Сжигаемый магическим Солнцем Преисподней, изнывающий от жары и жажды, чувствующий, как слезают с груди, спины и плеч лоскуты кожи, как шелушатся татуировки: морда дракона на внешней стороне плеча и надпись «Herret mai Gerr» на внутренней, ощущая, как пересыхает во рту, как путаются мысли, как мутится рассудок, Падший плелся по горячему песку, стараясь не упасть.
Корак не знал, когда именно его обезвоженное тело, скомканное, словно газетный лист для игры в снежки, сложенное пополам, изрыгающее последнюю влагу в организме, стало испытывать — или порождать — галлюцинации.
Чувствуя, как уходит через красный песок вода из его тела, тщетно пытаясь остановить ее, загребая в руки горсти пустынной пыли, проверяя воспоминания на истину, он шел от последних к ранним.
Вспоминал, как ключи, подаренные ему Христофером, открыли великие Врата Ада. Плакал без слез, сходя с ума и понимая: ложь.
Вспоминал, как открыл портал в Ад с помощью старых енохианских символов, искаженных, отзеркаленных Кривдой, как достал свой амулет, в котором много тысячелетий ожидал своей Вендетты Изначальный демон Везувий. И плакал без слез, сходил с ума, когда понимал, что совсем недавно отдал этот амулет жене Каролины, Ишим.
Вспоминал, как закрутил роман с демонессой из бара. Как плескался страх в ее глазах, стоило услышать ей о том, что Прошлое и Настоящее может меняться. Он на миг задумался, что даже какое-нибудь мимолетное замечание подобного могло привести в ужас. Демонесса могла всю жизнь думать, что ее любимой игрушкой была кукла в голубом платье, а через десятки лет найти эту куклу в синем, красном, зеленом — или не найти вовсе. И на глазах рушилось все, что она о себе знала. Корак вспоминал, как любовался огнем ее рыжих волос и умилялся их черноте. Сходил с ума и плакал. Плакал без слез.
Он поднял глаза, увидел человека, солнечный круг которому образовывал нимб. Он был грустен и очень похож на мать.
— Это правда ты? Ты — настоящий? — взмолился Кристофер, пытаясь достать до него. Тщетно.
— Нет, не настоящий. Я сделал все, что мог, друг. Никому не говори…
— То есть это правда?
Грустный человек исчез, зато появился бес. Он истошно вопил, прыгая по горячему песку, рискуя забить Кристофера ногами. Бес взял в руки горсть песка, и полилась из них вода.
Бес взял в руки горсть песка и отломил половину хлеба.
Бес взял в руки горсть песка, и из них горело силой, к которой хотелось тянуться.
Бес хотел рассмеялся. Бес говорил голосом Корака.
«Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое».
Корак хотел пить. Он поднял голову, потянулся к воде. Но остановил себя, посмотрел не прямо на беса, но в него. Оскалился. Зарычал.
Нужно было еще одно Искушение. Искушение Собой. Его бы Корак не прошел.
Он уже не хотел ни еды, ни воды, ни силы, ни Царства. Корак хотел впиться в глотку беса, рвать зубами его плоть и глотать соленую кровь врага людского.
Но это лишь галлюцинация. А за ней, за пеленой, застилающей взор, — уходящая в брезентовое небо миллионами алюминиевых шпилей Столица Ада.
Кораку вдруг пришла идея, что бес не настоящий. Настоящий — ждет его там. И перед настоящим не надо пугаться или искушаться. Он не такой. Она не такая.
***
Игнат Павлович Мартовский, отставной офицер и инквизитор, а ныне коллекционер магических фолиантов, курящий Camel и жующий пирожок с картошкой, запивая его чаем, стоял около небольшого красного столика с лого «Coca-Cola» на одной из линий Васильевского острова — своего любимого места Петербурга.
Аирош из Преисподней, действующий Легионер великого Легиона, правая рука Зана, Палача Души, находилась неподалеку. И всегда была на шаг назад. Стоило ей добраться досюда через сложную для ее восприятия систему разведения мостов, как след ее Цели пропал. Единственное, что осталось от его присутствия, — запах магии и несколько перьев, оставленных на брусчатке. Аирош подержала одно из них в руках, задумчиво и с пристрастием рассматривая незатейливую вещицу. С чувством, с которым палач казнит преступников, а работник перерабатывающего предприятия опускает рубильник перемалывающего устройства, шепнула: «Assa», и перо обратилось в пепел. Оно ее не устраивало.
Аирош била себя хвостом, продетым сквозь отверстие в короткой юбочке, по бедрам, порыкивая и пытаясь уловить следы своей Цели. Она закрыла глаза, а когда открыла — сотни невесомых аур парили вокруг. Кружились, то исчезали то вновь появлялись, разноцветными пятнами на глазах.
И одна тоненькая черная полосочка вела ее через подворотни Васильевского, вела одновременно с запахом свежей выпечки и дешевого кофе.
Он стоял около красного столика черным пятном холста мироздания. Среднего роста, худощавый и сухой, немолодой по человеческим меркам, но красивый голубоглазый прибалт. О последнем знать демонесса не могла. Но голубовато-серые глаза, рассматривающие все вокруг с быстротой и вниманием заставляли ставить гордый диагноз, который Аирош почти озвучила: «Мент».
Она чуть наклонилась к чулкам, тоненькими пальчиками вытащила оттуда купюру и уверенной походкой пошла к ларьку. Держа в руках пакет с пончиками и дешевый кофе без сахара, встала около Мартовского, невинно хлопая ресницами: «Можно я рядышком?»
— Конечно, стойте на здоровье, — ответил Игнат. «С пиздинкой…» — подумал он.
— Меня Аирош зовут. Будете пончик? — Она лучезарно обнажила клычки, махнула хвостиком и вынула выпечку из бумажного пакета.
— Игнат. Нет, спасибо.
Мартовский сделал глоток зеленого чая, счастливо зажмурился. Демонесса проверила нож на бедре, прощупывала ауру мужчины, попутно отводя свидетелей.
— Извините, что так прямо, но, кажется, вы могли бы мне помочь. Я брата ищу… Его Кораком зовут. У него длинные темные волосы и нахальная улыбка, да, мы не очень похожи! — она захихикала, подняла глаза на Мартовского. Тот прожевал пирожок, пожал плечами.
— Я тут редко бываю, никаких Кораков не видел. И вообще мужчин с длинными волосами, — он снисходительно улыбнулся. — Вы бы в отделение сходили, пропажу там ищут.
Убедившись, что свидетелей нет, а продавщица в ларьке ненадолго, не без помощи демонессы, задремала, она выхватила миниатюрный кинжальчик и, крайне пошло перевесившись через стол, упираясь в него ребрами, попыталась резануть Игната по горлу.
