если Вселенная бесконечна и вправду,

то прямо следует из этого факта,

что ты точно так же ждёшь, когда я вернусь обратно

где-то там, в глуби далёких галактик

noise mc – вселенная бесконечна?

Позднее Джон пожалел, что решил сначала отправиться в город. Ему стоило догадаться, что Ли будет не там, позволить отчего-то греющей сердце мысли, что аэронавт сделал его хижину их, осесть в сознании и сразу направиться туда, не тратя понапрасну время. Хотя, конечно, «понапрасну» было отнюдь не точной формулировкой.

В конце концов, Баай был прав. Городу действительно было что ему рассказать.

До Лесосибирска он добрался к девяти утра. Всю дорогу они с Саян Кётёр провели в разговоре – деймон не замолкала ни на минуту, довольствуясь вновь обретённым навыком. Однако сам Джон едва ли был лучше, так что в итоге они наперебой делились друг с другом обрывками накопленных мыслей, ощущений и выводов, то и дело прерываясь на смех. Саян Кётёр была столь активна и бодра – то взмывала ввысь, то наоборот ютилась на плече у Парри, лаково покусывая его за ухо – и задор её передавался самому Джону, так что когда они ступили в черту города, ему пришлось унимать внутреннюю дрожь.

 Где же ты? Тишина, раздавшаяся в ответ оклику, в этот раз не давила, воспринимаясь иначе. На смену пустоте пришли другие чувства – казалось, что он ощущал столько эмоций не просто так, а будто они принадлежали им двоим. Он никак не мог это проверить – Ли был далеко и близко одновременно, и у Джона кружилась голова, как бывает, когда из замкнутого душного помещения попадаешь на свежий воздух. Как хорошо.

 — Не витай в облаках! – хихикнула Саян, в очередной раз цапнув его за ухо. Джон моргнул, на автомате ведя шеей, так что птица довольно пискнула. Взгляды их встретились. – Какой у нас план?

 — Найти Ли, — выдохнул Джон, ощущая, как руки сводит от прошедших по ним мурашек. Саян довольно хихикнула, всем своим видом показывая, какой он влюблённый дурачок, но тут живот у него заурчал. – И, возможно, нам стоит поживиться чем-то.

Птица повела плечами.

 — Вон та таверна выглядит довольно прилично, — произнесла она, указав на одноэтажный дом из поблекшего темного дерева, из-за окон которого доносились крики. – Для такой дыры, стоит оговориться. Думаю, все приезжие отшиваются там.

 — Думаешь, они могут что-то знать?

 — Проверим? – глаза скопы хищно сверкнули. Джон не сдержал довольной улыбки в ответ.

Первое, что бросилось в глаза, а точнее в нос, как только они переступили порог таверны – запах, совмещавший в себе все прелести глубинной сибирской деревушки. Здесь был и пот, и гарь, и вонь немытых тел, и относительно приятные ароматы подходящих завтраков, что доносились с кухни. Джон на мгновение прикрыл глаза, давая ужаснувшимся рецепторам привыкнуть к этому тонкому шлейфу, который Саян окрестила словами, не принятыми к произношению слух. Он окинул помещение взглядом, едва задерживаясь на каждом посетителе. Ничего примечательного, обычные жители городка – рабочие, в основном лесорубы и рыбаки, но были здесь и люди явно из другой местности. Изящная женщина в простом, но аккуратном костюме, что разговаривала с крупным бородатым мужчиной в шубе, чей деймон-бобёр то и дело поглядывал на ножку стола. Женщина говорила быстро, произнося почти все слова через «а», что выдавало в ней уроженку Московии, тогда как мужчина отвечал в основном звуками. На секунду Джону показалось, что он заметил мелькнувшее между ними свечение, переливавшееся корично-красными оттенками, но тут на другом конце зала кто-то смачно рыгнул, и момент был упущен. Джон покачал головой, приказывая себе сосредоточиться.

Он прошел напрямую к барной стойке, решив не занимать место в зале. Девушка, что стояла за ней, когда он вошел, что-то быстро говорила в небольшое окошко в стене, ведущее, по всей видимости, на кухню. Когда он сел, стул скрипнул, так что она вздрогнула, быстро оборачиваясь. На лице у неё появилось странное выражение – смесь удивления и беспокойства – которое тут же сменилось на нейтрально-приветливое, вызвав у Саян Кётёр тихую усмешку.

 — Я бы хотел позавтракать, — произнёс он, прежде чем она успела поздороваться. Женщина моргнула, улыбнувшись ему столь притворно мило, что было ясно одно – в мыслях она поливает его последним дерьмом.

 — Конечно, — ответила она. Её английский шипел, будто он говорил со змеёй, нежели с человеком. — Каша или болтунья?

 — Что из этого с меньшей вероятностью меня угробит?

 — Если вас это так сильно беспокоит, то каша. Можно добавить молока, сыра, зелени…

 — Да, пожалуйста.

 — Чего из этого? – чуть раздраженно приподняла она бровь.

 — Всего. И кофе.

 — С молоком?

 — Без.

Женщина кивнула, поворачиваясь к окошку в стене.

 — Лёш, кашу с мешаниной на молоке! – крикнула она на русском в проём. Раздался грохот, потом ругательства и смех.

 — Прям всё добавить? – произнёс задорный мужской голос, так что становилось понятно, в передрягу попал не он.

 — Ага, — ответила она, поворачиваясь к Джону лицом и спросила, переходя уже на английский. – Вам кофе сразу?

 — Сразу, — ответил Джон на русском, наблюдая, как на лице женщины появляется искреннее удивление, венцом которого стала едкая улыбка.

Она налила ему кофе, поставив кружку на стойку с чуть большем усилием, чем требовалось, что вызвало у Саян Кётер очередную усмешку. Джон кивнул, делая глоток. Жидкость на удивление оказалась не столь плоха, пусть и явно была подогрета, но бодрила знатно. Он невольно подумал о кофейне на первом этаже его дома в Оксфорде, и о двух бариста, что полгода назад улетели домой в Сибирь. Сердце отдалось болезненным ударом. Он покачал головой.

