Тонкие пальцы примерились и, подумав, затанцевали по клавишам.

От первого же такта Олега бросило в дрожь.

Он не любил смотреть фильмы, разве что за компанию. Но были картины, от которых Брагин не мог оторваться, а после просмотра цепенел, потому что мир вокруг казался чужеродным и бессмысленным.

К таким фильмам относился и «Список Шиндлера», мелодию из которого сейчас играла Нарочинская.

«Господи, да если она чувствует что-то похожее из-за тебя, то ты последний ублюдок, Брагин».

Каждая нота плакала и говорила о своей боли. С каждой нотой Брагину казалось, что Марина открывает ему душу. С каждой нотой в его голове проносились моменты, помнить о которых не хотелось, но забывать которые было нельзя.

Короткий комментарий о болезни Владимира Сергеевича, когда Олег приехал к ним домой вернуть Марине телефон.

Ее дальнейший звонок с просьбой о помощи.

Слезы на утренней кухне, когда Нарочинская рассказывала о родителях.

«Если ты со мной, тебе же придется бросить ее».

Взгляд на следующий день, которым Марина одарила его и Лену, только придя на работу.

Ее страх, когда в больницу привезли отца.

Огромный кровоподтек на лице Нарочинской, их наваждение и ее уход.

«Застегнись, замерзнешь» и ее глаза.

Смерть Владимира Сергеевича и попадание Марины в больницу.

Обвал.

Нарочинская увидела его глаза и остановилась, не понимая, что происходит. Но Олег сглотнул и хрипло попросил:

— Играй, пожалуйста.

Марина продолжила, но теперь периодически поглядывала на мужчину, из-за чего иногда сбивалась. Когда она закончила, у Брагина на глазах выступили слезы.

Нарочинская совсем растерялась. У нее в голове мелькнула и тут же исчезла нелепая мысль, что Олег расстроился из-за выбора мелодии. Нет, фильм, конечно, очень тяжелый, но у Марины появилось стойкое ощущение, что дело не в нем.... Додумать она не успела, потому что мужчина взял ее ладошки в свои и начал целовать каждый пальчик. Нарочинская видела, что это действие его успокаивает, поэтому возражать не стала. Но сердце ее ухнуло в пропасть.

Через несколько минут он пришел в себя и уже обычным тоном поинтересовался:

— Стихи-то читать?

Очень хотелось брякнуть что-то вроде «если память не отшибло», но женщина сдержалась:

— Давай, — согласилась, не подозревая, что ее накроет с первой же строчки.

Взгляды пересеклись на мгновение и тут же разбежались. Смотреть друг на друга тоже было больно.

— Мы совпали с тобой, совпали

в день, запомнившийся навсегда, — хрипло начал Брагин.

Она хорошо помнила их первую встречу. Олег тогда не произвел на нее никакого впечатления: подумаешь, паяц, уверенный в собственной неотразимости — сколько их таких... еще и внешне не в ее вкусе. Разве что высокий.

Знала бы Нарочинская, что уже через пару месяцев этот паяц начнет оказывать на ее настроение почти прямое влияние... Да если бы и знала — все равно не поверила.

— Как слова совпадают с губами,

С пересохшим горлом — вода.

«Господи, если он правда считает, что все не зря, если это не для красного словца…»

Но Брагин не умел манипулировать. Нарочинская это знала.

— Мы совпали, как птицы с небом.

Олег заглянул Марине прямо в зрачки, и она забыла, как дышать.

Не знала, что он так умеет. Не слышала таких эмоций в его голосе раньше. Не знала его настолько израненным. Никогда.

У мужчины в глазах плескалось столько нежности и боли, что не провалиться в них было невозможно.

— Как земля с долгожданным снегом

совпадает в начале зимы,

так с тобою совпали мы, — слегка нараспев продолжал он.

У Брагина всегда было сложно с признанием вины — Марина это понимала. Но сейчас, когда Олег перестал кривляться и скрывать эмоции, женщина отчетливо видела в его взгляде сожаление. Он молил о прощении. Он не верил, что его можно простить.