«Мент», — снова подумала она, опешив от реакции мужчины. Игнат дернул корпус назад, подставил согнутую руку так, что рука Аирош, совершая амплитудное действие, напоролась на нее запястьем. Кинжал улетел далеко.
Аирош все больше уверялась в том, что Мартовский — не тот, кто ей нужен. Но теперь в ней играло чувство охотника. Заныло внизу живота, и она кинулась на Мартовского, пытаясь впиться коготками ему в лицо.
Мартовский успел выругаться до того, как обезумевшая демонесса перемахнула через стол и прыгнула на него. Он с трудом отпрянул, чтобы не остаться без глаз. На щеке его красовались три полосы, оставленные когтями демонессы.
Мартовский сделал выпад вправо, затем короткий, но быстрый — влево, стукнул демонессу в челюсть.
Аирош вскрикнула, не веря, что человек оказался быстрее. Поток туго сжатого воздуха ударил Мартовского в грудь, откинулся и опрокинулся, рыча матом.
Аирош довольно облизнула алые губы, махнула хвостом, предвкушая месть.
Мартовский вытащил из-за пазухи хваленый «Маузер», направил в сторону Аирош. Она замерла. Что-то подсказывало ей, что Мартовский умеет стрелять. Он встал, пока та застыла.
— Итак, красавица. Серебряные пули с насечками. И рунками. Давай ты не будешь двигаться или колдовать, а я — размазывать твои мозги по брусчатке? Хорошая демонесса, ручки подними.
Аирош кивнула, подняла обе руки и выскочивший (совершенно случайно, разумеется) из отверстия хвост. Это движение задрало легкую юбку демонессы, обнажая бедра.
Мартовский улыбнулся, облизнул губы и усмехнулся. Было, на что посмотреть, но терять бдительность нельзя. Нельзя!
— Что… Что тебе надо от меня?
— Мне нужен Корак. Я найду его и отправлю к Создателям.
— И ты решила, что я помогу тебе его найти? Нехорошая демонесса… Глупая. Игнат Мартовский никому ничего не говорит. Мы можем разойтись по-доброму, но с тебя клятва на крови.
Аирош была оскорблена до глубины души. Махнула хвостом, привлекая внимание, — вдруг глупый человек не замечает ее фигуры, просит о какой-то клятве.
— Обычно мужчины просят о другом! — уязвленно заявила она.
— Зачем тебе обычные мужчины. Клятва, что не причинишь мне вреда, — и иди, куда там тебе надо. Не мешайся.
Аирош растеклась в улыбке.
— Хорошо. Подай мне вон тот кинжальчик. Как я иначе пущу кровь?
Мартовский улыбнулся еще более отвратительно, чем она.
— Пальчиками, дорогая. Все как ты, я уверен, любишь.
Он засмеялся, моргнул, перевел дыхание. Демонесса стояла уже перед его лицом, отклонив пистолет в сторону.
Игнат дернулся, собирался было ударить ее коленом в живот, пока расстояние позволяло. Демонесса оттолкнула его. Выбить пистолет не получалось: железная хватка. Махнула хвостом у лица Мартовского. Мочка его уха упала на брусчатку, он шикнул, все-таки стукнул демонессу, отошел в сторону, пока та восстанавливала дыхание.
Ей чего-то не хватало. Не хватало поддержки. Она мысленно пыталась обратиться к тому, кто ее сюда послал, но безуспешно.
— Я ухожу! — крикнула она, когда Игнат снова вскинул оружие, повернулась спиной, не опуская рук и хвоста. Она знала, что в спину человек не выстрелит. Слаб. И, покачивая крепкими бедрами, схватив со стола пончик, уходила.
Она почувствовала вспышку магии и концентрацию магов. Почувствовала, как где-то совершается сильный обряд. И направилась туда.
Мартовский поднял кусочек своего уха, глядя демонессе вслед. Она ему почти понравилась.
***
Добравшийся до Столицы, помятый, как после недельного путешествия, Корак, чувствующий мягкую щетину на подбородке, шее и щеках, подозревая, что скоро волосы пробьются и на груди, мечтая о холодном молоке, душе и даже не о девушке под боком, просто о сне, шел по дорогам главного города Преисподней, окончательно уверенный, куда ему надо. Здесь он чувствовал небольшие колебания аур. Благоприятное место для существования, если ты лишившийся сил Падший. Ныла спина, болели лопатки, знобило. Он чувствовал великую силу, которая этому миру не принадлежала. Он шел к проклятому всеми месту — замку Черной Гвардии, ища там то, что отрицал. И душой, и телом, и разумом, и понравившейся футболкой с принтом.
На груди его продолжал качаться крест, кажущийся и бывший насмешкой над обеими сторонами Святой войны. Он чувствовал на себе тяжелые взгляды. Бесов, демонесс, нескольких демонов, суккубов и инкубов разной степени нетрезвости. Сначала не понимал, почему его, носящего крест и выглядящего слабо и униженно, не порвали на спор два пьяных товарища-вояки.
Но чем дальше шел, тем больше болела его голова, тем больше он закидывал в себя таблетки, тем больше понимал.
Открытые взору рубцы на лопатках сначала вызывали смех. Были клеймом униженного ангела, оставленного в живых ради прихоти. Потом, чуть анализируя ауру, становилось ясно, что ангел то Падший. И издевка превращалась в настороженность. А для более талантливых магов Падший становился объектом любопытства и боязни. Причем второе разумно гасило первое.
Мочь бы сейчас развернуть великолепные крылья, сотканные из ниточек изначальной Тьмы, думал Падший, чувствовать на себе изумленные взгляды, вот это приятно. А вместо такой роскоши — бежать как преступник и надеяться на заступничество Черных.
Прежде всего нужно найти вещичку, с помощью которой можно совершать хотя бы простейшие магические действия. А дальше по накатанной… Если повезет, с помощью…
Едва уловимый запах, вскруживший голову Кораку, усиливался. Пробивал забитый песком нос, увеличивал артериальное давление Падшего так, что, запрокидывая голову к шпилям замка Черной Гвардии, Кристофер чувствовал, как соленая человеческая кровь из лопнувших сосудов стекает в носоглотку, которая, пересохшая, отзывалась першением в горле и урчанием в желудке.
Шипя от каждого касания ветерка обожженной спины, груди, Падший шел на запах, запах Хаоса, запах, манивший к себе Хозяина и Раба своего. Запах Амулета Везувия. Теперь Корак помнил, что отдал его единственному, кого посчитал достойным, кого принял амулет, кому запретил носить его. Отдал — чтобы смочь умереть. Отдал — чувствуя, как подбирается к горлу страх перед Окончательной Смертью. Как он щекотал низ его живота, как проходил по тяжелым крыльям, хватал за горло и проводил холодным тупым обухом по горлу.
