Жить в новом, чужеродном мире нелегко, особенно когда приходится быть окружённым не просто необычными людьми, а, как теперь говорят, фриками. Это слово не очень пришлось по нраву Стиву, как, собственно, ещё очень многое в этом времени, но оно, пожалуй, лучше всего подходило.
Парочка первоклассных агентов, словно сошедших со страниц рассказов Флеминга, гениальный учёный, в порыве ярости превращающийся в гигантского зелёного монстра, не менее гениальный учёный в железном костюме и в довесок Бог. Настоящий Бог. Да уж, фрики.
Не то чтобы соседство с ними отягощало, совсем нет, Стив и сам был таким же, но всё же было некомфортно, неуютно. Он не чувствовал себя дома.
Да и вряд ли Башню Старка можно было назвать домом. Слишком много лишнего, пафосного и вычурного. Музей, а не дом.
Впрочем, сейчас Стив нигде не смог бы чувствовать себя как дома. Даже в своей старенькой квартирке в Бруклине: она уже давно не была «его» квартирой. С того самого момента, как Стив стал Капитаном Америка.
Многое вообще с тех пор изменилось, точнее сказать, изменилось абсолютно всё. И сам Стив тоже. Не только телом, но и разумом.
А с недавнего времени добавилось и ещё одно изменение. Оно проявилось спустя примерно две недели после победы над Локи.
Мстители, кроме Тора, отбывшего вместе с братцем в Асгард, и Клинта, который толком причину ухода не объяснил, жили в пребывающей в состоянии ремонта Башне, постепенно свыкаясь друг с другом. Поначалу было неловко, но ведь ко всему можно привыкнуть. Узнавались привычки и характер друг друга, новые стороны, прежде надёжно сокрытые, и в целом всё шло хорошо.
Стив смирился с этим миром, пусть не до конца, но всё же, да и выбора иного не было. Узнавал всё пропущенное и учился потихоньку. Осваивал вселенную кинематографа — на этом очень настаивал Тони, объявив о введении кинопосиделок.
После одного такого вечера, когда все уже разбрелись по комнатам, Стив и узнал о том, что боится грозы.
Он проснулся среди ночи от внезапно накатившей тревоги, необъяснимой, пугающей. Сердце колотилось быстро и громко, а воздух обжигал лёгкие при каждом вздохе. Стив уже думал списать всё на кошмар, который не удалось запомнить, как яркий, заставляющий зажмуриться свет озарил комнату, а через мгновение раздался тягучий перекат грома, словно небеса разверзлись.
Стив вздрагивал с каждым ударом и вспышкой, не в силах остановить зарождающуюся панику свернулся, подтягивая колени чуть ли не до груди и накрываясь одеялом. Он и сам не мог понять, почему так страшно, почему руки так и тянутся к вискам, зажимают уши, лишь бы не слышать грохота небесного, почему глаза его крепко зажмурены, а грудь ходит ходуном, словно после долгого бега. Он мог только заставлять себя дышать, ртом жадно глотая воздух, и молить, чтобы гроза поскорее закончилась.
Время тянулось долго, словно в насмешку не торопилось, заставляя мучиться от неконтролируемого, дикого страха, грызть себя непониманием и сомнениями.
И только потом, когда гром раздавался уже в отдалении сухим треском, Стив нашёл силы подняться и пойти в ванную, где умылся ледяной водой, от которой сводило суставы.
Уснуть ему больше в ту ночь так и не удалось.
Последующие дни Стив пытался найти причину случившегося, всё больше путаясь и вгоняя себя в замешательство. Ведь раньше не было такого, никогда прежде он не боялся грозы, не видел в ней ничего устрашающего. Но той ночью будто страх, всегда прочно удерживаемый цепями самоконтроля, вырвался на свободу и желал насытиться, вводя чуть ли не в беспамятство, сумасшествие, заставляя ступать по тонкой грани, переступив которую можно потерять самого себя.
Он искал ответы и не мог их найти. Можно было, конечно, обратиться к психологу, тем более ему предлагали помощь сразу после пробуждения, но это казалось… позорным? Признаваться в своих страхах, открывать всю подноготную незнакомому человеку? Ну уж нет. Да и всё случившееся могло быть лишь случайностью. Возможно, это больше и не повторится.
Стива подобная мысль успокоила, и больше он к ней не возвращался.
Пока через три недели всё не произошло снова.
Он и Тони, оставшиеся в тот вечер в Башне одни, сидели в гостиной и смотрели передачу о животных по Discovery. Точнее, Стив с удовольствием наблюдал за жизнью прайда в Африке, а Тони рядом сосредоточенно ковырялся в каком-то гаджете. Вникать в подробности, чем именно он занят, Стив не стал, да и желанием не горел.
