Last Christmas I gave you my heart

Тони ненавидит Рождество. Он все еще помнит эти муки празднования Нового Года, в девяносто первом году, когда шестнадцатого декабря не стало Марии и Говарда: это было больно, непривычно одиноко, а еще пахло спиртом, потому что молодой Старк как следует напился.

А сейчас ситуация повторяется. И снова это связано с его родителями, и снова Тони остается совершенно один, ощутив себя преданным лучшим другом, который променял его на убийцу… И снова разбито его сердце. Вот только в буквальном смысле.

Старк плохо помнит, что происходило после того, как острый край вибраниумного щита пробил реактор сорок шестого Марка и его сердце буквально пропустило удар в тот момент, когда он перестал гореть. В Сибири была жесткая холодная зима, но Тони не чувствовал абсолютно ничего, кроме болезненного непонимания. Мозг отказывался работать — и только едва ли работающая Пятница напомнила, что ему нужна экстренная медицинская помощь.

Потом были врачи, маски, белоснежные халаты. Старка куда-то везли в полубессознательном состоянии, и он смотрел в потолок, смутно вспоминая, что уже находится в Америке, когда доктора вводили нужный препарат в вену и надевали на него маску. Снова обрывок темноты — всепоглощающей, жуткой, принимающей Старка в свои равнодушные объятья как блудного сына. А затем холодная новость, выбивающая оставшуюся опору из-под ног — Тони Старку пересадили чье-то сердце, потому что в этот раз его собственное просто не выдержало.

Тони ощущал себя в вакууме, выслушивая лепетания врача о том, что главный герой Америки, который так сильно старался сохранить этот хрупкий мир, мог умереть. Вернее, должен был, потому что тот, кого Старк считал другом, без малейших раздумий испортил единственную вещь, которая помогала ему держаться все это время. А после этого жить Тони не особо-то и хочется.

Раз-раз, тук-тук. В груди бьется чужое сердце, рядом с которым уже не находятся осколки шрапнели, бьется ровно, нормально, но чересчур неправильно. Старк не знает, связано ли это с тем, что он свободен — ведь ему больше не нужен реактор, поддерживающий жизнь — или потому что это не его орган, потому что кто-то умер и стал донором для Тони. Теперь все кажется другим, чувствуется по-другому, словно мир играет новыми красками… унылыми, почти серыми и безликими красками через призму хандры и депрессии. Все меняется, Старк даже готов простить Стива, словно новое сердце делает его добрее.

Однако Тони по-прежнему ненавидит Рождество.

Сейчас он банально не может воспринимать то, что все вокруг радуются, счастливо улыбаются и наряжают комнаты, дома, улицы хвойной зеленью и светящимися огоньками, когда во внутреннем мире Старка происходит такая чертовщина. Плюс Росс не дает прохода и продолжает жестко отчитывать за двойную неудачу в деле Барнса… И кажется, нужно отвлечься, порадовать себя мимолетной мыслью, что в сочельник ничего плохого произойти не может, поднять себе настроение, слушая «Happy New Year» от Abba, но Тони просто не может. Ведь праздники обычно проводят в компании самых близких друзей, а у Старка никого не осталось.

Пеппер ушла. Стив его предал. Половина Мстителей находится в бегах, а вторая половина не желает его видеть. Тони совершенно один — прямо как двадцать пять лет назад. Ничего не меняется. Разве что сердце в грудной клетке.

Зима в Нью-Йорке становится необычайно снежной, из-за чего в телевизоре радостно ликуют: природная аномалия только усиливает всеобщее веселье, так что даже взрослые ведут себя как дети, кидаясь снежками — но Старку это лишний раз напоминает о стылом морозном воздухе в Сибири и безжалостном выражении лица Роджерса, когда он замахивается и пробивает все барьеры красно-синим щитом. Возможно, поэтому, когда он изредка выбирается из Базы Мстителей, чтобы проветриться, он почти сразу находит какую-то полупустую кафешку и прячется там в самом уголке, попивая крепкий кофе и бездумно смотря в окно.

Небольшая забегаловка в центре Нью-Йорка вскоре становится излюбленным местом Тони — его даже запоминает официант, который молча и понимающе каждый раз приносит одну и ту же чашку крепкого американо. От рождественской атмосферы полностью укрыться не получается — в кафе негромко играет Wham! , а со вчерашнего дня владельцу заведения пришла гениальная идея класть на каждый стол хитросплетенный венок, который Тони брезгливо отодвигает от себя, вновь уставляясь в окно. За слегка запотевшим стеклом падают крупные хлопья, кружатся в изящном танце, бережно опускаясь на улыбающихся прохожих. Американцы любят снег — наверное, потому что очень редко сталкиваются с сугробами, прямо как в России. Только Росс его не любит. Тони машинально касается наушника в ухе — ждет звонка от госсекретаря с очередными упреками…

Кто-то плюхается прямо на против Старка, отчего тот слишком резко выходит из чертогов разума и вздрагивает, уставившись на нарушителя спокойствия и личного пространства. Кудрявый парень снимает с головы причудливую шапку, стряхивая с нее снег, и уставляется прямо на Старка с легкой ухмылкой.

— Говорят, как встретишь новый год, так его и проведешь, — так же внезапно, как и его присутствие здесь, выпаливает он, хлопнув по столу. Чашка с кофе опасно покачивается, а Тони хочет вынуть наушник из уха, но передумывает. — А судя по твоему кислому выражению лица и одной чашке на столе, ты каждый новый год встречаешь именно так. В одиночестве.

— Видимо, любви мне желали не очень искренне, поэтому я до сих пор один. — Старк быстро справляется с раздражением, изумлением и даже каким-то смущением из-за такого наглого поступка со стороны парня, сострив едкой фразочкой. — Скажи, это такой оригинальный способ получить автограф? Готов даже оплатить тебе выпивку, если хочешь, ты меня развеселил.

