и сейчас я сражаюсь с поднятыми руками,

почувствуй, как пули вылетают из твоей головы, вылетают из головы.

я могу видеть, но не могу коснуться тебя.

потому что всё, что я чувствую - оцепенение.

dotan - numb.

— Мистер Парри… с нашей последней встречи прошло около пяти лет…

— Четыре с половиной, если быть точным.

— Да. После того, как я сказала, что ничем не могу вам помочь. Что-то изменилось?

— Мне нужно заключение о ментальной устойчивости на работу и для врача. У меня повторная операция через две недели, а вы единственный психотерапевт, кого я знаю. К тому же, сам доктор Коннел настоял на вас.

— Что ж, посмотрим. Присаживайтесь.

Джон улыбнулся. Кабинет доктора Бридж за эти годы изменился лишь в чертах — исчез этот дурацкий меховой ковёр, сменившись столь же безвкусным, но уже хотя бы ворсовым, растения в горшках с полок перекочевали на пол, а цвет стен сменился на более тёмный, но это ничуть не изменило ощущения от самого кабинета — он по-прежнему был в нём лишним.

— Ну, рассказывайте.

— О чём? — усмехнулся Джон, усаживаясь в кресло. Подлокотники показались чуть более гладкими, чем в прошлый раз, будто их касались слишком много людей. От этой мысли стало неуютно.

— О чём посчитаете нужным, — пожала плечами доктор Бридж. — Потому что если с нашей последней встречи ничего не изменилось, то боюсь, справки вам не видать, — Джон фыркнул, а она коротко улыбнулась. — Можете начать с работы. Куда вы устроились?

— По сути, меня устроили. Знакомой нужен был напарник в научную лабораторию. На мою удачу моих знаний оказалось достаточно, чтобы присоединиться.

— То есть теперь вы учёный?

— Я всегда им был. Мэри лишь направила мой потенциал в нужное русло.

— Мэри?

— Коллега. У нас много общего, но мы просто друзья.

— А что насчёт вашей жены?

— Мы с сыном сошлись на том, что нам лучше не видеться, для её же блага. Она прошла курс лечения и сейчас стабильна настолько, насколько возможно с её недугом. За ней ухаживает её новый партнёр — он хороший человек, который относится к ней с куда большей заботой, чем мог бы я.

— Что же, это достаточно ответственное решение. А как Уилл?

— Он… замечательный, — невольно улыбнулся Джон, выдыхая. — Его взяли в медицинский колледж на стипендиальное место. Мы видимся с ним несколько раз в неделю, он иногда остаётся у меня на выходные. Я рад, что у нас получилось наладить отношения.

— Я тоже рада, — кивнула доктор с улыбкой, и на мгновение Джон замер от того, как искренне она звучала. — Сказать по правде, я волновалась за ваше будущее и адаптацию, но вы приятно удивили меня, мистер Парри.

— Я заслужил свою справку? — усмехнулся Джон, и та кивнула.

— Пройдёте ещё пару тестов, пока я заполняю бланк, — произнесла она, доставая из лежащей на соседней тумбе папку. — Бюрократия беспощадна, что уж поделать. И вот ещё… — она протянула ему бланки и ручку, что полоской крышки скрепляла их вместе. — Как у вас с личной жизнью? Постоянного партнёра я, так понимаю, нет?

— Дальше первого свидания ничего не заходило.

— С женщинами? — Джон поднял глаза, сталкиваясь с психотерапевтом взглядом. Та сверкнула глазами, улыбнувшись краешком губ. — Так я и думала.

Джон не стал отвечать, взглядом уткнувшись в исписанный графами лист. В груди тишиной отдалось эхо бухающего сердца. Но он проигнорировал и его.

***

До университета он добрался лишь к часу дня, рассеяно кивнув таксисту на замечание о скором обеде. Ему жутко хотелось курить с момента, как он покинул кабинет со справкой, которую согнув, убрал в нагрудный карман, даже не удосужившись взглянуть, что именно написала эта женщина, желая лишь оказаться как можно дальше от по-прежнему светлых стен её кабинета. Но карманы куртки оказались пусты, потом позвонил Уилл, потом было это дурацкое такси с водителем, что вместо радио слушал какие-то заезженные кассеты с музыкой нулевых, а теперь…

Джон глубоко вдохнул, прикрывая глаза. Разговор прошел хорошо, куда лучше, чем ожидал, тестирование было хорошим, всё могло было быть хорошим, если бы не…

Он покачал головой. Нет, всё, хватит. Навязчивое чувство щекотало ему кончики пальцев, но он не собирался ему поддаваться, нет, ни в коем случае. Им с Мэри предстояло много работы, программа аппарата должна была быть запущена сегодня, иначе старший лаборант будет опять нудить в ожидании отчётов, и не то чтобы его это волновало, скорее бесило, потому что, чёрт возьми, он буквально…

— Парри!

Джон вздрогнул, за шкирку выдернутый из своих мыслей. Он услышал шаркающие шаги и повернулся, наблюдая, как сидящий на скамейке мужчина поднимается, направляясь к нему. В зубах у него была зажата едва зажженная сигарета.

— Привет, Джек. Можно прикурить?

— Конечно, — усмехнулся мужчина, доставая из кармана почти полную пачку. Джон выудил из неё папиросу, благодарно кивая, когда Джек щелкнул зажигалкой, и, наконец, почти с блаженством затянулся, ощущая как пряный, отчего-то слишком знакомый дым окутывает лёгкие. — Что, терпко? У меня сестра бросает, вот — отдала пачку. Давлюсь.

— Нет, нормально, — покачал головой Джон ощущая, как сжимавшие папиросу пальцы начинают подрагивать, когда он понял. Его пачка — помятая, из шершавой коричневой бумаги в несколько слоёв без каких-либо пометок и надписей лежала дома в ящике. Он нашел её тогда в кармане плаща, там же, где лежали спички, которые, в отличие от неё, он положил туда накануне. Теперь она была пуста. Последнюю папиросу оттуда он выкурил несколько месяцев назад, проснувшись после очередного кошмара, наполненного звенящей тишиной, когда не смог совладать с дрожащими руками и губами, что шепотом повторяли одно лишь имя. Он не нашел в себе силы её выкинуть, просто не смог. — То, что надо.

Джек вздёрнул брови.

— Да? Ну, хорошо. Слушай, а ты откуда так поздно? Я думал у вас с Малоун там сегодня отчётный день, нет?

— Да так, бумажки для личного дела собирал.

— Увольняешься?

— Ложусь на плановую операцию. Клапан нужно заменить на тот, что по-надежнее.

— Воу. Не знал, что у тебя всё так серьёзно.

— Простая профилактика, — пожал плечами Джон. — Страховка покроет трёхстворчатый клапан, если повезёт, то он прослужит ещё лет десять.

— А если не повезёт? — медленно спросил Джек. Джон усмехнулся, затягиваясь вместо ответа. Джек вздохнул. — И когда операция?