Навстречу ему мелькнуло несколько удивленных и даже испуганных лиц. Вокруг были люди и демоны в черно-серебряной форме, несмотря на палящую жару Ада, вокруг стоял живой гомон и грохот — кажется, в величественном черном замке что-то спешно ремонтировали и достраивали. Мимо мелькнуло несколько всадников на высоких лошадях, звериными лапами, заменявшими им копыта, разрывающих красный песок, издалека лаяли собаки — или ругались демоны. Вся яркость жизни этого восточного города как будто сосредоточилась у Гвардии под боком, точно возле конуры самых прославленных цепных псов местного Владыки Ада.
Это все было вовсе незаметно и неважно, когда у тебя разрывается изнутри голова; оживленный, почти базарный шум лишь усугублял жуткую боль. Корака с опаской пропустили во внутренний двор, позволили пройти, не то почуяв в нем отклик темной силы, не то просто пожалев убогого; во дворе красок, криков и гвардейцев было еще больше. Громкий спор затих, стоило пройти мимо, пошатываясь слегка. Ему в спину впивались взгляды заинтересованные, почти недобрые, кто-то неподалеку совершенно открыто обнажил меч.
— Это еще кто? — грозно рыкнула демоница, сбежавшая со ступеней лестницы, ведущей к распахнутому входу в черный замок. — Откуда взялся, почему не предупредили?
Она была рыжее красного песка, ярче — ее хотелось сравнивать с вспыхнувшим лесным пожаром, столь же разрушительным и смертоносным. Навстречу демонице вылетело несколько младших офицеров, завязался торопливый разговор.
— Капитан Рахаб, сегодня посетителей к командору не записано! — взволновался кто-то из-за спины демонице. Вокруг собиралась приличная толпа, зловеще замыкавшая круг, как стая вокруг обессиленной дичи.
Рахаб медленно кивнула, положила ладонь на рукоять висящего у пояса клинка.
— Эй, ты, — крикнула она Кристоферу, — или называй себя и говори, зачем пришел, или гуляй отсюда.
Падший поднял глаза. По привычке расправил плечи, достал из арсенала мягкую снисходительную улыбочку, которая взбесила бы его самого, если б сейчас он видел себя в зеркало.
— Чем ярче Свет, госпожа Рахаб. Я пришел проведать Кариэль, которой когда-то в Раю шепнул эту фразу. Пришел проведать Ишим, которой когда-то подарил большую часть себя. Всем, кому не терпится кинуться на меня с мечом, — обождите немного, и я уважу каждого, обязательно уважу. А сейчас… Не будет ли у вас, капитан, водички?
Его глаза сначала блеснули хищно, затем потеряли азарт грядущей схватки, он расслабился, прекратил выпячивать грудь и тянуть плечи, сплюнул кровью.
— Пригласите Ишим посмотреть, — нетерпеливо двинула рукой Рахаб в каком-то сложном жесте. Просьбу о воде она игнорировала начисто, проезжалась по Кораку совершенно безразличным взглядом, только терпеливо ждала, собой закрывая ему вход в замок и явно намереваясь удерживать нежданного гостя подальше.
Какой-то демоненок, резво бросившийся за Ишим, справился с поручением на удивление скоро. Худенькая безоружная демоница в легком сарафане, кажущаяся особо хрупкой на фоне Рахаб, аккуратно выглянула из-за ее спины, присмотрелась к нему, нахмурилась:
— Корак? — определенно узнала она. — Ты как сюда попал?
Гвардейцы заметно расслабились, почувствовав в голосе Ишим то выражение, с каким обращаешься к давним знакомым; Рахаб, посомневавшись, тоже склонила голову, шепнула Ишим несколько слов неразличимо, на ухо, и отошла в сторону, позволяя демонице и Падшему подойти ближе друг к другу. В бок все равно впивался ее пристальный взгляд.
Улыбаясь спокойно, Ишим чуть качнулась вперед, словно намеревалась обнять его, но мимолетно заглянула Кораку в лицо и передумала.
Он раскинул руки, приглашая обняться и инсценируя распятие. Рассмеялся радостно, заливисто, будто не было за плечами Ворот Ада, пустыни, чтобы пройти через которую он чуть не сошел с ума еще раз, не было погибшей Пандоры и Инквизиции на хвосте. Он чувствовал от Рахаб опасность, которая нравилась ему, завораживала. Чувствовал от Ишим уют, который, может, сентиментально и ошибочно, на эмоциях, принял за близость дома.
«У меня нет дома».
«Мне дом не нужен».
То были его слова, он готов был отречься и закричать об этом, но молчал, сдерживая внезапные порывы.
— Когда я умер, чтобы вас вытащить, поскитался по Аду, встретил Смерть, и, как результат, вот… — Он указал за спину, но поворачиваться не стал, ожидая объятий. — Я потерял Крылья, а с ними огромную часть способностей. Кое-как попал в Ад, открыл ключиками Врата Ада, перешел пустыню и добрался сюда…
— Кары нет, она в Петербурге… — проговорила Ишим, очевидно, подумавшая, что если у Корака и есть какие-то дела, то уж точно не к ней. — Подожди пару часов, она обещала вернуться, а пока… — она махнула рукой, приглашающе указывая на замок, — могу предложить недолгий приют… — Мельком оглядев его, добавила несмело: — Лекарей не позвать?
Он разочарованно сунул руки в карманы, пожал плечами. Изменился в лице, его накрыла тень озабоченности и сосредоточения, Кораку не естественная.
— Мне надо многое тебе рассказать, Ishim Ah’Cara… лекарь не понадобится, а вот немножко водички было бы очень кстати…
Он повернулся к Рахаб, приложил два пальца к виску, выпрямившись снова. Благодарно кивнул Ишим и пошел следом.
Она уверенно, как полноправная хозяйка большого дома, вела Кристофера по громадным залам и высоким долгим лестницам, после которых дыхание дико клокотало в горле. Ишим же легко впорхнула в тяжелые двери, входя в просторную спальню, быстро ухватилась за графин и налила воды. Указала гибким хвостом на застеленную кровать.
— Если что-то надо, говори, — хлопотала она, засыпала вопросами: — А Кара знает, что ты здесь? Как ты вообще оказался в нашем мире, Кареон же безумно далеко?
— Сначала присядь, ладно? Я буду говорить обо всем, стараясь не рушить порядок. А ты попытайся не перерезать мне горло, скорее всего, это меня убьет. Готова слушать?
Он аккуратно присел на край кровати, жадно выпил воду, показавшуюся ему самым вкусным, из всего, что он пробовал. С трудом потянулся, почесал лопатку, тряхнул головой. В длинных волосах запутался песок.
— Конечно, готова, — откликнулась Ишим.
Она, постояв немного, подтащила от письменного стола стул с высокой резной спинкой, устроилась напротив Кристофера. Скинула легкие туфельки, утопив ноги в мягком белом ворсе расстеленного по полу ковра.
