Около семи утра. За окном еще темно. Осень забирает дневное время в пользу ночи, все больше отбирает прав у лета. Голубизна неба скрывается за стальными тучами, все чаще идет дождь. Вот и сейчас накрапывает.
Людвиг с некоторой тоской смотрит в окно. Вроде бы совсем недавно было лето. Время летит слишком быстро, и Германия часто об этом жалеет. Хочется немного побольше теплых деньков, слепящего солнца, ярких красок лета. «Но нет, обойдетесь», - демонстративно отвечает на мольбы лето и сваливает в другое полушарие.
Тренировку придется проводить под дождем, несмотря на бурное недовольство всего коллектива. Ничего, не сахарные, не растают. Только для нее надо сначала разбудить Италию, что, собственно, ему, Людвигу, удается просто блестяще. Специально разработанная методом проб и ошибок стратегия срабатывала всегда.
Растолкать, дать несколько подзатыльников, успокоить реву-корову, пинком под зад отправить в ванну умываться. Легко и почти без жертв. Только есть все-таки одна проблема.
Феличиано сопит в обе дырки, еле слышно его дыхание. Ресницы чуть подрагивают при каждом вздохе, губы растягиваются в счастливой улыбке. Умилительная картина. А самое главное, тихая. Но придется все же разбудить его, пусть и не хочется.
Германия слишком часто ощущает себя отцом многодетного семейства. Все вокруг бесятся, кричат, ругаются, плачут, а он единственный нормальный и пытается всех успокоить. Да и если отбросить все перечисленное, то всю ораву нужно разбудить, умыть, одеть, накормить, раздать «ускорителей деятельности», то бишь подзатыльников или пинков, уложить спать... Вроде все взрослые люди, но...
... многодетный отец из Людвига получается бесподобным.
***
- Германия-я! Германи-и-ия! - этот голос, срывающийся на плач, Людвиг услышит отовсюду. И обязательно прибежит, делать больше нечего. Феличиано нытик и плакса, пока ему не поможешь и не успокоишь, то будет продолжать реветь в два ручья.
И Людвиг совсем не против проделать эти незамысловатые действия по успокоению друга. Ведь это совсем не сложно.
Подбежать, спросить по привычке, что случилось, а ответ услышать лишь протяжные всхлипы. А потом только заметить разодранные до крови колени.
Наученный многолетним опытом, Людвиг достает перекись и вату из карманов брюк. Не первый раз Феличиано неудачно падает. И точно не в последний.
Видя эти предметы в руках друга, Италия пытается уползти, но разве Германия даст! Крики, производимые Феличиано, становятся все более истошными, он кусается, царапается, вырывается, как уличный кот. А потом все смолкает так же резко, как и началось. Феличиано снова бежит кросс. На коленях у него - пластырь.
А Германия продолжает ощущать себя многодетным отцом. Все больше и больше с каждым днем.
***
- Япония, почему ты остановился? - Германия в недоумении. Кику, как самый собранный, редко выкидывает фокусы, которые так любит Феличиано. Так почему он не бежит? Халявить, как тот же Италия, он не будет.
Людвиг подходит к Японии за объяснениями. Кику хочет что-то сказать, но ее может - дышит тяжело. Но все-таки говорит, пытается, во всяком случае:
- Германия-сан... Кха!.. - начинает и прерывается на кашель. И выглядит все так ненатурально, решил-таки схалтурить. - Я уже слишком стар для таких забегов, Вы уж простите.
Людвиг прощает, конечно же. Но для кого он нормативы ставит? Для дождика? Он-то свои обязанности исполняет в отличие от некоторых. И как Кику полегче намекнуть?
- Кику, - наконец говорит Германия, тяжело вздыхая, - поучись увиливать от обязанностей у Италии. И тебе это, кстати, совсем не идет.
Япония пытается возразить, но, видимо, не находит слов и лишь открывает рот, как рыба. Видимо, понимая, что отговориться не получится в любом случае, продолжает бежать, но тихо, почти не слышно, все-таки бубнит про бедную спину. А через несколько метров спотыкается и падает в лужу, разбрызгивая грязную воду по округе.