— Через две недели. Потом ещё восстановление, в общем, на работу я вернусь уже осенью.

— Да уж… Слушай, тогда может, пока всё не закрутилось, выберемся куда-нибудь? Мне подкинули пару билетов на какой-то мюзикл — я в них не мастак, но не всё же нам в кабинетах сидеть, кругозор-то расширять надо, — Джек улыбнулся. — Хотя, судя по слухам, ваш, мистер Парри, более чем разнообразный.

— Кто знает.

— Вот и поделитесь, — усмехнулся Джек, и было в этом изгибе губ что-то кошачье, так что у Джона невольно защекотало живот. Он отвёл взгляд, запуская бычок в мусорку, размышляя над тем, что ответить, но не успел — у Джека запищал телефон, и тот тихо выругался, взглянув на вспыхнувший тусклым светом экран. — Мне пора. И это, — он вложил ему в ладонь пачку сигарет, несильно сжимая. — Оставь себе. Подумай над предложением, ладно? Я буду рад твоей компании.

Джек улыбнулся ему на прощание, вновь не сильно сжимая руку, и Джон кивнул, ощущая, как в горле пересыхает. Он проводил мужчину взглядом, не понимая, почему так гудит в ушах, у лишь опустив взгляд на ладонь, сжимавшую пачку понял, что это его сердце.

— О чём с Лири шушукались? — вопрос Мэри ударил в лицо, стоило ему пересечь порог кабинет. Джон замер, медленно моргая.

— С каких это пор ты следишь за мной?

— Я шла с обеда и увидела вас в окно. А ты обещал быть к полудню.

— Психотерапевт задержала.

— Всё так же плохо?

— Могло быть хуже, — Мэри фыркнула, делая глоток из своего стакана.

— Не скажу, что я удивлена, Парри. Но раз уж ты здесь, то нам пора начинать.

— Ты проверяла показатели? — спросил Джон, перехватывая переданную ему папку и бегло проходясь по ней взглядом. Мэри придержала дверь, пропуская его вперёд в коридор. — Ого.

— Я про это и говорю. Активность сегодня на порядок выше, так что стоит попробовать.

— Думаешь, это ангелы? — спросил он шепотом, ощущая покалывание на кончиках пальцев. Мэри, достававшая ключи из кармана сумки, замерла, уставившись на него с широко раскрытыми глазами. Стало ясно, что о таком Малоун не думала, но теперь мысль забралась ей в голову и засела паразитом, подобно тому, что сидел в голове Джона. Он покачал головой.

Холодный свет лампочки осветил их кабинет, когда Джон щёлкнул выключателем, проходя внутрь. Ему нравилась эта система щелчков, что раздавалась, когда они начинали работу. Монитор компьютера тускло вспыхнул, прогружая показатели, и Джон кивнул сам себе. Мэри была права — активность сегодня была на голову выше той, что они фиксировали последнюю неделю.

— Ты думаешь, это ангелы? — спросила Мэри, сверяя показатели на двух мониторах. Джон пожал плечами, потом усмехнулся.

— Надеешься, что им нужна наша помощь?

— Ты первый об этом заговорил, — парировала Малоун, и Джон покачал головой.

На мгновение в сознании его возникла сцена — вот он слышит голос ангелов через аппарат, как когда-то его услышала Мэри, вот они втроём прорезают проход между мирами, вот он снова ощущает знакомые ветра и видит шар, что летит им навстречу, а там…

— Ладно, пора начинать, — прервала поток его мыслей Мэри, и он вздрогнул, тут же кивая. — Ты или я?

— Откуда такой пыл? — усмехнулся он, и Мэри закатила глаза, подсоединяя к себе приборы прежде, чем он успел ответить на её предыдущий вопрос. Не дожидаясь просьбы, он подошел к рычажкам, глядя на напарницу. Та кивнула.

В последующие полтора часа они провели четыре теста, меняя объекты и интенсивность воздействия, но не то чтобы это дало результаты. Точнее как — результаты, конечно были, почти в точности повторяя отчётность предыдущих кварталов, лишь чуть-чуть дрогнув, когда разозлившаяся Малоун в сердцах выругалась. Джон фыркнул, щёлкая переключателем. Об ангелах не приходилось и мечтать.

— Как думаешь, этот засранец из лаборантской сильно разозлится?

— За то, что я на тебя плохо влияю? — усмехнулся Джон, переходя к столу, где лежал объект. Брови Мэри взлетели. — Что? Ты стала ругаться гораздо больше с момента моего появления. Кафетерий только и гудит о том, что этот маргинал…

— Что это такое? — голос Мэри звучал уж слишком удивлённо для незнакомого термина, так что Джон повернул голову. Малоун стояла у одного из мониторов, щелкая кнопками. Данные, зафиксированные Джоном меньше минуты назад, изменились в лучшую сторону. И продолжали расти.

Вопрос «Какого чёрта?» почти слетел с его губ, но его затмило эхо, зашумевшее в груди. Джон напрягся, на секунду подумав, что изменилось что-то в работе клапана, но сознание подкинуло ему другую, куда более животрепещущую догадку. Взгляд опустился к рукам, держащим датчики.

Не эхо. Звон.

— Почему они реагируют на тебя? Такой активности…

— Что-то не так, — произнёс Джон, и от признания этого стало лишь хуже. Тревога, подавляемая им весь день, одолела сопротивление, захватив под контроль грудную клетку, что тёмной материи — Пыли, чёрт возьми — кажется лишь понравилось, потому как отслеживающие активность приборы запищали, извещая о резком росте показателей. Звон в ушах становился лишь громче. — Что-то не так.

Мэри не успела возразить — отработанным решительным движением он нацепил датчики на голову, закрывая глаза, и эхо поглотило его быстрее, чем он успел разобрать её речь. Он не знал, чего ожидать — с момента его последней успешной попытки воспользоваться силами прошло больше четырёх лет, все последующие в лучшем случае оборачивались тем, что он засыпал, погружаясь в воспоминания, а в худшем — не мог даже сосредоточится на образе аэронавта. Но сейчас вся его хвалёная шаманская интуиция кричала, что так нужно, потому что Пыль — их связь — звала его, и он не мог не ответить на зов.

Полёт сознания был похож на худшую из пережитых им турбулентностей. Нити звенели, звуком ударяя по ушам, и обвивали конечности, стягивая, а он летел, гонимый одним лишь страхом, потому что что-то было очень не так.

В какой-то момент звук стал таким громким, что зазвенел в ушах, слившись в один лишь писк, а потом вдруг всё прекратилось, и повисла тишина. Окружающее его пространство проявлялось будто через телевизионные шумы, но он всё же смог разглядеть черты комнаты, смутно напоминавшей те, в которых жил он скитаясь по Сибирским городкам.

Сердце его забилось чаще.

— Ли?