Падший зажмурился, будто собираясь с мыслями, думая, с чего начать. Подпер голову о руки, неотрывно смотря в глаза Ишим.
— Пробыв в нашем Аду некоторое время, как я посчитал: несколько месяцев по вашему и чуть больше по нашему временам, я очнулся около окружной трассы Петербурга, имея при себе пистолет, какой-то глупый паспорт, который не пригодился, сигарету.
Он положил «Грача» на кровать, несколько раз нажав на спусковой крючок, убеждаясь, что в Аду он не работает.
— Кое-как добрался до города на попутках, истекая кровью из шрамов на лопатках. Там меня приютил бывший Божий Воин, Егор, там же я вышел на старые знакомства и достал себе немного денег и лекарство. Познакомился с очаровательной демоничкой их местного бара. И по странному стечению обстоятельств на следующий день она погибла. Мне это сообщили с ее телефона инквизиторы или кто-то, кто ими представляется. Я подумал, что найду тут справедливость, как бы смешно ни звучало. Страшно, Ишим. Если это не моя вина, то страшно, кто мог сотворить что-то с этой милашкой. А если я, то еще страшнее. Ведь я думал, что, потеряв крылья, убил в себе Чудовище, а, оказалось, просто перестал его контролировать… Это первое…
Его голос начал ломаться, как только близились слова про чудовище. Падший был прекрасным актером, но в глазах его сейчас действительно плескался страх вперемешку с отчаянием. Страх и за себя, и за окружающих. Он терпеливо смотрел на Ишим, ожидая разрешения продолжить. Она молчала, рассматривая свои аккуратные ноготки: видно, что-то в истории с погибшей девушкой ее настораживало, но Ишим, не один раз набирая воздух в грудь для глубокого вдоха, так ничего и не произнесла. Порывисто встала, прошла к письменному столу, взяла какой-то амулет, но быстро положила обратно.
— Если твоя девушка погибла, то ты, должно быть, первый подозреваемый, — наконец выговорила она. — Корак, скажи мне, что за тобой не идет погоня. Гвардия тебя не укроет, если у них есть доказательства. И я хорошо знаю Влада — он их найдет… Но ты пока продолжай.
Он рассмеялся вдруг истерично.
— Идет, Ишим. Знаешь, когда я отдавал тебе амулет, существовал огромный шанс… — Он наклонился к ней вплотную, чуть наклонив голову. — Шанс, что это будет последний мой выстрел. Что для удобства капитана Войцека я отправляю вас домой, а себя — обратно. Обратно в Пустоту, из которой когда-то вышел Везувий. Я сделал все, что было в моих силах. Думаю, теперь Владислав тоже сделает все, что в силах его, чтобы выместить всю злобу на пока что беззащитном Падшем. Ты не надевала Амулет, Ишим? С твоего разрешения, я бы хотел забрать его обратно. С ним можно хоть канал Энергии создавать, немного, а помощь…
— Да, я все ждала, когда ты за ним придешь, — рассмеялась Ишим. — Сейчас, я тут припрятала…
Она вспорхнула со стула в сторону комода с выдвижными длинными ящиками, из самого первого вытащила массивную деревянную шкатулку. Ненадолго Ишим зарылась вглубь, запутываясь пальцами в длинные серебряные цепочки, недовольно подергала пушистой кисточкой хвоста, когда не смогла с первого раза выудить нужное. Наконец, перевернув все свои сокровища, она выхватила амулет в виде пятиконечной звезды и вручила его Кораку.
— В целости и сохранности, — гордо заявила она.
Он отпрыгнул, смяв идеально заправленную кровать, поскуливая в ожидании боли. Успокоился, посмотрел на Ишим.
— Дорогая, ты — хозяйка этого амулета. Ему не нравится, когда кто-то трогает его без разрешения. Скажи, что отдаешь его мне. Этот кусок ебучего металла очень агрессивный! Вижу, ты его не надевала, это радует. Я бы себе не простил…
Он приводил в норму дыхание.
Ишим пожала плечами, явно недоумевая, что нужно говорить, но попробовала:
— Отдаю амулет тебе. Так? Забирай его уже, я его хоть и правда не носила, но он все равно очень… неуютный.
Корак аккуратно взял амулет за цепочку. Тот задергался, начал кружиться вокруг собственной оси, несколько раз чуть не поцарапал Падшего острыми краями. Затем, видимо, почувствовав старого хозяина, успокоился, повис в руке Кристофера.
— Это второе… Недавно видел племяшку Персея и его самого на ее дне рождения. После него он п… — И тут Корак «переобулся» так быстро, как только умел. Вместо того, чтобы рассказать, что эльф пропал, начал обманывать, абсолютно не изменяясь в лице. Ему казалось, это правильно. — После него он просто счастлив, ему нравятся дети… Он наверняка передал бы тебе привет, если б видел меня… — Падший улыбнулся.
Амулет вспыхнул красной аурой, медленно заживляя ожоги на теле хозяина. Не долечив до конца, успокоился и снова повис.
Со двора доносился какой-то невнятный шум — это было слышно через приоткрытое окно. Не обычный гвардейский гомон, не грохот стройки под боком, но что-то совсем иное, угрожающее и неприятное. Ишим, тоже уловив странное настроение, подошла к окну, выглянула, опираясь на подоконник и привставая на цыпочки. Когда она обернулась к Кораку, он уже по ее обеспокоенному лицу понимал, что погоня, едва не настигшая в Петербурге, последовала за ним в Ад.
— Корак, там… — начала, хмурясь, Ишим, но не нашла, что сказать. Просто поманила рукой, предлагая самому взглянуть.
Стоило сделать шаг, еще несколько не потребовалось. Усиленный магией, грянул отлично знакомый голос:
— Кристофер Мантини, Корак, или какое бы из имен ни было настоящим, вы подозреваетесь в убийстве демоницы Пандоры. Советую не сопротивляться, выходить с поднятыми руками и держать их на виду. Вздумаешь колдовать — только усугубишь ситуацию.
Корак пожал плечами. Не убирая амулет, вышел из спальни, ища лестницу, по которой поднимался сюда, ворча.
— Нет бы прийти и задержать! Выходи! С поднятыми руками! Какой непрофессионализм!
Он вышел на лестницу, побежал вниз, считая ступеньки. Вышел во двор, поднял руки выше — амулет касался от каждого движения — и состроил радостную гримасу.
— Я так рад, что вы пришли, господа инквизиторы! Кто-то представился от вашего имени и просил посетить штаб Инквизиции. Я решил, сначала надо посоветоваться или с господином Кираем или господином Войцеком, мало ли кто может напасть на безоружного человека по дороге… Бедная Пандора, за что ей такая участь… храни Тьма ее душу…
Войцек и Кирай оба стояли впереди отряда Инквизиции — впору было гордиться, что ради него притащили в Ад столько живых. Гвардейцы, не удовлетворенные одним представлением с Рахаб, тоже заинтересовались и снова подтянулись во внутренний двор замка, сама же рыжая демоница ликующе скалилась, стоя ближе к отряду Инквизиции.