Олег заметил, как поменялось выражение лица Марины, и запнулся. Почувствовав, что пауза затянулась, Нарочинская отвела глаза в сторону, и тогда Брагин снова смог заговорить:

— Мы совпали, еще не зная

ничего

о зле и добре, — вновь остановился, чувствуя, как перехватывает дыхание.

Марина дождалась мужчину и вместе с ним закончила:

— И навечно совпало с нами

это время в календаре.

Наступила настолько острая тишина, что ей можно было порезаться. Олег смотрел на Марину, Марина смотрела на Олега. И что-то такое было в ее взгляде, что мужчина потерял дар речи.

А потом Нарочинская вздрогнула, спрятала лицо в ладонях, и Брагин не выдержал — сделал то, о чем мечтал мучительные две с половиной недели.

— Тише, тише, — прошептал он, бережно прижимая женщину к себе. — Не плачь, не надо.

Она медленно подняла голову, и мужчина увидел, что глаза у Марины хоть и потрясенные, но абсолютно сухие.

Она боролась не только с ним. Она боролась с собой и своими страхами. Абсолютно оправданными страхами.

Будучи не в силах что-либо произнести, Нарочинская прислонилась лбом к его плечу. И от этого простого действия у Брагина что-то треснуло внутри:

— Хочешь, — от переизбытка чувств голос был по-прежнему очень хриплым, — хочешь, я буду читать тебе стихи каждый день? Каждый час. Каждую минуту! Я много знаю, — нарочито бодро сказал он. Но вся эта напускная бодрость канула в лету, стоило Марине посмотреть на него снова.

— Олег, — шепотом начала она и, покачав головой, шагнула в омут без подстраховки. — Брагин, я не смогу больше, — страшно было признаваться в таких вещах. Но еще страшнее, как оказалось, было переживать за Олега.

У Марины был такой же голос как тогда, в далекой полуночной беседе на кухне незадолго до их скандала. Только раньше причиной был ее тяжело болеющий отец. А сейчас…

«Моя сильная хрупкая девочка».

— Прости меня, — еле слышно сказал мужчина. — Я не хотел... не хотел делать тебе больно. И не хочу, — дополнил и, увидев неуверенный, но ответ в ее глазах, зарылся носом в светлые волосы.

Они обнимали друг друга с такой осторожностью, словно держали в руках хрупкие вазы. Оба молчали и понимали: в следующий раз Нарочинская не даст Олегу ни малейшего шанса — она и сейчас не собиралась. Оба знали, что люди в их возрасте быстро не меняются.

Минут через десять Брагин зашевелился:

— Марин, ты наелась?

Она кивнула, и он потянул ее к спальне. Нарочинская моментально напряглась:

— Куда?

— Ты чего? — не врубился мужчина. — Спать тебя уложу.

— Спать? — это прозвучало слишком эмоционально и выдало ее с головой.

«Черт, она действительно думает, что тебе нужен только секс…»

Олег мысленно сматерился, но постарался не показать виду:

— Ну да. Сама же сказала, что не спишь ночью, — Марина расслабилась, и он взял ее на руки. Безумно хотелось к ней прикасаться.

— Да так весь режим собьется, — несвоевременно засомневалась она. Вспомнила, называется. По-хорошему, надо было лет 20 назад сомневаться, когда профессию выбирала.

Олег подтвердил эти мысли:

— Марин, с нашей работой у нас его просто нет. А вот если совсем не спать, то ты опять грохнешься в обморок, — мужчина уложил ее на кровать и укрыл пледом. — Так что спи.

— А ты?

Он улыбнулся и лег рядом:

— А я буду охранять твой сон.

Нарочинская отодвинулась на край, и у Олега внутри все рухнуло.

«Заслужил. Это она еще с тобой по-божески».

Брагин уставился в потолок, заложив руки за голову.

Марина закрыла глаза. Полежала. Подумала. И пододвинулась обратно к Олегу под теплый бок. Мужчина сразу же обнял ее одной рукой, и женщина, не открывая глаз, могла поклясться, что он несмело улыбнулся.

Вырубилась она за минуту.