Звук его голоса пронёсся по комнате волной и отскочил от стен, развернувшись обратно, и он закрыл лицо, прячась от удара. Но тот так и не наступил и, выглянув, он увидел стоящую впереди фигуру.

— Ли!

Аэронавт действительно был здесь. Джон не мог поверить своим глазам, взволнованно впиваясь взглядом в его образ. Прошедшие годы почти не отразились на нём, сохранив бережно запомненную Джоном красоту и резкость линий, но будто наложили свой пыльный отпечаток, затянув пеленой усталости глаза и спрятав тени в чуть углубившихся морщинах. Ли выглядел так же, как и в день, когда Джон оставил его, даже одежду носил ту же, только вот плечи его были ссутулены, брови нахмурены, а будто невидящий взгляд был направлен на…

…револьвер, что он вертел в руках, будто игрушку. Джон внутренне вздрогнул, ощущая захлёстывающее его волнение и тревогу.

— Ли, что происходит? Ты…

Джон мысленно выругался, осознавая. Взглядом он поискал Эстер — зайчиха обнаружилась у подножья кровати, и вид её вызвал у Парри ещё большие опасения, потому как деймон говорила что-то, быстро и взволнованно, но Джон не мог услышать и слова.

— Эстер! — окликнул её он, но та не повела и ухом. — Эстер, что происходит?

Вместо зайчихи заговорил Ли — выражение его лица ужесточилось, проявив трепещущую в груди злость. Становилось очевидно, что они о чём-то спорили, но Джон не мог разобрать и слова из-за звучавшего шума и давящей эхом тишины.

— Эстер! — предпринял ещё одну попытку он. — Эстер, почему ты…

Джон не смог закончить. Ли, кажется, начал кричать — взмахнув руками, он развернулся к деймону, выкрикивая проглоченные тишиной слова и ругательства, судя по движению губ. Эстер ощетинилась, забормотав что-то столь же быстро, и комната задрожала, и Джон едва мог удержать себя от крика, когда Ли вскинул руки, прижимая пистолет к виску.

— Не надо! — его крик прошелся волной, ударив по ушам уже по-настоящему, но Джон не придал этому значения, бросившись к Ли. — Ли, прекрати. Хватит, прошу тебя, хватит, услышь меня, не надо этого делать, Ли, — Ли не слышал, Ли не видел, пусть Джон и стоял прямо перед ним, руками тянясь к его плечам, шее, лицу, но не доставая, не имея возможности прикоснуться, пока взгляд его блестящих, горящих отчаяньем глаз проходил сквозь него, и окружающий мир слился в одну кошмарную какофонию, что сжимала свою хватку, впиваясь в голову, в горло, в лёгкие, в сердце. — Ли. Ли, пожалуйста. Посмотри на меня, пожалуйста. Я здесь. Я здесь, пожалуйста, Ли, не делай этого. Прошу тебя. Ты не можешь этого сделать, ты не можешь поступить так со мной, с нами, Ли, пожалуйста.

На секунду, на одну крохотную секунду, когда рука Джона коснулась второй, не занятой револьвером ладони, невесомо сжав её в месте, где прятался шрам, Джону показалось, что во взгляде Ли мелькнуло осознание.

А затем его оглушил выстрел.

Звенящий в пустоте крик был повсюду, и он понял, что это его собственный, лишь когда Мэри зажала ему рот рукой. Он пришел в себя слишком быстро, обезумевшим взглядом окидывая окружавшую его комнату с поваленными стульями и погасшими экранами, не находя в нём главного образа. Его трясло, так что он едва смог удержать себя на ногах, ногтями скребя место над сердцем, что стучало так сильно и больно, будто готово было остановиться прямо сейчас. И Джон был бы рад такому исходу, потому как тишина звенела в ушах, поглощая раз за разом произносимое имя.

— Джон, что происходит? — произнесла Мэри, присаживаясь на корточки, потому как сам он, кажется сидел на коленях, вжимая ладони в сердце. — Джон, я сейчас вызову скорую…

Парри замотал головой, и Мэри замерла, сжимая его плечо.

— Что ты видел? Ангелы? Что…

— Ли, — только смог и выдавить из себя Джон, и произнесённое имя будто пробило окаменевший барьер где-то глубоко внутри.

Он заговорил, и слова лились из него несвязным мощным потоком, что сметал на пути малейшие попытки перебить и задать вопрос. Он говорил, говорил и говорил, ощущая, как лопаются швы на тщательно зашитой и укрытой от посторонних глаз ране, и как всё то удерживаемое этими корявыми грубыми швами начинает прорываться наружу, довольствуясь его беспомощностью и болью, обжигая слезами щеки и сдавливая рваными вдохами грудь.

Он не смог закончить, потому как у него просто не осталось слов, лишь имя, которое он повторял, и повторял, и повторял, в отравленной надежде, что его обладатель откликнется.

Чуда не произошло.

Джон не знал, сколько он просидел так, пока истерика не отступила, позволив ощутить испытываемую жажду и опустошение, сдавившее грудь, но, что более важно — кольцо рук, обхватывающее его плечи со всей заботливостью, на которую только были способны.

Мэри помогла ему подняться, а затем, убедившись, что он может сохранять вертикальное положение, осторожно взяла за локоть, прошептав «Пойдём». Он позволил вывести себя за локоть из комнаты в коридор, но у лифта отстранился, решив, что достаточно силён, чтобы совладать с собой. Он медленно дышал, шумно выпуская воздух, что игриво щекотал пустоту в груди, и прислушиваясь к внутренним ощущениям. Подушечки его пальцев скользили по шраму, и жест этот не мог остаться незамеченным, но Мэри ничего не сказала, и он был ей за это благодарен.

Ли, прошу тебя.

В кабинете было распахнуто окно, и он почти смог удивиться этому, но чувство это перебила вспыхнувшая в груди чужая ярость, мгновенно нашедшая свой источник, когда раздался шелест крыльев, и Саян Кётёр бросилась к нему с высоким писком. Он едва смог увернуться от её острых когтей, но она, игнорируя возмущенные возгласы Мэри, продолжала пищать, хлопая крыльями, и пронзая его взглядом.

Каким-то образом он точно знал, что она хочет сказать.

— Я не могу! — прокричал в ответ он, и птица защебетала, замахнувшись крылом так, что почти попала ему по лицу. — Чёрт возьми, ты думаешь, я бы не… Я не могу даже… Ты думаешь…

— Эстер! — прокричала Саян, и Джон ошеломлённо замер.

Повисла тишина, в которой возникшее в воздухе удивление почти ощущалось физически. Саян приземлилась на спинку стула, неверяще хлопая глазами. Джон, преодолевая сжавший горло ком, произнёс:

— Как ты…

— Эстер! — пискнула в ответ Саян, вздрогнув от звука собственного голоса. Толпа мурашек молнией пронеслась у Джона по позвоночнику, вцепившись в загривок. — Эстер!