Тони буднично тянется за салфеткой, намереваясь воплотить в реальность свои слова, но парень останавливает его жестом руки.

— Мне не нужен твой автограф. Я просто увидел, как ты грустишь, и поставил себе задачу поднять тебе настроение. — Он снова улыбается и затем дует на свои ладони, потерев их друг от друга и тем самым стараясь согреться. На его щеках выступает очаровательный румянец из-за резкой смены температуры. — В такой замечательный праздник никто не должен грустить. Особенно ты.

Старк фыркает, качнув головой.

— Ты понятия не имеешь, что происходит в моей жизни, но уверяю тебя, у меня нет повода для радости. — Через секунду он уже жалеет, что позволил себе эту откровенность, потому что в глазах собеседника так и плещется «о, ну теперь от меня точно не отвяжешься». Возможно, ему и хочется поделиться с кем-то своими переживаниями и найти того, с кем можно провести эти праздники, но гордость просто не позволяет в этом признаться.

— Значит, я пришел по адресу и сделаю все возможное, чтобы он появился. — Парень пожимает плечами так обыденно, словно для него это обычное дело — помогать незнакомцам повысить дух Рождества. Его пальцы ловко хватают салфетку, на которой опешивший Старк хотел расписаться, и буквально через полминуты хитроумных движений в его руках появляется сложенная в оригами маленькая елочка.

Тони уставляется на нее, рассеянно подняв брови и гадая, что на самом деле нужно этому парню.

— Ничего такого. Хочу тебя развеселить, — отвечает тот, пододвигая миниатюрную салфеточную елку к Старку.

— Мысли читаешь, джедай? — насупившись, бормочет Старк, послушно принимая этот странный подарок.

— У тебя все на лице написано. — Незнакомец кратко улыбается, и против воли на лице Тони тоже появляется тень легкой ухмылки. Этот странный, почти нелепый разговор с настырным парнем, который твердо решил не отставать от Старка, действительно немного поднимает настроение. — Я Питер Паркер, кстати.

— Тони. — Он пожимает его руку, на которой все еще надета теплая шерстяная перчатка. Пальцы Питера скользят по его ладони, легонько щекоча его кожу.

— Пойдем, Тони. — Паркер поднимается с места, махнув рукой и тем самым зовя его с собой. — Пора открыть тебе глаза на всю прелесть Рождества.

Старк мнется. Это все кажется чересчур неправильным, иррациональным и глупым — они знают друг друга две минуты, но Питер с этими широкими карими глазами как у олененка абсолютно не видит в этом никакой проблемы, увлеченно подзывая Тони к себе. Хочется вежливо отказаться, смахнув все на усталость, а развившаяся в последнее время паранойя неприятно стучит в задней части мозга, тихо нашептывая, что здесь что-то не так. «Но нельзя же вечно сидеть в этой кафешке и хандрить, ненавидя всех вокруг себя и сочельник в том числе?» старается рассуждать здраво, внезапно осознав, что сердце готово выскочить из груди, явно радуясь или Питеру, или возможности развеяться вместе с ним.

Тони поддается этому неизвестному порыву чувств, наверное, впервые положившись на сердце, а не на мозги, поэтому, оставив на столе щедрые чаевые, поднимается и бредет вслед за чудным Паркером.

На улице мороз чувствуется во всей красе, поэтому Тони закутывается в свое черное пальто и поправляет синий шарф, закрывающий половину лица. Питер лишь снова натягивает на голову причудливую шапку с огромным помпоном на макушке и, засунув руки в карманы, смотрит на Старка, неторопливо идя вниз по улице.

— Чтобы почувствовать новогоднюю атмосферу, нужно чаще выбираться на воздух. Ты только посмотри, как красиво в этом году в Нью-Йорке! — воодушевленно проговаривает Паркер, раскинув руки в стороны. Его улыбка светит ничуть не менее ярко, чем солнце. — Снег, сугробы, снеговики… когда ты еще видел такую красоту?

— В Альпах, — пожав плечами, бормочет Старк, — помню, с родителями бывал там пару раз…

— Не будь таким занудой. — Питер закатывает глаза. Тони подсознательно чувствует, что ему чертовски нравится, что парень общается с ним на равных — ни восхищенных взглядов, ни просьб сделать фотографию, только обычный разговор как со своим другом, будто Паркеру плевать, что он болтает с одни из самых влиятельных людей Америки да и всего мира. — Это было давно, так? А природные аномалии встречаются редко. Поэтому просто смотри вокруг и наслаждайся, пока можешь.

— Любоваться довольными лицами людей, которые чувствуют себя необычайно счастливо только из-за того, что сменяются цифры в календаре, которые они сами же и придумали для упорядочивания жизни? — Тони скептично выгибает бровь. — С чего бы мне делать это?

Питер на секунду останавливается, взглянув на Старка. Тот внезапно понимает, что понятия не имеет, куда они все это время шли.

— После возвращения из Афганистана ты всю свою жизнь тратил на то, чтобы окружающие тебя люди были счастливы, Тони. — Он немного молчит. — Не только твоя семья, но и весь народ Америки. Сколько раз ты их спасал? Сколько раз мог погибнуть? Так неужели тебе правда не хочется видеть их улыбки, понимая, что для них наконец-то наступил мир, а значит, твоя работа была не напрасной?

«Но я не справился в последний раз, чуть не умер, да и не спас никого», хочет возразить Старк, но лишь поджимает губы, понимая, что Питер прав. Когда это чужая радость перестала доставлять ему удовольствие? Раньше он был готов защищать весь мир до последнего вздоха, а теперь кривится из-за чей-то полной восторга фразы «скоро Рождество!».

