. — Он застрял в незнакомом районе, нужно подвезти. Я предложил забрать его.

— Ты выпил, — напоминает ему Му Цин.

— Только один коктейль, — успокаивает Се Лянь с улыбкой. — К тому же лёд давно растаял, и, когда я допивал, там была одна вода. Со мной всё будет в порядке. Хочешь, поедем со мной? Или лучше останешься здесь? Думаю, я вернусь через… минут сорок. Надеюсь.

Остаться в одиночестве в окружении напыщенных корпоратов, или сидеть на пассажирском сидении дорогущей машины Се Ляня, пока тот подбирает какого-то мальчишку, который не в состоянии сориентироваться на карте? Как генеральному директору Xianle Enterprises, Се Ляню не подобает лично решать такие проблемы ради нижестоящих сотрудников. Но возможно, это сын какого-нибудь инвестора, который получил должность благодаря кумовству и сейчас злоупотребляет своими привилегиями.

Если это так, Му Цин с ним в один салон не сядет ни за что. Столкновение на работе с таким человеком будет ему проверкой предела способностей, но в свободное время находиться рядом с ним он не будет, спасибо большое.

— Нет уж, спасибо, — он отпивает из стакана и морщит нос. — Лучше вызову такси и поеду домой. В конце концов, я хочу произвести завтра хорошее впечатление.

— Уверен, что так и будет, — лицо Се Ляня смягчается, и он протягивает руку, чтобы смахнуть невидимую пылинку с плеча Му Цина. — Горжусь тобой, как и обычно.

Му Цин закатывает глаза и делает очередной глоток купленного ему Се Лянем виски, пытаясь скрыть румянец на щеках.

— Напиши мне, как доберёшься до дома, — настаивает Се Лянь, прежде чем направиться в сторону выхода.

Му Цин остаётся один на высоком стуле перед барной стойкой и только благодаря светящемуся экрану телефона не выглядит слишком уж жалким и одиноким.

Он наблюдает за своим тусклым отражением в зеркале за полками с ликёром, и проблема в том, что оно, отражение, явно пытается сделать какой-то выбор. Впрочем, он весьма ограничен, учитывая, что здесь нет ни одного из тех бюджетных напитков, которым отдают предпочтение его бывшие одноклассники. Голубая подсветка акцентирует темноту стен и современный металлический декор, а из колонок слышится монотонный бит. Му Цин не знает, зацикливают ли они одну и ту же песню, или же весь плейлист намеренно столь примитивен.

Не особо вдохновляющая атмосфера, но Се Лянь подчеркнул, что клуб находится в удобном месте и, что более важно, работники его компании нечасто его посещают. Меньше шансов, что кто-то узнает его и потревожит, начав лебезить и выпрашивать повышения по службе. Последнее, если подумать, Му Цин находит слегка пугающим.

Он бездумно пролистывает старые сообщения в телефоне и лениво покачивает стакан в руке, когда кто-то мускулистый втискивается на сидение стула неподалёку. Чтобы привлечь бармена, клерк упирается локтями в стойку и наклоняется вперёд. На нём форменный пиджак, но рукава закатаны, так что Му Цину видны дорогие часы, украшающие загорелое запястье мужчины. Часы инкрустированы хрусталём, и это столь явно бросается в глаза, что Му Цин невольно задаётся вопросом, не красуется ли он специально? Своего рода жест превосходства в мире бизнесменов, чтобы не смешаться с себе подобными.

Впрочем, в этом мире Му Цин и сам окажется уже завтра. Рано или поздно ему придётся привыкнуть к такому поведению, тем более что должность ассистента руководителя, вероятно, вынудит его общаться с парнями вроде этого.

Всё это напоминает ему о том, что нужно допивать уже своё виски и уходить, но Му Цин совершает ошибку, поднимая взгляд от костюма и часов к лицу мужчины.

Тот выглядит молодо, и это немного удивляет. Скорее всего, он не моложе Му Цина, но его кожа гладкая, не считая морщинок меж густых бровей. У него тёмно-каштановые волосы, в которых нет и следа седины. Пряди выбились из гелевой укладки и спадают на лоб ленивыми завитками. Логично, что он еще и красив: к богатству, молодости и привлекательности прилагается высокомерие, с коим он отчитывает бармена, почему тот не пополнил запасы чего-то, что, по-видимому, он просил пополнить на прошлой неделе.

Ну и мудак.

Не то чтобы Му Цин пытается скрыть свое отношение. В конце концов, это бар, и он абсолютно убеждён, что если кто-то появляется в общественном месте, то должен быть готов к публичному осуждению. Но он оказывается застигнут врасплох, когда мудак внезапно поворачивается к нему и не таясь скользит по фигуре Му Цина оценивающим взглядом от воротника рубашки вниз по груди, останавливается на талии, после чего задерживается на скрещенных под высоким стулом ногах.

Му Цин задаётся вопросом, нарочное ли это действие, или же он не осознаёт всей его очевидности. Опять-таки, Му Цин и сам не пытается утаить собственное любопытство, оглядывая тело мужчины. Нужно признать, он весьма хорошо сложен. Брюки тесно облегают задницу, а длинные ноги хорошо сочетаются с широкими плечами. Да, он пялится, и что здесь такого?

Само собой, он просто-напросто любуется. Будто бы экспонатом на выставке в музее или зоопарке. И ничего большего за этим не стоит, потому что он не занимается вещами вроде разговоров по душам с незнакомцами в барах, и вообще…

И вообще.

Му Цин вспыхивает оттого, что в принципе задумался о чём-то таком, и с поспешностью вливает в себя то, что ещё осталось в его стакане, с отвращением отмечая, что там плавает один лишь подтаявший лёд.

Слишком поздно надеяться на то, что его блуждающий взгляд остался незамеченным, ибо мужчина внезапно опускается на стул рядом. Дорогие часы продолжают поблескивать в голубоватом освещении бара.

— Могу я угостить тебя? — интересуется он, когда Му Цин ставит стакан на место. Он всегда так хмурится, когда что-то предлагает? Кажется, это смущение, и оно ничуть не умаляет его привлекательности. В зале, полном тех, чей кошелёк позволяет им не выглядеть убого, он, без сомнения, самый красивый, исключая ушедшего недавно Се Ляня.