— Ты её слышала? — произнёс Джон дрожащим голосом, и птица закивала, а потом вдруг закачала головой, закрыв глаза. — Что? Я не понимаю, почему ты…

Саян Кётёр в ответ смогла лишь пискнуть, и звук этот прозвучал столь жалобно, будто его издавал плачущий от боли ребёнок, каким себя мгновения назад ощущал и он. Осторожно протянув руки, Джон вздрогнул, когда птица вспорхнула, прижимаясь к его груди и позволяя мягко поглаживать её подрагивающие от плача перья.

Впервые за долгие месяцы они разделяли испытываемые чувства.

— Так значит всё это время вы были связаны? Эмпатически и…

— Ментально, — тихо произнёс Джон, вздрагивая от звука собственного голоса. — В их мире подобная связь обычное явление, так что я узнал о нём, лишь попав туда. И это было запутанно и сложно….

— Почему?

— Потому что я не понимал. А когда понял, то… — Джон вздохнул, прикрывая глаза. — Шаман, который обучал меня, говорил, что илэмумат, он о равновесии, а не о любви.

— Но вы любили друг друга, — возразила Мэри, и Джон закрыл глаза, ощущая, как каждая клеточка его дрожит. — Когда пришли в мир мулефа, я видела вас, я видела пыль…

— Может быть, — сдавленным шепотом произнёс он, и Саян вжалась ему в плечо, задрожав. Он поднял глаза, осознавая, что едва видит Мэри за набежавшей пеленой. — Это имеет значение сейчас?

Саян тихо пискнула в замершей тишине. Джон едва сдержал себя, чтобы не вторить ей.

***

Прошу тебя…

Послужившая ответом тишина вонзилась в уши, окончательно выбрасывая его из хрупкой темноты сознания, и он шумно выдохнул, откидывая голову назад. Саян Кётёр пискнула, шумно зашуршав крыльями.

— Я знаю, — произнёс он, понимая её без слов, потому как фантом её голоса звучал в его голове собственной совестью. — Это не сработало. Нужно попробовать снова.

Птица пискнула — на этот раз куда более возмущенно. Он открыл глаза, поворачивая голову. Взгляд её желтых глаз был уж слишком укоризненным.

— Что? Ты хочешь оставить всё вот так? Мы даже не знаем… — Саян пискнула, и он почувствовал, как у него сводит руку, а затем короткая, но сильная вспышка боли пронзила его сердце. Он зажмурился, ощущая, как воздух медленно проходит сквозь сжатые зубы и считая до ста, как советовали брошюры. Когда боль, наконец, отступила, он услышал шуршание крыльев и, медленно открыв глаза, увидел, что деймон спустилась на пол, подобравшись к нему. Когда их взгляды встретились, он вздохнул. — Мы попробуем снова, после операции. По-другому. Что-нибудь придумаем. Что-нибудь.

Её ответный писк звучал как тихое «А потом?», которое он оставил без ответа, потому что сам не знал. Надежда, что у него получится узнать о состоянии Ли через их связь рухнула вместе с нею, оставив после себя лишь пыльный привкус слабости, что оседал на лёгких с каждым новым вдохом. Джон не знал, что будет не оправдайся его предположения, он не знал, как далеко он был готов зайти, чтобы убедиться в том, что она не напрасна, он не знал, есть ли у него возможность.

Но страх того, что он никогда не сможет по-настоящему узнать, гнал его, как жестокий хозяин собаку.

И он не знал, как долго и далеко сможет бежать.

Ли.

***

Десять дней спустя доктор Коннел пожелал ему хорошенько выспаться перед операцией, на что Джон лишь коротко кивнул, думая о том, что под таблетками у него не оставалось другого выхода. Сидящий напротив в кресле Уилл нахмурился.

— Уверен, что не хочешь, чтобы я пришел утром?

— Это обычная операция, Уилл, не стоит беспокойств, — покачал головой он, а затем усмехнулся. — Наслаждайся часами сна, пока можешь.

— Я всё же надеюсь, что всё не столь плохо.

— Надейся.

— Пап.

— Правда, мне нужен повод, чтобы заявлять, «а я же говорил».

— Неужели? — фыркнул Уилл, а затем усмешка его смягчилась. — Я рад, что тебе лучше.

— Просто устал, говорю же. Больничный режим идёт мне на пользу.

— Тогда отдыхай, — ответил парень, обнимая его за плечи. — Я буду здесь, когда ты проснёшься.

Джон глубоко вдохнул, прикрывая глаза.

Время замерло тягучей патокой, окутав его теплом со всех сторон и придавив, словно тяжёлым ватным одеялом, какие были в экспедициях на севере.

Тепло и правда было, но не столь равномерно — так прохладный ветерок позволял себе щекотать кожу оголившихся и изрядно затёкших за ночь икроножных мышц, поднимаясь чуть выше, к пояснице. Но вверху, в груди и руках ему было тепло, а в ухо тихо отдавалось шумящее эхо.

Бум-бум-бум.

Сердце, подумал он и открыл глаза.

Каюту наполнял холодный предрассветный воздух, но ему было тепло, и лишь чуть сдвинув голову, так что щекотящее макушку дыхание скользнуло чуть в сторону, он осознал почему.

Внутри у него всё задрожало. Койка была явно мала для двух взрослых мужчин, о чем с досадной уверенностью заявляли затёкшие мышцы, но это не имело ни малейшего значения.

Ли спал чуть выше, так что голова Джона покоилась на его груди, и во сне он выглядел будто чуть более уставшим. Черты его лица смягчились, разгладившись, и он выглядел моложе своих лет, без шляпы, привычной ухмылки и вскинутых бровей.

Но когда Парри повернул голову, чуть меняя положение, он вновь нахмурился, и рука, обнимавшая его поперёк плеч, сжалась сильнее. Джон замер, вглядываясь в лицо. Он был таким, как Джон его запомнил в то утро, воспроизведясь в сознании с фотографичной точностью, но было и что-то другое, ускользавшее от его понимания утренней дымкой.

Слишком рано, произнёс Ли мысленно, и Джон чуть вздрогнул, хоть фраза и звучала почти шепотом. Хватка усилилась.

Ты реален?

Слишком рано.

Джон вздохнул. Это по-прежнему был сон, воспоминание, а не путешествие, пусть оно отчасти и ощущалось так. Но, должно быть, то было лишь самовнушение и сильное желание, но не действительность. Поэтому он принял правила игры, позволив себе на секунду раствориться в окружавшем его тепле.

Мы не сможем объяснить это детям.

Ли чуть поморщился, поведя плечами, но глаз не открыл.

У нас есть около трёх часов, чтобы придумать оправдание.

Джон тихо фыркнул. Где-то в далеке пискнули приборы. Корабль чуть дрогнул и заглянувший в каюту предрассветный луч скользнул по щеке Ли, так что он вновь поморщился.

Прекрати пялиться, щекотно.