Некоторое время они гуляют молча. Тони не понимает, нравится ли ему это чувство, что Паркер знает его слишком хорошо для незнакомца, но каждый раз, когда он бросает осторожный взгляд на его розовое от холода лицо, его сердце невольно защемляется.

— Нам нужно выпить глинтвейн, — как ни в чем не бывало продолжает Питер, остановившись у небольшого наряженного ларька. — Без него нет никакой новогодней атмосферы — не зря же в Европе ни одна рождественская ярмарка не проходит без него.

— Я предпочитаю кофе, — морщится Старк, но послушно достает бумажник. — Тебе взять?

Питер качает головой, заинтересованно наблюдая, как Тони оплачивает напиток и, глубоко вдохнув волшебный аромат корицы и имбиря, отхлебывает глинтвейн. Горячая жидкость обжигает язык и стекает по горлу, приятно согревая Старка на таком морозе и слегка затуманивая мозг не до конца выкипевшем красным вином. Становится тепло и даже как-то уютно — Тони пьет глинтвейн не впервые, но сейчас делает это с настоящим наслаждением, довольствуясь терпким привкусом гвоздики и специй.

— Лучше? — спрашивает Питер, затаив дыхание.

Тони смотрит на него, потом оглядывается вокруг, лениво скользя взглядом по людям и по разноцветным витринам магазинов. Рождество все еще чувствуется — воздух буквально пропитан им, этой ледяной свежестью зимы, необъяснимым счастьем окружающих и чувством, что все должно быть хорошо — но от этого уже не так противно. Старк не знает, почему ему внезапно хочется тоже чувствовать эту всеобщую беззаботность и праздничную суматоху с выбором подарков — неужели один глоток спиртного настолько его расслабил?

— Кто ты? — спрашивает он, вновь смотря на Питера. Он улыбается, прекрасно видя, что Старк стал чувствовать себя гораздо лучше.

— Рождественский Эльф, — острит он, мелодично засмеявшись. — Помогаю Санта Клаусу делать людей счастливыми.

На одну секунду Старк даже начинает в это верить. Лишь на секунду. Потому что волшебства пока что еще не существует.

***

Тони думает, что это было лишь на один раз. Одна случайная встреча, один добрый парень, который просто решил поднять настроение незнакомцу, вот и все. Это помогло — Старк правда почувствовал себя немногим лучше, но не рассчитывал, что это будет вечно.

Однако когда он по привычке усаживается на столик, ожидая официанта, спустя пару минут перед ним снова плюхается Питер.

— Ты! — Старк от неожиданности широко раскрывает глаза. — Как ты меня нашел?

— Ты здесь каждый день бываешь, — пожимает плечами Паркер, буднично снимая с себя шапку и перчатки. — Вот я и подумал, раз у меня так много свободного времени, провести его с тобой.

— Все-таки ты выслеживаешь меня. — Тони даже немного расстраивается. — И как давно?

— С шестнадцатого декабря, — отвечает парень с явной издевкой в голосе. — И буду продолжать, пока ты не станешь счастливым.

Старк фыркает, как-то неловко поведя плечами. Это альтруистическое желание Питера помочь малознакомому человеку одновременно пугает, настораживает, но заставляет слепо довериться ему. В конце концов, пора засунуть паранойю глубоко в задницу и относиться хорошо к тем, кто делает то же самое для самого Тони.

Если бы он был героем шпионского боевика вроде Бонда, то определенно был бы убит, потому что без сомнений доверился бы такой милой и очаровательной мордашке собеседника, который так и светится изнутри, даже если бы он при этом был убийцей.

— Ладно. Тебе что-то заказать? — «Почему бы и не угостить его, в конце концов?». Питер довольно улыбается.

— Чай с молоком. Если можно.

— О, да ты у нас британец? — Старк закатывает глаза, фыркнув и радуясь, что теперь знает хоть что-то об этом таинственном парне. Тот хлопает своими пушистыми ресницами, покачав головой.

— А ты — истинный американец. Чай хотя бы полезен, а вот крепкий кофе… ты же в курсе, что это вредно для сердца?

Казалось бы, одна единственная фраза, одно единственное слово не могут напрочь отбить желание продолжать диалог, но это происходит — Старк инстинктивно подается назад, а рука сама ползет к груди, где раньше красовался реактор.

— Откуда ты… А, не важно. — Он кисло машет рукой, насупившись и скрещивая руки на груди, тем самым защищая себя от всего мира. — По телику постоянно говорят об этом. Еще и называют убийцей, наверное. Как думаешь, желтая пресса уже выпустила статью о том, что я собственноручно вырвал сердце из грудной клетки еще живого человека, чтобы выжить самому?

— Мне жаль, Старк. — В уголках глаз Питера появляются крохотные морщинки. — Но это не повод думать, что жизнь закончена. Даже наоборот — тебе дали шанс жить дальше, кто-то отдал последнюю надежду на выживание ради тебя, а ты хочешь отплатить ему тем, что будешь грустить и загоняться всю жизнь?

— Воу-воу, полегче. — Старк, не ожидав такого напора, поднимает руки в примирительном жесте. — Не наседай так.

Очень необычно не чувствовать злость или раздражение — Тони никогда не любил, когда ему указывают, что делать — вместо этого Старк ощущает острую потребность излить душу Паркеру. Странно. Непонятно. Как в романтической комедии.

— Вам как обычно? — Подходит знакомый официант и с улыбкой смотрит прямо на Тони, прерывая его бесконечные рассуждения, полные страданий.

— Да. И чай с молоком для Питера. — Он кивает в сторону парня. Официант как-то недоуменно переводит взгляд на место, где сидит Паркер, а затем ослепительно улыбается, будто только что его заметил.

— Питера?.. О, вы будете здесь не один. Впервые кто-то с вами. А-то я думал, что вы совсем одиноки. — Он заметно смущается, наговорив лишнего. — Простите. Надеюсь, что вы удачно проведете Новый Год.