Найти Ли, подумал он. Саян Кётёр кивнула, пусть он и не обращался к ней, а затем повела головой, указывая на женщину. Джон вскинул бровь, удостоверившись, что правильно понял намёк, на что скопа закатила глаза, сама забираясь на стойку. Взгляд женщины метнулся к ним. Она нахмурилась.

 — Что-то не так? – спросила она, подходя ближе. В руках у неё была сковорода, которую она лениво натирала полотенцем, но казалось, что утварь служила ей скорее оружием, чем необходимой в данный момент посудой. Джон покачал головой.

 — Нет, всё… Всё нормально. Чудесный кофе, — женщина вздёрнула бровь, продолжая недоверчиво смотреть. – Я просто подумал, вы могли бы мне помочь.

 — Не думаю, что таким как ты нужна помощь, — заметила она, и Джон чуть нахмурился, не до конца понимая, о чём она говорит.

 — Я давно не был в этих краях. Но я ищу того, кто, вероятно, здесь частенько бывает. Аэронавт. Может быть, вы что-то слышали о нём. Его зовут…

 — Я думала, вы давно оставили Ли в покое, — процедила она, и Джон напрягся, ощущая смешанность охвативших его эмоций. Они с Саян Кётёр переглянулись. – По-моему вам придуркам ясно дали понять, что с ним связываться не стоит.

 — Боюсь, я не понимаю.

 — Да брось, — закатила глаза она. Её деймон – кошка с такими чёрными глазами, что не разглядеть зрачка, забралась на стойку, взглядом впившись в скопу. Шерсть на спине у неё вздыбилась. – Не строй из себя дурака и не делай из меня дуру. Все знают, что вы, придурки, таскаетесь за ним по всему свету из-за того идиота Груммана, — Саян издала низкий горловой звук. – Отъебитесь. Сдох и сдох мужик, чего бубнить. Развели тут драму.

 — Стефания! – раздался окрик из-за стены. Женщина повернулась, послав в ответ какие-то непереводимые ругательства, а после поставила перед Джоном миску с комковавшейся кашей, залитой молоком, в которой можно было разглядеть клочки сыра и зелени. Когда взгляды их вновь встретились, казалось, она готова пронзить его взглядом.

 — Прошу, ваш завтрак. Дохлёбывайте и уёбывайте, сударь. И не думайте угрожать мне, что перережете мою семью во сне или чем вы там тартарские выродки обычно увлекаетесь. Доведёте, и мои ребята вашим волчатам хвосты в узел завяжут, так что отрезать придётся. Хотя вы, кажется, у них бракованный, — она смерила быстрым взглядом Саян, а потом закинула полотенце на плечо и с милой улыбкой на чистом английском произнесла. – Приятного аппетита.

Джон оказался бессилен в ответе.

Он позавтракал быстро, почти не ощущая вкуса пищи, потому как мысли его были заняты совершенно другим. Попытка связать обрывки информации, затесавшиеся средь оскорблений в речи женщины, не привела ни к чему значительному. Становилось ясно, что у Ли с тартарами – при чем они тут вообще? – была какая-то давняя история, почему-то связанная с Грумманом, то есть с ним самим. Почему? Как? Логика повествования терялась, не давая ответа. Он предпринял было ещё одну попытку расспросить женщину о произошедшем, но одного взгляда её хватило, чтобы понять, что дел она с ним иметь не желает.

Разочарованный, Джон покинул таверну, бросив несколько монет на стойку в благодарность за хоть какие-то новости. Стефания, завидев их, казалось разъярилась пуще прежнего, но продолжения реакции он не застал, закрыв дверь за спиной, прежде чем в неё прилетело очередное ругательство.

 — Что теперь? – спросила Саян Кётёр, когда они оказались на улице. Джон вздохнул, поведя головой.

 — Не знаю. Я ни черта не понял с её слов.

 — Ну, это не удивительно, — фыркнула птица. – Но она явно знает Ли.

 — Да.

 — И он явно ей не безразличен.

 При этих словах на шее Джона выступила краска. От смущения и, отчего-то, злости – ревности, как, хихикнув, подсказала ему Саян, у него свело живот. Мысль о том, что у Ли за время их разлуки мог кто-то появиться, причем не интрижкой на одну ночь, а полноценно, была довольно логичной, но отчего-то ни разу за всё путешествие не приходила ему в голову. Он представил, как они встречаются, как он видит Ли – живого, здорового, целого и невредимого, смотрящего на него с удивлением… пока из-за спины у него не появляется хорошенькая молодая особа, непонимающе спрашивая любимого, кто это такой.

Во рту появился мерзкий привкус. Его начало тошнить.

 — Да брось ты! – возмущенно пискнула Саян, цапая его за руку. – Самобичеванием делу не поможешь!

 — Но я могу оказаться прав, — произнёс Джон, потирая ухо. Скопа фыркнула, всем своим видом показывая, что сильно сомневается в подобном исходе.

 — Будем решать проблемы по мере их поступления. Сейчас важно найти Ли и Эстер и убедиться, что они действительно живы.

 — Они живы.

 — Наверняка. Ну и, в конце концов, это будет не первая влюблённая женщина, которую мы убьём, верно?

От возмущения Джон не нашел что ответить.

Решив дать наводке Баая ещё один шанс, он побрёл по улочке вверх, на ходу размышляя, куда обратиться в этот раз. В городе Ли явно бывал, и достаточно, раз о нём знали такие подробности, но могло ли это помочь найти его сейчас?