В руке у Влада был револьвер, очевидно, вполне работающий в Аду, и нацелен он был Кораку прямо в голову.
— Медленно клади амулет на землю, чтобы я видел, — приказал он.
— Тогда я опущу руки, господин инквизитор. Не думаю, что амулет на земле безопаснее, чем у меня в руке…
Он присел на корточки, положил подвеску на землю. Она недовольно приподнялась и зависла на уровне коленей Падшего.
— Я не могу колдовать, господин инквизитор. Из-за неприятного прецедента с суицидом… — он обвинительно сверкнул глазами, искал Кару. Встречаться при таких обстоятельствах, конечно, не идеально, но все же увидеться хотелось.
Кара действительно нашлась: стояла в стороне, исподлобья рассматривала Корака, словно пыталась понять, настоящий ли он или напротив стоит кто-то совсем другой, принявший знакомый облик. Она, однако, не вмешивалась в действия инквизиторов.
— Дачу показаний лучше обеспечить у нас в офисе, однако рвение похвальное, — немного расслабился Влад, опустил револьвер, но левой рукой все еще накидывал какие-то заклинания — не понять, защитные или боевые. — На этого наручники, — указал он на Корака, к которому тут же осторожными шагами, утопая ногами в песке, двинулись несколько инквизиторов. — Амулет же…
Влад подошел ближе ненамного, повел рукой, склонил голову, чутко прислушиваясь.
— Ишимка, дорогая, можно взять? — весело оскалясь, проорал он.
— Бери, — вздохнула демоница, так и остававшаяся наполовину висеть в окне и наблюдавшая все издалека. — Только я его Кораку уже отдала.
— Балбеска, — тише проворчал Влад. — Ладно, все стало чуточку сложнее… Тогда тебе, Оленька, остается только поклясться, что ты им не воспользуешься, и положить куда-нибудь.
— Меня зовут Кристофер Мантини, господин инквизитор. Теперь — так. Я не могу клясться, могу пообещать. А клятвой мы решим проблему с Пандорой!
Амулет, видимо, решив, что приказ отправляться в офис относится и к нему тоже, максимально законопослушно повис на шее Корака и успокоился. На секунду глаза Падшего почернели, он взвыл, заскулил, пошатнулся, с трудом удерживая равновесие.
— Сиди ровно, нам пока что ничего не угрожает. Эти люди хотят справедливости, мы предоставим ее им. Я… Мы не будем колдовать. Куда идти дальше? И, если окажется, что виноват не я, обеспечит ли Инквизиция мою безопасность?
— Боишься кого-то? — хмыкнул Влад, дождавшись, когда на запястьях Корака защелкнут наручники. — На девушке твоя аура и магическая печать. Сам в морге с ней повидаешься, впрочем. До встречи с тобой она была даже симпатичной, сейчас… ну, сюрприз будет.
— Печать? На затылке? Я хотел спросить, не успел. Она на работу торопилась… Насчет ауры у меня есть некоторое объяснение. Если позволите, не буду развращать умы молодежи, человечество и так плодится так, как подобает тараканам.
Он ненадолго замолчал, словно что-то обдумывая. Откинул волосы со лба движением головы.
— Меня хватил приступ в баре. Будто колдовал кто-то. Этот кто-то вполне мог наколдовать что-то, что убило девушку через меня, я бы не почувствовал… Боюсь… Что-то убивает тех, с кем я планирую проводить время. На задержание пришло столько народу, видимо, там что-то опасное. Конечно, я боюсь. И все вы боитесь, подозревая, что это что-то во мне. Вполне вероятно. Имя Нам, как говорится.
Едва заметно колыхнулась аура, будто небольшой паучок забрался на огромную сеть паутины, дернул за нити в поисках попавшейся добычи. Корака пробили мурашки, но он не почувствовал колебания.
— Хочешь, расскажу свою версию? — задумчиво поделился Влад, не спеша перебрасывать их в Петербург. — Ты не способен контролировать собственную силу. Малейшее потрясение, эмоциональный всплеск — а девочка, полагаю, была весьма хороша, — и твоя магия уничтожает все вокруг. У нас так дети, только начавшие учиться магии, шарашат что попало. Убийство по неосторожности — полагаю, у нас так это называется… Если хотел защиты, надо было сразу, как только попал в наш мир, идти к Гвардии, а не путаться где попало, зная, что не способен колдовать нормально.
— Это похоже на правду… — он кивнул, облизнул губы. — Получается, я калека? Инвалид? Получил инвалидность, спасая лучших сотрудников Инквизиции города Петербурга? Если я не ошибаюсь, существа с ограниченными возможностями проходят обследование, получают по его итогам пенсию и льготы? А если недуг получен ради блага других, то за такое и Героя дать могут? Поправьте меня, Янош… Кирай.
Ян попытался было что-то ответить, но его совершенно спокойно перебил Влад. Правой рукой он уже набрасывал заклинание перехода, на левой все еще искрили предыдущие, так и не скинутые.
— У тебя хотя бы руки есть, а попробуй повторить свою речь при Горе. И магия тоже есть, отразилась же она как-то и на демонице аурой, и в Ад ты смог пробиться. Только, может, не в том объеме, что была у тебя в Кареоне. — Помолчав немного, он вздохнул: — Думаю, прям сразу квартировать тебя в Крестах никто не станет, успокойся. Просто поболтаем.
— Я надеюсь, ваши законы не позволяют вам вести мое дело, господин Войцек, ибо вы лицо мне знакомое, заинтересованное. А Врата Ада я ключами открыл. Ну, теми, которые были в Библии у одного из персонажей… — он глянул на Кару, виновато пожав плечами. — Я есть Первый и Последний, и живый и был мертв, и имею ключи от Ада и Смерти. Помните?
— Ага, а перед этим как-то оказался в другом мире, воспользовавшись рисунками из книжки «Магия для чайников», я видел. А вообще… я тут вообще не при чем, я консультант, все делаю, как начальство попросит.
— Давай уже в Питер, — безнадежно попросил Ян, отмахиваясь от него.
— Так точно! — с явно нездоровым энтузиазмом откликнулся Влад. — Видишь, все как господин инквизитор решит…
Ад, лица гвардейцев, красное солнце — да вообще все померкло во вспышке портала.
***
В морге было мертвенно-холодно — и это слово было наилучшим для определения. Корак оглядывался по сторонам, натыкаясь на белые стены, с которых местами слезала старая краска, на блестящий в свете отливающих неоном ламп металл: какие-то каталки, столики, приборы… Он налетал на предметы к явному неудовольствию инквизиторов, наручники с него так и не стали снимать: не то как-то удобно забыли, не то вездесущий Войцек кого-то подговорил; тем не менее, к скованным рукам трудно было привыкнуть.