— Если хочешь, — отвечает Му Цин. — Я тебя не знаю.

— Меня зовут Фэн Синь, — осторожно произносит мужчина. Кажется, он ждёт, когда на лице Му Цина промелькнёт узнавание, и, когда ничего не происходит, заметно расслабляется.

По видимости, он имеет столь же высокий статус, как и у Се Ляня, и, как и тот, не желает смешивать работу ртом на брифингах с той, которая удовольствия ради. Скорее всего, Му Цин прав в своих догадках, беря во внимание и часы, и костюм, дизайнер которого кажется смутно знакомым (чтобы купить себе такой, Му Цину пришлось бы много месяцев или даже лет вкалывать на старой работе и тратиться только на самое необходимое). Он чувствует укол обиды и зависти.

— Му Цин, — называет он себя спустя несколько мгновений, уверенный, что уж его имя никому здесь ни о чём точно не скажет.

— Хочешь повторить то, что пил до этого, или что-нибудь другое? — спрашивает Фэн Синь, снова привлекая внимание бармена размашистым жестом.

На самом деле Му Цин больше не собирался пить, но раз за чужой счёт, то почему бы и нет? Он на секунду прикусывает изнутри губу, обдумывая предложение, и затем отвечает:

— Я буду то же, что и ты.

Наверняка это что-то дорогое, и в рамках своего бюджета он никогда бы такого даже не попробовал. Тем не менее Фэн Синя это ничуть не беспокоит, и вскоре бармен уже готовит им что-то в новых стаканах.

— Ты здесь не, эм, не с кем-нибудь ещё? — задаёт сокровенный вопрос Фэн Синь, пока они ждут. От внимания Му Цина не ускользает, как этот парень ещё раз бесцеремонно облизывает взглядом его фигуру. Фэн Синь не выглядит пьяным, а это значит, что либо ему плевать на тактичность, либо он делает это неосознанно.

— Угу. Мой друг меня продинамил, — объясняет Му Цин.

Фэн Синь фыркает от смеха.

— Полагаю, здесь это распространённый недуг: мой тоже на меня забил.

Возвращается бармен и меняет стакан на новый. Му Цин ловит себя на том, что они дежурно чокаются, прежде чем сделать по глотку. Это что-то янтарное и приятное на вкус, с тёплой ноткой имбиря, который совсем не жжётся.

Неплохо, но Му Цин старается быть начеку: парень, судя по первому впечатлению, тот ещё придурок, и хорошая выпивка никак не сгладит этот факт. Когда он снова смотрит на Фэн Синя, тот хмурится, уставившись в свой стакан. На подбородке виднеется маленькая ямочка, а меж бровями залегло сразу несколько морщинок. Может, он всё ещё расстроен скудными запасами бара? Ведь подобные вещи значительно портят настроение, когда ожидаешь, что деньги решат любую твою проблему. Или с ним произошло какое-то неприятное дерьмо ещё до того, как он оказался здесь?

— Почему ушёл твой друг? — спрашивает Му Цин только из вежливости, чтобы между ними не повисло странное молчание. Вообще-то здесь ни разу не тихо: грохочет музыка, а позади барной стойки столпилась компания отдыхающих, которые бурно обсуждают, что бы заказать. Но вот так вот просто сидеть рядом с Фэн Синем — неловко.

— Рутинная херня, как обычно, — отвечает Фэн Синь, чуть пожимая плечами. — Некоторые не знают, как разграничивать жизнь и работу. Уверен, ты знаком с такими.

В общем-то, это весьма подходящее описание для Се Ляня, который вдруг решил записаться в частные таксисты. На секунду Му Цину хочется спросить, не одного ли и того же человека они описывают? Но пожалуй, лучше он не будет хвастать знакомством с одним из самых известных генеральных директоров Тайцана (даже если кто-то другой на его месте поступил бы иначе). Поэтому он решает пока придержать язык за зубами.

— А ты? — Му Цин делает очередной глоток своего напитка. — Ты умеешь их разделять?

В эту же секунду Фэн Синя одолевает приступ кашля и он ставит свой стакан на стойку, пытаясь прикрыть рот. А Му Цин пропускает тот момент, когда всё идёт наперекосяк.

Вместо того чтобы опустить донышко на ровную поверхность, Фэн Синь промахивается, и содержимое стакана дугообразной струйкой льётся на пол. Жидкость оказывается и на штанах Му Цина и мгновенно просачивается сквозь тёмную ткань. Он делает попытку встать, чтобы избавиться от противного ощущения, но внезапно чувствует на бедре руку, удерживающую его на месте.

Голова Му Цина стремительно пустеет.

Фэн Синю удаётся подхватить стакан на лету, поэтому внимание всего зала им не грозит.

Что ж, впечатляюще.

— Блядь, прости. Ох, ебать! Я не нарочно. Блядь! — трёхэтажно извиняется Фэн Синь, выпрямляясь, и возвращает пустой стакан на стойку.

Однако другая его рука всё ещё остаётся на прежнем месте. Крепкая хватка, тепло, которое чувствуется даже через слой ткани — Фэн Синь, вероятно, даже не осознаёт, насколько собственнический этот жест, но…

Му Цин отмечает, что до того, как Фэн Синь к нему прикоснулся, он не сидел, столь широко расставив ноги. Он вспыхивает и поспешно сводит колени вместе.

— Что, уже набрался? — он закатывает глаза в защитном жесте.

— Пошёл ты, — огрызается Фэн Синь, не повышая голоса. Он отводит взгляд, а через мгновение убирает руку с бедра Му Цина, тут же сжимая пальцы в кулак. — Я пару глотков сделал. Чёрт, мне правда жаль.

Бармен уже заметил их конфуз. Он качает головой, видимо, скорбя по пролитому ликёру, и протягивает несколько маленьких бумажных салфеток. Фэн Синь берёт их и, прежде чем Му Цин успевает возразить, прижимает к мокрому пятну на колене, кое-как пытаясь промокнуть остатки напитка.

