Парк медленно глохнет и темнеет, утрачивая всю по-детски ностальгическую приятность. В детстве и не замечаешь голодных котов, бездомных, ютящихся в тенях, и кучу пакетов мусора, которые по газону рассыпаны вместо цветов.
Солнце садится тревожно красным, и темнота, клубящаяся на окраине парка, подползает все ближе и ближе. Сужается и сужает.
Санни открывает аптечку — молния громко лязгает, и он отрывает от нее взгляд, чтобы оценить, хватит ли на Кела содержимого. Деревья позади него сливаются в сплошную черную массу, фонари далековато от скамейки, на которой они сидят… Плечо, маячащее в поле зрения впереди всего, отливает лиловым синяком.
Да, хватит, более чем. Санни вскрывает упаковку ватных дисков — шуршание пакета чем-то напоминает шуршание одеяла, и это даже успокаивает.
А вот что начинает Санни беспокоить, так это отсутствие нормального света, потому что…
— Да на мне все… ай-ай-ай… и так заживет, смотри какие мышцы!
…потому что Кел оказывается плохим пациентом и сложно обработать все его синяки и царапины, когда он дергается как под электрическим током. Руку на себя тянет, отползает от Санни на другой конец скамейки, изгибается чуть ли не параллельно по отношению к плоскости земли.
Раздражает — брови прокладывают неглубокую морщину у переносицы.
Кел напрягает руку, показывая свою мускулатуру, и как будто он таким вот образом кого-то убедит. Возможно, некоторые и купились бы, но только не Санни: он тут же прижимает ватный диск с обеззараживающим средством к царапине — плотно, крепко, со всей силы.
Кел шипит кошкой.
Смешной — уголки губ невольно ползут вверх.
Но как развитая мускулатура поможет ускорить заживление? Санни почему-то уверен, что никак и, если он спросит, ему не ответят.
— Тебя совсем не разжалобишь, да?
— Да, — через паузу отвечает Санни, и звук собственного голоса ему непривычен. Как хорошо, что Кел не вытягивает из него слова клещами. Возможно, он и правда удовлетворен лишь молчаливым присутствием. Возможно, ему просто плева…
Санни заклеивает последнюю царапину.
— Это последний? — жалобно.
Вместо ответа Санни застегивает аптечку, в которой теперь пустые упаковки от бинтов, бумажки от пластырей, использованные и скомканные ватные диски.
На следующий день они заворачивают в аптеку вместо того, чтобы напрямую пойти в пекарню — на оставшиеся со вчерашнего дня деньги он покупает две упаковки по десять штук пластырей и еще одну «аптечку». Аптекарь вслед неуверенно желает: «Осторожнее там…»
— Это… это не обнадеживает, ты знаешь?
Санни знает, но уж лучше он будет готов.
***
Ноги беззвучно касаются площадки.
Топот — не от них, извне.
Мяч залетает в корзину.
— Кел! Кел, вставай, там!.. — сон разлетается осколками подбадривающих болельщиков. Они кричат совсем не то, что можно услышать после трехочкового.
Кел не понимает, почему стадион вдруг сменяется темнотой незнакомого дома, почему Обри его толкает — но не со злостью, а в панике, почему вокруг столько шума, и почему голос ее, средь всего гама выделяющийся, говорит про Санни, про Бэзила и про кровь.
Она убегает быстрее, чем он успевает окончательно вернуться в реальность, и Келу остается только последовать за ней, запутавшись в спальном мешке — молния заела как раз вовремя.
С каждой ступенькой все вокруг становится стекляннее — хрупким, ломким. Один шаг — видно макушку Полли, которая сидит на полу и дышит глотками. Другой шаг — на ее юбке пятно крови. Третий шаг — Кел с места срывается, окончательно разбивая раннее спокойствие.
Дверь комнаты Бэзила открыта на распашку.
Пол красный.
Рубашка Санни красная.
Руки Хиро красные.
Бинты красные.
Хиро кричит отрывисто что-то, Кел уже бежит на кухню — аптечка-аптечка-аптечка…
Видимо, Полли слишком плохо, чтобы помочь ее найти.
Видимо, Кел ее и так не найдет.
Видимо, Кел, если… когда! Санни очнется, обязательно пошутит: «Санни ты, оказывается, пророк», потому что эта дурацкая аптечка, черт возьми, пригодилась. Нашлась в складках спального мешка того — Кел так ярко помнил, что Санни ее целый день таскал.
Упаковки бинтов рвутся с неохотой, руки дрожат, Кел помогает себе зубами, передает Хиро, и тот хладнокровный до ужаса — что-то делает, перевязывает, промывает, промакивает, откидывает в сторону, и все скупыми движениями.
Кел на самом деле уверен, что это не Хиро, боится на него смотреть, потому что взгляд его точно тоже в крови.
А еще он уверен, что из Хиро выйдет хороший врач.
А еще он уверен, что хочет думать обо всем и не хочет смотреть на залитое кровью лицо Санни.
На секунду красным становится все, и Келу кажется, что кровь и на глаза попала, ничего особенного. Но сразу же синий обволакивает пространство.
Скорая приехала.