После операции Брагин вышел покурить, несмотря на то, что бросил. Впрочем, бросали они вместе с Мариной, а теперь он, вроде как, снова один.

К горлу подкатил ком, но Олег даже не обратил на него внимания. Такое состояние за последние дни уже стало привычным.

Мужчина отошел подальше, чтобы ни с кем не пересекаться. Но не успел достать сигареты, как услышал за углом знакомые голоса.

Судя по интонациям Нинки, разговор шел уже давно:

— Если лезу не в свое дело, ты скажи.

— Да, Нин, лезешь, — спокойно отреагировала Нарочинская. Этот бессмысленный диалог ей порядком поднадоел.

С Дубровской у нее сложились хорошие отношения. Но Марина не была наивной дурочкой и понимала, что с Олегом Нина знакома намного дольше и общается гораздо крепче. Как однажды сказал сам Брагин, Дубровская была единственной женщиной, перед которой его совесть чиста. Поэтому надеяться, что Нина будет на ее стороне, Нарочинская не могла.

— Марин, ну подожди ты, — Дубровская тронула ее за плечо.

Марина резко обернулась:

— Знаешь, я раньше думала, он хотя бы Куликову свою любил. А теперь понимаю, что он и с ней так себя вел и постоянно рисковал. Так? — она поймала взгляд подруги и нервно усмехнулась. — Вот то-то же. Значит, он и ее не любил. Он вообще никого не любит, Нин, кроме себя самого.

Брагин стиснул зубы так, что они заболели, и закрыл глаза рукой, будто бы это могло помочь не слышать происходящее. Хотя в текущей ситуации следовало бы заткнуть уши, но запретить себе слушать Олег не мог.

Дубровская хотела поспорить, но увидела, какое неприкрытое отчаяние плескается в глазах Нарочинской:

— Эмма тоже так говорила.

Марина истерически рассмеялась:

— Да Эмма вообще оказалась самой умной из его баб. Чтобы спастись от Брагина, надо уехать в другую страну, видимо.

— Ты-то, надеюсь, в Штаты не собираешься? — напряглась Нина.

От одного только предположения Олег похолодел.

— Ну, туда я теперь только туристом, — Нарочинская неопределенно махнула рукой. — Хотя идея хорошая.

Дубровская нахмурилась:

— Марин, ты серьезно? Неужели ты думаешь, что это поможет?

Нейрохирург опустила голову, замерла на пару минут, показавшиеся Брагину часами, после чего сдавленно произнесла:

— Я думаю, что мне вообще не стоило в Склиф приходить. Было бы легче.

У Олега никогда не было проблем с сердцем, но сейчас явно началась тахикардия. И дышать почему-то стало больно.

Регистратор покачала головой и спросила:

— Кому?

— Как минимум мне. А может и ему: жил бы себе безответственной стрекозой, как и прежде, никто бы от него ничего не требовал.

— Стрекозы долго не живут.

На глазах выступили слезы, и Марина часто заморгала:

— Так и Брагин такими темпами не будет. А я уже слишком много близких потеряла, еще на одного меня просто не хватит, — от горечи и безысходности в ее голосе у Олега мороз по коже прошел.

Дубровская понимала Нарочинскую: строить отношения с человеком, который может в любой момент оказаться на том свете по собственной глупости, — то еще удовольствие. Но Нина видела, как друзья смотрят друг на друга, видела, как сильно Михалычу нужна Маринка, а Маринке — Михалыч. Чувствовала, что друг без друга они завянут, как цветы без полива.

Дубровская знала, что Брагин очень виноват и вину эту придется искупать только ему самому. Но важно было, чтобы Нарочинская дала такую возможность. А пока Марина мучила не только его, но и себя.

— Можно подумать, от вашего расставания вы перестанете быть близким, а ты его разлюбишь.

«Она-то откуда знает?..» — не понял Брагин. А потом до него дошел смысл Нинкиного высказывания, и мужчина задохнулся эмоциями.