— Я куплю тебе новые, — извиняется Фэн Синь. Он смотрит снизу вверх из-под длинных ресниц, и выражение его лица напоминает мордочку несчастного щенка с карими глазами. — Просто скажи, сколько стоит.

Скорее всего, в этом нет совершенно никакой необходимости. Ликёр янтарного оттенка не испортит чёрную ткань, к тому же Му Цин, наученный не выбрасывать вещи зря, может мастерски избавиться от любого пятна. Кроме того, никакая кредитка не покроет трудов, вложенных в собственноручный пошив штанов, которые сидят по фигуре однозначно лучше масс-маркета.

А ещё ему претит мысль быть подкупленным.

Му Цин небрежно отталкивает ладонь Фэн Синя. Вернее, пытается: Фэн Синь одновременно с ним перемещает свои руки так, что их пальцы соприкасаются, а после и вовсе переплетаются. Это наводит на определённые размышления.

Му Цин очевидно краснеет. Его сердцебиение слышат, кажется, все вокруг. Не нужно было вообще соглашаться на вторую порцию. Впрочем, это не мешает ему вновь потянуться за стаканом. Но сугубо в качестве меры предосторожности — всего лишь чтобы его содержимое не оказалось на полу, как только что у Фэн Синя! Именно поэтому он опрокидывает в себя остаток алкоголя за секунду, игнорируя то, как начинает гореть язык, а вслед за ним и горло.

(Он вообще не должен был приходить в этот бар. Как только он выйдет отсюда, Се Ляню придётся выслушать все его жалобы).

— Мне нужно идти, — заявляет он, впечатывая стакан в стойку. Завтра ему выходить на новую работу, а он ведёт себя так непредусмотрительно; ликёр, опять же, уже успел ударить в голову. — Спасибо, что угостил.

Фэн Синь поглаживает палец Му Цина, лежащий в его ладони, ненавязчиво напоминая о том, что их руки всё ещё переплетены.

— Эй, мне казалось, мы только начали ладить.

— А потом ты пролил на меня свой чёртов ликёр… — Му Цин поднимает взгляд. Во всяком случае, у Фэн Синя хватило ума состроить смущённое выражение.

— И я никак не могу загладить свою вину? Хочешь, я дам тебе денег? Я серьёзно…

Это звучит так, будто он пытается подкупить свидетеля преступления или умоляет оставить его в живых, словно заложник похитителя.

— Можешь вызвать мне такси, если тебе настолько совестно.

— Подожди меня, сейчас закончу здесь, — Фэн Синь кивает и, наконец, отпускает руку Му Цина. — Давай поговорим на улице.

***

Снаружи зябко. Му Цин жалеет, что не надел куртку, и складывает руки на груди, наблюдая за Фэн Синем, который склонился над экраном телефона с открытым в нём приложением. Му Цин к нему так близко, что может рассмотреть тонкую строчку на отвороте пиджака. Так близко, что улавливает слабый аромат окутывающего его цветочного одеколона.

Фэн Синь колеблется, не спеша вбивать адрес в строку поиска.

— Если хочешь, — говорит он спустя мгновение, — можем поехать ко мне.

Оу…

— Зачем? — произносит Му Цин на автомате, хотя прекрасно понимает, что пытается предложить Фэн Синь. Явно не обсуждать офисную рутину или нестыковки рабочего расписания. Он предельно ясно выразил свои намерения ещё в тот момент, когда предложил чем-нибудь угостить Му Цина.

Проще говоря, парень с наручными часами, которые стоят целое состояние, хочет его трахнуть.

Поймать вместе с ним такси — затея крайне скверная. Му Цин может привести к этому сто и один довод. Уже поздно, а ему нужно завтра быть вовремя на новой работе и прилично выглядеть; он ничего не знает о Фэн Сине, кроме того, о чём можно догадаться из их короткой беседы и того, что он увидел в его внешности. Ничто не мешает Фэн Синю оказаться главным бизнес-конкурентом Се Ляня, или же он может торговать человеческими органами на чёрном рынке. Оба этих варианта технически возможны.

Фэн Синь откровенно пялится на губы Му Цина, и он отвечает тем же, решив, что для начала неплохо будет взвесить все варианты.

Вариант первый: он едет домой и ложится спать.

Вариант второй: он, может быть, опустится на колени перед хозяином пентхауса со стеклянной крышей и окнами, чтобы вылизать его член сквозь шёлковое нижнее бельё, а чужие пальцы зароются в его волосы, перебирая прядки.

Первый вариант безопасный и разумный.

Второй вариант, если всё пройдёт удачно, закончится тем, что завтра утром он придёт на работу с тёмными кругами под глазами, следами на шее, и будет слишком чувствительным, чтобы сесть в своё офисное кресло.

Не до конца поняв, как это произошло, Му Цин каким-то образом оказывается так близко к Фэн Синю, что задевает своим носом его. Возможно, потому, что воздух холодный, а Фэн Синь — тёплый. Тогда вполне естественно, что он прижался к нему почти вплотную. Чего это совершенно не объясняет, так это лёгкого соприкосновения губ, которое следует после. Фэн Синь отвечает, прижимаясь к его губам на выдохе.

— Блядь, — Фэн Синь отстраняется, закрывает глаза и медлит, прежде чем снова взглянуть на Му Цина. — Ты же знаешь, зачем. Мы можем оказаться у меня через пять минут, если тебе этого хочется.

Му Цину хочется.

Это ужасное решение, он знает. Но ему хочется.

***

В такси Фэн Синь кажется абсолютно незаинтересованным. Облокотившись на дверь, он набирает сообщение кому-то из своего списка контактов. Му Цин надеется, что это не длинное обсуждение того, чем они собираются заняться.

Но его молчание, к удаче Му Цина, даёт время обдумать то, что сказать Се Ляню. Естественно, он не будет раскрывать никаких подробностей. Лучше ли будет соврать, сказав, что отправился домой? А что, если Фэн Синь действительно собирается вырезать и продать его почки? Тогда сообщение, которое он сейчас отправит, станет единственной зацепкой для полиции. Правильнее было бы сообщить другу, что собрался ночевать в чужом доме, но тогда он рискует нарушить обещание достойно показать себя в первый рабочий день. Он не может пойти на это. Не после того, чем пришлось пожертвовать Се Ляню, чтобы выбить специально для него эту должность.

