Все препятствия будто растворились, и Ларри даже не сразу заметил, что медсестра держала его за плечо.

— Что с Ларри? — сразу же спросил он, всё время глядя в дверной проём, за которым, вероятно, скрывался Фишер.

— Иди на урок, — отводя взгляд, проговорила Миссис Ли. — С ним всё…

И надо же было в этот момент высунуться незнакомому человеку в белом халате. Ларри почти сразу перевёл взгляд на его руки. Точнее, на предмет в них. Маска Салли. Вот она, белая, переливающаяся… расстёгнутая. Сколько раз он мечтал увидеть её обратную сторону. Но сейчас он не радовался, нет. Он бешеными глазами смотрел на странный материал и ощущал, как тело пробивает дрожь. Причина такого странного поведения дошла до Миссис Ли в считанные секунды, и она мгновенно метнулась к дверному проёму, который разделял взволнованного парня и его бессознательного одноклассника. Это произошло как раз вовремя: Ларри немедленно сорвался с места и уже хотел проскользнуть в исключительно белое помещение изолятора, но встретил препятствие.

— Пропустите меня…

С одной стороны это было подло. Его разрывало эгоистичное чувство любопытство, но в то же время он понимал — снимать протез и тем более утаскивать его далеко от хозяина никто просто так не стал бы. Что-то случилось. Что-то серьёзное. Женщина захлопнула за собой дверь изолятора и упрямо, с некоторым страхом, выпрямилась. Никто не должен увидеть то, что видела она. Сколько бы раз этот юноша не был другом её пациента, она его не пропустит. Это слишком.

— Зачем вы сняли его… что с ним? — Джонсон остановился за пару сантиметров от медсестры, заглядывая ей прямо в глаза.

Светлая кожа женщины почувствовала удушающий жар, исходящий от тела Джонсона. Нет. Нет от тела. От его горящих адским пламенем чёрных глаз. Ей стало не по себе, она ощутила, как её радужки начали плавиться, и поэтому, зажмурившись, быстро отвернулась. Внешне парень был испуган, но в целом не выражал агрессии. Но его глаза… Стоящий за его спиной врач не был в курсе происходящего, поэтому просто удивлённо наблюдал развернувшуюся картину. Но когда женщина внезапно отвернулась, он понял — дело плохо.

— Салли нужен был поток воздуха, поэтому мы сняли маску, — врач спокойно положил руку на его плечо, хоть и понимал — сохранять беззаботность долгое время получится вряд ли. — Он порезался и от страха потерял сознание. Ничего серьёзного.

Ларри слишком резко развернулся и метнулся уже к врачу. Пожилой мужчина, повидавший на своей жизни много всяких странных случаев и твёрдо уверенный в исключительной устойчивости своей, как он думал, железобетонной психики, на секунду ужаснулся.

— А вы тогда здесь зачем? И почему она меня не пускает?

— Я здесь для того чтобы зашить порез. И Салли нужен покой. Собери его сумку.

Этот человек говорил слишком спокойно. Стоило ли думать, что это его профессиональное притворство? Или всё действительно хорошо? Пламя начало потихоньку гаснуть, дыхание выравниваться. Но сердце всё ещё билось как сумасшедшее. Признаться честно, врач уже готов был скручивать этого жуткого паренька, но к счастью, он вроде начал успокаиваться. Почему-то размеренный и тянущийся голос внушал доверие.

— Что у него под маской? — наконец, отважился Ларри и с надеждой посмотрел на незнакомца.

Оба медика вздрогнули. У мужчины получилось сделать это почти незаметно в отличие от обыкновенной школьной медсестры. Как хорошо, что сейчас Джонсон смотрел не в её сторону. Увидев в глазах врача озадаченность, он поспешил исправиться — выглядеть эгоистом как-то не хотелось.

— Салли говорил, что… что его лицо стало часто чесаться. Вот я и… и подумал…

Перед глазами возникла ярко-красная салфетка. Пальцы ощутили знакомую дрожь. Но найти в себе силы сказать об этом он так и не мог.

— Чесаться?

— Да.

— Шрамы, — вдруг выпалила побелевшая Миссис Ли. — У него там шрамы.