Ян догнал их чуть после: оставался курить на улице. Влад наклонился к нему, что-то сказал быстро, косясь на застывшую в ожидании их молодую ведьмочку с выкрашенными в синий цвет волосами, они переглянулись, усмехнулись оба как-то горько. Девчонка же явно не была готова видеть конвоируемого Корака, сбилась, долго его рассматривала.
— Не похож он что-то на того, кто может заживо сгноить девушку, — нахмурилась она сердито. — И как рука поднялась…
— Не рука, — брякнул Влад, вздохнул: — Не важно. Ну, где наша безвременно усопшая?
— Только что с ней закончила, — согласилась ведьма, кивнула себе за спину. — Не для слабонервных, знаете ли…
При взгляде на лежавшую на каталке хотелось отвести взгляд. Кожа почернела, пошла складками, кое-где обнажая мясо и кости; на голову же ее вовсе невозможно было глядеть, на то, во что превратилось миловидное личико. Если присмотреться, на теле можно было рассмотреть аккуратные швы.
— И что нового ты можешь нам сказать? — настырно прицепился к ведьме Влад.
— Я в отчете напишу, ты читать не умеешь? Попроси своего инквизитора, пусть он вслух… — слабо отбивалась она. — Но, в общем… Поражения глубокие, пострадала не только кожа, но и плоть. Похоже, что эта зараза пошла от шеи и распространилась по всему телу.
— Ага, там печать была, — вспомнил Влад. — Перевернуть ее можно?
Не дожидаясь разрешения, он лихо взмахнул руками, заставляя мертвячку взмыть на метр, крутануться в воздухе и грянуться вниз с тяжелым стуком. Пожал плечами, наблюдая лица следивших за ним, Влад деловито склонился к шее, едва ли не обнюхал.
— Не, так не видно… — с сожалением признал он. Обернулся на Корака, словно только что о нем вспомнил, спохватился: — А, опознание и все такое, инквизиторство, ты чего молчишь, хоть бы пнул меня слегка, а то я увлекаюсь. Так что, Корак, Кристофер, Оленька, подчеркните нужное, ты точно с этой девушкой был знаком?
— До и во время нашего знакомства она выглядела чуть иначе, господин инквизитор. — Корак чуть позеленел. Удивился собственной реакции, не то чтобы не видел чего-то подобного, но желудок был слабее обычного.
Падший долго всматривался в тело, подойдя ближе. Кулон на шее бешено колотился, будто стараясь поцарапать шею носителя. Кристофер начисто игнорировал требование куска железа, переводил взгляд на Яна и ведьму.
— Господин инквизитор, а можно небольшой вопрос прежде, чем окажется, что я убил беднягу? Утром я нашел у нее на шее, — он подошел ближе, ткнул в гнилое мясо пальцем. — Татуировку странного вида. Я не заметил ее ни ночью, ни вечером. А я ценитель разного рода тату… Что оно означает?
Он вытер палец о брюки, вновь посмотрел на ведьму и Яна. Амулет бился сильнее, настойчиво требуя привести его в действие, дать власть над телом, позволить заполнить все вокруг Тьмой.
— Господин инквизитор — это вот, — указал Влад на помечающего что-то в блокноте Яна. — А то заладил… Корак, я, конечно, все понимаю, но тут как бы… гнилое, блять, мясо, на нем нельзя увидеть тату. А соваться на изнанку… Ну, скажем так, не тянет, от нее шибает сильновато. Если видел, можешь набросать на чем-нибудь?
— Я могу попробовать, есть листочек? Мне кажется, это и правда важно…
В глазах Корака вспыхнул огонек заинтересованности. Он даже забыл, что хотел поддеть Влада или что-нибудь пафосное высказать ведьмочке. Он буркнул что-то себе под нос, наверное, правильнее сказать: под шею, шипя на артефакт, который как с цепи сорвался. И это настораживало, еще больше интересовало Падшего.
Тот принял из рук синеволосой бумагу и карандаш. Облокотился на стену, поднял колено, положил в зубы карандаш. В таком положении Падший замер, недоумевающе рассматривая белый помятый лист дешевой бумаги. Поставил в центре жирную точку, попробовал сделать несколько штрихов, остановился, посмотрел на Влада.
— Войцек, а я не могу… Я хорошо помню, как она выглядела, но не могу нарисовать… Тупой амулет взбесился… Я обещал его не использовать, но… Вдруг это что-то прояснит? В таком состоянии я тебе не ровня, размажешь меня по вот этой стене тонким слоем, как «Виолу» по хлебу, а?
— Ой как приятно… — протянул Влад.
Помолчал, что-то взвешивая, медленно повел рукой, заново накидывая какие-то заклинания — в этот раз в его жестах было нечто знакомое, что мелькало иногда у Егора, значит, защитные, после чего вывернул запястье так, что у Корака при взгляде на это заныли скованные руки. Наручники со звоном упали под ноги. Опасливо смотрел на Корака, но кивнул:
— Валяй, смотри.
Падший вдохнул побольше воздуха, набрав полную грудь, предвкушая знакомую боль. Протянул руку Владу.
Корак мог измениться до неузнаваемости. Мог стать темным эльфом, скрывающим лицо, поврежденное в дуэли. Демоном без тела, способным высосать душу из любого существа напротив. Стать Падшим с крыльями из Тьмы. Но изменить жесты было куда сложнее. Он по-прежнему то ли хотел пожать человеку руку, то ли ухватить быка за причинное место.
— Можешь… Эээ… рукой в руку проникнуть? Может, так тебе виднее будет.
Падший смутился на секунду, но тут же исправился. Влад сейчас не был его другом, и указывать на его временные недостатки было бы вполне честно. Но держи друга близко, а врага еще ближе.
Зажав амулет между указательным и средним пальцем, он аккуратно вскрыл подушечку большого об один из лучей звезды.
— Ты сам попросил, — ухмыльнулся Влад.
От призрачной руки пробило таким холодом, что он чуть не заорал в голос. Холод растекался по пальцам; Корак их уже не чувствовал, не мог бы двинуть ими. Неприятное сковывающее ощущение скользило выше по руке, морозными зубами впиваясь в мясо, текло к сердцу ближе, но Корак не отнимал руки. Заметил, как Ян косится на него почти с жалостью.
Он подрагивал, стуча зубами.
— Мне казалось… Горячий у нас парень… — Рука, держащая амулет, тряслась, угрожая его выронить. В ответ на холод по ней растекалось тепло от амулета, но Корак рыкнул на странном языке: амулет прекратил попытку спасать владельца от холода.
— Assa!
Путешествие оказалось чуть более болезненным. Кораку, как основному проводнику, досталось чуть больше. Чувство можно было сравнить с ведром холодной воды, опрокинутой на голову после жаркого дня. Вроде бы и хочется, освежает, но в пятки уходит сердце, появляется одышка.