Такси подъезжает к полностью остеклённому небоскрёбу, и Му Цин принимает решение в мгновение ока.

[кому: Се Лянь] Еду домой, сделал небольшой крюк. Напишу позже.

Не идеально, но сойдёт. Так или иначе, ещё велик шанс того, что дело ограничится взаимным минетом, а потом Фэн Синю надоест играться, и он вышвырнет его. Можно будет соврать, что просто заскочил по дороге в круглосуточный магазин, или типа того.

Му Цин убирает телефон в карман и выходит из машины вслед за Фэн Синем. На подходе к вестибюлю тот вынимает из бумажника ключ-карту, и они оказываются внутри. К облегчению Му Цина, за стойкой регистрации никого нет. Причина, по которой Фэн Синь привёл его домой, очевидна, и у Му Цина нет никакого желания чувствовать спиной осуждающий взгляд, который будет провожать его по мраморному полу до лифтов.

Фэн Синь нажимает кнопку со стрелкой вверх, а затем притягивает Му Цина к себе за пояс и целует.

Это решительно не похоже на то робкое случайное прикосновение губ возле бара. Язык Фэн Синя сразу обводит его нижнюю губу, толкается глубже и настойчиво переплетается с языком Му Цина, стоит ему лишь слегка разомкнуть губы. От удивления Му Цин не успевает осознать, как оказывается прижат к стене, и он хватается за плечо Фэн Синя для поддержки.

Внизу никого не оказалось, но что если сейчас двери лифта откроются, и случайный гость увидит, как Фэн Синь вытягивает низ его рубашки из-под пояса брюк и ласкает пальцами кожу под ней? По телу бегут мурашки, и из груди вырывается непроизвольный стон. Свободная рука Му Цина ложится на другое широкое плечо Фэн Синя.

Негромкий сигнал оповещает о том, что лифт прибыл. Фэн Синь вскидывает руку, блокируя двери, и вталкивает Му Цина внутрь. Зажимая в руке ключ-карту, он вслепую возится с панелью управления, пока та не считывает код и позволяет выбрать самый верхний этаж. Поцелуи становятся беспорядочными, Фэн Синь несколько раз бормочет «блядь» в губы Му Цина.

Подол рубашки полностью вытянут из-под брюк. Когда Фэн Синь проводит большим пальцем по его соску, Му Цин оставляет всякие попытки сдерживаться. Теперь, когда зубы Фэн Синя слегка царапают кожу над воротником его рубашки, стоны эхом отдаются внутри кабины, и Му Цин прижимается чуть теснее. Наверняка они всё ещё не в полной безопасности, рассуждает он: кто-то по-прежнему может попасть в лифт, пока они преодолели только половину пути наверх. И этот кто-то, определённо, не хотел бы увидеть, как Му Цин обхватывает ногой бедро Фэн Синя, в то время как тот тесно прижимает их бёдра друг к другу.

Всякий страх улетучивается, когда двери наконец открываются. Холл не такой уж большой — лишь пожарная дверь и ещё одна дверь со считывателем карт напротив лифта. К ней и подталкивает Му Цина Фэн Синь. Одновременно с этим он пытается сбросить с себя пиджак и в этот же момент возится с галстуком на рубашке Му Цина.

— Сними это, — шипит он, пока они, спотыкаясь, пробираются к двери, и теперь борется с ремнём брюк Му Цина.

Если подняться на лифте было просто сложно, то дверь люкса оказывается настоящим испытанием. Фэн Синю, кажется, хочется, чтобы его руки были везде одновременно: трогали губы Му Цина, скользили по напряжённым соскам, сдёргивали с бёдер штаны, чтобы освободить твердеющий член.

— Нетерпеливый, — задыхается Му Цин, отстраняясь ровно на миг, чтобы стряхнуть с себя рубашку. И то, что сам он, произнося это, жадно трётся о чужое бедро, ещё ни о чём не говорит. Фэн Синь мог бы частично направить свое страстное желание на то, чтобы открыть дверь, а не на то, чтобы вместо этого хватать его за задницу, вот и всё. Тем не менее, ощущение от того, как пальцы впиваются в мышцы — крайне приятное. Оно заставляет снова и снова тереться пахом о мягкую ткань дорогих брюк Фэн Синя.

— Заткнись, — выдыхает Фэн Синь, прихватывая зубами нижнюю губу Му Цина. — Ты меня отвлекаешь.

Каким-то чудом с дверью удаётся справиться, и он толкает её, крепко прижимая к себе Му Цина.

Рука тянется к выключателю. Рубашка Му Цина оказывается на полу вместе с пиджаком Фэн Синя и обеими парами обуви в придачу. Искать бесформенной куче какое-то более подходящее место абсолютно нет времени, с учётом того, сколь настойчиво Фэн Синь сдёргивает с него штаны и снова хватает за задницу. Му Цин активно помогает, отбрасывая ненужную одежду вместе с носками.

— Ты такой красивый, — между поцелуями в шею выдыхает Фэн Синь. Его ладони изучают участки кожи, не прикрытые одеждой — в какой-то момент Му Цин даже ощущает металлический холод дорогих наручных часов, которые вскользь задевают его. — Я сделаю так, чтобы ты кончил несколько раз, обещаю.

Му Цин отклоняет голову вбок, подставляясь под ласку.

— Смелые слова для того, кто ещё не разделся.

Фэн Синь убирает руку с ягодиц Му Цина и с лёгким шлепком возвращает на место, отчего Му Цин плотнее вжимается в него пахом.

— Кто сказал, что мне нужно?

Он ведёт Му Цина внутрь. Ожидания полностью оправдываются: это люкс с высокими, до самого пола, окнами с видом на город. Мебель современная и элегантная, хотя от внимания Му Цина не ускользает, что диванные подушки разбросаны и повсюду валяются разного рода документы, что говорит о небрежности жильца.

