Темный коридор борделя с клубящимся полумраком. Я оказался в месте, которого никогда не знал. В месте, где не должны работать мужчины.
Скрипучие прогнившие доски мерзко перекликались с доносящимися из-за стен стонами и криками морально разложившихся проституток. Подойдя вплотную к нужной двери, я не решался войти. Я до сих пор не мог понять, как ты попал сюда, Слава? О чем думал ты, когда соглашался на то, чтобы торговать своим телом?
Я осмелился нажать на ручку двери и передо мной открылась чернота, в которой скрывался ты. Я прошел дальше и дернул за грязный шнурок лампы. В свете тусклых бра с разбитыми плафонами я увидел тебя сидящего в истлевшем до дыр кресле. Моя просьба закрыть тебе глаза не была проигнорирована. Под бровями была туго натянута черная лента, плотно закрывающая твои глаза.
— Встань! — скомандовал я, сильно понизив голос, чтобы ты не узнал меня.
Ты сразу же поднялся с кресла и, вытянув руки, вслепую приблизился ко мне. Я почувствовал, что ты дрожишь от страха, но всеми силами старался не показывать этого. Ты боялся меня, Слава. Я склонился над тобой и прижался к твоей груди губами. Ты задрожал, и я сжал твои плечи обеими руками. От тебя пахло дешевыми одеколонами и табаком. Этот запах сводил меня с ума, и я припал к твоей груди, как в беспамятстве, покрывая ее поцелуями. Выступающие ребра, будто стальные прутья упирались в мои губы и я сдерживал себя, чтобы не впиться в них зубами. Ты был для меня драгоценным. Я любил тебя. Любил тебя так, как никого никогда не любил. Я помнил вкус твоих поцелуев, твои руки, которыми ты обнимал меня, дыхание на моей шее. Сейчас же этого не было. Ты был холоден и безразличен ко мне. Ты стоял передо мной, тихий и покорный, а я кусал твои холодные запястья, сжимая их крепче, чтобы ты понял, как не хватало мне тебя.
Едва я отпустил твои руки, как ты отстранился от меня и направился к кровати. С твоих плеч соскользнул халат, обнажая все тело, и я увидел твою спину. Она была засыпана синяками и царапинами. Волна стыда тут же окатила меня с ног до головы. Я ненавидел себя за то, что отпустил тебя в этот порочный и жестокий мир. Я готов был порвать всех, кто сделал тебе больно. Я готов был умереть, чтобы искупить свою вину перед тобой.
— Может, уже начнем? — твой безэмоциональный голос, будто холодное лезвие ножа разрезал тишину. Ты забрался на кровать и встал на четвереньки, готовясь в любой момент принять в себя мой член.
Я до последнего не хотел делать тебе больно, но все же не смог побороться со своей страстью. Я помню, какими были первые секунды нашего безумства. Из тебя вырвались глухие стоны, но ты сразу подавил их в себе. Я изо всех сил старался быть осторожным, чтобы не ранить тебя. Ты весь сжимался и выгибался, принимая в себя член почти до основания. Я как можно аккуратнее проникал в тебя на всю длину, постепенно наращивая темп. К моменту, когда я был готов уже кончить, мне казалось, что ты просто не выдержишь. Прерывистое дыхание вырывалось из твоего горла, и ты словно балансировал на тонкой грани между физической и душевной болью. Когда оргазм окончательно захлестнул меня, ты застонал и упал на живот. Ты опустил голову и застыл в этой позе на несколько секунд, восстанавливая потерянное дыхание. После ты рухнул лицом в матрас. Ты замер в этом положении, не проявляя никаких эмоций, и я понял, что внутри тебя наступило опустошение. Твоя спина судорожно вздымалась, но ты был таким же неподвижным. Мне было ужасно обидно и мерзко, что я причинил тебе боль.
Пока я одевался, ты поднял голову и начал вслепую искать руками халат по всей кровати, который упал на пол во время нашего единения. Я поднял его и протянул тебе. Ты сразу же набросил его на себя и, вытянув руки, потянулся в мою сторону. Ты вцепился в меня, как утопающий и, обхватив меня своими тонкими руками, крепко прижался ко мне всем телом. Ты узнал меня. Я по-отечески прижал тебя к своей груди, а ты обнимал меня все крепче и сильнее.
— Помоги мне, — отчаянным шепотом взмолился ты и поднял голову. На шелковой ленте проступили темные пятна от слез. — Вытащи меня отсюда, я скоро умру здесь.
Я забыл все слова и снова ненавидел себя. Я не знал, как помочь тебе. Я обнимал тебя и гладил по голове, утешая, но не в силах сделать ничего иного. Ты не отпускал меня, а я никак не мог взять себя в руки. Мне казалось, что вся моя душа окаменела. Я чувствовал твою боль как свою, и мне было невыносимо ее чувствовать.
Я отпустил тебя и медленно отступил на несколько шагов. Наше время подошло к концу.
— Я попробую, Слав, — прохрипел я, еще не представляя, как буду вытаскивать тебя из ада, в который ты затащил себя сам. С этими словами я развернулся и вышел в коридор.