Мужчина посмотрел на неё с некоторым осуждением, но она оставалась непоколебимой. Да, Ларри слышал эту легенду о шрамах. Значит, это правда. А врач вздохнул с облегчением — даже успокоительного не понадобилось.

— Скоро придёт его отец. Собери его сумку, пожалуйста.

***

Он всё ещё не мог прийти в себя.

Ларри собрал сумку достаточно быстро, хоть и периодически пытался в движениях. Он не очень помнил как вообще добрался до раздевалки, в его голове образовался вакуум, который всё никак не желал схлопываться, глаза заволокло плотной красной пеленой, а конечности превратились в вату. Он слабо верил в россказни врачей о том, что Салли порезался. Нет в этой раздевалке ничего, обо что можно было порезаться! На полу кроме одной мелкий капли крови ничего не было, под скамейкой тоже. Только если… острый предмет находился у него в сумке. Ларри нервно сглотнул. Рыться в чужих вещах ему приходилось, и не раз, но… это ведь вещи Сала. Далеко не чужого ему человека.

— Ладно, если я этого не сделаю, будет только хуже, — подумал он и юркнул в подсобку.

Ещё раз глянув за дверь, он выдохнул и запустил руку в самый большой отдел. Кроме наспех брошенной туда спортивной футболки и нового скетчбука там не оказалась ничего интересного. Неужели, паранойя? Боковые карманы были пустыми, и вот он достиг последнего отдела. Он старался действовать осторожно, так как искал острый предмет, но ничего твёрдого он не нащупал. Всё ещё опасаясь за сохранность собственных пальцев, парень прислонился спиной к стене и сполз по ней на корточки. Он раскрыл отдел и заглянул в него. Он ожидал увидеть всё, что угодно. Но только не это. Хрупкий цветок на тонком стебельке… с ярко-голубыми лепестками. Не рапира, не складной нож. Цветок. Чтобы понять, что лепестки и цветок связаны, дедукции не потребовалось.

Парень удивлённо приподнял бровь. Неужели Трэвис был прав, и Салли действительно решил преподнести ему цветочек? Но тогда почему один? И где он его взял? И зачем?

Тысячи вопросов роем шуршали у него в голове, поэтому он решил убрать цветок обратно, откуда взял. А то ещё голова взорвётся. Ларри застегнул сумку и поспешил покинуть это место. Даже когда он передал её мистеру Фишеру, его не перестали мучить разнообразные мысли. Отец Салли обычно был безэмоционален, и каково же было удивление Джонсона, когда он был таким и сейчас. Ни капли волнения, просто некоторая озадаченность. Означало ли это, что с Салли действительно всё хорошо? Он не знал. С другой стороны, если он решил покончить с собой, то почему сделал это на уроке, а потом и вовсе побежал к медику? Самый нелепый суицид в мире, черт возьми. От осознания этого на душе стало чуууть-чуть спокойнее: нормально самовыпилиться он не сможет. Но гребаный цветок…

Дождавшись окончания уроков, Ларри принялся дежурить у выхода. Почему-то он очень хотел узнать, что это за цветок. И просто нуждался в общении. Ему нужно было с кем-то, наконец, поговорить. Держать всё в себе уже было невозможно. Долго он не простоял, и уже скоро он увидел надвигающуюся рыжую макушку.

— Тодд… ты домой? — спросил он, стараясь скрывать волнение.

— Да, а куда я могу ещё пойти?

Джонсон махнул рукой и толкнул дверь. Весь путь до апартаментов он молчал и смотрел в землю. Тодд, наверное, раз двадцать спросил его о причине такого странного поведения, но всё тщетно. Также он не понимал, почему Ларри вдруг решил дождаться его. Обычно он выпрыгивал из здания школы сразу же после звонка, а тут, видите ли, задержался. Начать разговор об отсутствии его извечного спутника он не стал. Он видел скорую, видел озадаченную миссис Ли и даже краем уха услышал про порез. Но особо не задумывался о том, что это могло быть что-то серьёзное. Точнее, что-то, что серьёзнее обыкновенного пореза конечности, который надо было зашивать, а главное, с чего на лице Ларри застыл «кипиш». Шутить про подорожник Джонсон всегда был горазд. Что-то явно не то.