Спальня обнаруживается за дверью, но та, к счастью, открыта, так что хотя бы здесь возиться не придётся. Фэн Синь не торопится. Он вклинивает колено между ног Му Цина и отвлекает поцелуями, чтобы щёлкнуть выключателем и избавиться ещё от парочки ненужных вещей: на полу остаются его галстук и форменный жилет. Му Цину к этому времени удаётся расстегнуть на его рубашке верхние пуговицы, и он подвисает, любуясь загорелой мускулистой грудью.

Фэн Синь толкает его на неприбранную постель, и по этому поводу хочется как-то съязвить, но стоит Фэн Синю требовательно смять его губы в новом поцелуе, как Му Цин теряет способность здраво мыслить. Язык ритмично ласкает его, руки гладят вдоль тела, а пальцы снова сжимают сосок. Му Цин нетерпеливо выгибается в попытке потереться о немаленькую выпуклость между ног Фэн Синя.

Фэн Синь вычерчивает поцелуями линию на горле Му Цина и продолжает её ниже вдоль торса. Му Цин запоздало вспоминает, что видимые следы ему совершенно не нужны, и надеется, что завтра утром, взглянув на отражение в зеркале, не найдёт багровых отметин там, где скрыть их будет невозможно. Другое дело — если Фэн Синь разукрасит парой алых цветков бедро, которое сейчас легонько прикусывает зубами. Или если он, раздвигая его ноги шире, сожмет чересчур сильно, оставляя синяки.

К тому моменту, когда рот Фэн Синя оказывается напротив паха, вершина головки блестит каплей предсемени. Он мягко обнимает её губами, обводит языком по кругу, и из горла Му Цина вырывается всхлип.

— Хватит дразнить, — умоляет он. — Ты столько всего наобещал, но всё ещё… А-ах!

Фраза обрывается на середине и Му Цин закрывает глаза, когда Фэн Синь пропускает член глубже, а то, что не может вобрать, обхватывает рукой и безо всякой паузы начинает работать сразу со всей длиной, втягивая щёки. И хотя выглядит это слегка нелепо, Му Цин не может заставить себя изобразить на лице недовольство из-за обволакивающего его влажного жара. Свободной рукой Фэн Синь удерживает его за бедро, не позволяя толкнуться навстречу, и Му Цин раздумывает, не выйдет ли вместо этого запустить пальцы в жёсткие от укладки волосы, чтобы управлять процессом самому. Простыни беспорядочно сбились от их возни, и имя любовника срывается с губ, возможно, чаще, чем Му Цин бы того хотел. Он выгибается в пояснице:

— Фэн Синь…

Тот, всё ещё удерживая во рту его член, негромко мычит в ответ, и в этот миг Му Цин ясно осознаёт, что долго не продержится.

— Я сейчас…

На секунду кажется, что Фэн Синь продолжит ублажать его в той же манере до конца, позволит излиться себе в рот и проглотит. Но в последний миг тот отстраняется и в несколько движений запястья доводит Му Цина до оргазма.

Губы Фэн Синя вновь возвращаются к его. Он продолжает ласково водить по коже той ладонью, которая не испачкана спермой, целуя нежнее, чем раньше, пока Му Цин плавится от удовольствия. Напоследок Фэн Синь деликатно прикусывает губу Му Цина и прижимается к нему лбом. Действие кажется интимным до тех пор, пока он не открывает рот:

 — Всё ещё одет, — напоминает он, когда Му Цин открывает глаза. — Один-ноль.

Му Цин сгибает ногу в колене, чтобы хорошенько пнуть Фэн Синя в живот, но после оргазма этот жест ленив.

— Да пошёл ты! Это тебе не соревнование.

Если до этого Фэн Синь старался ничего не задеть испачканной рукой, то после неудачного покушения он раскрывает ладонь и демонстративно проводит по груди Му Цина, ухмыляясь, когда тот морщит нос в отвращении.

— А я люблю соревноваться.

Слишком простая ловушка. Му Цин протягивает руку, пригвождая ладонь Фэн Синя за запястье к месту на короткий миг, чтобы не смог вырваться.

— Прекрасно. Значит, ты у нас — чемпион-олимпиадник…

Фэн Синь сощуривает глаза и выдёргивает руку из хватки, после чего отталкивается от его груди и отходит к дальнему столику. Приподнявшись на локтях, Му Цин наблюдает за перемещениями и задаётся вопросом, не зашёл ли он слишком далеко. Вполне может статься, что за переборно дерзкие комментарии Фэн Синь сейчас попросит его удалиться.

Но тот лишь берёт пачку салфеток, вытирает руки и выкидывает использованную на пол. Остальные он бросает рядом с Му Цином, когда возвращается к кровати.

— Заставить тебя кончить на моём члене — слишком лёгкое испытание для олимпиады, если уж на то пошло, — тихо произносит он, касаясь груди Му Цина салфеткой.

Серьёзно?

— Продолжишь и дальше впустую языком молоть — лишишь себя даже этого шанса, — Му Цин закатывает глаза и снова откидывается на подушки, вытягивая руки над головой, пока Фэн Синь занят уборкой.

— Однако сначала ты кончишь от моих пальцев, — продолжает Фэн Синь, будто ничего и не слышал. — А потом, если будешь в состоянии, можешь кончить мне в руку ещё раз.

Это явно что-то более многообещающее, чем спонтанный обмен минетами, думает Му Цин. Видимо, повторно напишет Се Ляню он явно не в ближайшее время. И отдохнёт перед завтрашним днём — тоже. Эта мысль немного пугает. Если уснёт в постели Фэн Синя… Он не успел поставить будильник, а брюки его вместе с телефоном валяются на полу у входа. Нельзя расслабляться, иначе не успеет завтра на работу.

— Эй, всё в порядке? — привлекает внимание Фэн Синь, неожиданно целуя в уголок рта и посасывая нижнюю губу.

— Хватит болтать и давай сюда свои пальцы, — требует Му Цин. — Вместо того, чтобы озвучивать, что собираешься делать, просто бери и делай.

Ещё рано; прошло слишком мало времени и он не готов к следующему раунду. Но чем больше утекает минут, тем больше Му Цина тревожит то, насколько он наслаждается происходящим. Как позволяет Фэн Синю превратить эту барную интрижку в нечто более личное, со всеми этими соприкосновениями лбов и тягучими поцелуями.