— Спасибо, — криво улыбается Старк, не понимая смысл первой фразы официанта — ведь он видит Паркера уже во второй раз.

После неторопливого перекуса Питер вновь тащит Тони на улицу, а Старк наконец-то сдается и позволяет этому чудаковатому парню сделать с собой все, что он хочет.

— Ты веришь в Рождественское Чудо? — спрашивает Паркер, когда они проходят мимо каких-то детей, лепящих снеговика прямо на небольшой полянке в парке. Тони хмурится.

— В чем оно заключается?

— В том, что на Рождество нужно загадать одно самое сокровенное желание и тогда оно обязательно сбудется.

— Тогда разумеется нет. — Старк качает головой, шмыгнув носом и плотнее кутаясь в пальто. — Я практичный человек. Волшебство, магия — оставь все это детям.

— Но ты знаком со Мстителями. Бог, Суперсолдат, странный маг — это более чем реально, так почему ты отрицаешь существование чудес? — Заметив, как кривится Старк от упоминания Роджерса, Питер стушевывается. — Понял, эту тему мы трогать не будем.

— Я не верю в то, что мысли материальны, поэтому желания не могут исполняться только от того, что ты о них подумал в определенное время года. — Тони решает говорить честно и по факту. Питер лишь слегка улыбается в ответ.

— Поживем — увидим, — туманно изрекает он, пожав плечами.

Они гуляют достаточно долго, заходя на рождественские ярмарки в центре Нью-Йорка, а потом свернув в центральный парк. Тони не помнит, когда в последний раз находился на воздухе так долго, когда так беззаботно болтал о какой-то чуши, не имеющей никакого значения, когда позволял себе забыть об обязанностях Железного Человека и просто отдохнуть за приятной беседой с удивительным Питером Паркером. Тони рассказывает случаи из своей жизни, которые кажутся ему забавными, вроде того, где ему пришлось выступать перед публикой, будучи неимоверно пьяным, и все пытается расспросить Питера о его жизни, но тот отвечает как-то уклончиво и неохотно, упоминая свою тетю, университет Эмпайр-Стейт и любовь к Звездным Войнам, и постоянно уводя разговор к основному руслу — Рождеству.

— Ты смотрел какие-то комедии о праздниках, вроде «Один Дома»? Они здорово поднимают настроение.

— Смотрел. Не прокатило. — Тони ухмыляется. — Наташа даже советовала посмотреть какие-то старые советские фильмы… что-то вроде «Ирония Судьбы». Однако мне не нравится идея того, что девушка выбрала пьяницу, который завалился в ее дом под Новый Год. Дикость какая, неужели русские так…

Он не договаривает, потому что в его голову врезается что-то твердое, а волосы почти мгновенно промокают в растаявшем песчаном снеге. Старк недоуменно уставляется на Питера, в руках которого лежит уже новый снежок, и слегка шипит, пытаясь стряхнуть снег с волос, когда он неумолимо ползет за воротник пальто и замораживает спину, заставляя Тони нелепо подпрыгивать от холода и неприятных ощущений.

— Какого?.. — Он гневно смотрит на довольного Паркера, который замахивается снова и кидает второй снежок. В этот раз получается неловко скользнуть в сторону, так что белый комок падает в метре от Старка.

— Защищайся от атаки бластерным пистолетом, гнусный ситх! — максимально серьезно выдавливает Питер, вновь собирая в ладони кучку снега и прижимая ее со всех сторон, чтобы образовать неровный шар. — Давай, весело же!

Тони поджимает губы, наклонившись, но очередной снежок все-таки задевает его волосы, которые теперь кажутся седыми и старыми. «Что за ребячество?» мысленно стонет Старк, однако внезапно понимает, что в грудной клетке сладким медом расползается лихой азарт, вот это самое детсткое чувство, которое так и говорит «тебе же хочется порезвиться».

— Сам напросился, — бубнит он себе под нос, а затем как можно быстрее двигает руками, чтобы собрать довольно тяжелый приличный комок и запустить его в Питера.

Тот легко отскакивает в сторону, и снежок рассыпается о удара об елку. Паркер звонко и довольно смеется — Тони невольно любуется этими звонкими смешинками в его голосе, становящимися усладой для ушей, а затем встает в оборонительную позицию, когда Питер присаживается на корточки и собирает снег в кучку, заготавливая новые снежные бомбы.

— Ну давай, нападай! — кричит он так громко, чтобы Питер услышал его на расстоянии двадцати метров. Едва Паркер поднимает руку — Старк быстро нажимает на нужную кнопку в часах, и его рука покрывается металлическими красными пластинами: элемент оружия, без которого он никогда не выходит из дома.

Прицелившись и услышав голос Пятницы в наушниках, производящей расчеты, Тони прищуривается, закрывая один глаз, и заряд из репульсора в центре ладони попадает точно в центр снежка. Он взрывается на мелкие снежинки, тут же упавшие на землю, а изумленное лицо Питера почти сразу сменяется довольным выражением «я же говорил, понравится». Старк манит его к себе движением пальца, и он снова начинает атаку, закидывая Тони огромным количеством снежков, которые лепит буквально за секунду, а тот продолжает обстреливать их, иногда прямо в самом начале, иногда уже перед своим лицом, отчего снежинки падают прямо ему на кожу, превращаясь в мокрые мелкие капли. Вместе с тем Старк проворно, как шпион, подбирается все ближе и ближе к Паркеру, уже не успевающему лепить новые снежки, и все заканчивается тем, что Тони просто сталкивает его в ближайший сугроб.

Питер с громким «ой» плюхается на пятую точку, увязнув в пушистом снегу, а Старк отряхивает руки, убирая железную перчатку, и лишь тихонько посмеивается, ощущая себя как никогда лучше.