Джон закатил глаза, меняя положение, несмотря на протесты. Он потянулся выше, едва касаясь губами щеки, и в секунду, что он хотел оторваться, Ли повернул голову, перехватывая его губы. Джон прикрыл глаза, чувствуя, как в груди защекотало тепло.

Прекрати красть мои поцелуи.

Прекрати вынуждать меня, парировал Ли, открывая глаза. Взгляд его карих глаз был сонный, но что-то осознанное в его взгляде смягчилось, затмив собой те искорки веселья, что Джон запомнил плещущимися на дне зрачка. Он нахмурился, когда сомнение вновь зашептало из уголка разума.

Не уходи, прошептал он, впитывая в себя перебивающее писк тепло.

На губах Ли застыла лишь тень улыбки, когда он потянулся, целуя его вновь. Джон позволил, после пряча лицо в чужой шее и выдыхая, ощутив, как Ли сжимает объятья.

Ты ушел.

***

— Я думаю, он жив, — произнёс Джон, перемешивая ложкой остывающий суп. Мэри, на которой больничный халат смотрелся едва ли уместно, хлопнула глазами.

— Ли? Ты видел его?

— Во время операции. Как тогда, — на лице Мэри появилось выражение странного понимания, будто в голове у неё сложился паззл. Но она ничего не ответила, так что Джон продолжил. — Это было воспоминание. Но… не такое, будто…

— Ты чувствовал его?

— Да. Но по-другому, я… Я не знаю.

— Это можно как-то проверить? Ваша связь…

— У меня не получалось много месяцев. Сначала мы могли её поддерживать, но потом всё стало хуже, я… Он меня не слышал. Эстер — да, но он…

— Может быть, поэтому Саян молчит, — пожала плечами Мэри, и Джон внутренне вздрогнул. — И, может быть, поэтому…

— Я не знаю. Мы никогда не могли понять, как это работает.

— Как ты заставил себя уйти? — спросила Малоун, заглядывая ему в глаза. — Вы ведь…

— Я нужен был Уиллу, — произнёс Джон прежде, чем Мэри смогла закончить фразу, а она — его. — Всё случилось, как и должно было быть. Это было правильно.

— И оно ощущалось так? — Джон не ответил, сосредотачивая взгляд на каше. — Ты скучаешь по нему.

— Больше, чем я когда-либо мог представить, — тихо произнёс он, позволяя откровению шепотом срываться с его губ. — Каждую минуту. Каждую… Я не могу перестать думать о нём. Никогда не мог. Как бы… Как бы сильно не пытался.

Периферийным зрением он видел, как Мэри печально улыбнулась, и от улыбки этой почему-то стало больно. Каша — уже порядком остывшая — комком упала в желудок.

— Уилл сохранил нож.

— Что?! — Джон вздёрнул голову, тут же ощущая как только прожеванный комок сдавливает горло. Мэри похлопала его по спине, а затем, дождавшись, пока приступ кашля стихнет, протянула ему стакан воды.

— Насколько я знаю, — медленно кивнула она на его вопрос. Затем прищурилась. — Но он ведь не знает, да?

Джон замотал головой. Писк приборов выдал забившееся в нём волнение, и он медленно прикрыл глаза, приказывая себе успокоиться. Мысль — решение — вспыхнула в его сознании, продолжив настойчиво гореть, как бы он не пытался её сдержать.

— Думаешь он…

Мэри усмехнулась, будто ожидая вопроса. Она поднялась, хлопнув его по плечу.

— Тебе нужно поговорить с ним. Обо всём.

Джон не нашел, чем возразить.

***

— Доктор Коннел сказал, что тебя выписывают в пятницу, — тёплые майские лучи скользнули по лицу Уилла, и он прищурился, поворачиваясь к солнцу затылком. Джон кивнул. Они гуляли по больничному саду. Тёплый весенний воздух ощущался почти спёртым из-за грядущей жары. Едва ли это помогало легче дышать. — Уже предвкушаешь трудовые будни?

— Жду не дождусь, — закатил глаза Джон, и Уилл фыркнул.

— Я видел мистера Лири пару дней назад. Передавал скорейшего выздоровления. Говорил, что скучает.

— Надо же, — произнёс Джон. Последний разговор с Джеком всплыл в голове, и он ощутил, как отвращение к самому себе мерзким привкусом скапливается во рту. Уилл нахмурился.

— Что-то не так? — он замер, а потом чуть наклонил голову разглядывая его. — Ты об этом хотел поговорить?

— Что? — хлопнул глазами Джон. Сердце ускорило ритм.

— Мэри сказала, что ты хотел о чём-то поговорить, — медленно произнёс Уилл, выискивая что-то в выражении его лица. Джон вздохнул. — Это связано с работой, да? Ты не планируешь возвращаться?

Джон покачал головой, ощущая болезненное тянущее чувство волнения, что осело в коже. Он почти мог увидеть, как Малоун усмехается, закатывая глаза. Надо же.

Сама добродетель.

— Пап? — окликнул его Уил, и Джон заморгал, понимая, что слишком глубоко ушел в мысли.

— Нет, я… — он вздохнул, признавая неизбежность грядущего разговора. — Что ты знаешь о родственных душах?

Уилл удивленно моргнул, вытаращив глаза. Вопрос Джона явно отличался от того, что он собирался услышать, что усилило ритм бушующего в груди сердца.

— Я… да ничего особенного. Только то, что говорили ангелы. О связи, и Нитях и том, что Нож может их разрушить так же, как грань между мирами. Ты… В чём дело?

— Я тоже связан.

— Ты… — Уилл нахмурился, поджимая губы. Ему потребовалась минута, чтобы осознать. — И это не мама.

Джон покачал головой.

Они прошли вперёд, остановившись лишь когда заметили скрывающуюся в тени деревьев лавочку. Джон сел первым, ощущая, как боль обжигает грудь, беря сердце в кольцо. Уилл сел рядом с ним, и повисшая тишина ощущалась слишком тяжелой, чтобы её выносить.

— Послушай, я…

— Это ведь мистер Скорсби, верно? — перебил его Уилл. — Аэронавт.

— Как ты…

— Я не знаю. Я просто… Понял это, — Уилл вздохнул, подушечками пальцев скользя по огрубевшим мозолям на фалангах. — Сейчас. Тогда я… Когда я впервые увидел тебя и… я подумал, что вы давно знакомы. Товарищи, прошедшие огонь, воду и медные трубы бок о бок. Не две недели полёта, — Уилл усмехнулся. — Все эти ваши переглядки и перешептывания. Это было очевидно. Я был слишком маленьким, чтобы все сопоставить.

— Мне жаль.

— Тебе не стоит, — покачал головой Уилл, поворачивая голову. — Ты ведь… слышишь его, да?

— Раньше слышал, — тихо ответил Джон. Уилл нахмурился.

— А теперь?

