Боль. В последнее время Адриан чувствовал только это. В начале душу рвало на куски и сжигало, осознание подобного туманило разум, а чувства поглощала ненависть. Эмоции переходили все рамки, он психовал множество раз и срывал злость на всем, что попадалось ему под руку. То, что он испытывал, никто испытать не мог. Ведь ни у кого еще не было и не могло быть отца, который столько лет был Бражником.
Отец врал и обманывал ему все эти три года. Он был скрытным и замкнутым. Ссылался на смерть его матери. Но истинную причину Агрест-младший узнал только несколько дней назад. Габриэль Агрест — Бражник.
Он был его врагом на протяжении трех лет. Он был тем, кому нельзя было доверять ни на миг. Он был известным дизайнером, который прикрывался ложью. Он был его отцом.
И если бы дело было только в том, что он скрывающийся от всего Парижа суперзлодей... Если бы сам Адриан не был Котом Нуаром, если бы он не сражался, мечтая разоблачить и уничтожить Бражника, то было бы все по иному...
В тот день, когда его увела полиция в обличии обычного человека с камнем чудес под галстуком, Адриан отрекся от него. Светловолосый мужчина заметил в тени толпы людей своего сына и замер, глядя впервые за все это время искренне и сожалея о чем-то. Зеленые глаза Адриана показывали горечь и печаль, но сменились гневом и презрением. А затем того затолкнули в полицейскую машину и Адриан, не посмотрев больше в его глаза, отвернулся и ушел.
Они с Леди Баг наконец нашли его убежище и, какого же было удивление обоих, когда местоположение показывало особняк Агрестов. Нуар напрягся и нахмурился, лихорадочно размышляя, почему убежище должно быть здесь и надеясь, что это просто ошибка. Ведь могла она быть таковой, верно?..
Тогда в глазах Адриана прошел холодок. Он начал сам догадываться, что Габриэль мог быть тем, кого он ненавидел дважды: как Кот, Бражника, и как Адриан, строгого отца.
Ворвавшись внутрь, он понял, что в его сердце поселилась вечная туманная печаль. Его отец был Бражником. Неопровержимые доказательства говорили сами за себя. Злодей города на их глазах перевоплотился в Габриэля.
Возвращаться в холодную крепость ему не хотелось, но пришлось. У него было достаточно денег, чтобы купить что-то более уютное, но ему сейчас было совершенно не до этого, да и счета временно заблокировали.
Блондин долгое время крушил свою комнату, одновременно крича от безысходности, после чего упал в бессилие на колени перед окном. В его жизни наступила черная полоса, которая навсегда оставит свой след.
Через несколько минут в его комнату постучали.
Парень проверил, закрыт ли шкафчик, в котором отдыхал Плагг, пострадавший от резкого эмоционального срыва Адриана, которое отразилось на квами, и хрипло проговорил слова, чтобы вошли.
— Адриан... — послышался грустный голос Натали, в котором не слышался привычный холод и строгость. — Тебе необходимо пройти в гостевой зал, дать показания полиции.
Агрест стоял, повернувшись в сторону окна и рассматривая небо.
— Я сейчас подойду. — тихо произнес парень, по прежнему не глядя назад.
Натали немного помолчала, неуверенно перегибая пальцы в ладонях.
— Я сочувствую, что так произошло... — не услышав ответа, она покинула комнату через несколько секунд.
Адриан глубоко вздохнул, запуская в волосы пальцы.
— Это просто сон... Просто кошмарный сон... — бормотал он, повторяя одно и тоже вновь и вновь.
Он, немного подумав, зашел в ванную комнату и, закрыв дверь, включил кран. Пока бежала вода, его взгляд остановился на собственном отражении в зеркале. Он смотрел на уставшего парня, с сероватым цветом лица и до бесконечности пустыми в эмоциях глазами.
Его пальцы пропускали капли холодной, освежающей воды, а затем полоснули на лицо. Адриан поставил кулаки возле раковины, на стол, и, глядя в одну точку, не заметил, как по щекам тонкой дорожкой побежали слезы.