На почте ему сказали, что аэронавт был у них несколько месяцев назад. Бакалейная лавка, куда его направили прямиком оттуда, заявила, что видела Скорсби недели две назад, а какая-то мимо проходящая бабка, клюкой едва не зарядившая Джону прямо по ноге, заявила, что дурацкий шар этого непутёвого аэронавта вчера снёс ей клумбу с любимыми гортензиями. Впрочем, ни одно из заявлений пользы не принесло, потому как где сейчас находится Ли Скорсби, никто не мог сказать и приблизительно.

Время близилось к полудню, когда Джон отчаялся. Разговоры с местными не приводили ни к чему путному, а их косые взгляды, упрёки и какие-то несуразные просьбы ещё больше выбивали из колеи, так что решив, что с него хватит, он направился в сторону леса, рассудив, что там, в глубине чащи, будет хотя бы достаточно тихо, чтобы он мог всё тщательно обдумать.

Однако, когда на выходе из города Саян Кётёр, всё это время проводившая в небесной вышине, приземлилась ему на плечо, он насторожился.

Некий молодой человек, произнесла она мысленно, ласково заглядывая ему в глаза, по всей видимости очень жаждет познакомиться. Иначе зачем ему следить за нами с самой таверны?

Джон нахмурился, чуть замедляя шаг. Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, о чём говорит птица – кто-то действительно крался за ним по пятам, не выдавая себя ничем, кроме шелеста, выбивавшегося из тишины. Прикрыв глаза, он ощутил медленное дыхание путника, столь контрастировавшее со стуком его сердца. Он крался, как дикий зверь, с недоверием оглядываясь и затаиваясь, стоило Джону остановиться.

Парри узнавал эту манеру слежки. Ну конечно.

 — Не стоит играть со мной в прятки, — произнёс он на тартарском, останавливаясь. Преследователь так же замер, так что повисшая тишина защекотала уши. – Я слышу, как стучит твоё сердце, сармик*.

Когда за спиной раздался громкий шелест, он обернулся.

Это был мужчина несколько младше него – его нетронутое морщинами лицо было покрыто грязным загаром, что мазал по впалым щекам будто пыль. На шее виднелся рваный рубец шрама. Узкие светлые глаза хмуро смотрели на Джона из-под впалых век.

 — Зачем ты следил за мной? – спросил Джон, глядя тартару в глаза. Тот молчал. Одежда его была какая-то грязная и помятая, что наводило на определённые мысли. Тартары были воинами-кочевниками, из-за чего возможности постирать одежду зачастую не находили, но вот пыль, которой была пропитана поблекшая ткань, они не выносили, избавляясь при первой возможности. Так как давно этот воин был один?

 — Ты ищешь зайца, — глухо произнёс мужчина, не сводя с него глаз. Деймон-волк сидел подле хозяина, взглядом впившись в устроившуюся на плече Джона скопу. Он приподнял бровь.

 — Не заинтересован в охоте, — покачал головой Джон, на что в ответ получил цоканье.

 — Нява, — протянул тартар, но, заметив, что Джон никак не реагирует, прокашлял. – Аэронавт.

Джон напрягся.

 — Знаешь его?

 — Как и все мы. Убить нашего – убить себя, помнишь? Ты ведь один из нас, — не спросил, утвердил тартар. Заметив, что взгляд его направлен на шрам на лбу, Джон медленно кивнул.

 — Был однажды.

 — Мы уже находили его, — произнёс тартар на выдохе, делая шаг вперёд. Джон прищурился, удобнее перехватывая посох. – Прошлой весной. Он попался в наши силки, — мужчина повёл головой, как-то странно хихикнув, и Джон вдруг отчётливо осознал, что тот не в себе. – Мы его почти прихлопнули. Если бы не эти дрянные птицы, его голова была бы уже у нас.

 — Птицы? – переспросил Джон, делая шаг в сторону, так что теперь, в купе продолжающим движение тартаром, они как будто ходили по кругу. Саян Кётёр недовольно повела перьями, ощущая направленное в свою сторону тяжелое дыхание.

 — Да… — протянул мужчина, перебирая дрожащие пальцы. – Птицы. Эти чёртовы птицы. Взялись из неоткуда, как, как… — он жадно сглотнул, взглядом впиваясь в Джона. – Братья говорили, что его шаман покрывает. Сам Грумман. Берхня. Грумман мёртв, он убил его.

 — И что теперь? – холодно спросил Джон, ощущая, как картина в голове становится целостной. Идиоты.

Тартарин замер напротив, по-собачьи склонив голову вбок и впившись в него взглядом.

 — Я знаю, где он прячется. Вниз по реке, на том берегу, есть хижина, хи-хи. Заячья нора. Место непростое, да-а. Земля там нечистая. Но и ты не прост на душу, верно? – хихикнул воин, взглядом вновь обращаясь к шраму на лбу. – С птицами в ладах, я смотрю, — Саян Кётёр возмущенно пискнула, вызвав тем самым волну булькающего смеха. Джон ощутил, как бешено стучит чужое сердце. – Может, это ты его покрываешь, а? Может, ты и сам Грумман, а?

 — На удивление точное наблюдение, — произнёс Джон, ведя посохом.

Непонимающее выражение так и застыло на лице тартара, когда удар поразил его. Волк заскулил, жалобно скорчившись на траве рядом с упавшим ничком телом. Взмахом руки Джон перевернул его, присаживаясь, чтобы заглянуть в панике бегающие глаза.

 — Твои братья были правы, — прошипел он, ладонью замирая над сердцем воина. – Его действительно покрывает шаман. Мы зовём это илэмуматом. Слышал о таком?

 На стремительно бледнеющем лице появилось осознание. Тартар дёрнулся, пытаясь противиться сковавшим тело нитям древнейшей из магий, но тщетно. Джон сжал кулак. Сердце воина остановилось, и он замер в сведённой последней болезненной судорогой неестественной позе. Извивавшийся на траве волк рассыпался в пыль. Над дорогой повисла тишина.

Когда Джон выпрямился, Саян Кётёр взглянула на него, нахохлившись.

 — Если ты закончил выпендриваться, то нам стоит продолжить путь.