— Отдыхай, чувачок.

— Видишь? В зиме сплошные плюсы, — кричит Питер ему вслед. — Тебе осталось лишь найти кого-нибудь, с кем можно отметить Рождество, и все будет хорошо!

У Старка возникает мысль предложить это самому Паркеру, но в последний момент он прикусывает язык и сдерживается.

***

— Хэппи? — Тони немного мнется. — Может быть, отпразднуем Рождество вместе?

Хоган давится какао.

— Рождество? С каких это пор ты празднуешь Рождество?

— Да вот… Питер сказал, что мне станет лучше, если я его отпраздную. — Старку не хочется делиться подробностями, он нервно сжимает чашку с кофе и хмурится.

— Питер? Кто это? Мне нужно его проверить?

— Нет! Сам сделаю, если нужно. — Тони начинает раздражаться. — Ответь на вопрос. В одиночку праздновать Новый Год будет грустно, вот я и подумал…

— Прости, Старк. — Гарольд виновато улыбается. — Но у меня заслуженный отпуск, а еще… я кое с кем познакомился. Понимаешь, эта девушка совсем одна, она недавно потеряла племян…

— Понял. Можешь не продолжать. — Старк кисло улыбается, стараясь сделать безразличный вид. — Что-нибудь придумаю. В конце концов, вариант провести время с сексапильными девушками, которым всего лишь нужно заплатить, всегда существует…

— Мы можем провести это время… втроем? — неуверенно отзывается Хэппи. — Если ты не против. Я буду только рад провести время среди самых близких мне людей. А ты… ты пригласи этого Питера. Заодно я пойму, можно ли ему доверять. Я же все-таки твой телохранитель.

«Хорошая ли эта идея?» задумывается Старк, и эта мысль отдается в грудной клетке приятным томлением. Он скучает по Питеру. Ему хочется, чтобы это странное и необычное Рождество было проведено вместе с ним, раз уж Паркер так вознамерился поднять ему настроение и вернуть любовь к жизни.

— Да. Почему бы и нет? Посидим все вместе. Двойное свидание.

***

Еще через несколько дней совместных прогулок Тони приглашает Питера на Базу Мстителей.

Паркер кажется ему самым родным человеком. Разбитая, помятая душа, отделенная от сердца, тянется к первому попавшемуся человеку, чтобы исцелиться, отчего Старк, не признаваясь в этом, сильно к нему привязывается. Вечно неунывающий, чудной, с самой солнечной улыбкой и бесконечными советами, как лучше провести праздники — Питер работает как спасательный круг для человека, который буквально недавно думал, что не заслуживает этой жизни. К Паркеру развиваются особенные чувства. Здесь нет никакой лишней пошлости и похоти — только чистый интерес, желание узнать его получше и… желательно не отпускать.

— Ты лепил когда-нибудь снеговика? — Шапка Питера сползает ему на лоб, когда он катает разрастающийся с каждой секундой снежный шар. — Нужно три больших шара, два маленьких для ручек, морковка для носа и…

На задней площадке, которая используется для стоянки машин или квинджетов, все поле покрыто ровной снежной полоской, поэтому соорудить снеговика не составляет труда. Тони вяло помогает Питеру справиться с этой задачей, все никак не решаясь задать такой волнующий его душу вопрос.

— Я согласен, Старк. Если тебе так хочется, — говорит Паркер, наблюдая, как тот самостоятельно прикрепляет голову к туловищу и рисует снеговику кривую улыбку, напоминающую оскал Джокера.

— Все-таки читаешь мысли. Это твоя суперспособность? Может, тебя в Мстители взять? — раздосадовано бормочет Старк. Ему хотелось собраться и сказать все самому, а теперь еще и создается ощущение, что любой встречный может прочесть все его чувства на лбу. — Так… ты не хочешь остаться на Базе и провести эти праздники со мной и еще парочкой моих друзей?

— Главное, чтобы тебе было от этого хорошо, — пожимает плечами Питер, цокнув. — Снеговик кривоват… но для первого раза сойдет.

Тони смотрит, как Паркер вставляет в его голову какие-то ветки, делая подобие волос.

— Питер, зачем ты мне помогаешь? — наконец произносит он. — В чем смысл? Я все стараюсь понять мотивы твоих поступков, но не могу этого сделать. Ты просто… возишься со мной как с бытовым инвалидом или ребенком, пытаясь вытащить меня из депрессии.

— Я восхищался тобой с восьми лет, — спустя минуту молчания говорит Паркер. — Ты был моим кумиром. А недавно я увидел тебя одного, грустного, убитого горем, и понял, что должен помочь. Ты хороший человек, не заслуживший такое предательство и тем более смерть, ты стал мне другом… о, — его глаза распахиваются, когда он смотрит прямо на Старка, — не другом?..

— О чем ты?

Тони хмурится, делая вид, что не понимает, но Питер с улыбкой шагает вперед. Его шапка сползает на бок, и ее непременно хочется поправить за этот огромный помпон на ее кончике, когда изо рта Паркера вырывается теплое облачко пара и мажет по губам Старка, согревая его замерзшие щеки. Он почти нежно стряхивает пару снежинок с бородки Старка и привстает на носочки. Тони хочется отодвинуться, потому что он от неожиданности начинает паниковать, но вместо этого он лишь выгибает бровь, оценивающе наблюдая за его действиями. Губы Паркера легонько касаются его сухой щеки и почти сразу разрывают этот контакт — но этого достаточно, чтобы в животе начались порхать теплые бабочки, согревающие его изнутри.

— Ну и каково это — целовать Тони Старка? — слегка хрипло спрашивает, скрывая свое замешательство.

— Во-о-от, к тебе уже и сарказм возвращается постепенно, — глаза Питера вспыхивают, — значит, я делаю все это не зря.

