Успокаивать Алисенту было безнадёжным делом. Она плакала постоянно, ничего не ела и не могла даже заснуть. Истерика прошла только с приездом Рейниры. Эймонд ждал у её покоев, вышагивая вперёд-назад по коридору, пока Деймон стоял на балконе, вернувшись от Визериса. Кристон Коль стоял каменной гаргульей у дверей.

— Как долго они там? — напряжённо спросил Деймон, и Эймонд внутренне усмехнулся.

— Около часа. В каком состоянии отец?

Деймон фыркнул.

— Визерис умирает. В каком состоянии он ещё может быть?

Они некоторое время пробыли в тишине. Эймонд продолжал безустанно мерить коридор шагами, и в какой-то момент Деймон сорвался с места и остановил Эймонда за локоть.

— Хватит, — сказал он. — Ты топаешь как целая похоронная процессия.

Кристон Коль запоздало дёрнулся, на что Деймон лишь ухмыльнулся.

— Стареешь, Кристон. Он был бы уже мёртв, — весело бросил он.

— Может быть, Ваше Высочество, — отозвался Кристон Коль.

— Вам не стоит списывать меня со счетов, дядя, — добавил Эймонд, глазами показывая на кинжал, который он успел обнажить. Лицо Деймона выразило нечто среднее между отвращением и уважением.

— Всегда начеку, да?

— А как может быть иначе? Таргариены нынче мрут как мухи, — холодно произнёс Эймонд.

— И правда. Интересно, кто будет следующим? — с напускным равнодушием ответил Деймон, медленно убирая руку. Эймонд также осторожно хотел убрать кинжал в ножны, но Деймон неожиданно им заинтересовался, протягивая руку.

— А! — воскликнул он, рассматривая оружие и проверяя баланс. Это был обычный кинжал из хорошей стали, без излишеств. — Это не тот ли, которым тебе чуть не перерезали горло, а Люцерису — отрезали ухо?

— Да. Это подарок дедушки Отто. Подарок нам всем.

Деймон рассмеялся, уловив иронию, и передал кинжал обратно Эймонду.

— Жаль, ты не мой сын, — неожиданно выдал Деймон, заставая Эймонда врасплох, а затем возвращая с небес на землю: — Я бы быстро женил тебя на какой-нибудь девке, чтобы ты охладил свой пыл и не приближался к Люцерису. В следующий раз — а я уверен, что он будет, — Люцерис тебя не спасёт.

— Он вам тоже не сын, — осмелился напомнить Эймонд.

— Да, а должен был быть, если бы не Алисента. Твой дедушка подарил нам кинжал, а твоя мать — брак Рейниры и Лейнора. Стоило оно того? Вам с Люцерисом никак не удаётся убить друг друга. Мы с Рейнирой всё равно поженились. Может быть, чьи-то усилия только создают помехи на пути к нашим целям? Может быть, кому-то пора на покой?

После этих слов Деймон отправился бесцельно бродить вокруг, оставляя Эймонда наедине со своими новыми знаниями.

***

Получить задание от Отто было боязно. Он без слов дал Эймонду записку, в которой указывалось место и время встречи. Таргариен сглотнул.

— А почему не поручить это Ларису Стронгу? Почему ей? — спросил он.

Отто поднял взгляд с кипы бумаг на его столе. Организация похорон, рассылка писем и вся работа королевы-консорт рухнули на Отто вместе с его собственной работой как десницы. Эймонд ещё никогда не видел дедушку таким напряжённым.

— Потому что он — человек твоей матери, — устало вздохнул Отто. Кажется, за последние сутки ему очень надоело объяснять людям, почему надо сделать так, как он хочет. — А я больше не хочу видеть людей твоей матери рядом с собой. Понятно?

— Да, дедушка.

— Ты ведь не человек своей матери? — осведомился Отто.

— Нет, дедушка.

— Прекрасно. Ступай. Как всё узнаешь, возвращайся. У нас с тобой ещё есть разговор.

Эймонд шёл по вечерней Королевской Гавани, предполагая худшее. Он шёл на важную встречу, которую сам же искал и на которую надеялся, но единственный человек, которого он бы по-настоящему хотел увидеть, сидел в своих покоях вместе со своим братом-идиотом. Им так и не выпало шанса столкнуться после их приезда в столицу.

Со смертью Эйгона "зелёные" окончательно превратились в обезглавленную змею, судорожно извивающуюся под сапогом "чёрных" свои последние дни. На Отто навалились дела; Алисента была на грани безумия; Хелейна ещё больше замкнулась в себе; а Дейрон и дети Эйгона были слишком малы, чтобы что-то понимать. Оставался только Эймонд, на плечи которого до этого не ложилась такая ответственность. Он желал вернуть своей семье былое могущество, убрав с пути Эйгона, но оказалось, что никто не выстелет перед Эймондом дорожку к Железному Трону и не наденет корону ему на голову. "Впрочем, это лишь вопрос времени," — убеждал себя Эймонд.