 — Думаешь, мне стоило оставить его в живых? – вскинул бровь Джон. Немного подумав, он оттащил тело в траву, напоследок нашептав заговор о скорейшем разложении. Три года спустя на этом самом месте раскинется дуб.

 — Конечно нет, — пискнула Саян, закатывая глаза. – Но нам стоит поторопиться, если ты не хочешь упустить Ли снова.

 — Никогда больше, — покачал головой Джон, продолжая путь.

На то, тобы добраться до хижины, у него ушло почти два часа, большую часть из которых он провёл в попытках не дать прибрежным москитам напиться его крови, потому что эти создания оказались на редкость равнодушны к его шаманским силам.

Однако каждая минута, проведённая в этой борьбе, стоило того, чтобы, выйдя наконец на свет, увидеть в дверях дома знакомое взволнованное лицо.

Джону казалось, что он никогда не дышал так глубоко прежде, в попытках унять зудящее под кожей возбуждение. Он видел, как на уставшем лице аэронавта одна эмоция сменяется другой. Непонимание, недоверие, отрицание. Узнавание. Надежда в самой глубине тёмной радужки. Страх.

Когда Ли опустил пистолет, чувства передались и ему.

Много раз Ли прокручивал в голове этот момент – во снах и дневных грёзах, накрывавших его в особо тоскливые моменты. Он представлял, как они встретятся при самых разных обстоятельствах – в битве с возродившимся Магистериумом, в Оксфорде, в лесу. Он представлял, как поведёт себя – равнодушно вскинет бровь, будто Джон никуда и не уходил? Накричит на него, проклиная за все эти годы, прожитые в бессмысленное боли и одиночестве? Прижмёт к себе, целуя в порыве страсти на глазах у целой толпы зевак?

Что же. Он никогда не мог предвидеть, что это действительно случится.

Потому что Джон стоял перед ним воочию, и Ли смотрел, как он улыбается, грустным взглядом скользя по его лицу. Краем глаза он заметил, как Саян Кётёр нетерпеливо переминается с лапы на лапу, не сводя взгляда с прячущейся за ним Эстер. Зайчиха подняла на него глаза.

И тогда Ли сделал шаг вперёд. Обхватив руками скрытые за расшитой курткой плечи, он крепко сжал Джона в своих объятиях. Потому что это было единственное, чего он по-настоящему желал, уткнувшись ему в плечо и вдыхая стёртый из памяти годами одиночества запах. И кроме чужого нерешительного, но такого крепкого объятия в ответ ему ничего не было нужно.

Разве что мгновениями позже, когда Джон вдруг отстранился и, схватив его за подбородок, притянул к себе, целуя так, что Ли мог ощущать, как он улыбается – почти смеётся – он подумал, что желал малого. Потому что Джон целовал его, жмурясь до гусиных лапок в уголках глаз, пока пальцы его блуждали в его спутанных ветром волосах; потому что губы у него были сухие и тёплые, а язык – горячим, так что Ли вздрогнул, ощутив его на собственных дёснах. Когда лёгкие защекотало от нехватки кислорода, он отстранился, лбом прижимаясь к чужому лбу. Ветер размазал по щекам набежавшие слёзы.

 — Что за чудный сон, — прошептал он, открывая глаза. Взгляд напротив искрил озорством.

 — Это не сон, — со смехом ответил Джон, проводя ладонью по его лицу. Подушечки пальцев огладили шрам от пули на лбу. – Было бы слишком жестоко, будь это сном.

 — Что? – непонимающе моргнул Ли. Он отстранился, делая шаг назад. Джон ласково улыбнулся, переглядываясь с Саян Кётёр.

 — Это не сон, Ли. Я действительно здесь.

Ли моргнул. Ему почему-то показалось, что на поляне стало как-то неподобающе тихо. Джон смотрел ему прямо в глаза, и на его светившимся удовольствием лице читалось мимолётное замешательство. Ли нахмурился, озадаченно глядя на мужчину, на сидевшую подле него птицу, которую его собственный деймон по-прежнему не подпускала к себе.

Джон вскинул бровь, чуть наклоняя голову, чтобы заглянуть ему в глаза. В жесте этом явно читалось непонимание.

Что не так?

По коже пошли мурашки. Ли моргнул, ощущая, как грудь его стягивает волной гнева. Взгляд его обратился к собственной ладони, пересечённой рубцом шрама.

Действительно.

Удар настиг Джона столь внезапно, что он и не понял ничего, пока тупая боль не обожгла щёку, иглами впившись в дёсны и зубы, пронзив их до самых корней. В ушах зазвенело, голова закружилась. Он услышал, как возмущенно кричит Саян. Рука метнулась к месту удара. Взгляд – к лицу на против.

 — Какого чёрта? – воскликнул он, ощущая, как боль сводит отчего-то затёкшую челюсть. Лицо Ли, до этой секунды выглядевшее почти озадаченным, исказило возмущение.

 — Это ты мне скажи, какого чёрта?! – завопил он в ответ, вскидывая руками. Джон покачал головой, ощущая, как в ушах звенит от пульсирующей боли. – Джон, что ты, блять, здесь делаешь?!

 — К тебе пришел, придурок! – возмутился в ответ Джон, ощущая, что окончательно сбит с толку. – Ты не рад?!

 — Рад?! Джон, какого хуя?! Пять лет от тебя ни слуху, ни духу и теперь ты просто… просто есть?! Какого хуя?!

 — Я пытался с вами связаться множество раз! И мне удавалось! – он взглянул на Эстер, ожидая поддержки хотя бы от неё, но зайчиха попятилась, не желая принимать участия в этом. – Прости уж, что не смог предупредить, обязательно в следующий раз попытаюсь, если ты пообещаешь не убивать себя, блять, на моих глазах, так что мне пришлось нестись через пространство и время лишь бы убедиться, что ты жив!