— Все-таки ты очень странный, — выдыхает Старк, качнув головой и вскользь задумываясь, что следующий поцелуй уже точно будет не в щеку.

Вообще очень странно, как трепетно он относится к постепенности их отношений. Раньше он без труда мог переспать с человеком и без первого свидания, а здесь… все гораздо интереснее и интимнее. Что же с ним творит Рождество в этом году…

***

— Я понимаю, что ты наряжал елку в последний раз двадцать пять лет назад, но это же не значит отсутствие вкуса! — возмущается Паркер.

Он стоит в стороне, руководя процессом, пока Старк, кряхтя и стоя на стуле, пытается достать до верхушки новогоднего дерева и перевесить шарик на другое место.

— Красный и золотой должны сочетаться равномерно, прямо как на твоих Марках, а ты развесил мишуру прямо на алых неразлучниках! — продолжает командовать Питер, взмахнув руками. — Когда придут гости, они должны увидеть наряженное здание, которое будет показывать, что ты готов шагнуть в новую жизнь, в новый год, а встретят лишь эту безвкусицу!

— Сам исправь! — надувается Тони, сползая на пол.

Паркер подходит ближе, начиная хаотично расправлять разноцветные мигающие огоньки на гирлянде, а Старк с каким-то беспокойством следит за его движениями. Кажется, он не заслужил этого. Не заслужил такого замечательного человека, не заслужил проводить Рождество в чей-то компании… не заслужил быть счастливым.

— Ты же понимаешь, что, принимая мое приглашение, ты должен быть готовым к тому, что получишь подарок от меня? — вместо этого проговаривает вслух, криво ухмыльнувшись. — А если учесть то, что я не умею делать подарки и ничего не знаю о твоих интересах, я подарю что-то вроде гигантского кролика.

— Я люблю все то, что любишь ты. — Питер останавливается, удовлетворительно кивнув, а затем оборачивается к Старку и кладет руки ему на плечи. — Мы с тобой как одно целое.

— Чего-то более романтичного я не слышал, — усмехается Тони.

Они идут на кухню, закончив украшать гостиную, где Питер учит Старка варить какао. Готовить Тони никогда особо не умел, поэтому горячий шоколад почти пригорает к кастрюле, а идея кинуть маршмэллоу прямо в кипящую жидкость выходит боком, но Старк все равно чувствует себя слишком счастливым. Казалось бы, стоит только встретить нужного человека — и вот он уже два дня не вспоминает ни о Стиве, ни о Барнсе, ни о сердце, стучащем в грудной клетке неправильно и плохо, потому что это все неумолимо отходит на второй план, вытесняясь светящемся лицом Паркера, который хочет бежать за огнетушителем, но сдерживается, и они с грехом пополам выпивают чуть пригоревший горячий шоколад.

— Отвратительно, — выдыхает Тони, морщась, когда чувствует привкус гари на языке.

— Мне тоже не нравится, — поддакивает Питер, отставляя чашку в сторону. — Такое себе новогоднее настроение, верно?

Он берет салфетку и вытирает свой рот, отплевываясь. Старк повторяет за ним, чуть-чуть задержавшись.

— Как ты делаешь елку из салфетки? Этот трюк в нашу первую встречу, — любопытствует он. — Такая хлипкая бумажка — и из нее вышла елка?

Уголки губ Паркера поднимаются, когда он берет новую салфетку.

— Смотри.

Поворот на девяносто градусов, легкий сгиб пополам — Питер легко складывает салфетку в несколько раз, разворачивается, проглаживает кончики, от усердия вынув язык, и нечто белое и смятое в его руках очень быстро превращается в ровно сложенное сердце, которое тот с улыбкой вручает Старку.

Тони поднимает бровь, с каким-то трепетом принимая этот подарок. Ситуация выглядит чересчур символичной, интимной — Питер вручает ему свое сердце, добровольно вкладывая его в теплые ладони Старка и ничего не боясь. Они долго смотрят друг на друга — по-доброму, осторожно и даже влюбленно — когда Паркер подается вперед и неуверенно накрывает губы Тони своими губами.

Поцелуй кажется невесомым, фантомным, словно Питер даже не касается его губ, а всего лишь опаляет их своим дыханием, но такими ощущаются все его прикосновения — легкими, как упавшие на лоб снежинки, и такими же нежными, как подтаявший снег. В эту секунду время останавливается, давая Старку передышку, потому что воздуха не хватает катастрофически, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Тони любит, странно, загадочно, парадоксально и фантастически человека, которого знает от силы неделю — но от того чувствует себя не менее воодушевленно и восхитительно. Это не кажется неправильным, даже наоборот — так и должно было быть, они должны были поцеловаться именно сейчас, словно это запланировано судьбой и написано в книге бытия. Поэтому Тони отвечает — так же осторожно и непривычно несмело для себя.

Сейчас нет желания насладиться телом Паркера и изучить его всего, отчего создается ощущение, что тела Питера и не существует — есть лишь его светлая и чистая душа, которой Старк касается этим поцелуем, забывая обо всем.

За окном идет снег.

***

Тони волнуется и суетится с самого утра, накрывая на стол, поправляя все украшения и просто ожидая гостей.

Впервые он празднует Рождество. Впервые делает это в компании, а не напиваясь. И это как-то чересчур действует на нервы, хотя Старк уверен, что все должно пройти нормально. Он познакомит Хэппи с Питером, познакомится с девушкой Хогана, им будет весело, они столько всего обсудят…

В комнате витает аромат мандаринов и старого вина, который Старк откопал в своих запасах. Они все обещали прийти к пяти часам вечера. Питер обещал. А он-то точно не станет расстраивать Тони, верно? Ведь он чувствовал себя так прекрасно, когда целовал его, и Паркер, судя по всему, чувствовал все то же…

Звонок в дверь становится приятной неожиданностью, и Старк пулей летит открывать дверь, но подавляет разочарованный вздох, когда видит улыбающегося Хэппи и шатенку рядом с ним.

