пух

Его успокаивает чужое мурчание, оно ласково убаюкивает, помогает справиться с тревогой и неуверенностью. А еще притупляет симптомы течки. Соображать яснее становится намного легче.

Ястреб шевелит затекшими крыльями и поудобнее устраивается на боку.

Шото тёплый и ласковый, льнет к нему, потирается головой о живот и не прекращает издавать этот потрясающий звук.

Его уши прижаты к голове, а гибкий хвост обвивает лодыжку, словно говоря, я здесь, я рядом и никуда от тебя не денусь.

Между ног нарастает привычный жар, а густые капли смазки подтекают из разработанного входа.

Ястреб тихо курлычет и массирует когтями кожу головы Шото, мягкого давит на чужой затылок и негромко стонет, когда ощущает, как влажный шершавый язык проходится по напряженной коже внизу живота.

Тодороки методично вылизывает его, трется щекой, целует.

— Не нужно, — Ястреб чувствует, как головка члена упирается в округлившийся за последние пару месяцев животик.

Он чувствует себя непростительно раскрытым, слишком расслабленным, и таким переполненным.

Врачи на УЗИ сказали, что два яйца в его-то возрасте и с бывшими всевозможными травмами не самый большой риск, но нужно соблюдать так много ограничений…

— Почему? — Тодороки спускается ниже и обдает горячим влажным дыханием ствол. — Тебя это смущает?

— Это щекотно, — хмыкает Кейго, ловя чужой ошалевший взгляд. — Но не против что бы, ты вылизал меня в другом месте.

Кошачий зрачок опасно сужается, а в Шото (том самом Шото Тодороки, который ещё какие-то пять лет назад краснел, как сигнальный факел и неловко отводил взгляд от курящего Ястреб, застенчиво проспросил электронку) мелькает нечто хищное. Опасное. Внутренняя омега чирикает от удовольствия и приглашающей, неловко становится на четвереньки, прогибаясь в спине и демонстративно приподнимая хвостик, мол, смотри, смотри, смотри. Это все для тебя.

Для тебя все разработано пальцами, в туалете. Для тебя течка. Для тебя весь этот открытый вид.

Бери — не хочу.

Он и берёт.

Сначала мурлыча прижимается грудью к спине, вылизывает влажную от пота шею, спускается дорожкой поцелуев ниже и целует трепещущие крылья. Ловит губами мелкий пух у основания, вылизывает тонкие косточки и с тихим мяуканьем.

Поглаживает, целует, ведет поцелуи все ниже-ниже. Потирается носом о ямочки на пояснице, утыкается лицом в мягкие перья хвоста.

Шото хищно и игриво порыкивает, стоит хвостику приподняться и открыть доступ к влажной текущей дырочке.

Мелкие влажные от смазки перышки у основания липнут к коже. Ястреб неловко расставляет колени шире и задыхается, когда чувствует первое прикосновение кончика языка к колечку мышц.

Тодороки любит… Изучать, не спеша, ласково, смаковать момент. Он издает какие-то поистине кошачьи звуки, влажно причмокивает губами и проталкивает язык во внутрь.

Мурчание мешается с мяуканьем и потрясающим звуком вылизывания, таким знакомым, влажным… Липким. Кейго уверен, что что полностью залил слезами и слюнями всю подушку. Лицо горит, как после долгой истерики, влажные отросшие волосы липнут к вискам и шее.

— Узел, — слабо шепчет он. — Пожалуйста. Пожалуйста, Шо…

— Ты вынесешь? — мягкий перелив чужого голоса отдается жаром внизу живота. — Уверен, что он не… Навредит?

Ещё пара прикосновений, можно даже вполне себе невинных. Надавить, провести, развести пальцы внутри, потрогать крылья и он позорно спустить только от ласк и римминга.

Таками качает головой и негромко всхлипывает. Он не уверен не спровоцирует ли узел кладку раньше запланированного срока, он не уверен абсолютно ни в чем. Все чего хочет его тело, это наконец кончить и быть переполненным не только яйцами, но и крепким твердым стволом внутри.