С одинаковой вероятностью это был или какой-нибудь иной мир (разумеется, только номинально) или голова Корака. Маг и Падший от третьего лица наблюдали, как в квартире Егора поутру Корак вызывает такси для Пандоры. На ней не было и тени беспокойства, она с некоторой неохотой стояла в прихожей, доверчиво облокотившись спиной на Кристофера. Тот откинул куда-то телефон. Поцеловал ее в шею, замер, рассматривая символ.
Хитрое сплетение линий, образующее подобие цветка, название которого ускользало из памяти. Оно так же правдоподобно выглядело как руническая вязь неизвестного языка. Отдаленно напоминало сигилы Высших демонов, но столь же сильно от них отличалось. Корак-из-настоящего посмотрел на Влада. Изображение пошло рябью.
— Я догадываюсь, чей это знак, Влад. Никто, не имея достаточного могущества или одобрения Высших сил, не может чертить сигил одного из Девяти Изначальных демонов. Кровь, месть, забвение. Мелинзан, Войцек. Помнишь его, да?
От упоминания Влада заметно перекосило.
— Это все чудесно, а дело-то нам теперь кому шить? — вполголоса заметил он.
За все время, пока они копались в памяти Корака, синеволосая отошла куда-то в сторонку и занялась своими делами, быстро строча что-то в мобильнике, Ян же, напротив, подошел ближе, мельком осмотрел девицу.
— Если докажем, что проклятие накладывал не Корак, а он был только проводником, то дело, считай, висяк. Не пойдем же мы в другой мир кого-то арестовывать…
— Ты вообще на чьей стороне? — обиделся Влад.
Он, однако, уже не спешил отправлять Корака за решетку, что не могло не радовать. Корак немного виноватым нервным движением вытер губы.
— Его немного сложно арестовать, учитывая некоторые моменты… Можно арестовать Кареон, но не думаю, что у вас есть достаточно большая камера.
Корак вдруг рассмеялся. Стараясь не смотреть в сторону мертвой девушки, смеялся, сбрасывая все накопившееся за последние дни напряжение. Немного истерично, смотря на Влада и Яна по очереди.
— Мы можем сходить поесть или повидаться с Карой, раз у следствия я не вызываю вопросов? Уж очень есть хочу и соскучился сильно…
— Ты все еще подозреваемый, — осадил его Ян. — Слова про Мелинзана мы проверить не способны, надо лезть в ауру квартиры, ауру клуба… Пока тебе придется подписать пару бумажек, подписку о невыезде… А потом поешь, мы инквизиторы, а не звери, чтоб голодом морить.
— Под присмотром следствия, — мрачно заявил Влад. — А то я отвернусь, а тут будет еще один гнилой трупак, знаю я его.
***
В забегаловке, которую Корак вполне мог бы назвать рестораном, играла приятная музыка, удобные диванчики, обитые бежевым кожзамом приятно касались кожи, что под действием амулета медленно, но верно приобретала человеческий вид. Лицо Падшего больше не было похоже на мочалку, с носа больше не слезала кожа, лоб не шелушился.
Корак с аппетитом разглядывал кусок мяса, лежащий в сковородке рядом с жареным картофелем, посыпанным зеленью. Чуть в сторонке от гарнира находился жульен с грибами. Особенно радовали Падшего бокал вина и свежий ржаной хлеб с семенами кунжута.
Он орудовал ножом, с упоением разделывая мясо. Нож держал в правой руке, но виноваты в этом были совсем не манеры — скорее всего, он просто левша.
— Вы главное кушайте, дорогие мои. Расходы на питание работников Инквизиции при исполнении беру на себя. Прости, птичка моя, я все тебе расскажу, но сначала немного перекушу, хорошо?
Корак положил в рот мясо, пригубил вино и, счастливо жмурясь, посмотрел на Кару. Глубоко вздохнул, расслабился.
— Я лучше дома поем, — почему-то отказалась Кара, небрежно захлопывая меню.
— Я тем более, — неожиданно откликнулся не Влад, как Корак ожидал, а сидящий подле него инквизитор. Ян быстро писал в телефоне, Войцек склонялся, заглядывал через плечо, подсказывал что-то.
Невыразимо ярко повисала неловкая пауза. Кара все так же сомневалась в чем-то, поглядывала на Корака искоса, словно никак не могла узнать: чего-то важного не хватало, все равно как смотреть на человека, сделавшего вдруг пластическую операцию. Двое инквизиторов вообще, похоже, были оторваны от каких-то более важных дел, чем наблюдение за подозреваемым по зверскому убийству.
— Я даже думать не хочу, откуда у него деньги, на которые он жрет, — вскользь уточнил Влад. — На одном этом можно наверняка составить новое дело. Или даже три.
Продолжая неловко поглядывать на Корака, Кара водила ногтем по скатерти, словно хотела что-то нарисовать.
— Слишком все как-то навалилось, — призналась она. — Сначала от войны отходили, потом Грааль… — Кара ненадолго замолчала, покосилась на инквизиторов, ни капли, впрочем, не удивленных, махнула рукой: — Да, украли артефакт Сатаны, прямо из-под носа украли! А теперь еще эти непонятные отголоски Кареона… Понятия не имею, что с этим делать.
Корак резко встал, взял фужер за ножку, обошел диванчик и встал за спиной Кары, аккуратно приобняв и вручая бокал с алкоголем. Отмахнул с лица волосы, набрал полную грудь воздуха. Крылья блокировали чувство боли, но обостряли остальные чувства. Однако сейчас запахи казались более настоящими.
— Бедная птичка, кто-то унес Грааль…
Он хихикнул, наклонился через ее левое плечо к уху, но сказал тем не менее достаточно громко, чтобы слышали инквизиторы.
— Если я притащу эту глупую кружку через два дня прямо к трону Люция, можно я в ней кофе себе заварю? И еще парочка абсолютно безобидных просьб… — он хитро улыбнулся.
— Он и в эту хуйню влез, да почему я ни капли не сомневался, — застонал Влад. — Да неужели я так много грешил в жизни, что мне на голову это все свалилось? Разве я заслужил этого урода, который решил загреметь по всем статьям? Инквизиторство, я хочу домой. Чай с ромашкой. И с водкой.
— У нас сегодня еще смена, — грустно улыбнулся Ян. — С семи вечера до семи утра.
— А завтра? — с надеждой вскинулся Влад.
— А завтра выходной. Послезавтра с семи утра до семи вечера… — Он покосился на Корака с Карой, вздохнул: — Но мы отвлеклись. Ты действительно знаешь, где Грааль? Артефакт, который ищет Инквизиция и Гвардия целый месяц? Не уверен, что хочу знать, откуда, но легче будет сообщить кому-нибудь. Полагаю, если за Граалем отправится кто-то вроде тебя, после выходного я вернусь в радиационную пустыню.