 — Ты видел это? – ошарашенно захлопал глазами Ли.

 — Да, чёрт возьми! И, знаешь, в следующий раз прежде чем заниматься таким, подумай, каково это видеть, как твоя родственная душа пытается убить себя, а ты даже слова ей сказать не можешь, потому что она нихуя тебя не слышит!

 — Ну уж простите, что не подумал о том, как ты себя будешь чувствовать, потому что, вот сюрприз, тебя я не чувствовал вообще с момента, как это ебаное окно сквозь миры закрылось. Не подскажешь, почему так получилось? Ты кажется обещал, что это, — Ли ткнул пальцем себе в ладонь, так что Джон увидел рубец шрама по её центру. – Поможет нам слышать друг друга, а? Почему не сработало?

 — Я не знаю! – проорал Джон, и тишина над поляной накрыла его вместе с собственным тяжелым дыханием. Ли замолчал, поджав губы. – Я не знаю, — повторил Джон, ощущая, как от собственного бессилия голос переходит на шепот.

Ответом ему послужила тишина.

Ли молчал, медленно дыша. Волна гнева сходила, оставляя после себя опустошенный берег, на котором переломанными ракушками выглядывали множащиеся и множащиеся вопросы. Ощущая, как от гула мыслей начинает болеть голова, он глубоко вдохнул, отводя взгляд от разбитого лица, а затем и вовсе развернулся, быстрым шагом направившись к хижине. Последовавшее за ним шуршание чужих шагов перебило гул.

В груди стало спокойно.

Ступив на порог хижины, Джон ощутил странное чувство. Дом – его укромное прибежище – выглядел знакомым и столь новым одновременно. В глазах зарябило от разных вещичек, разбросанных то там, то тут, но одновременно пребывавших на своих местах. Свечи на деревянных выступах. Веник в углу. Иссушенные травы на верёвке под потолком. Посуда на столе. Он заметил, что половицы в отдаленной комнате стали темнее и плотнее – поменяны не так давно. Что на некоторых стенах, где раньше зияли особенно крупные щели, пропускавшие ветер и насекомых, доски теперь прилегали вплотную, поблескивая в проникающих в комнату лучах лоском лака. Что старые потрескавшиеся стёкла в окнах теперь были целыми. Что кран на другой стороне комнаты перестал капать.

Что о доме явно заботились. Дом явно берегли.

Грудь стянуло тёплое чувство.

 — Так…, — прокашлялся Ли, привлекая к себе внимание. Джон повернул голову. Скорсби стоял посреди комнаты, отгородившись от него столом, на котором, в прочем, средь оставленной видимо после завтрака посуде, сидела Эстер. Взгляд у деймона и её обладателя был до жуткого одинаковый. Ли сделал глоток чего-то из глиняной кружки, а затем взглянул на него. – Зачем ты здесь?

Саян Кётёр тихо ухнула, с шелестом приземляясь на потолковую балку. Джон моргнул, не понимая вопроса.

 — В каком смысле?

 — Что-то случилось? Ангелы вновь призвали вас?

 — Нет, — Джон покачал головой. Он прошел вперёд, останавливаясь перед стулом, ладонью скользя по его гладкой спинке. Дуб, понял он. Его здесь не было.

 — И где тогда Уилл?

 — Дома, — ответил Джон, чувствуя, как в груди становится тяжело. Перед глазами всплыло искаженное сожалением лицо сына. В ушах зазвенело. Он покачал головой. – Я здесь один.

 — То есть ты просто… Проведать? Узнать, как я тут, а потом назад? Обратно в Оксфорд?

 — Ли…

 — Я правда не понимаю. Это же глупо. Так далеко, и так опасно, только ради того, чтобы…

 — Ли, я не вернусь в Оксфорд, — перебил его Джон, наконец совладав с голосом. Лицо Скорсби замерло в недоумении. Сердце закололо. – По крайней мере, точно не в свой. Уилл сломал Эзахеттр.

 — Но есть же и другие пути. Я могу тебя отвезти. Ангелы умеют…

 — Лишь закрывать окна, но не открывать. Так что я не вернусь, — грустно улыбнулся Джон, чувствуя, как грудь стягивает очередной спазм. Ни в одном из размышлений о предстоящей встрече ему не приходило в голову, что Ли придётся в чём-то убеждать. Кажется, он многое упустил. Что ж. Придётся наверстывать.

 — Но…

 — Ли, послушай меня, — тихо, но уверенно произнёс Джон, ощущая, как внутренности его стягивает от волнения. Скорсби замер на месте, точно заяц, следящий за подходящим к нему хищником. Такое внутреннее сравнение причиняло боль. Саян Кётёр слетела с балки, приземлившись на стол и тихо курлыкнула что-то, обращаясь к одной лишь Эстер. Та повела носом, чуть прижимая уши. Но с места не сдвинулась. – Я знаю, что это, должно быть, действительно неожиданно. Я не хотел, чтобы так получилось, чтобы всё так… — Джон покачал головой. Медленным шагом он обогнул стол, приближаясь к Ли. – Я действительно хотел, чтобы мы слышали друг друга. И я не знал, что получится вот так. Мне жаль, — Джон замер в полуметре от Ли, которой не сводил с него внимательного взгляда. Он не стал протестовать, когда Джон осторожно коснулся ладонью его лица. Взгляд его был задумчив. – Но я сейчас здесь. И это единственное, чего я по-настоящему хочу.

Джон осторожно потянулся вперёд, легко прижимаясь губами к закрывшему глаза аэронавту. На мгновение воцарился покой. Джон грудью ощутил, как курлычет Саян, крыльями обнимая свернувшуюся клубком Эстер. А затем Ли отстранился.

 — Но ты болен, — произнёс он шепотом, глядя Джону в глаза. Парри ощутил, как покалывает кончики пальцев, когда рука его безвольно спустилась вниз, стоило Ли отступить. Аэронавт повернул голову, глядя на Саян. – И она больна. Как вы…

 — Нас вылечили, — ответил Джон, хватаясь за чужую ладонь. — В моём мире.