Придя на указанное в записке место, он увидел босоногую девочку, кидающую камни в фонтан. Когда Эймонд сделал пару шагов к ней, она сорвалась с места и побежала. Он оглянулся в поисках подсказок, но решил довериться интуиции, которая вела его следом за девочкой по бесконечным улочкам города до большой белой двери. Она открылась изнутри, и его вместе с девочкой впустила какая-то старуха в тёмной одежде.

Девочка повела его вверх по лестнице и вперёд по разветвлённому коридору к одной единственной двери, за которой горел свет. Указав на неё, она без слов побежала дальше, пока Эймонд находил в себе смелость взяться за ручку. Возможно, пути назад уже не будет. "Если они знают правду, но не рассказали дедушке, им что-то от меня нужно, — успокаивал себя Эймонд. — А когда людям что-то от тебя нужно, это хорошо".

— Позвольте мне, — сказал терпкий голос с небольшим акцентом позади Эймонда. Таргариен подскочил, как ужаленный, и обернулся на женщину необычной красоты, явно не из этих земель. Она открыла перед ним дверь с лёгкой улыбкой и пропустила его вперёд. Эймонд как заколдованный зашёл в небольшой каменный кабинет, мельком осматриваясь. Камин, стол, три стула, диван, шкаф, ещё одна дверь. Ничего необычного. — Присаживайтесь, — сказала она, и Эймонд подчинился. Если бы у него не отнялся язык, он бы точно назвал эту женщину ведьмой. Сама она села за стол, и они оказались друг напротив друга.

— В-вы?.. — Эймонд прочистил горло, собираясь с духом. Уголки губ женщины поползли вверх.

— Да. Я — та, кого называют Бледной Пиявкой. Если вы не против, мой принц, перейдём сразу к делу.

— Конечно.

Эймонд откинулся на стуле, стараясь сдерживать беснующееся внутри волнение.

— Вас послал десница, чтобы узнать о подробностях смерти принца Эйгона. Но дело в том, что мои пташки не смогли раздобыть никакую информацию.

Эймонд не позволил себе выдохнуть. Он чувствовал подвох. Конечно, он делал всё аккуратно, но так не бывает, чтобы в сборнике сплетен целого города ничего не было. Бледная Пиявка не просто так высоко ценилась Отто.

— Вы в этом уверены? — уточнил Эймонд, незаметно вытирая вспотевшие ладони о брюки.

— Зависит от того, что я получу за свою уверенность.

"Она пытается поймать меня на крючок," — понял он, чувствуя, как заходится сердце в груди.

— Что ж, зависит от того, что вы хотите получить, — парировал Эймонд, на что Бледная Пиявка спокойно улыбнулась.

— Думаю, мы сможем с вами найти общий язык. Вам очень повезло, что десница отправил именно вас именно ко мне.

— Я бы не выразился "повезло", но да. Я могу гарантировать вам место... Мастерицы над шептунами, если вы заинтересованы, — попытался разыграть беспроигрышную карту Эймонд, перестукивая пальцами по колену.

— Не заинтересована. Прошу прощения, возможно, я создала впечатление, что моя конечная цель — власть. Но я не устраняю конкурентов. Я работаю с ними ради общей цели.

Послышался скрип, скрежет камня о камень и стук трости. Эймонд обернулся, чтобы увидеть хрупкую хромающую фигуру Лариса Стронга, и рассмеялся то ли от неожиданности, то ли от восторга.

— Мой принц, — поклонился Ларис, игнорируя смех Эймонда.

— И что же хотите вы оба, в таком случае? — спросил Таргариен, когда Ларис занял место рядом с Бледной Пиявкой. Заворачивающийся клубок событий будоражил кровь, и Эймонд придвинулся к ним ближе.

— Союз, — кратко ответила Бледная Пиявка.

— Со мной? — вырвалось у Эймонда. Он запоздало понял свой просчёт, хотя неуверенность Эймонда, кажется, никого не смутила.

— Приятно работать не с пустословным интриганом, мой принц. Мы верно оцениваем ваши нынешние силы. Однако у вас большой потенциал. Ваша семья не позволит вам сесть на трон. А мы — позволим.

"Корона или семья," — зазвенел голос Хелейны в голове, заставляя Эймонда выпрямиться.

— Давайте говорить откровенно, — начал Таргариен. — Вас, милорд, хотят сместить. И при Рейнире вам тоже не придётся сладко по понятным причинам. Вашу выгоду я вижу. Но в чём ваша выгода и мотив, леди?..

— Я не леди, — поправила Бледная Пиявка. — Моя выгода — посадить на престол справедливого, разумного короля, который упразднит многие устаревшие обычаи и наведёт в городе порядок.

Брови Эймонда сдвинулись к переносице, и он с интересом оглядел Бледную Пиявку снова.

— А именно?

— Как минимум, упразднение детских бойцовских ям, которые ваш брат щедро осыпал не только золотом. Мой список большой, хватит на всё ваше долгое правление.