— А мы тут как тут! — сияет Хоган, крепко обнимая своего друга. — Успели вовремя, в отличие от твоего дружка, да? Знакомься с моей… гм…

— Девушкой, — подсказывает она, протянув руку Старку. — Мэй Паркер. Я часто вижу вас по телевизору. Очень мило, что вы разрешили мне прийти.

Тони пожимает ее руку, почему-то вздрогнув. Лицо Мэй кажется смутно знакомым… он где-то его уже видел. Когда был в плохом состоянии… когда она сама была заплаканной и истеричной.

— Паркер? — срывается с его губ, и он поспешно добавляет: — Простите. Просто… у моего друга такая же фамилия.

— О, так мы с ним тезки? — Мэй улыбается, а вот Старку почему-то становится нестерпимо больно. — Буду рада вдвойне пообщаться с вашим другом. Он сегодня придет?

Тони покачивается, чувствуя, как сердце болезненно ускоряется.

— Вы… вы идите, садитесь за стол, я… скоро к вам присоединюсь, — почти шепотом, сломанным, не своим голосом проговаривает он. — Мне нужно кое-что проверить.

Он даже не помнит, что произошло дальше, потому что обнаруживает себя в комнате, копающемся в бумагах. В памяти то и дело всплывают неприятные воспоминания, от которых хочется заорать — белые стены больницы, врачебные маски, чей-то голос, повествующий о пересадке сердца… и чье-то тело на соседней койке, которое везли рядом с ним.

Почему он даже не пробовал связаться с семьей этого человека, который дал ему жизнь? Почему ему было глубоко плевать? Почему он даже не принес извинения и благодарности? Почему, почему, почему…

Нужное имя в документе он отыскивает быстро. И так же быстро заканчивается его безграничное бесконечное счастье, потому что глаза расширяются, а сердце пропускает удар. Предательски. Невовремя. Уже во второй раз.

— Ничего такого. Хочу тебя развеселить.

— Мысли читаешь, джедай?

— Все-таки ты выслеживаешь меня. И как давно?

— С шестнадцатого декабря. 

— Питера?.. О, вы здесь не один. Впервые кто-то с вами.

— Но у меня заслуженный отпуск, а еще… я кое с кем познакомился. Понимаешь, эта девушка совсем одна, она недавно потеряла племянника…

— Я люблю все то, что любишь ты. Мы с тобой как одно целое.

Сердце бьется часто и болезненно. Чужое сердце. Сердце Питера Паркера.

— Тони, ты как? Мы тебя ждем. — В комнату входит Хэппи. — Признаюсь, ты здорово все устроил, База Мстителей буквально наполнилась жизнью.

Старк смаргивает слезы.

— Хэппи, как умер племянник твоей девушки?

— Она не моя… ладно, у нас все так сложно… понимаешь… ладно. Я не вдавался в подробности, потому что ей тяжело это обсуждать, но однажды какую-то кафешку решили ограбить, а он попытался противостоять грабителям… его подстрелили. А при попытке госпитализации сказали, что все безнадежно, поэтому он стал донором сердца для какого-то из пациентов… их было несколько, понимаешь? Мэй даже не знала, кто теперь существует вместо ее племянника, за кого он отдал жизнь. Там была накладка с документами…

Тони закрывает глаза, качая головой, как безумный. Все было так просто, так очевидно, но душа, которая мечтала любить и быть любимой, мешала рассудку видеть очевидные детали, потому что ему хотелось быть счастливым…

— Тони? Все хорошо?

— Передай своей девушке мои соболезнования, — с трудом выдыхает он, вытерев злые отчаянные слезы. — И отпразднуйте Рождество без меня. Мне нужно идти.

Хэппи не успевает его остановить, когда Старк берет пальто и выходит на улицу.

Словно чувствуя изменение в настроении Тони, погода меняется вслед за ним. Пронизывающий насквозь и леденящий душу ветер свистит в ушах, почти сдувая Старка с места, а вокруг поднимается самая настоящая буря. Тони не видит, куда идет, Тони не знает, куда нужно идти — он просто кутается в свое неизменное черное пальто и чувствует, как силы постепенно покидают его, как моральные, так и физические. Ноющая душа просто толкает вперед, на неизведанную дорогу, лишая его действия всякого смысла, заставляя тонуть в этом снегопаде, остатках Рождественского настроения и мучительной боли, пока он не слышит тихий знакомый голос:

— Тони?

Старк оборачивается. Питер стоит прямо перед ним — стоит в своей неизменной шапке и розовым румянцем на щеках, не обращая внимания на непогоду. Их зрительный контакт длится, кажется, вечность, потому что Тони до боли всматривается в его лицо, ища опровержение суровой реальности, в которую так не хочется верить.

— Ты все знаешь, да? — просто спрашивает Паркер, моргнув. Тони горько усмехается.

— Тебя не существует. — Он проговаривает это на удивление легко, но голос так и норовит сорваться, дрогнуть, затихнуть. — Ты мертв и являешься моей галлюцинацией после операции. Все это время я… я был один. Я разговаривал сам с собой, лепил снеговика один, наряжал елку в одиночестве… — Тони качает головой, усмехнувшись так горько, что на глаза наворачиваются злые слезы, почти сразу застывая острыми льдинками. — Я думал, что нашел человека, с которым могу разделить оставшуюся жизнь, но он умер. Умер, отдав мне свое сердце.