Джон прикрыла глаза. Прошел почти месяц, но он по-прежнему не мог совладать со страхом, что шумно гудел в ушах, стоило ему лишь на секунду вспомнить лицо Ли, его взгляд, пистолет у виска…

БУМ

— Он пытался покончить с собой, — произнёс Джон на выдохе. Глаза Уилла в ужасе расширились. — Я не знаю, преуспел ли он, но… У меня есть чувство, что нет. Что он жив. Потому что его смерть ощущалась по-другому, тогда…

— В лощине, — закончил Уилл, тихо выругнувшись, когда Джон кивнул.

— Но я не уверен, правда ли это или просто то, что я хочу, чтобы ей было. Я пытался связаться с ним с помощью моих сил, но это… Оно ощущалось иначе. Он был там, но я не смог…

— Ли, — произнёс Уилл, медленно кивая самому себе, а потом чуть усмехнулся в ответ на непонимающий взгляд Джона. — Ты всегда повторяешь это, когда просыпаешься. Я думал это какая-то шаманская молитва или типа того.

Лицо Джона заалело от смущения.

Какое-то время они сидели молча: Джон боролся с одолевавшим его чувством стыда, а Уилл разглядывал носки своих кроссовок, глубоко задумавшись.

— Как ты смог заставить себя уйти? Когда окно закрылось, я не думал, что смогу пережить этот вечер, а вы…

— У меня буквально случился сердечный приступ, — усмехнулся Джон. Уилл моргнул, потом с усмешкой цокнул. — Но так было правильно. Я был нужен тебе.

— И оно стоило того? — спросил Уилл, заглядывая ему в глаза, и Джон окаменел под силой искренности этого взгляда. Он понял, о чём говорит, о чём на самом деле спрашивает он.

Стоило ли оно того, чтобы сделать это снова?

— Да, — тихо ответил Джон. Уилл выдохнул.

— Пап…

— Уилл, — возразил ему Джон, не дав продолжить. — Я не жалею. Я был нужен тебе, и я вернулся к тебе. Всё случилось, как и должно было. Мы поступили правильно.

— Но попытка самоубийства не ощущается как что-то правильное, — возразил Уилл. Джон сжал губы, ощущая сдавливающее горло напряжение. — Я никогда не видел тебя счастливее, чем в те дни в мире мулефа.

Джон хотел было возразить, но не смог. Не нашел слов и сил.

— Прости.

Уилл покачал головой. Мгновение он смотрел ему в глаза, а затем поддался вперёд, крепко обнимая за плечи, и Джон медленно выдохнул, отвечая на объятья, и позволяя на краткий миг ощутить всё то бурлившее в нём все эти месяцы.

Если не годы.

Когда Уилл отстранился, на лице его замерло решительное выражение.

— Тебе нужно найти его, — сказал он, сжимая его ладонь. Джон внутренне вздрогнул.

— Нет, я…

— Ты ведь за этим просил сохранить нож, — печально улыбнулся Уилл, а затем покачал головой, когда Джон открыл было рот, чтобы извиниться. — Всё нормально. Я понимаю.

— Я просто хочу убедиться, что он жив. Это всё, что мне нужно.

— Так давай сделаем это.

***

У него ушло десять дней на то, чтобы привести свои дела в норму. Доктор Коннел воспринял желание взять небольшой отпуск как позитивный симптом восстановления, воодушевлённо расписав больше страницы предписаний и поставив подпись на официальной рекомендации, которую он приложил к своему заявлению. Начальство недовольно покачало головами, но возражать не стало — он был слишком ценным и влиятельным сотрудником, чтобы терять его, а вместе с ним и репутацию. Забирая из лаборатории вещи, которые в теории могли пригодиться в походе, он краем глаза заметил знакомую фигуру, замеревшую на парковке в облаке табачного дыма, и испытал лёгкий укол вины, который, впрочем, перестал ощущаться через секунду после того, как Саян Кётёр клюнула его в ухо, возмущенно пискнув. Он закатил глаза, буркнув про излишнюю ревнивость, за что получил куда более болезненный удар.

Спускаясь в холл, а затем — на парковку, он не нашел там Джека, как отчасти боялся, но зато заметил Мэри, которая о чем-то разговаривала с лаборанткой из соседнего корпуса. Когда они распрощались, и Малоун повернулась к нему, губы её издали тихий «о».

— Уже… завтра? — поняла она, и Джон кивнул, не сумев сдержать невольной улыбки. Сердце его бешено забилось при мысли, что завтра, завтра, чёрт возьми, он быть может увидит Ли. После стольких лет. — Выглядишь взволнованным.

— Как я могу не? — усмехнулся Джон, и Мэри подхватила его улыбку, соглашаясь. — Точно не хочешь присоединиться?

— Я думала об этом, честно. Но в каком-то смысле я хочу, чтобы то путешествие осталось сбывшейся сказкой. Это куда проще оставить позади.

— Не могу согласиться.

— Ты и не должен, — понимающе улыбнулась Мэри. — К тому же, там, — она мотнула в сторону корпуса. — Полно работы.

— Оставь и на мою душу что-то. Я разгребу, как вернусь.

Ответная улыбка Мэри была слишком грустной, будто она уже отчётливо понимала то, что не хотел признавать. От этой мысли ему стало неуютно. Но Мэри, как всегда поняв его, покачала головой.

— Лучше пообещай, что найдешь его. И скажешь. Ты ведь не сказал, да? — Джон покачал головой, чувствуя, как затылок начинает припекать от лучей заходящего солнца. Малоун закатила глаза. — Хоть бы раз удивил.

— Мне стоит извиниться?

Мэри рассмеялась, а затем подалась вперёд, сжимая его в объятьях. И он обнял её в ответ, позволяя себе расслабиться вопреки щекочущему грудь чувству, что она знала что-то ещё.

Лишь многими часами позже он понял.

Это было прощание.

***

Он лежал без сна много часов после того, как забрался в постель, прежде чем признал факт, что не может заснуть. Предвкушение изводило его щекоткой под кожей, которую невозможно было унять и заглушить, потому что все его мысли крутились вокруг одного.

Ли-Ли-Ли-Ли-Ли.

Он сдался, поднявшись лишь когда от жажды у него свело нёбо. Его шаркающие шаги разнеслись по квартире эхом, и он внутренне вздрогнул, заметив горящий на кухне тусклый свет настольной лампы. Уилл, заметивший его в дверном проёме, усмехнулся.

— Этого стоило ожидать, верно?

Джон мягко улыбнулся, признавая поражение.

Уилл смотрел на него, когда Джон прошел вглубь комнаты, направившись к графину с водой. Кирджава, лежавшая клубком где-то у его щиколоток, выпрямилась, забравшись на стол, и смотрела на Джона пронизывающим взглядом острых зрачков. У них так и не получилось найти общий язык, пусть Саян Кётёр и была мягка и заботлива по отношению к ней и Уиллу, но их гармония была совсем иного вида, чем он наблюдал раньше между двумя деймонами.