Время от времени они перебрасывались фразами, но в основном молчали. Между ними больше не было напряжённости на грани с враждебностью, наоборот, Стив мог бы с уверенностью сказать, что отношения теперь были похожи на зарождающуюся крепкую дружбу. Просто именно в тот момент хотелось спокойствия и тишины, а не разговоров.
Наслаждаясь прекрасными видами саванны и игрой львят на фоне закатного неба, Стив уже начал дремать под успокаивающий звук шебуршащих железок под боком, но внезапно громыхнуло. Сильно, звонко, казалось, что ещё чуть-чуть, и стёкла зазвенят. А через несколько секунд комнату озарило вспышкой, после которой снова раздался оглушающий рокот грома.
Стив вздрогнул и сжался, поднимая ноги на диван, уткнулся лбом в колени и схватился за шею, сильно зажмуриваясь.
— Стив?.. — Он едва расслышал голос Тони за стуком собственного сердца и не смог ответить, даже промычать. — Ты чего? Это из-за грозы?
Краем сознания, которое ещё сохранило трезвость и не билось в панике, Стив подумал, что теперь Тони не упустит возможности подшутить на эту тему. И непонятная, горькая обида примешалась к страху.
Неожиданно он ощутил лёгкое, почти нежное прикосновение чужих ладоней к напряжённым плечам и тихий шёпот у самого уха:
— Ну всё, тише, тебе нечего бояться. — Стив задержал дыхание, будто от этого Тони мог исчезнуть, и чуть поднял голову, открывая глаза. Тони ласково улыбался и придвинулся ещё ближе, запуская одну руку в волосы Стива и начиная мягко массировать. — Это всего лишь гроза. Наверняка Тор устроил пирушку, — он усмехнулся, и Стив старался сосредоточиться лишь на его голосе и лучистых глазах. — Ну или вбивает кому-то ума Мьёльниром со всей своей силы. Очень надеюсь, что Локи.
Он аккуратно перебирал светлые прядки, пропуская их меж пальцев, другой рукой поглаживал круговыми движениями спину Стива, пока тот уткнулся в его шею и громко дышал.
Сколько они так просидели, точно ответить мог только Джарвис, но когда Стив наконец расслабился и неловко отстранился от Тони, который продолжал что-то тихо и ненавязчиво болтать, небо успело проясниться, и даже вдалеке туч не было видно.
Он смущённо поблагодарил и как можно скорее скрылся в комнате, всеми силами стараясь остудить горящие щёки.
Боже, только этого ему не хватало. И ладно бы кто-то другой, но ведь это был Тони. Невыносимый, бестактный, в какой-то степени вульгарный и пошлый, просто невозможный человек.
Но он помог и даже не пытался пошутить или поднять на смех, мол, Капитан Америка, герой всех и вся, боится грозы, как маленький мальчик.
И следующим утром, завтракая с вернувшимися Наташей, Клинтом и Брюсом, он не услышал от них никаких намёков на произошедшее вчера. Они бы, конечно, и не стали поднимать эту тему, даже если бы Тони проболтал, но что-то подсказывало, что тот никому не рассказал.
Сам Тони на кухне не появился, и поговорить с ним возможности не предстало, потому что, как ответил Джарвис, он уехал по делам и вернётся лишь через два дня.
Всё это время Стив снова и снова прокручивал произошедшее. Всё ещё он был растерян, не находя причин такой реакции на грозу, но теперь добавилось смущение. Он не пытался и отрицать, что ему было приятно. Нет, разумеется, не впадать в состояние необъяснимой паники и находиться на грани истерики. Но лёгкие прикосновения, мягкий голос совсем близко, тёплое дыхание куда-то в макушку, аромат парфюма вперемешку с бензином и машинным маслом и тонкие, едва уловимые нотки пота, а ещё тепло чужого тела и просто присутствие кого-то рядом. Всё это рождало за грудиной жар, спазмами расходящийся вниз к солнечному сплетению. И дыхание становилось судорожным, тяжёлым, дрожащим.
И отчего-то не возникало и мысли, что это недопустимо, да, смущало, и щёки горели румянцем, но не было ощущения неправильности.
Разве может то, что приносит такие чувства, быть неверным?
Когда Тони вернулся, Стив так и не смог заставить себя подойти к нему с разговором. Да и Тони не обмолвился и никак не намекал, что нужно что-то обсуждать. Он вёл себя как ни в чём не бывало, и Стив решил промолчать, боясь лишиться той дружбы и доверия, что успели построиться.
Он промолчал и после того, как спустя месяц всё опять повторилось. Только тогда Стив находился в своей комнате, готовясь ко сну.
Тони пришёл почти сразу же, как гроза началась. Наверное, Джарвис сообщил. Но приятнее было думать, что он сам вспомнил и решил помочь снова.
И, как в прошлый раз, он тихо шептал что-то на ухо, кажется, рассказывал о проекте, над которым работал, гладил спину и плечи, несильно нажимая и массируя, кончиками пальцев выводил круги и узоры, выводя из оцепенения и страха, расслабляя и погружая в состояние покоя.