— Янош Кирай, — Падший хищно улыбнулся, снисходительно кивнул. — Корак своих карт не раскроет и людей не сдаст. Мне просто интересно, беднягу Аца вы тряхнули? Я ему при знакомстве чуть в черепушку обойму не высадил. Красивый мальчик.
Корак муркнул, хихикнул. Попытался посмотреть Каре в глаза, но не дотягивался со спины.
— Кара, а можно… Я крылья посмотрю?
— Ну, во-первых, — кашлянул инквизитор, явно недовольный, что Корак отвлекается от разговора. — Меня зовут Ян. А вообще-то — товарищ лейтенант, потому что кто-то все еще под следствием. Во-вторых, Ацианэль также проходит подозреваемым в краже ценного имущества — или в попытке его отправления за территорию Российской Федерации. В любом случае, за ним установлено наблюдение. Но если есть желание помочь следствию и ускорить поиски, то всегда рад выслушать.
Он оглянулся мимолетно на слегка застывшего Влада, не сразу нашедшего, что и сказать, показалось, самодовольно усмехнулся. В любом случае момент был упущен, Войцек выговорить ничего не успел, зато пошевелилась Кара: поежилась, неуютно повела лопатками, словно проверяя, на месте ли крылья.
— Мои крылья все те же, не на что там смотреть, — проговорила она. — А вот что с тобой случилось?
— Какой же ты скучный! — воскликнул Корак, подзывая официанта с просьбой обновить алкоголь. — Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой! Пока со мной не выпьешь, показания давать отказываюсь! И никаких помощей следствию! Если товарищ командор прикажет, послезавтра буду пить кофе из Чаши Господней.
Он таки уселся на место, заглянул Каре в глаза. По телу пробежались целыми скопами мурашки. Он поежился.
— Я, как бы так сказать, Крылья свои подарил… Где твои крылья, которые так нравились мне?..
— Я так понимаю, ничего полезнее песенок мы от него не услышим? — мрачно уточнил Влад. — А пить в рабочее время трудовой кодекс запрещает, я пытался его спаивать, куда там…
Кара нетерпеливо отмахнулась от него.
— Ну, следовательно, я приказываю искать Грааль, — пожала плечами она. — Поскольку не представляю, сколько еще можно с этим медлить. Если ты действительно что-то знаешь, то нам правда не помешала бы помощь. Думаю, Люцифер заплатит.
— Меня деньги не интересуют, на ближайшие месяцы мне хватит. А вот моего товарища… — он улыбнулся, вновь принялся за еду. С его лица медленно сползала улыбка, будто накрашенное косметикой лицо окунули в воду. Он грустнел на глазах, осматривая инквизиторов, затем — Кару. — Ты не рада меня тут видеть, да? Я приношу слишком много проблем?
Сверкнул глазами в сторону Влада, ожидая шуточки с его стороны. Взял нож крепче, хоть и понимал, что тот неосязаем. Однако Влад молчал, снова отвлекся на телефон инквизитора, что-то шепнул, и ему этого, похоже, было вполне достаточно. Кара же сжала в руке первое, что попалось под руку: белую салфетку.
— Нет, нет, я просто очень устала, я месяц ищу то не знаю что — как в сказках прямо… Я думала… я, блядь, думала, что ты мертв! — взъярилась она, сверкая глазами. — Я видела, как ты себе башку прострелил, что я должна была думать? А ты вернулся, преспокойно вернулся, спутался с какими-то типами, трахал демониц, и тебе даже на секунду не пришла в голову мысль, что стоило сказать мне хоть слово? Что можно позвонить? Нет, конечно! Я узнаю о том, что мой друг жив, из дел Инквизиции!
Он сжал губы в настолько тонкую полосу, как только мог. Виновато потупился, уткнувшись в тарелку, несколько секунд сидел, замерши.
— Я не подвел тебя, Каролина. Умер — как ты и видела. Вынес себе мозги, — он сложил пальцы пистолетом, приложил к виску. — Размазал себя по стене, не зная, как Магия отреагирует на человеческое оружие. У вас было затмение, да? Ишим знала или догадывалась, я уверен…
Помедлил, оперся о стол, потянулся к ней корпусом и головой, не прерывая зрительный контакт. Казалось, замерла на минорной ноте музыка, остановилось время. Бред от бьющей в виски крови.
— Я лишился всего, что у меня было. Домочадцев, магии и Крыльев. Дома и поддержки Госпожи. Я боялся, Каролина. И знаю только один способ избавиться от страха: нырнуть с головой в ледяную воду. Влезть по горло в грязь, найти женщину и забыться алкоголем. Ударь меня, Кариэль? Это нужно тебе, нужно мне. А потом — пошли потом покажешь мне Питер?
Лицо Падшего замерло на расстоянии локтя от лица Кары, прекрасное расстояние для удара. Кристофер не улыбался. Она посомневалась, выдохнула сквозь зубы, опустила голову.
— Руку жалко, — проворчала едва слышно.
— Мне нет, — лениво влез Влад, на секунду отвлекаясь от тихой беседы с Яном и тут же снова возвращаясь к ней до того, как его послали.
Кара тихо рассмеялась, горько и устало, провела ладонью по лицу, зарычала по-демонски.
— Я никогда не могла тебя ненавидеть, — призналась она Кораку. — Я рада, что с тобой все в порядке. Ну, что ты жив. Я примерно знаю, каково терять крылья… И врагу бы не пожелала, не то что кому-то из своих… Ладно, делать нечего, предлагаю просто жить дальше и в процессе пытаться разобраться со всей этой херней.
Она подумала, ловко перехватила полупустой бокал вина, отпила большим глотком.
— Какая ж дрянь… — призналась Кара. Привстала. — Если ты доел, нам всем надо вернуться к работе. Ты с местным кардиналом не знаком, но это и к лучшему. Ян у нас солнышко, Будапешту с ним когда-то повезло, а Петербург чем-то прогневал мироздание.
Корак отщипнул от пачки несколько купюр, положил на стол рядом с почти нетронутой тарелкой, допил одним глотком оставшееся вино.
— Надеюсь, подписка действует на Ад, товарищ следователь? Мне, кроме как в СИЗО, жить негде. Я после всех дел доберусь до Гвардии, птичка моя?
— Если командор Гвардии поручится, прокатит, — отмахнулся усталый Влад. — Не понял только, чем тебе наше СИЗО так не нравится и где ты собрался квартироваться в Аду.
— Я постараюсь никого не убить и не разнести весь круг к херам, честно! А с квартирой решу чего-нибудь. Нам не привыкать видеть друг друга в неприятных ситуациях…
Падший рассмеялся, надеясь в случае чего убежать от Кары или увернуться от сапога. Он был уверен, она его поняла.