Никто не был так мягок с Саян Кётёр, как была Эстер.

В этом и была суть.

— Мы можем поговорить честно? — негромко произнёс Уилл. Джон нахмурился, поворачиваясь.

— Я всегда с тобой честен.

— Именно поэтому я узнал о том, что у тебя есть соулмейт спустя…. Пять лет? — усмехнулся парень, и Джон прикрыл глаза, признавая поражение. Он помедлил, справляясь с собственным оцепенением и волнением, а затем прошел вперёд, присаживаясь на стул напротив, и поднимая взгляд на сына.

— Что ты хочешь знать?

— Ну, даже не знаю… всё? — пожал плечами Уилл. — Как это работает? Вы же… из разных миров.

— Я не знаю, Уилл. Вопрос связи не очень изучен в их мире, и в основном сводился к божественному провидению.

— Как предназначение? — уточнил Уилл. Джон кивнул. — И получается, Вселенная или Создатель, которого мы вроде как убили, — раздался коллективный смешок. — знал, что ты попадёшь к ним в мир?

— Я не думаю, что наш случай единичный. Если обращаться к науке, то более точное объяснение этому будет заключаться в том, что во время большого взрыва наши атомы были частицами одного целого, а потом их разбросало по вселенной, но они продолжали тянуться друг к другу. И нам повезло, что нам предоставили такую возможность.

— Звучит ужасно романтично, — промурчала Кирджава, делая упор на «ужасно», и Джон смутился, несколько пожалев, что Саян Кётёр пожелала остаться в комнате. Сумев побороть смущение, он произнёс.

— Может быть, однако в их мире отношение к этому куда более… Спокойное. Я бы даже сказал пренебрежительное.

— Такое случается, когда чудо становится обыденностью.

Джон молча кивнул, соглашаясь.

Какое-то время они сидели в тишине, каждый думая о своём. Лицо Уилла в темноте казалось старше и печальнее, гораздо печальнее, чем стоило быть лицу восемнадцатилетнего подростка, чья жизнь только начиналась. Джон чувствовал свою вину в этом. Но и другое лицо — такое же уставшее и изможденное возникало перед его глазами, стоило закрыть глаза, и он будто наяву слышал щелчок курка, а потому продолжал смотреть на Уилла, довольствуясь тем, что может убедиться хотя бы в его реальности.

— Получается, ты слышал его.

— В их мире — да.

— А здесь? — чуть нахмурился Уилл. Джон вздохнул.

— Я… Мы не были уверены, что связь сможет выдержать закрытие порталов, пусть я и провёл ритуал, чтобы укрепить её…

— Ритуал? — нахмурился Уилл, и Джон кивнул, невольно потянувшись к ладони. — Твой шрам.

— Да, — ответил Джон, чувствуя некоторое смущение от того, как легко выдал себя. — Но это не сработало. Ли не слышал ни моих косвенных, ни прямых обращения, когда мне удалось воспользоваться остатками сил, чтобы связаться с ними. Я смог обращаться лишь к Эстер. Мэри считает, что в этом есть связь с тем фактом, что Саян Кётёр потеряла голос, но я её не нахожу.

— Может быть, это потому что они оба связаны с твоей душой? — задал скорее риторический вопрос Уилл, но Джон вздрогнул, ощущая, как сказанное давит на его внутренности железной сеткой.

— Не знаю, — произнёс он, борясь с дрожью в голосе. — Всё слишком сложно.

— Но, если вы не могли услышать друг друга, то как ты узнал о том, что произошло?

— Так же, как с Мэри связались ангелы. Через Пыль. Когда мы проводили проверку показателей, датчики среагировали на меня, и я… Не знаю, я просто почувствовал, что что-то не так. Глупо звучит, но…

— Нет, — покачал головой Уилл. — Нет. Нормально, — он помолчал секунду. — И, получается, когда ты надел датчики, ты увидел его?

— Да.

— Но он по-прежнему не слышал тебя?

— Да.

— И ты просто… смотрел на то, как он…

— Да.

— Господи боже, — выдохнул Уилл. — И после всего этого, на следующий день ты… Почему ты не сказал мне? — он повернулся, заглядывая ему в глаза, и Джон почувствовал, как от дискомфорта ему хочется вылезти из кожи, потому что он буквально не мог выносить этот взгляд. Но ему пришлось, потому что он обещал.

— Я боялся. И я не понимал, что… Как мне… — Джон вздохнул. — Мы с Саян Кётёр попытались связаться с ними ещё несколько раз, как делали до этого. И это не сработало.

— И ты всё равно не пришел ко мне? Зная, что у меня есть нож и что мы могли узнать обо всём в тот же момент?

— Я не… — Джон сглотнул, ощущая, как нелепо должно быть звучит. — Я не знал. О ноже и о том…

— Но ты сам убедил меня его сохранить, — произнёс Уилл, глядя ему в глаза. Джон покачал головой, в ужасе замечая, как в отраженном на лице его мальчика мыслительном процессе складываются паззлы. — Ты ведь…

— Нет, — ответил Джон быстрее, чем Уилл смог закончить то, что не хотел и не мог признать, потому что это было слишком, потому что этот вывод — очевидный, чёрт возьми, вывод, был пропитан слишком глубоким и личным, и он слишком долго отрекался от этого, не в силах принять, что оно было напрасно. — Я не знал. Я не… — Джон зажмурился, ощущая, как под веки набегают слёзы, которые он должен был скрыть. — Как я мог объяснить всё это? Как я мог… — он вздохнул. — Я не был уверен, что ты сохранил нож, но я знал… надеялся, что во время наркоза у меня появиться шанс увидеться с ним. Или хотя бы убедиться в том, что мои надежды напрасны.

— Поэтому ты лёг в больницу раньше срока, — кивнул сам себе Уилл. — Хотя доктор Коннел…

Он замолчал, глядя в пустоту, и по его лицу Джон понял, что думают они об одном и том же. Разговор о замене клапана начал Уилл, Джон на все их обсуждения лишь поводил плечами, говоря о том, что это «всего лишь абонемент на ещё десять лет».

До последнего приёма.

Джон прикрыл глаза. Он понимал, какой складывалась картина, и ему совершенно не нравились отдельные её кусочки, потому что всё не было так однозначно и предсказуемо, потому что…

— Уилл, я выбрал тебя, — произнёс он, чувствуя, как сила покидает его голос, и тот срывается на шепот. Уилл повернул голову, фокусируя взгляд. — Когда мы… Мы с Ли понимали, что нам придётся разойтись. Потеря связи — закономерный исход, которого мы не хотели, но к которому мы были готовы. Мы пошли на это, зная, что это будет нелегко, но так же зная, что поступаем правильно. Такова была наша судьба.

— Так ты думаешь, что Вселенная позволила вам встретиться, чтобы вы разошлись? — спросил Уилл, глядя ему в глаза, и Джон замер, чувствуя, как каждая буква вопроса мурашками идёт по телу. Он глубоко вздохнул.