Моррисон не долго думая пригласил одноклассника зайти к нему, потому что тот явно порывался задать ему вопрос, но вечно останавливался. До похода к Эш оставалось полчаса, и Тодд думал, что сможет вытащить из него хотя бы пару слов.

— Ты что-то хотел спросить? — поинтересовался он, открывая холодильник в поисках чего-нибудь съедобного.

Ларри еле заметно кивнул, но отвечать не стал, поглядывая в сторону Мистера и Миссис Моррисон и дожидаясь того момента, когда они пройдут в комнату. Будучи очень умным человеком, Тодд сразу всё понял и постарался действовать быстрее. Но и в комнате самостоятельно начать серьёзный разговор Ларри так и не собрался.

— Ларри?

Ладно, когда-нибудь это надо было сделать. Парень собрал всю волю в кулак.

— У меня тупой вопрос. Ты знаешь, что это за растение?

Он решил начать издалека, выудив из кармана чудом стащенные лепестки. Тодд удивился, но ничего не сказал, поправив очки и прищурившись.

— Василёк. Где ты его нашёл?

А вот над этим он не подумал. Палить контору не хотелось, но другого выбора у него не было.

— Нашёл в раздевалке.

— А почему заинтересовался? В ботаники потянуло?

— Просто стало интересно. Я никогда раньше такого не видел.

Моррисон кивнул. Ладно, не хочет говорить, не надо.

— Это настолько перевернуло твой мир?

— Что?

— На тебе лица нет.

А вот на это он не знал, что соврать.

— Ты о Салли волнуешься?

Ларри вздрогнул. Ну да, чего он ещё ждал, связываясь со слишком умным Тоддом? Впрочем, тут и дедукции не надо.

— Не волнуйся. Я всё понимаю, — с этими словами он положил руку на плечо товарища. — Это всего лишь порез. Зашьют, и будет как новенький.

Джонсон прикусил губу изнутри и отвёл взгляд.

— Правда, мне интересно, обо что он мог порезаться. Насколько я помню, там нет, как говорится, ни сучка, ни зазоринки.

— В этом-то и дело…

— К чему ты клонишь? — спросил Тодд, наливая в стакан воду и отпивая — Ларри несёт куда-то не туда, и ему необходимо успокоиться.

— Как думаешь, он мог сделать это намеренно?

Наконец Тодд не выдержал: не успев проглотить жидкость, он замахал руками перед собой, пытаясь без слов охладить пыл внезапно ожившего Джонсона, глаза которого обрели нездоровый блеск.

— Так-так, стой. Разговор зашёл в дебри. Давай начнём сначала: как связан цветок и травма Салли?

— Пока не знаю…

Повисла тишина. В который раз. Нет, всё-таки видеть Ларри таким подавленным было более чем непривычно. Даже жутко.

— Если даже всё это каким-либо мистическим образом связано, причём здесь ты?

— Обещай никому об этом не говорить.

Вот так новость. От этой фразы буквально разило авантюризмом и чем-то одновременно стрёмным. А ещё она означала, что, если ты не хочешь ввязаться в неприятности, тебе стоило, как есть, не собирая вещи, прыгать в окно и бежать до Канадской границы. В силу своей… энергосберегательности Моррисон не успел открыть рта и оборвать речь товарища, как его, будто ледяной водой, окатили не слишком приятными новостями:

— Как думаешь, Салли способен на самоубийство?

Ларри на полном серьёзе уставился на парня в ожидании взвешенного и логичного ответа. Сам же парень был ошарашен настолько, что в его голове на секунду сами собой прекратились все мыслительные процессы. Он никогда о таком не задумывался, даже не рассматривал сам факт существования такого понятия как «самоубийство Салли». Они для него и рядом не стояли, даже с учётом подавленного настроения Фишера. Но сейчас… странное поведение, их с Ларри то ли романтические, то ли хрен знает ещё какие отношения, исключительно летний цветок ранней весной, внезапный порез Салли в абсолютно гладкой комнате. Тодд уже не знал, во что верить и что думать. Но надо было что-то сказать.

— Думаю, нет, — выпалил Моррисон, тут же начиная сомневаться в своих же словах.

— Думаешь, или точно?

— Ты спросил, как думаю я, и я ответил.