Людвиг бежит поднимать Японию. А он лишь извиняется за свою неуклюжесть. Совершенно не меняется...
И почему Германия ощущает себя отцом, даже если «дитё» в несколько раз старше?
***
- Слушай, ты, картофель ходячий!
Людвигу хочется отрезать себе уши, выколоть глаза, повеситься. Старший брат Феличиано просто золотой самородок по части выноса мозгов. Идет, поливает такими выражениями, что уши в трубочку сворачиваются, и ни на секунду не умолкает. Хочется выть волком, но Германия терпит. Если долго не обращать внимания, то отстанет. Но выносить все это придется очень, очень долго. А нервы у Людвига не железные.
- Знаешь, кто ты?! - с вызовом спрашивает Романо, скача перед Людвигом горным козликом.
- Нет, - честно отвечает Германия, устало потирая виски. Какой же Ловино шумный и невозможный... Но ничего нового о себе Германия узнать не успевает: Романо, увлеченный придумыванием нового обзывательства, врезается затылком в дерево. Притом так сильно, что сползает на землю без сознания.
Вот балбес.
Несколькими минутами позже Людвиг уже пытается забинтовать голову отчаянно сопротивляющемуся Ловино. Последний пусть и растерял свою энергию после столкновения с деревом, но все равно невероятно увертлив. И что он вырывается? Германия же ему помочь пытается... Что? Сам придурок!..
Германия жутко злой, кажется, что вот-вот и он придушит Романо этими бинтами, но... Почему Людвиг считает, что и за этим невыносимым итальянцем он тоже должен приглядывать?
***
Гилберт кряхтит, еле передвигает ноги, без помощи Людвига, на которого Пруссия опирался, он не прошел бы и шага. Но выглядит он настолько довольным, что Германии хочется вмазать ему по ухмылке. Останавливает только то, что выглядит брат жалко. Растрепанный, расцарапанный, разбитый...
- Брат, - решается задать интересующий вопрос Людвиг, - зачем ты полез к Венгрии?
Пруссия фыркает, но тут же морщится от боли: Венгрия своей сковородки не пожалела.
- Понимаешь, Запад, - гордо, как и всегда говорит Гилберт, спесь с него сбить так и не смогли. - Великому мне нужны острые ощущения. Вот и приходиться поддаваться этой...
Пока Гилберт пытается найти подходящей эпитет для своей давней знакомой, Германия сто раз успевает проклясть «острые ощущения» брата и вспомнить, где находится аптечка.
И почему даже за собственным старшим братом Германия должен ухаживать как за маленьким ребенком?
День сегодня выдался тяжелым. Собственно, как и все предыдущие.
Германия с чувством невероятного счастья ложится в кровать. Как же он устал! Сон приходит почти сразу, забирая в царство Морфея. Но Людвиг даже не подозревает, что его ждет утром.
***
Первым сюрпризом для Германии становится Япония. Он пытается встать с кровати, причем долго и упорно, судя по сосредоточенному лицу, но безуспешно. Глаза Кику, обычно безразличные ко всему происходящему, что происходит вокруг него, выражают вселенскую скорбь. Спина болит невыносимо. Япония тогда не притворялся.
Вторым сюрпризом стали братья-итальянцы. Их красноречивые взгляды, красные щеки и сопливые носы говорят о многом. Возмущенный вчерашней тренировкой под дождем кашель заставляет совесть Людвига недовольно заворчать. Но Германии еще лечить их... Уж лучше сразу умереть.
Старший брат обнаруживает в жестоком похмелье. Как понимает из обилия мата Людвиг, Гилберт решил запить горе, ибо Венгрия не может побеждать Великого. И вроде просто таблетку от головной боли дать и успокоиться, что хоть одного лечить не надо, но выясняется, что у Пруссии сломана рука.
Учиться на многодетного отца Людвигу еще очень долго...