— Не сразу, конечно. Может, меня и не отпустит до очередной его передряги, зато потом станет легче.

Сигареты Брагин выкинул — ну их к черту. Да и сам ушел по-тихому, чтобы его не заметили.

***

Шестые рабочие сутки Олег не был похож на себя. Не улыбался, мало разговаривал, на расспросы не отвечал и даже операции проводил как-то механически. И это Куликов еще не видел друга на выходных. Было у него подозрение, что Брагин их просто пропил.

Сергей уже начал переживать, не скажется ли состояние Олега на пациентах.

Однако приближался повод, который позволил бы расшевелить товарища.

Брагин и Куликов зашли в ординаторскую и нос к носу столкнулись с Нарочинской. В глубине помещения спешно заканчивали обедать Салам и Костя.

— Марин, подожди, — тормознул ее Сергей и обратился ко всем присутствующим. — Ребят, у меня день рождения на следующей неделе, всех приглашаю. Отказы не принимаются.

Мужчины одобрительно загудели, а Нарочинская сообщила:

— Извини, я не могу.

— Ты даже не спросила, когда праздник, — возразил Куликов. Подозревал, что женщина просто ищет повод, но не понимал причины. Они, конечно, не были большими друзьями, но ему казалось, что Марина нормально к нему относится. К тому же она с Брагиным… Стоп, а с Брагиным ли? Может, в этом причина его самочувствия?

Нарочинская пожала плечами:

— Семнадцатого, — ей рассказывал Олег, а на цифры у Марины память была хорошая. — Но я в любом случае не могу. Ни эту неделю, ни следующую. Давайте без меня, — сказала она и вышла в коридор.

Сергей проводил ее внимательным взглядом и посмотрел на Олега:

— Ничего не хочешь сказать?

Брагину очень хотелось заорать, но он сдержался:

— Серега, не лезь.

Серега все-таки полез. Не в этот день, а на следующий. Сразу после того как они с Нарочинской вышли из операционной:

— Марина, надо поговорить.

— Слушаю, — она подняла на него прозрачные глаза.

— Что у вас с Брагиным?

«И этот туда же».

— Я не собираюсь с тобой это обсуждать, — Марина пошла дальше, но Сергей схватил ее за руку. А подобное Нарочинская позволяла только одному человеку на планете.

Если бы взглядом можно было резать, Куликов остался бы без конечности.

— Да он на себя не похож, — травматолог поспешно убрал руку, — что ты с ним сделала?

Изумлению Марины не было предела:

— Я? — она истерически усмехнулась. — Вообще ничего. Он сам виноват во всех своих проблемах.

Сергей нахмурился:

— Ты про обвал, что ли?.. Нашла повод, — разом обесценил все ее переживания. — Марин, это же Брагин. Ты знала, с кем связывалась, разве нет?

Нарочинская посмотрела на него так, что мужчине захотелось уменьшиться в размерах:

— Я не спрашивала твоего мнения, Куликов. Если у тебя все, то я пойду.

Сергею стало обидно за друга. Может быть потому, что он и сам бы полез в этот обвал в подобной ситуации:

— Марина, ты неправа! — возмутился он.

Нарочинская неожиданно улыбнулась. Только улыбка эта была как у наемного убийцы за секунду до выстрела:

— Не тебе меня учить, — делая акцент на каждом слове, сказала она. — От тебя вообще жена после развода сбежала в другой регион, так ты ее достал!

У Куликова желваки заиграли на скулах:

— Не смей говорить о Ларисе, — начал он, но осекся, глядя Марине за спину.

— А ты не смей лезть в мою жизнь, понял? — она развернулась и увидела Брагина. Лицо Олега не выражало ровным счетом ничего, но в покрасневших глазах было столько муки, что Марине стало физически больно.

Она просканировала Брагина тяжелым взглядом, отрицательно качнула головой, видимо отвечая на какие-то свои мысли, и быстро ушла.