Питер кивает. Просто кивает, ничего не отвечая и не опровергая его речь. Он кажется реальным. Чересчур реальным. Он не может не существовать…

— Но я тебя чувствую. — Старк уже не сдерживает слез, а буря вокруг будто останавливается, наблюдая за их диалогом. — Я чувствую все твои прикосновения, объятья, даже тот поцелуй…

— Потому что я — часть тебя, Тони. — Питер делает шаг навстречу к нему. Улыбка выглядит доброй, но его глаза блестят слишком отчаянно и грустно. — Потому что здесь, — он невесомо касается его груди, — здесь мое сердце. Береги его, ладно?

Плечи Старка подрагивают, когда он всхлипывает и несколько раз кивает, как бы давая обещание. Паркер кивает вместе с ним, приходя к безмолвному соглашению. Тони не хочется верить, что это конец. Всю грудную клетку затмевает желание вернуться назад, обратно, когда он и не подозревал, что это все нереально. Жить в иллюзии безграничного счастья лучше, чем испытывать эту рушащую абсолютно все боль.

Ладонь Питера целиком ложится на его грудь. Тони чувствует, как в груди бьется сердце. Раз-раз. Тук-тук.

— Я бы все равно отдал его тебе, Тони. Помни об этом. — Уголки губ Паркера опускаются вниз. — Я был здесь, с тобой, чтобы показать тебе, что ты заслуживаешь жизнь, а она заслуживает тебя, но теперь… мне пора.

— Не уходи, — шепчет Старк, глотая слезы. — Пожалуйста, Питер… не уходи.

«Я не могу без тебя, я не хочу без тебя, ты открыл мне глаза на этот мир, и я так к тебе привязался…»

— Прощай, Тони Старк, — неумолимо шепчет Паркер, качая головой. — Я сделал свою работу… помни об этом. Обо всем, что я тебе говорил. И живи. Верь в Рождественское чу…

Тони подается вперед и обнимает его, наплевав абсолютно на все. Питер, опешив лишь на секунду, стоит как вкопанный, но затем его руки ползут по спине Старка и обнимают его в ответ. Это кажется родным, уютным даже на таком морозе, особенно когда губы Паркера накрывают его губы в прощальном поцелуе. Тони целует его самозабвенно, без памяти, в последний раз, и мягкие губы Питера становятся последним, что он чувствует — а потом Паркер исчезает по щелчку пальцев.

Тони остается один посреди этого снежного поля, смаргивая последние слезы и ощущая себя совершенно разбито, потому что не представляет, что делать дальше.

Когда наступает Рождество, он загадывает одно-единственное желание в надежде, что хотя бы это было реальным.

***

Тони бездумно сидит в любимой кафешке, где негромко играет «All I want for Chirstmas is you», уставившись в стол и ожидая официанта.

Он так и не смог признаться Мэй и Хэппи. Обязательно это сделает, но… не сейчас. Завтра наступит Новый Год, поэтому праздничное портить не хочется. Даже для себя. Потому что… несмотря на все произошедшее оно никуда не ушло. Не делось. Действительно магия…

Взгляд падает на салфетки, которые стоят рядом с рождественским венком. Тони долго буравит их надменным взглядом, но потом сдается — поддается мимолетному порыву и берет одну из них в руки. Воспоминания, как Питер лихо скручивал из них оригами, ударяют по мозгу тупой болью, поэтому Старк, едва вспоминая, как он это делал, пробует повторить этот трюк. Салфетка нещадно сминается, выпадает из пальцев, кое-где рвется, но Тони упрямо пытается сложить из нее подобие сердца, с каждой секундой раздражаясь все больше и больше…

А потом его отпускает. Внезапно вся боль и смятение проходят, исчезнув в один миг. Старк хмурится, непонимающе моргнув, и что-то в груди толкает его поднять взгляд.

Глаза встречаются с фигурой в дверях, а зрачки расширяются, узнавая парня.

Питер почти не изменился. Все в той же шапке с огромным помпоном, с растрепанной прической… Разве что его карие глаза стали какими-то более живыми, с более ярким и озорным блеском. Он смотрит на Тони и улыбается, а Старк так и застывает со слезами на глазах, не в силах оторвать от него свой ошарашенный и неверящий взгляд.

Питер аккуратно берет салфетку из его руки, чуть нахмурившись, вертит ее в разные стороны, и через две секунды в его руке лежит уже не смятый комочек, а ровное сердце, которое Тони так усердно пытался сложить.

Старк смотрит на салфетку, и мысли путаются в голове. Что он мог подумать? У него наконец-то получилось вызвать образ в голове, или его галлюцинация вернулась? А может быть… то Рождественское Чудо все-таки случилось? Ведь Паркер говорил, что оно должно сработать… Губы дрожат в попытке выдавить из себя хоть слово, но тело словно оцепенело и не желает слушаться. Глядя в его глаза, Питер улыбается — улыбается любимой улыбкой, от которой на его щеке появлялась озорная ямочка — и вкладывает бумажное сердце Старку в ладонь.

Собственное сердце Тони подпрыгивает в груди, отдаваясь пульсом в висках, когда Паркер касается его, а душа визжит от счастья. По телу снова разливается сладкое чувство умиротворения и спокойствия, которого он не испытывал с момента расставания с Питером. Его пальцы необычайно теплые, такие, что по спине бегут мурашки. Тони смотрит на него, не в силах поверить, что это правда. Что он вернулся каким-то образом в его жизнь, и он видит его. И Питер, словно в подтверждение его мыслей, понимающе кивает, безмятежно смотря на Старка и не выпуская его руку из своей.

Они долго молча смотрят друг на друга, жадно всматриваясь в глаза, и даже не замечают, как к ним подходит официант.

— Как обычно? — добродушно спрашивает он.

Его мягкий голос помогает прийти в себя. С трудом оторвавшись от созерцания Питера, Тони нервно выдавливает:

— Да, пожалуйста…

— А вам?

— Чай с молоком, — произносит Питер, и уголки его губ снова ползут наверх.

Лишь спустя какое-то время Тони понимает, что официант обращался к его галлюцинации.