Вместо ответа Фэн Синь низко рычит куда-то в шею Му Цину и прикусывает то же место.

— Знаешь, я не ожидал, что ты окажешься той ещё занозой в заднице, — Фэн Синь бросает последнюю салфетку на пол к остальным.

Что ж, это его проблемы — Му Цин с самого начала ничего не скрывал.

— Поторопись и вставь мне — если у нас ещё останется время, проверим твою теорию на практике, прежде чем я уйду, — предлагает Му Цин.

Идея трахнуть Фэн Синя звучит заманчиво. Насладиться тем, как важный босс скачет на нём и умоляет взять жёстче… Член Му Цина дёргается от этой мысли. Кажется, ко второму заходу он будет готов раньше, чем думал (хотя конкретно эту фантазию он не планирует воплощать в жизнь прямо сейчас).

Фэн Синь крадёт ещё один поцелуй, а затем возвращается к столику, откуда взял салфетки. Медлит, расстёгивая оставшиеся пуговицы на своей рубашке, и Му Цин, перевернувшись на бок, наблюдает за тем, как обнажается подчёркнуто рельефный пресс. Неизвестно в какой момент Фэн Синь успел расправиться с ремнём и молнией брюк, и теперь очертания его члена резко выделяются под резинкой белья.

Молодой, привлекательный, богатый и, судя по виду, обладатель большого члена… Похоже, в прошлой жизни Фэн Синь совершил что-то грандиозное, раз ему досталось всё это сразу. Му Цину это кажется нечестным, но по крайней мере с этого можно поиметь некоторую выгоду.

Фэн Синь прерывается, чтобы бросить на кровать рядом с Му Цином презерватив и снять свои драгоценные часы, а затем возвращается к постели с тем, что искал.

— Повернись. Задницей кверху.

Возмущаться впустую Му Цину лениво, поэтому он перекатывается на живот, как было велено, и кладёт голову на скрещенные руки, пока Фэн Синь устраивается позади него. Он слышит слабый влажный звук — это Фэн Синь смазывает пальцы — и абсолютно не ожидает нежного поцелуя на своём позвоночнике.

Впрочем, миг сентиментальности умирает в зачатке, когда Фэн Синь нащупывает края ануса и, дразня, скользит по кругу лишь самыми кончиками пальцев.

— Ты вставишь их или тебе помощь нужна? — Му Цину удаётся совладать с голосом настолько, чтобы в нём не слышалась нужда.

Судя по тому, что палец наконец входит на пол-фаланги, Фэн Синь принял эти слова за одобрение. Му Цин закрывает глаза, стараясь максимально расслабить мышцы, и не сопротивляется, когда Фэн Синь свободной рукой разводит его ноги шире.

— До этого ты жаловался на моё нетерпение, — он мелкими движениями продвигается пальцем чуть глубже с каждым толчком. — Теперь я недостаточно быстр? Ты уж определись.

— Мы были в коридоре, — напоминает Му Цин. — Не мог подождать пару метров?

— На мой этаж ни у кого нет доступа, — спокойно возражает Фэн Синь. Чуть согнув палец, он меняет угол. — Я мог бы трахнуть тебя прямо там, у стены, если бы не камера слежения…

— Ч-что?! — Му Цин резко распахивает глаза. Может, они и не трахались в коридоре, но Фэн Синь наполовину сорвал с него одежду, пока они боролись с замком на двери.

— Тсс. Никто не будет перематывать и смотреть, разве что я сообщу о преступлении, — Фэн Синь снова склоняется над Му Цином, оставляя линию поцелуев между лопатками в качестве извинения. — Отснятый материал всё равно автоматически удаляется через неделю. Тебе не о чем переживать, обещаю.

К первому пальцу добавляется другой, и Фэн Синь нащупывает нужную точку. Все заготовленные возражения моментально стираются из памяти. Он не планировал вскрикнуть, но Фэн Синь повторяет движение, и он чувствует, как бёдра независимо от его воли подаются навстречу руке, а удовольствие внутри расходится пульсирующими волнами.

Пальцев становится три. Му Цин заставляет себя совсем отпустить напряжение и прячет лицо, утыкаясь в предплечья. Член окончательно твердеет под пристальным вниманием, и всё нутро пробирает дрожью, когда губы Фэн Синя возвращаются к его затылку. Было обещано, что он кончит только от пальцев, но что-то внутри страстно желает, чтобы они сразу перешли к той части, где Фэн Синь жёстко втрахивает его в матрас. Их тела близко друг ко другу, но Му Цину этого недостаточно — он хочет, чтобы кожа к коже. Чтобы комнату наполняли не только его собственные вздохи и томные полустоны. Чтобы Фэн Синь тоже показал голосом, как ему хорошо.

Фэн Синь раскрывает его, методично растягивает, готовя к большему, но раз за разом его пальцы вновь возвращаются к одному и тому же месту. Член Му Цина ещё чувствителен, но стоит Фэн Синю коснуться его, обхватить длину в кулак, поглаживая, а пальцам внутри изогнуться определённым образом — и он может кончить в тот же миг. Чтобы снова подтолкнуть его к краю, Фэн Синю не нужно будет даже делать что-то особенное — только бы эти пальцы продолжали скользить так же, как сейчас.

Но Фэн Синь, кажется, хочет прикасаться к чему угодно, но только не к его члену. Ладонь проходится по бедру, с нажимом поглаживает по спине, оставляет след от грубоватой хватки под ягодицами. Му Цин решает всё сделать сам и приподнимается на локте — оргазм подступит вот-вот, и…

Фэн Синь перехватывает его запястье и прижимает к одеялу прежде, чем он успевает дотянуться. Без паузы Му Цин чувствует, как зубы впиваются в плечо с такой силой, что кожа и мышцы под ней начинают гореть от боли. Он высоко взвизгивает, но мягкость губ Фэн Синя тут же успокаивает ноющий укус, а пальцы внутри проворачиваются так, что перед глазами вспыхивают пятна.