— Я думаю, что наша встреча состоялась, потому что так и должно было быть. Одна ведьма сказала мне, что мой соулмейт поможет обрести мне всё, что я потерял. И это произошло. Ли был тем, кто привёл меня к тебе, позволив вернуться домой. Но ещё он был тем, кто помог мне обрести себя. У меня никогда не получалось овладеть магией крови, и у меня всегда было плохо с исцелением людей, потому что для этого, как говорил мой учитель, нужно отдавать. Нужно понимать и чувствовать другого, как себя, что я никогда не мог. Пока не встретил его. И это… то, за что я благодарен и то, ради чего я бы прошел этот путь снова, потому что несмотря на то, что мы пережили, что я увидел и испытал, оно стоило того. Я стал лучшим человеком. Он сделал меня лучшим человеком.

— И ты пожертвовал возможностью быть с ним… ради меня?

— Это не было жертвой.

— Это звучит как жертва, — ответил Уилл, и Джон замолчал, потому что ему было нечего сказать. Когда Уилл поднялся и, пожелав ему спокойной ночи, ушел, он продолжил сидеть, глядя в стену, пока мысли кружились в его голове тихим роем.

Ли.

***

На утро он позавтракал в спешке, ограничившись лишь кофе. Саян Кётёр недовольно пискнула, когда Уилл предложил поесть что-то ещё, и звук этот явно выражал возмущение их медлительностью, с которой впервые, кажется, Джон был согласен. Кирджава мурлыкнула, прильнув к ногам хозяина, и что-то в её взгляде не понравилось Джону.

Ботанический сад закономерно стал точкой отправления, но Джон всё же не смог побороть охватившего его волнения при виде замершей в тени ив скамейки. Они приходили на это место четырежды, проводя целый день, но их связь уже была недостаточно крепкой, чтобы удостовериться, что Ли здесь.

От этого ощущения по коже побежали мурашки.

Он повернулся к Уиллу. Тот стоял, выпрямив спину и сжимая в руках замотанный в платок нож. Других вещей у него с собой не было.

Джон нахмурился.

— Где твой рюкзак?

Уилл покачал головой. Сердце Джона в волнении забилось.

— Я не пойду. Не думаю, что тебе понадобиться чья-то помощь.

— И ты не собирался мне об этом сказать?

— Ты не спрашивал, — усмехнулся Уилл. Джон нахмурился.

— Но как же Лира? Разве ты не…

Уилл замялся, потупив глаза. Потом вздохнул.

— Знаешь, тогда по пути в башню Азриэла, я спросил обо всём этом, потому что хотел убедиться, что она моя. Но я… я никогда не слышал её, несмотря на то, что произошло. Думаю, что она тоже.

Уилл замолчал, глядя на него так, будто это ничего не значило, мол, так случается, но Джон видел в самой глубине его радужки тень осевшей там грусти. И это лишь убедило его в том, как беспощадно жестока была вселенная.

— Это не важнее твоих чувств, — произнёс он, сжимая плечо сына. Тот кивнул.

— Я знаю, — на губах его появилась улыбка. — Думаю, пора.

Джон кивнул, чувствуя, как внутри у него начинает всё подрагивать. Уилл развернул платок, спешно сунув его в карман, и на мгновение оба они замерли с благоговением рассматривая блестящее лезвие ножа. Саян Кётёр приземлилась ему на плечо, когтями вцепляясь в ткань куртки.

— Готов? — спросил Уилл, поднимая ладонь. Джон кивнул.

Он прищурился, будто прицеливаясь, а потом прорезал окно медленным, но уверенным движением. Стук собственного сердца едва не оглушил его, когда он ощутил доносящийся с другой стороны прохладный воздух.

Уилл прошел через окно первым, и сквозь чуть трепыхавшиеся шторки Джон видел, как он оглядывается вокруг, прищуриваясь. Затем на лице его появилось удивление, но в следующую секунду он взметнул нож, и Джон увидел, как остатки едва родившегося призрака рассеиваются.

Поняв, что опасность миновала, Саян Кётёр соскочила с плеча, метнувшись вперёд, и Уилл лишь усмехнулся её рвению, перешагивая обратно. Когда он поднял взгляд на Джона, в глазах его что-то изменилось, заставив сердце старшего Парри биться чаще.

— Я вернусь быстрее, чем ты успеешь соскучиться.

— Доктор Коннел не будет рад новой операции, — усмехнулся Уилл, и Джону не понравилась эта усмешка и тот ускользающий смысл сказанной им фразы. — Пообещай, что найдёшь его. И вновь будешь счастлив.

— Сначала только убежусь, что он жив. И дам Саян поклевать его за то, что решил это изменить, — Уилл тихо рассмеялся, а затем поддался вперёд, крепко обнимая его. И ощущая запах его волос, Джон подумал, что ему слишком повезло с таким сыном.

— Я люблю тебя, — произнёс он шепотом, и Уилл едва заметно вздрогнул, сжимая хватку.

— И я люблю тебя, пап, — ответил он, а потом отстранился. Глаза его были сухими, а на губах замерла мягкая улыбка. — Иди без оглядки. Он тебя ждёт.

— Я бы не был в этом столь уверен, — покачал головой Джон, и оба они тихо рассмеялись.

Он поднял голову, глядя прямо в окно. Через чуть колышущиеся шторки открытого окна он видел близстоящий дом, а за ним в дали высокие башни Иордан-колледжа. И сдавившее грудь чувство тоски помогло осознать, как сильно он скучал по этому месту.

Следующие полдюжины шагов оказались едва ли не самыми сложными в его жизни. Ощутив, как меняется воздух вместе с ощущениями мира и самого себя в нём, он задрожал, внутренним ликованием приветствуя скользящее по коже тепло, с которым возвращались шаманские силы. Он прикрыл глаза, ощущая, как ветер свистит меж перьев Саян Кётёр, разнося по миру охвативший её восторг.

Раздавшийся за спиной шелест известил его о том, что окно закрыто. Он замер, помня о наказе сына, но окончательно вернувшееся давало понять, что что-то было не так, что-то, невольно выданной Кирджавой, беспокойно вившейся у ног хозяина всё то время, что они прощались.

И Джон понял что, лишь когда услышал треск.

Ведь, в конце концов, если произошедшее действительно было жертвой, её нужно было не только принести.

Но и принять.

Он обернулся, воспользовавшись вновь обретёнными силами раньше, чем успел захотеть этого, и взгляд его прошел через завесу миров, на одном отчаянном неверии несясь вперёд. И он упал на колени, зеркально повторив позу замершего напротив сына, пустым взглядом смотревшим на обломки Чудесного ножа.

И когда он поднял голову, игнорируя ластившуюся к нему Кирджаву, на секунду Джону показалось, что Уилл увидел его.

И одними губами прошептал «прости».