***
Прошло два дня. Два долгих, тяжелых дня в состоянии апатии. После того, как он дал показания полиции, его оставили в покое, но ненадолго. Позже пришло уведомление о том, что суд Габриэля Агреста пройдет через несколько дней. Адриан, прочитав сообщение, разорвал письмо и конверт в клочья.
Когда он потихоньку пришел в себя, решил вернуться в коллеж*. Но, подъезжая на следующий день к зданию, он понял, какой это было ошибкой.
Буквально каждый ученик, что замечал черную машину еще более известного семейства, начал смотреть на нее презрительно или опасливо. Некоторые отворачивались, когда Агрест-младший выходил из машины, некоторые - все также смотрели в глаза с нескрываемым презрением.
Адриан, заметив первые взгляды, виновато отводит свой, и пытается как можно скорее добраться до кабинета. Однако, проходя среди толпы учеников, он понял, что в классе его ждет тоже самое. Тогда его путь резко меняется и парень сворачивает влево, прижимая к себе портфель и глядя в сторону. И вдруг сталкивается нос к носу с изумленной одноклассницей.
— О, п-прости, Маринетт... — слегка запинаясь, говорит он и отходит на шаг назад.
— Н-ничего страш-шного, — щеки девушки резко краснеют, а дыхание сбивается. — Куда ты идешь? — стараясь перевести тему, спросила Маринетт, и только потом поняла, сколько негативных взглядов на него обращено.
Блондин почесал затылок, стараясь не натыкаться на эмоции других.
— Я... Э... — Адриан замялся.
Дюпен-Чен нахмурилась и, посмотрев на многих с необычной для нее сердитостью, резко схватила за руку Агреста и зашагала, отводя его от толпы людей.
Ближайший туалет находился за поворотом и, сразу пройдя его, девушка остановилась, не доходя до двери.
Ее ладонь все еще обхватывала руку Адриана и взгляд обоих автоматически опустился на них. Девушка покраснела и убрала руку. Уши и щеки Адриана тоже покрылись румянцем и для того, чтобы занять себя чем-то, он вновь перенес руку к волосам.
— Мне нужно тебе кое-что сказ-зать... — попыталась сказать спокойно она, отведя взгляд.
Парень опасливо глянул на нее. Неужели даже милая Маринетт возненавидит его? Из-за того, что сделал отец, а не он? Хотя, по ее прежнему взгляду так не скажешь.
— Я слушаю. — мягко произнес он.
— Я знаю, что... Точнее, кто твой отец, — поправилась она, — и хочу сказать, что это неправильно.
Блондин поднял на нее удивленный взгляд, отчего девушка окончательно смутилась.
— Он, конечно, не должен был так поступать, и вообще... Габриэль Агрест был моим кумиром, как хороший дизайнер. — она глубоко вздохнула. — И он мне казался достаточно неплохим человеком, если не считать, как он обращался с тобой. — Дюпен-Чен кинула на него беглый взгляд. — Когда я узнала, очень удивилась и не поверила, но потом подумала, если это правда, то тебе должно быть в разы хуже, все таки он твой...
— Он мне не отец. — жестко произнес Адриан, по прежнему смотря на нее, но с гневным взглядом. Девушка подняла на одноклассника взгляд и на миг ее лицо стало испуганным, словно у мышки. — Прости. — сразу отвел взгляд он.
— Д-да, конечно... И поэтому я хотела к тебе прийти с помощью, но меня не впустили еще в тот же день... Я ждала когда ты приедешь в коллеж, чтобы поддержать тебя. — она слабо улыбнулась, ожидая реакции парня.
— Я очень удивлен... Спасибо, Маринетт. Возможно, ты единственный человек, который будет поддерживать меня. — искренне ответил он, в ответ улыбнувшись, хотя затем на секунду замялся. Возможно, его бы подбодрила еще и Леди Баг, но это маловероятно...