— Все хорошо, — поворачивая голову на бок и смаргивая пелену слез, произносит Ястреб.

Горячие мозолистые пальцы стирают влажные дорожки влаги с его лица.

Шото смотрит на него с такой ошеломляющей и всепоглощающей нежностью, что становится неловко и стыдно. Это обезоруживающее чувство, пробивающее навылет внутреннюю броню.

— Только если ты уверен, — приставляя головку члена к разработанному входу мурчит Шото.

*

Это потрясающе, но молчаливый по жизни, в постели Тодороки словно сносит крышу.

Он говорит безумолку, хвалит, боготворит, шепчет насколько внутри Кейго тесно и хорошо.

Под животом мокрое пятно, бедра залиты семенем, третий оргазм за вечер на подходе, а все о чем может думать его мозг, это узел и ничего больше.

Ястреб сжимается и задыхается от этого чувства заполненности.

— А если бы это произошло сейчас? — мурчащим шепотом произносит Шото ему на ухо.

Ястреб хнычет и прячет зареванное лицо в подушке, от переизбытка чувств он все хуже себя контролирует.

Хвостик подрагивает, крылья трепещут, а внутри… Внутри все мокро, скользко тесно и так хочется наконец получить свой узел.

— Не боишься спровоцировать кладку? — Тодороки нежно оглаживает напряженный животик и плавно толкает бедрами вперёд. — Ты говорил, что такое может быть…

И уже пожалел, что рассказал о том случае.

Ястреб все еще помнит свои восемнадцать, когда гормональный сбой спровоцировал формирование неоплодотворенных яиц.

Как он метался в жаре течки по больничной койке, цеплялся пальцами за железные поручни и выталкивал из себя три пустых яйца.

Как течный вход зудел и просил заполнить, как мышцы растягивались вокруг каждого яйца и как его накрывало оргазмом из раза в раз.

Влажные от переизбытка смазки простыни, залитый спермой живот и жгучий стыд и удовольствие смешавшиеся в один коктейль.

— Рано, все будет хорошо, — глухо стонет герой, выгибаясь под ласковыми прикосновениями. — Дай мне узел, прошу. Прошу. Прошу…

Бедра дрожат, а колени предательски разъезжаются. Шото над ухом тихо рычит, впивается пальцами в ягодицы, разводят их в стороны, а после…

Таками вскрикивает, машет крыльями, курлычет, когда большие пальцы растягивают, цепляют края растраханного натруженного входа.

Влажный хлюпающий звук наполняет комнату, с головки члена течёт струйкой предсемя.

Боже…

Толстый твердый узел постепенно заполняет его.

Когда низ живота обдает волна горячего мокрого жара, когти раздирают подушку в клочья. Мелкий белый пух оседает по всей площади кровати, пока Кейго буквально воет, стонет и плачет, задыхаясь при очередной волне оргазма.

Грудь побаливает, твердые соски трутся о простыни, лишь продляя приятные ощущения.

— Тише, тише, — теплые ладони обнимают живот, и помогают поудобнее устроиться на боку.

Член внутри все еще пульсирует. Узел спадет минут через пять, может десять.

Ястреб прикрывает глаза и старается выровнять дыхание. Шото обвивает его ногу хвостом вновь и тесно-тесно жмется грудью к крыльям.

Легкая вибрация знакомого мурчания прокатывается волной по перьям.

— Тебе не кажется, что соседи вызвали полицию? — выдыхает он в затылок Кейго.

Таками ворчит, устраивается в кольце крепких рук и лениво открывает глаза.

— Не думаю, — язык во рту неповоротливый и тяжелый, голос сорван. — Зачем вызывать полицию к главе геройской комиссии и топовому про?

Он зевает и сдувает белых пух из подушки с лица. Он уберет все это потом… Может быть. Когда узел спадет.

Тихий смешок ласкает слух.

— Как ты?

— Лучше всех, — жар течки постепенно спадает. — Возможно, сейчас отключусь.

Юркие перья подтягивают одеяло, укрывая два разгоряченных тела.