Теперь он пах кофе, металлом и самим собой. И этот запах нравился Стиву гораздо больше брендовых ароматов, потому что это заставляло чувствовать себя как дома, помогало ощутить уют, надёжность и поддержку.
Стив тогда так и уснул, окружённый защитой, в крепких объятиях и тепле, заботливо укрытый одеялом. И впервые за всё время ему не снились ни кошмары, ни какие-то неприятные сны, после которых ощущение пустоты и серости давило камнем в груди.
С тех пор это повторялось постоянно — каждый раз, когда надвигалась гроза, Тони приходил к Стиву и помогал пережить её. Он просто приходил, обнимал, что-то говорил тихим голосом, а после, как только убеждался, что Стив успокоился, молча уходил. Он ни разу не поднял эту тему, даже когда они были одни, ни разу не взглянул после такого приступа как-то иначе, с жалостью и сочувствием. И от этого жар в груди разгорался ещё сильнее.
Скоро Стив понял, что в какой-то степени уже стал зависим от всего этого, что сам теперь не в силах будет справиться с паникой в одиночку, потому что только Тони может. Только он способен разогнать тучи ласковой улыбкой и нежным взглядом, тёплыми, чуть шершавыми ладонями и своим присутствием.
И даже мимолётная мысль об этом заставляла сердце заходиться быстрыми ударами, а в животе становилось щекотно.
Стив понимал, что с ним происходит, понимал, куда может привести, если и дальше так будет продолжаться, но не мог и подумать о том, чтобы попросить Тони больше не приходить. Тот мог понять всё неправильно, подумать, что Стиву неприятно, и это бы его ранило. А признаться, что ему как раз-таки приятно находиться рядом с ним, чувствовать его дыхание и тепло, было безумно страшно: это могло быть противно Тони.
И теперь Стив мучился не только от фобии, но и от отчаяния, не зная, как быть. Он, наверное, и дальше бы так разрывался, если бы не ещё одна гроза.
Такого ещё не было.
Небо в считанные минуты заволокло плотной пеленой туч, тёмных, мрачных, почти чёрных. Они словно плитой повисли и грозились придавить к самой земле. Ниже них нависали другие, светло-серые, наполненные не просто дождём — градом, который разбивал стёкла и зеркала машин, витрины магазинов и забегаловок, рассыпался в кучку льда, ударяясь об асфальт. И молнии практически без перерыва мелькали в нескольких местах, расходясь по небу кривыми, корявыми линиями, напоминающими ветки давно мёртвого дерева. Гром, следовавший за ними по пятам, был такой силы, что земля сотрясалась, он словно вспарывал на живую саму ткань бытия, разрывал её на куски и разбрасывал по небу.
Стив оглох, ослеп, лишился разом всех чувств, даже касания Тони не мог ощущать, и только страх, дикий, первобытный, пульсировал огненно-красным перед глазами. Он потерялся, провалился в никуда и теперь увяз в нём, беспомощно барахтаясь, как подвешенный за лапку жучок. Тело как будто таяло, осыпалось под гнётом, исчезало, не оставляя даже горстки пыли.
Это сводило с ума, лишало своего «я», уводило прочь от реальности куда-то глубоко-глубоко в беспросветную пропасть, из которой не выбраться.
Даже ставший громче голос Тони, его почти болезненная хватка пальцев на плечах не могли помочь.
И тут всё резко прекратилось, исчезло, мгновенно вытягивая из пучины.
Стив почувствовал чужие губы на своих губах, тут же открыл глаза, разом расслабляя тело, и шумно выдохнул.
— Прости… — едва различимо шепнул Тони, отстраняясь, но всё ещё продолжал удерживать лицо Стива в ладонях и смотрел ему в глаза. — Можешь ударить, если захочешь. Думаю, я заслужил.
Стив сглотнул и глубоко вздохнул, боясь пошевелиться.
— Я не хочу, — улыбнувшись уголками губ, ответил он.
— Правда? — усмехнулся Тони, приподнимая бровь. — Это хорошо. Впрочем, даже если бы я знал, что ты ударишь, всё равно бы это сделал опять. — Стив улыбнулся шире и опустил взгляд, пытаясь совладать с собой, успокоиться и не ляпнуть лишнего. Губы горели, всё ещё хранящие тепло Тони и его вкус, и от этой мысли щёки запылали. — И если ты не против, — продолжил Тони и наклонился вперёд, — повторю сейчас? Потому что давно хотел это сделать.
Стив снова посмотрел в его глаза и открыл рот, растерянно перебирая в голове слова, чтобы ответить, что совсем не против, что очень хочет, потому что и сам хотел этого давно. Но ничего внятного на ум не приходило, и он лишь легко кивнул и подался навстречу Тони, робко касаясь его губ.
А гроза за окном его комнаты уже ушла прочь. И, кажется, навсегда.