Синеволосая смущённо опустила взгляд.
— Я думаю, что это не так. Алья и Нино - наши друзья, уверена, что они тоже не оставят тебя.
— Я... Надеюсь на это, — неуверенно произнёс он.
Девушка была слишком взволнованной и с каждой секундой её эмоции возрастали. Она кусала губы, отводила взгляд или наоборот бросала испуганные взгляды.
— Пойдём на урок?.. — парень уже двинулся вперед, но Маринетт вдруг взяла его за руку.
— Подожди... Мне нужно тебе ещё сказать... — она закусила губу и нерешительно посмотрела ему в глаза.
Агрест остановился и повернулся к ней, нахмурившись.
— Я... Должна тебе кое-в-чем признаться. Я понимаю, что сейчас не лучшее время, но... — она зажмурилась, почувствовав как сердце ускорило биение сердца в несколько раз, дыхания стало не хватать, а взгляд помутнился. — Я...
— Маринетт! С тобой все хорошо? — Адриан подхватил падающую девушку на руки. Его непонимающий взгляд сразу сменился на взволнованный.
Дюпен-Чен и сама не заметила, как ей стало плохо. Ну подумаешь, в любви захотела признаться парню, зачем ее телу сознание терять? Этот вопрос она могла задать лишь себе.
— Да, спасибо, — слабо ответила она, вставая на ноги. — Знаешь, вообще-то, я хотела бы тебя пригласить ко мне домой.
— Что?
— В гости! — резко воскликнула она, широко распахивая веки и сама не понимая, что говорит. — Хотела тебя пригласить к нам домой в гости... То есть, я подумала, что ты наврятли будешь занят в ближайшее время и тебе не помешает отдохнуть. Твой дом наверняка навевает плохие воспоминания, поэтому, живи у нас! — после того, как это слова вырвались из ее рта, девушка испуганно прижала ладонь к губам. Что она натворила? А если он подумает что-нибудь не то?
Еле пытаясь сдержать страдальческий стон, Маринетт обреченно прикрыла веки.
— Знаешь, ты права. — медленно сказал он.
— Что? — моргнула девушка, открыв глаза.
— Я был бы не против побыть вдали от дома. Если ты и твои родители не против... Я бы погостил у вас денек. — произнес он, задумываясь.
— О! — удивленно издала она. — Чудесно! Конечно, приходи, уверена, родители не будут против.
— Спасибо. — смущенно поблагодарил тот.
Вдруг раздался звонок, оповещающий о начале урока, а дверь от ванной комнаты распахнулась и из нее вышла Алья. На лице девушки были противоречащие эмоции. Казалось, она была чем-то недовольна, но и радостна, а также обеспокоена.
Оба подростка замерли, повернувшись к ней.
— А вы времени зря не теряете, — ухмыльнулась та и прошла к Маринетт. — Пойдёмте на урок, что ли?
***
На улицах Парижа уже было темно. Полная луна ярко освещала дома, а безоблачное небо позволяло рассмотреть звезды. Парень с небольшой спортивной сумкой подошел к одному из самых уютных домов города и распахнул дверь, открывая вид на столь теплую картину.
В пекарне собралась вся семья Дюпен-Ченов. Пока Сабин протирала пыль на полках, Том возился с оставшейся выпечкой, а их дочь - Маринетт сидела на стуле, как на иголках, видимо, ожидая гостя.
Семья дружно переговаривалась, а родители подбадривали ее. Казалось, будто Адриан оказался в каком-то чудесном месте. Он и не знал, какой должна быть семья. И Дюпен-Чены образец всем семьям.
Увидев гостя, Маринетт радостно и нервно вскочила на ноги, а ее родители тепло поприветствовали Адриана, усадив за стол, наполненный домашней едой. С первого же момента его окружили заботой. В границах этого дома было лишь веселье и радость.
Так Адриан впервые почувствовал себя кому-то нужным.