 — И это навсегда? – спросил Ли, глядя на свою руку. Бровь его скептически поднялась. – Ты уверен, что технологии вашего мира смогут противостоять силам нашего?

 — Ли, — умоляюще протянул Джон, вцепляясь в чужую ладонь. Кончики пальцев его наткнулись на гладкий рубец. Он на мгновение опустил взгляд, разглядывая шрам на ладони.

 — Уходи, — выпалил Ли тихим шепотом. На лице его трещинами пробивался ужас. У Джона заслезились глаза.

 — Я не могу, — ответил он тем же шепотом, ощущая, как грудь в очередной раз берёт в кольцо боль.

Скорсби покачал головой, будто не веря. Глаза его блестели, а взгляд смотрел словно сквозь Джона, не замечая его лица.

Ли отстранился. Сделав шаг назад, он высвободил свою ладонь из руки Джона, прижимая её к груди. В отчаянии Парри смотрел, как он разворачивается, и, с каждым шагом ускоряя темп, исчезает в глубине хижины. Эстер поспешно последовала за ним, виляя своим пушистым хвостиком, так что он успел лишь мелькнуть в проходе, прежде чем ведущая на задний двор дверь захлопнулась, и Джон остался один.

Он глубоко вдохнул, обхватывая голову руками. Сердце его колотилось о грудную клетку, эхом отдаваясь в самую глубь рёбер, а глаза щипало. Но слёз не было – только жгучая грудь обида, вперемешку с отчаяньем и непониманием.

Это должно было быть так легко.

Когда так было? тихо спросила Саян. Он опустил руки, глядя деймону в глаза. Та вспорхнула, подбираясь ближе, а затем ласково клюнула его в запястье в качестве жеста поддержки. Дай себе время. И ему тоже. А потом, как будешь готов, найди его. И определи свою судьбу.

Джон кивнул, соглашаясь с советом птицы.

Пересёкши комнату, он направился к раковине. Умыв лицо холодной водой, дабы привести чувства и мысли в порядок, он выпрямился, глубоко вдыхая. Воздух в хижине пах травами, влажностью и табаком. Лёгкие зачесались. Он окинул хижину взглядом, выискивая следы сигарет. Помятая пачка нашлась на подоконнике на «кухне» если так можно было назвать место, где ютились ряды шкафчиков, скрывавших за своими дверцами банки с крупами и прочей долго хранящейся едой. Джон закурил прямо на кухне, через открытое окно разглядывая чуть колышущийся под порывами ветра лес. Когда первая затяжка дымом растворилась в налетевшем потоке, он на мгновение ощутил умиротворение.

Он дома.

Догоревший бычок отправился в мусорку под раковиной. Джон повернулся, вновь разглядывая помещение. Он не решался дать себе волю залезть в вещи Ли, хоть любопытство и чесало нутро, но боязливо скребущееся чувство, что ему не рады, стократно умеряло этот энтузиазм. В своей голове он вновь и вновь прокручивал сказанное Скорсби, пытаясь понять, в какой момент всё пошло не так. Ответ ускользал от него сыпучей дымкой, проходя сквозь пальцы.

Если он хочет того, решил для себя Джон, сводя руки на животе, то я уйду. Пусть лишь даст мне шанс всё сказать.

Сердце болезненно кольнуло. Он тяжело вздохнул.

Прошло, должно быть, больше двух часов, а Ли всё не возвращался. Когда светлое небо начали рассекать розовые полосы заката, Джон вышел из хижины. Он остановился на пороге, глубоко вдыхая. В лицо ударил легкий ветер, принося с собой запах воды и травы, что росла на берегу. Переглянувшись с Саян Кётёр, он направился к реке.

Ли он нашел почти сразу. Аэронавт сидел у самого берега на поваленном дереве. Со спины не было видно выражения его лица, но сутулые плечи и поникшая голова выдавали ощущение глубочайшей печали, что, казалось, передавалось и окружающей местности, найдя приют в колосках покачивающейся травы. Джон остановился, ощущая, как от волнения у него сводит живот. Саян Кётёр же наоборот подалась вперёд, направившись прямиком к ютившейся в корнях дерева Эстер, что, завидев её, поднялась на задние лапы. Ли вздрогнул, когда птица приземлилась ему на плечо, и чуть повернул голову, встречаясь со скопой взглядом. Кажется, у них произошел безмолвный диалог, потому что птица вдруг довольно курлыкнула, ласково клюнув его за ухо, а после спорхнула на землю, подбираясь ближе к зайчихе. Джон, собрав всю свою храбрость, направился вперёд.

Ли на его присутствие никак не отреагировал, молча наблюдая, как Джон огибает дерево, осторожно присаживаясь рядом так, что между ними оставалось пол метра свободного пространства. Глаза его покраснели и опухли, но лицо сохраняло спокойное выражение. Какое-то время они сидели молча.

 — Знаешь, — нарушил тишину Ли прежде, чем это смог сделать Джон. – Мне нравится место. Оно спокойное. Мне нравилось представлять, что ты часто приходил сюда, когда жил здесь.

 — Лишь иногда, — ответил Джон, глядя перед собой. Река здесь была не бурная – свернув выше по руслу, Енисей будто успокаивался, продолжая свой путь в медленном, размеренном темпе. И дно тут было совсем неглубоким. – Когда нужно было проветрить ум.

 — Да, — кивнул Ли, шмыгая носом. – Понимаю. Здесь тихо. Удивительно тихо. И это не пугает, даже зная, что скрывается под водой.

 — Ты знаешь…?

 — Об Ионэси? – приподнял бровь Ли. Джон кивнул. – Да. Мы даже её видели, — он усмехнулся, переглядываясь с деймоном, ютившимся в объятиях Саян Кётёр. Это умиротворённое зрелище давало Джону надежду. – Даже дважды. Кажется, она мне снилась сегодня.