Второй оргазм мощнее первого, хотя количество спермы меньше, чем в предыдущий раз.

Пока Му Цин отходит от блаженно-туманной дымки, Фэн Синь переворачивает его на спину, подальше от пятна на одеяле. Му Цин смутно чувствует на шее ласковый поцелуй. Распущенные волосы Фэн Синя касаются щеки; он неторопливо спускается ниже, к ключице, а оттуда к грудине и утыкается носом в место, где сердцебиение Му Цина отбивает стаккато сквозь рёбра и кожу.

Секундой позже вес с кровати знакомо исчезает, но перед этим Фэн Синь заботливо убирает от лица Му Цина выбившуюся прядь волос.

Снова мимолётный жест неравнодушия. Му Цин чувствует себя слишком разомлевшим, чтобы анализировать это сейчас, но слабая догадка всё же возникает: из-за делового образа жизни Фэн Синь, явно слишком занятой, чтобы встречаться, как все обычные люди, изголодался по прикосновениям. А как настороженно он глядел, когда представлялся…

Он затрудняется сказать, сколько прошло времени, прежде чем Фэн Синь возвращается и прижимает бутылку с водой к его щеке, чтобы разбудить.

— Эй, не засыпай. Мы ещё не закончили.

Подтянув ноги, Му Цин садится и принимает бутылку из рук Фэн Синя. Он моргает и приходит в себя, бездумно откручивая крышку. На Фэн Сине гораздо меньше одежды, и Му Цин благодарен ему за эту бутылку воды, иначе у него точно пересохло бы в горле. Приятно очерченный пресс, золотой загар, широкие и мускулистые плечи, притягивающие взгляд острые линии бёдер… Скрывать под деловым костюмом всё это — вопиющее преступление.

За то, что, уйдя пораньше, Се Лянь открыл Му Цину такую возможность, стоило бы как-нибудь на досуге набросать ему записку с благодарностью. Стажёру с его весьма своевременными затруднениями — тоже.

— Спасибо, — глухо благодарит Му Цин. Утерев губы, он возвращает бутылку Фэн Синю, и тот отставляет её в сторону, прежде чем устроиться сверху на его бёдрах.

Му Цин жадно приоткрывает рот для поцелуя, а его руки принимаются исследовать идеальное тело Фэн Синя и неминуемо соскальзывают ниже. В следующий миг Му Цин смыкает пальцы на его члене. Если бы любовник эгоистично сунул член ему в глотку, а после бездушно нагнул над ближайшей плоской поверхностью — Му Цин бы ни капли не удивился: такое поведение гармонично дополнило бы дорогущий костюм и люкс в пентхаусе. Но до сих пор ласку получал он один (на что явно грех жаловаться), притом он кончил уже дважды — пора бы и отдать что-нибудь взамен. В конце концов, этот член однозначно заслуживает внимания.

Первое же движение его руки вырывает из горла Фэн Синя стон. Он разрывает поцелуй и толкается бёдрами навстречу поглаживаниям. По коже Му Цина пробегает приятная дрожь предвкушения: он не забыл ещё заявление Фэн Синя о том, как легко тот заставит его кончить на своём большом члене. И пускай этот комментарий не подтверждается фактами (в руке Му Цина умещается значительная часть длины), он, может быть, совсем немного всё же заинтересован в том, чтобы проверить его правоту.

Где-то рядом среди скомканных простыней должны быть презервативы и смазка. Он вслепую нашаривает искомое и лёгким движением отпихивает голову Фэн Синя в сторону, чтобы разорвать зубами фольгу. Движения руки на члене Фэн Синя замедляются, но это и к лучшему: с едва слышными ругательствами где-то возле уха Му Цина тот сам отодвигает его ладонь, перехватив за запястье.

— И после всех этих громких слов… — Му Цин приподнимает бровь, другой рукой раскатывая презерватив по стволу, — ты кончишь через двадцать секунд, а?

— Тебе нравится унижать своих партнёров или что? — Фэн Синь садится ровнее. Хватка его пальцев на руке Му Цина крепнет; другое запястье он тоже прижимает к постели. — Приличные люди заранее обговаривают подобные кинки, знаешь ли.

— Если бы ты не пытался так маниакально трахнуть меня в лифте, этого разговора вообще бы не было, — возражает Му Цин. — Я уже говорил, что от твоего нетерпения одни проблемы?

Фэн Синь хмурится, меж бровей залегает морщинка. Но, несмотря на очевидное недовольство, у него всё ещё расширены зрачки, на скулах виднеется румянец, а губы красные и влажные. Искренне ли его раздражение или нет — ему оно чертовски идёт.

— Закрой рот и поворачивайся.

Му Цин послушно укладывается на живот, подминая под себя одну из подушек у изголовья. Фэн Синь устраивается позади и смазывает себя. Он неторопливо трётся членом о впадинку меж ягодиц, а в следующий миг хватает Му Цина за бедро, фиксируя, и направляет головку внутрь.

В первое мгновение кончик члена свободно растягивает мышцы, но дальше Му Цину приходится сделать вдох и стиснуть подушку под собой. Фэн Синь хорошо потрудился, растягивая его пальцами, но тем не менее даже три из них не сравнимы с толщиной его члена, сейчас медленно продвигающегося вглубь.

— Дыши, — напоминает Фэн Синь, мягко поглаживая его по бедру. Эта внезапная забота контрастирует с резкостью, которая была минуту назад. Будет забавно, если он при этом до сих пор хмурится. Му Цин поворачивает голову и пытается украдкой проверить, почти жалея, что они не лицом к лицу.

— Ты так хорошо расслабился. Блядь, в тебе так хорошо, ты потрясающий…

Это ничего не значащая похвала, но странным образом она действует сродни успокоительному. Му Цин отпускает дыхание, делая наконец выдох, и шире разводит колени. Член проскальзывает глубже, затем чуть выходит, после чего уже более свободно двигается внутри, совершая серию неглубоких толчков.

— Как же ты хорош, — стонет Фэн Синь позади. — Бля, Му Цин.

— Просто выеби меня, — требует Му Цин. — Я выдержу.