Ларри вздохнул и опрокинулся на кровать Тодда. Зря он втянул его во всё это. Надо было разбираться со всем самостоятельно.

— А был повод?

— Ну… — Джонсон ещё раз вдохнул и скрепя сердце решил признаться, будь, что будет. — Он думает, что я расстегнул его протез. Думаю, для него это удар. Ну, и он сильно расстроился…

Тодд выслушал его, кивнул.

— Ты не расстёгивал его протез?

— Да нет же! Я ему говорил, он не верит…

— На данный момент я не вижу связи между составными частями нашего диалога, — Моррисон уже сам присел на кровать и в один залп осушил стакан с водой, который, по хорошему, предназначался Ларри. — И следовательно, повода для беспокойства тоже.

Джонсон резко сел на кровати и накрыл нагревшееся от переживания лицо руками.

— Я переживаю. Если он покончит с собой из-за меня… я сам выпилюсь. Сразу же.

Тодд пихнул одноклассника в бок и покачал головой. Ну всё, это клиника. Пора спросить напрямую и пролить свет хотя бы на один вопрос.

— Почему ты настолько сильно переживаешь за него?

— Потому что он мой лучший друг.

— Или потому что он тебе нравится?

Джонсон вздрогнул и хотел по привычке, специально выработанной для Трэвиса, «втащить в табло», но остановился, замерев с занесённой для удара рукой и глядя на вытянувшееся лицо в страхе отклонившегося назад товарища. Всё слишком очевидно. Тем более, для Тодда. Он молился, чтобы одноклассники посчитали его выходку проявлением крайней степени дружбы.

— Прости, — процедил Ларри и отвернулся к стене.

Как же это ужасно с его стороны.

— У меня уже из-за выблядка Фелпса рефлекс… прости.

— Ничего… так что насчёт моего вопроса?

Спалился так спалился. Вот же уебан этот Трэвис. Который раз за день прав оказался.

— Нравится.

Тодд понимающе кивнул и тихо прыснул.

— И сам понимаешь, я тупо не выживу, если он из-за меня что-то с собой сделает. Особенно, когда вроде бы и из-за меня, и в то же время я не виноват. Ну, короче, ты понял.

Где уж тут не понять. Всё кристально ясно. А с Ларри действительно нужно что-то делать — он начал повторяться.

— На данный момент единственное, что ты можешь для него сделать, это надеяться на лучшее.

Моррисон снова налил в стакан воду и отметил, что он осушил без малого целый графин. На этот раз своеобразное успокоительное было отдано по адресу, но тут же отвергнуто и поэтому отставлено в сторону.

— Собирай себя в кучу, уже три часа. Пора идти к Эшли.

На это Джонсон быстро закивал, не поднимая головы, и послушно поднялся на ноги. Сейчас он и в правду бессилен.

***

— Я снова здесь?

Наверное, глупо было надеться, что он когда-нибудь увидит в своих снах что-то новое. Он не должен был, но всё равно удивлялся этому каждый чёртов раз. Даже сейчас, растянувшись на земле прямо посреди пшеничного поля, он на секунду удивлённо вскинул брови: неосязаемый ветер слабо качал возвышающиеся колосья, а сверху над ним висело ярко-голубое небо. Даже слишком яркое, аж глаза режет.

— Интересно, я могу просто никуда не пойти? — спросил Салли сам у себя и тут же ответил. — Вряд ли.

Тяжело вздохнув, он приподнялся на локтях и сел. Платиновые колоски сегодня были какими-то чересчур длинными и доставали почти до макушки. Идти куда-либо не хотелось совсем. Тем более, он знал — ничего хорошего из этого не будет. Сейчас он встанет, пройдёт энное количество метров, увидит свои «любимые» цветы, а затем пойдёт психодел.

— Я сейчас сам похож на василёк, — с ироничной усмешкой заметил юноша.

После он придёт в себя. Переживать одно и то же уже надоело. Предыдущий его сон, конечно, отличился креативностью: яркие краски, реалистичность, спецэффекты, всё такое, но не чтобы его это радовало… в общем, замкнутый круг. Хотелось вырваться, да где уж там.

Юноша ещё раз вздохнул и наконец поднялся. У поля как всегда отсутствовали начало и конец.