 — Как раз, когда я чуть не утонул? – Ли моргнул, удивленно глядя на него. Затем пожал плечами.

 — Возможно.

Они замолчали.

Джон взглянул на свои руки, думая о произошедшем ночном кошмаре и том свете, что прервал его. Слова Ли натолкнули его на мысль. Он повернулся.

 — Можно я взгляну?

Ли чуть нахмурился, явно не понимая, о чем он. Джон коротко кивнул, указывая на его ладонь, и, дождавшись медленного кивка в ответ, взял её в свою.

Когда сухие подушечки пальцев коснулись гладкого изгиба шрама, Ли ощутил, как по спине его идут мурашки. Он поджал губы, быстро переглядываясь с Эстер, которая не обращала на него ни малейшего внимания, занятая милованием с довольно курлычащей Саян Кётёр. Он глубоко вдохнул.

 — Вы пытались это исправить, — тихо произнёс Джон, скорее утверждая. Пальцы его продолжали осторожно оглаживать поверхность шрама. Между бровей появилась задумчивая морщинка. Ли моргнул. Красивый.

 — Да, — ответил он, когда Джон поднял глаза. Во взгляде его читалась озадаченность. Ли закусил губу. — Баай сказал, что след твоих сил отпечатан на… мне. И это не позволяет никакому другому шаману влиять на меня.

 — Хоть что-то хорошее.

 — Эй! – возмутилась Эстер. Они повернули головы, взглядами обращаясь к ней. – Довольно самодовольно, вам не кажется?

 — Нам не жаль, — промурчала в ответ Саян, головой потеревшись у Эстер за ухом. Та закатила глаза, но возражать не стала. Джон тихо усмехнулся.

Помедлив, он чуть отстранился, не выпустив однако руки Ли. Джон наклонился, доставая что-то из сапога. Когда лезвие ножа блеснуло в лучах закатного солнца, в горле у Ли образовался ком. Джон поднял на него глаза.

 — Можно?

Помедлив, Ли кивнул.

Джону показалось, что время замерло на те мгновения, что он аккуратно занес нож. Коснувшись руки лишь самым его кончиком, он медленно провёл, делая небольшой надрез и тут же останавливаясь, когда рука аэронавта напряглась так, что он шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. Аккуратно оглаживая её большим пальцем, Джон наблюдал, как на коже выступают капельки крови. Глубоко вдохнув, он закрыл глаза.

Энергия Ли захлестнула его. Свет – переливающийся всеми оттенками золота – бил ключом, солнечными зайчиками, потоки перехлёстывались, мешаясь, искажаясь. Тепло облюбовало его, но среди этого яркого потока он всё равно заметил крохотные крапинки зелени и холода, что никогда не встретишь в техасских землях.

Но всегда найдёшь в лесах, где обитали ведьмы.

Ну конечно.

Джон глубоко вздохнул. Решение отдать Ли жизненную энергию Юты, несмотря на спонтанность, всегда казалось ему правильным. Убить ту, что любила его, чтобы спасти того, кого любил он. Заслужено. Закономерно. Он спас Ли ценой её жизни, которую он почти отдал, спасая его. Ведь так было нужно.

Но неправильно.

Они оба не найдут покоя, пока жива она.

Джон знал, что ему нужно сделать. Страх болезненно забился в груди, умоляя отступить, но он противился ему. Всё будет хорошо. В этот раз он всё сделает правильно.

И тогда он наклонился, поднося ладонь Ли к губам, и зашептал. Слова текли из его рта, заговорённые, и сила, заключенная в них, проникала в ткани, плоть, доходя до самой сути Пыли, что наполняла аэронавта. Поток энергии замер, а затем стал блекнуть и замедляться, и Джон ощущал, как болело его сердце, наблюдая за этим.

Когда последняя крапинка чужого холода растворилась, сгинув в пустоте, слова закончились. Крохотная солёная капля сорвалась вниз, смешавшись с выступившими каплями крови. Смахнув их пальцем, Джон понял, что ранка затянулась. Ли выдохнул.

 — Всё закончилось? – спросил он, скорее утверждая. Джон кивнул, сглатывая образовавшийся в горле ком.

Меньшее, что я могу сделать.

Ли не ответил. Джон, вздохнув, поднял на него глаза, вглядываясь в родное лицо. Он не нашел в себе силы отпустить ладонь Ли, так что их руки так и лежали между ними, накрывая друг друга.

 — Я тебя не слышу, — прошептал Ли. Джон кивнул, ощущая, как глаза начинают слезиться. У него не было сил на борьбу. – Эстер говорила, что видела тебя. Иногда. И вы общались.

 — Он мне не верит, — саркастично отозвалась зайчиха. Джон устало улыбнулся.

 — Это правда, — ответил он, взглядом пересекаясь с зайчихой. – Спасибо тебе.

 — Мне казалось, я схожу с ума.

 — Нам всем, — отозвался Джон, и Ли кивнул, соглашаясь с его словами.

 — Но почему тогда я не слышал Саян Кётёр? – спросил он, заглядывая ему в глаза. Джон пожал плечами.

 — Я не знаю.

 — Я сама едва заговорила только сегодня, — произнесла птица. Ли озадаченно нахмурился.

 — В каком смысле?

Джон тяжело вздохнул.

 — Когда мы пересекли окно миров, — начал он свой рассказ, ощущая, как в груди начинает давить. – У меня случился сердечный приступ. Мне сделали операцию. Была суматоха и мы… Потеряли друг друга на время. А потом, когда встретились, выяснилось, что я не слышу её. Мы не знали, почему так и как это исправить. А когда нам удалось связаться с вами, то я понял, что не слышу и тебя тоже. Только Эстер. Потом я утратил и это.