Он чувствует, что Фэн Синь вошёл ещё не на всю длину, но когда он начинает двигаться, головка с каждой фрикцией проталкивается глубже и глубже, а Му Цин в конце концов совсем перестаёт зажиматься. Затем угол меняется, и его приятно пробирает от жара, с которым Фэн Синь прижимается грудью к его спине.

— Тебе хорошо? — стонет Фэн Синь прямо возле уха Му Цина и устанавливает медленный, плавный ритм.

Не уверен в себе или напрашивается на комплименты? Му Цин не то чтобы хорошо умеет показывать благодарность, зато его член снова весьма красноречиво прижат к животу, а скольжение головки по определённому месту внутри заставляет его громко скулить.

— Не задавай… — Му Цин прикусывает губу, — не задавай тупых вопросов. Сам-то как думаешь?

Всё, что он думает, Фэн Синь выражает острым укусом в надплечье, непосредственно рядом с тем местом, где остался предыдущий след. Фэн Синь находит его ладонь своей; пальцы накрывают его, крепко сжимающие простынь, и заменяют ткань собой, плотно соединяя их руки вместе.

У Му Цина начинают подрагивать бёдра, и вскоре Фэн Синь решает, что пора заменить мерное покачивание, с которого они начали, чем-то другим. Отпустив руку Му Цина и крепко ухватив его за бедро, он резко натягивает его на свой член. Пальцы другой руки впиваются в его волосы.

Му Цин уже потерял счёт своим крикам. Новый угол и внезапная смена темпа на энергичный и безудержный провоцируют острые вспышки удовольствия параллельно с дискомфортом от крепкой хватки в волосах. Он подмахивает и всячески извивается, не уверенный, пытается ли освободить волосы или найти что-то, обо что можно потереться членом. Но ещё несколько таких же мощных толчков — и он чувствует знакомое онемение.

Фэн Синь продолжает трахать его во время оргазма, и сквозь ошеломляющее удовольствие Му Цин чувствует момент, когда его движения становятся беспорядочными. Фэн Синь изливается внутри ещё до того, как пелена удовольствия отступает.

Неприбранная спальня в пентхаусе вновь обретает очертания. Он постепенно возвращается к реальности, ощущая долгие тёплые поцелуи у основания шеи, и чувствует себя изнурённым. Фэн Синь выходит из него, завязывая узлом презерватив, и Му Цин усилием воли переворачивается на спину, чтобы не угодить ненароком в мокрые пятна на простыни.

***

Он просыпается, уютно устроившийся под мускулистой рукой Фэн Синя и мягкой тяжестью одеяла. Который час? Он не имеет ни малейшего понятия.

Под потолком тускло сияет подсветка, но снаружи за полупрозрачными занавесками ещё темно, что не может не радовать: если всё ещё ночь, значит, работу он не проспал. Увы, ни на заставленных безделушками полках, ни на тумбочке не оказывается часов — только пара книг и журналов, фотографии с изображением людей, чьи лица он не может разобрать отсюда, и телефон Фэн Синя, который стоит на зарядке рядом с кроватью лицевой стороной книзу.

Фэн Синь… Он вздрагивает, по-видимому, переживая какой-то сон, и Му Цин ощущает слабое дуновение от его дыхания у себя на шее.

Он знает, что нужно уходить. Выскользнуть из-под руки этого парня, собрать свои вещи с пола в соседней комнате и вызвать такси, чтобы поспать дома хотя бы несколько часов. Даже если бы существовали какие-то правила вежливости после случайного секса, Му Цину на них плевать, так что он не переживает о том, что уйдёт по-английски. С другой стороны, чувство усталого удовлетворения отбивает всякое желание двигаться, и только поэтому он позволяет себе понежиться в слабых объятиях Фэн Синя ещё немного.

Хотя, нет, не только…

В комнате до сих пор пахнет сексом. Будет кощунством упустить возможность, не сделав напоследок ещё один заход, медленный и неторопливый.

Фэн Синь чуть вздрагивает, перебирая ногами, и с тихим стоном в ухо Му Цину сжимает пальцы на его обнажённой груди. Очевидно, он уже проснулся, так что Му Цин без зазрения совести толкает его на спину, атакуя мокрым неряшливым поцелуем. У него не было возможности почистить зубы после бара, но Фэн Синь, кажется, не возражает, накрывая его ладонь своей в жесте явного одобрения. Другую руку Му Цин тут же чувствует на своей заднице, и непроизвольно притирается к чужому паху, ощущая ответную реакцию.

Фэн Синь мягок и податлив — Му Цин старательно отгоняет от себя мысль, что к такому легко было бы привыкнуть. Дело ли в том, что он уже кончил один раз сегодня, или потому ли, что проснулся недавно, но Фэн Синь позволяет Му Цину довести себя до оргазма рукой, лениво и мягко двигаясь меж его бёдер. Они полусонные, и им хорошо — вот всё, что имеет значение в эту минуту.

— Мне пора, — сообщает Му Цин между поцелуями после того, как они вытерлись. На этом моменте он должен был встать с кровати и выйти, но у Фэн Синя на этот счёт иное мнение: Му Цин чувствует тепло ладоней на поясе, и не может пошевелиться, прижатый к постели. — Я не остаюсь на ночь.

— Почему? — спрашивает Фэн Синь. Изгиб его губ говорит о том, что он разочарован. — Возьми больничный. Скажи, что у тебя тонзиллит. Я трахну тебя в глотку для убедительности.

— Как великодушно с твоей стороны, — закатывает глаза Му Цин и целует его снова. — Но мне нужно идти.

***

Фэн Синь делает последнюю героическую попытку остановить его у двери. Внезапно он выглядит совершенно по-обычному в простых спортивных штанах с выгоревшим от времени логотипом. Му Цин узнаёт эмблему университета Сяньлэ на фоне герба Тайцана. В голове возникает миллион вопросов: как давно Фэн Синь окончил университет? Какой факультет? Те фотографии в спальне, это его друзья или товарищи по команде?

В любом случае, это не имеет значения — видеться с ним Му Цин больше не планирует.

— Такси почти приехало, — замечает он и во внезапном порыве сострадания добавляет: — Приятных снов, Фэн Синь.