— В этом я полностью поддерживаю благородные стремления, — не преминул вставить Ларис Стронг. — Хотелось бы видеть на троне сильного и мудрого короля, так будет лучше для державы. А десница, раз уж мы говорим откровенно, коррумпирован и жаден до власти. Его тактика нам очевидна. Он захочет посадить на престол младенца и сделает регентом его безучастную мать. С ним Семь Королевств только больше завязнет в пучине долгов и войны. А война — это всегда несчастья.

Эймонд несколько секунд разглядывал их, словно полоумных, а затем расхохотался.

— Не понимаю, почему вы держите меня за дурака! Если мой брат — идиот, ещё не значит, что и я.

— Мой принц, мы оскорбили вас? — настороженно уточнил Ларис Стронг. Улыбка Эймонда превратилась в оскал, и он ударил по столу так, что на нём задрожали склянки. Ларис вздрогнул, но Бледная Пиявка осталась неподвижной.

— Вы пытаетесь водить меня за нос. Я просил вас говорить откровенно, и вот вы лжёте мне в лицо. Я не потерплю такого отношения ко мне, — пригрозил Эймонд, резко вставая из-за стола. Ларис Стронг и Бледная Пиявка встали вслед за ним.

— Наши слова не лживы, мой принц, — замельтешил Ларис Стронг.

— Вы так считаете? Что ж, тогда позвольте мне доказать обратное. Поддерживая меня, вы подкидываете дров в пламя войны. Вы говорите, что беспокоитесь о детях и порядке в городе, но сами обрекаете на раскол всю державу. Вы не думаете о людях, вы думаете о своём положении. Не знаю, почему вам это выгодно, Бледная Пиявка, но вам я не верю даже больше, чем лорду Стронгу. Что могу сделать я, чего не сможет сделать Рейнира? Если бы вы хотели того, о чём говорите, вы бы уже пели и танцевали на потеху моей сестре и её мужу.

— Вы пожалеете, если откажетесь, — огласила Бледная Пиявка, словно прочитав мысли Эймонда. Она не оправдывалась, но и Эймонд не собирался играть в игру, где его держат за пешку, которой можно лить в уши мёд. Эймонд — не его отец.

— Если откажусь, я отважу от двора двух пустословных интриганов. Это стоит сожаления. Да что вы вообще сделаете мне? Расскажете моему деду? Матушке? Перережете мне горло на выходе? — увереннее продолжал Эймонд. — Мой дед лично пожмёт мне руку за то, что я избавил его от неуправляемого претендента. Моя мать более не имеет власти. А горло мне сможет перерезать разве что лучший наёмник Эссоса. Вы полагаете, что сможете меня убедить в том, что я нуждаюсь в вас, но правда в том, что это вы пришли ко мне и кроме меня у вас нет кандидатов. Это вы нуждаетесь во мне. У вас нечего мне предложить: два изгоя в опале против принца крови! Я отлично устроюсь и при правлении своего племянника, и при правлении сестры, а вы будете доживать свои последние дни в проклятом Харренхолле.

На несколько секунд в кабинете воцарилась тишина. Воздух вокруг словно сжимался, лишившись голоса Эймонда — сдержанного и в то же время грозного.

— Вы были правы, лорд Стронг. С этим действительно можно работать, — спокойно улыбнулась Бледная Пиявка, выходя из-за стола. Она взяла из ящика какие-то бумаги.

— Король Эймонд Первый — это та тёмная лошадка, на которую стоит поставить, — сострил Ларис Стронг, дружелюбно кивая, словно ничего не произошло. Эймонд не понимал, что происходит. Это была проверка?

Бледная Пиявка протянула Эймонду конверт, и он недоверчиво его принял. Она и Ларис встали по обе стороны от Эймонда.

— Здесь всё, что надо знать деснице об убийстве принца Эйгона.

— Надо? — переспросил Эймонд, осматривая белую блестящую печать сверху.

— Только если вы не хотите, чтобы десница пожал вам руку за избавление от неуправляемого претендента, — подтрунил его Ларис Стронг. — Мы не можем гарантировать, что посадим вас на трон надолго, мой принц, — сознался он, вставая с Эймондом плечом к плечу. — Но война будет в любом случае. Вопрос только в том, кто будет её контролировать.

— Вам предстоит решить, мой принц, — говорила Бледная Пиявка, кладя руку Эймонду на лопатку, — быть фигуркой короля на игральной доске или быть тем, кто двигает эти фигуры.

— Это то, чем вы сейчас занимаетесь? Двигаете фигуры на доске? — поинтересовался Эймонд, стараясь терпеть прикосновения к себе и глушить инстинкт, кричащий бежать домой.

— Пока только расставляем. Подумайте, как вы расставите свои, а мы вам поможем, — предложил Ларис Стронг. — Сыграем в небольшую партию, которая будет выгодна всем?

— Да, — согласился Эймонд, касаясь повязки на глазу. — Я уже знаю, какую фигуру надо убрать.