 — Но как ты узнал? – спросил Ли, заглядывая ему в глаза. Взгляд Джона скользнул по шраму у него на лбу, почти в том же месте, где зияла его собственная метка шамана. Грудь сдавило. Подавшись вперёд, он уткнулся лбом в плечо Ли. Кожа плаща была теплой под лучами закатного солнца. Джон повернул голову, прижимаясь к ней щекой.

 — Мы были в лаборатории, — тихо произнёс он, глядя на покачивающиеся верхушки сосен. – Проводили измерения Тёмной материи. Пыли. Тогда я почувствовал, что что-то не так. И тогда я увидел вас, — голос его сорвался на шепот. – Я не мог разобрать ни слова. Было видно, что вы ссоритесь. А потом ты занёс пистолет.

Он замолчал. Рука Ли впилась ему в ладонь.

 — Мне казалось, я сойду с ума. Мы пытались связаться с вами снова и снова, но ничего не происходило. Почти месяц я думал, что ты мёртв. Если бы я знал, что Уилл сохранил нож, я бы примчался в тот же миг. Но я не знал. Я думал, он уничтожил его, как только у меня случился удар.

 — Почему он не стал? – таким же шепотом спросил Ли. Джон пожал плечами.

 — Я не знаю. Должно быть понял, что я не найду покоя в том мире и захочу вернуться однажды. Когда я рассказал ему о нас, он удивился, как я нашел в себе силы вернуться.

 — Он твой сын, — прошептал Ли, пальцем проводя по тыльной стороне ладони Джона. — Ты не мог иначе.

 — Я знаю, — кивнул Джон, ощущая накатившее на него облегчение, потому что Ли понимал. – И я не жалел. Но я не мог перестать о тебе думать. Мы решили, что я отправлюсь сюда, чтобы найти тебя. И убедиться, что ты жив. Мы должны были пойти вдвоём. А потом он закрыл окно. И сломал нож.

Джон закрыл глаза, замолкая. Под веками слёзы жгли глаза, но не срывались вниз. В груди на рёбра давила пустота, так сильно, что становилось трудно дышать. Ему казалось, что он так и замрёт здесь, испустив последний вздох, и колышащиеся верхушки так и застынут перед его глазами навечно.

А потом раздался шелест, с которым Ли обхватил его за плечо свободной рукой, крепко сжимая. Его голова склонилась, прижимаясь затылку Джона.

 — Мне так жаль, — шепот его дыхания опалил Джону ухо. – Это жестоко.

 — Он хотел, как лучше.

 — Это не делает произошедшее менее жестоким.

Джон не нашел, чем возразить.

 — Может быть однажды мы сможем об этом поговорить.

Повисла тишина. Закат сиял всё ярче, окрашивая небо в тёпло-розовый цвет. Ли тяжело вздохнул.

 — Джон, твоё сердце. Это ведь не навсегда.

 — Да, — тихим шепотом согласился Джон, ощущая, как тяжкий вздох застревает в горле аэронавта.

 — И… сколько…?

 — Я не знаю. В нашем мире врачи дают около десяти лет.

Ли издал тяжелый стон, болезненно сжимая его руку. Джон не нашел ничего лучшего, кроме как сжать её в ответ.

 — Я ни о чём не жалею. Всё это стоило того, чтобы вернуться к тебе. Я знаю, что из меня никакущая родственная душа, и человек из меня не очень. Но таков я. Вселенная ошиблась лишь в том, что я не заслуживаю тебя. И никогда не смогу заслужить.

 — Меня не нужно заслуживать, — Джон глубоко вдохнул.

 — Поэтому я тебя так сильно люблю, — произнёс он, грустно улыбаясь. Ли замер, казалось, всем своим существом. – Каждый раз, когда мне кажется, что я не могу полюбить тебя больше, это происходит. Снова и снова. Знаю, я эгоист. Всегда им был. Но я ничего не могу с этим поделать. Если ты захочешь, чтобы я ушел, если ты считаешь, что так будет лучше…

 — Останься, — выпалил Ли так быстро, что сердце Джона пропустило удар. Он медленно выпрямился, недоверчиво глядя в глаза аэронавта. Лицо Ли было полно волнения. – Джон, останься со мной. Не уходи.

 — Как я могу? – шепотом ответил Джон, улыбаясь. Ли засиял. – Боюсь, откажи ты мне, я не смог бы далеко уйти.

Ли рассмеялся.

 — Так ты соврал?

 — Ничуть. Схитрил, возможно. Но таково главное оружие шаманов. К тому же... — Джон с ухмылкой поднял вверх левую руку, продемонстрировав кольцо с бирюзой на пальце. Искреннее удивление аэронавта сменилось выражением, отражавшим собой чистое обожание. Джон точно знал, что они думают об одном и том же. — Это была бы твоя вина в каком-то смысле.

 — Ты невыносим.

 — Знаю. Но ты всё равно меня любишь, — Лицо Ли смягчилось. Он огладил ладонью его щеку, поддаваясь вперёд.

 — Конечно, — произнёс он Джону в самые губы. А потом они поцеловались.

Энергия захлестнула их обоих, до мурашек пробрав кожу. Их захлестнуло чужими эмоциями – волнением, радостью, счастьем, болезненным сожалением и любовью, бесконечной в своей силе – и они оторвались друг от друга, прижавшись лишь лбами так, что тяжелое дыхание одного опаляло губы другого. Джон первый нашел в себе силы открыть глаза.

Ли? Произнёс он в беззаветной надежде, которая зазвенела, оторвавшись от собственного сердца на пути к тому, что стучало напротив. Ли расплылся в широкой улыбке, потянувшись за новым поцелуем, не открывая глаз.

Джон.

И Джон счастливо рассмеялся, тут же отвечая на поцелуй, потому что больше ничего на этом свете не могло его потревожить.

И когда многими часами позже они лежали в их общей кровати, засыпая в обнимку, казалось, что их переплетённые в темноте пальцы переливались подобно их собственным судьбам.

Золотыми и серебряными нитями.