Вернувшись домой после четырёх пар и коротенькой прогулки по пути, Феликс застал родителей сидящими за журнальным столиком на террасе. На материнском лице читались явные раздражение и усталость, а на отцовском — усталость и бессилие. Рядом играючи носился Лео — питомец Феликса, подаренный ему старшим братом на прощание, когда тот улетел в Германию на учёбу. Атмосфера вокруг них была не самой располагающей для позитивного общения. Как всегда.

Для семейства Ли спокойные дни уже много лет остаются лишь тёплым воспоминанием о детстве и молодости. Уже много лет в их дома идёт война. А всё началось с того, как Лойд, брат Феликса, будучи ещё ребёнком, разбил лицо одному мальчишке со двора. Папаша того мальчишки был главой деревни, где на тот момент проживал Феликс с семьёй. Деревня была маленькой. Всего через пару дней о драке уже знали все. Все ходили и косились на семейство Ли — на дикарёнка и непутёвых родителей. Давление со стороны сильно повлияло на миссис Ли и, в конечном счёте, старший сынишка превратился в абсолютный позор и разочарование. 

Мать стала поднимать на него руку, кричать, жалея о его рождении. Она не защищала сына от нападок людей. Она стала главным нападающим. А Лойд с детства имел донельзя упрямый и своенравный характер — он не молчал и не терпел. Они стали много ссориться. Очень много. Бывали даже случаи, когда завязывались серьёзные драки матери-сына, пусть второй лишь защищался.

Лойду было шесть, когда всё началось, Феликсу было четыре с половиной. Феликс очень любил своего хёна, поэтому тяжело переживал их с матерью разлад. Настолько тяжело, что в возрасте около шести лет попал в больницу из-за побега из дома зимой на весь день, в итоге тяжело заболев пневмонией. По деревне вновь прошла большая волна недовольства в сторону семьи Ли. Поэтому, в тот же день, как Феликс был выписан, они собрали все свои вещи и переехали в город.

Про историю с Лойдом здесь никто не знал, поэтому миссис Ли наконец-то могла начать дышать спокойно и не щемиться от осуждающих взглядов и задранных голов. 

Но в стенах нового дома ничего не менялось. Обиду и боль от предательства самого родного человека Лойд не смог пережить. Сначала он пытался, а потом бросил затею, ведь мать даже не думала прекращать давить на сына.

Так шли годы. Не было ни дня без ссор и скандалов. И в эти моменты Феликсу некуда было идти: родственников в городе нет, друзей у него тоже здесь нет. Вы спросите, почему он не завёл их? А потому что замкнулся, пытаясь выжить дома. Поэтому он либо просто пропадал где-то на учёбе или на улице, либо запирался в своей комнате, надевая наушники и стараясь перевести все своё внимание на что угодно, лишь бы не слышать очередную порцию негатива, лишь бы не сойти с ума. Он делал все возможное, лишь бы не обостряется ситуацию дома.

А что делал в это время отец? Отец в это время газеты читал.

Когда Лойду исполнилось восемнадцать он поставил всех перед фактом, что улетает учиться за границу, в тот момент, когда уже стоял в аэропорту, а те сидели дома, отдыхая в свой выходной. Феликс же в тот день был на дополнительных занятиях по истории и не знал о планах хёна. И узнал лишь тогда, когда вернулся к себе и застал на кровати корзинку со щенком и запиской.

Тот вечер он провёл взаперти, стискивая в одиноких объятиях малыша и плача до бессилия. Лойд не вернётся.

А мать и рада. А отец всё читает. А Феликс по-прежнему их единственный любимый сын. Их гордость.

Был. До пролёта с поступлением на вышку.

Теперь и он позор для семьи.

На него были все надежды. Но оправдать он их, увы, не смог.

Сейчас Феликсу вообще не хотелось беседовать с родителями, так как прекрасно знал, что будет. Ничего нового он не услышит.

Именно поэтому Феликс твёрдо решил за обедом, что съедет в общежитие колледжа. Комнаты нормальные, на двоих-троих людей и с душем каждая, общая большая кухня, гостиная, прачечная, есть бесплатный вай-фай, библиотека. Отопление имеется, нежеланная живность отсутствует. Да и Сынмин будет под боком. Глядишь, а там уже и Джисон тоже.

А самое главное — там не будет родителей, и он может забрать с собой Лео, пусть и за дополнительную плату.

Тем более он уже сходил с Сынмином и куратором до коменданта, или же, как общажные привыкли называть, воспитателя. Вопрос о заселении был благополучно решён — более Феликс не видел смысла сидеть дома и продолжать сходить с ума.

Сейчас важно лишь незаметно проскочить в комнату и…

— Сын!

… миссия была благополучно провалена.

— Да, мам, — неохотно развернулся на лестнице, подав голос, юноша.

— Сядь.

И он сел на ступеньки.

Отец молчал.

— Как день? Как учёба сегодня?

— Всё замечательно, спасибо.

— Ты поздновато.

— Дела были.

— Да? — нарочито удивлённо протянула мать, прикрывая «удивлённое» лицо ладонью. — А дома дел, по-твоему, нет?

— Не начинай, пожалуйста, мам… — Феликс склонил голову, но не с виной, а от усталости, подпёр её пальцами правой руки и бросил незаметный для матери разочарованный взгляд на отца. Тот сидел и не планировал вставить ни слова. А встретившись глазами с младшим сыном, вообще переключился на пса, гоняющего мячик по газону.

— Что не начинать?! Что «мам»?! — взбеленилась женщина. — Сколько это может продолжаться?! Скажи мне на милость! Почему в твоей комнате постоянный бардак, а ты где-то шляешься? Почему твой, твой, а не мой пёс позволяет себе портить мои растения? Почему ты постоянно сбегаешь с дома, приходишь с учёбы поздно? Почему каждый, чёрт тебя за ногу, каждый раз по возвращении пытаешься пробраться к себе незамеченным? Сидишь постоянно в телефоне, не выходишь к нам? Не общаешься? Почему при разговоре всегда стараешься улизнуть? Ли Ёнбок! Это твоя любовь к семье?! К родителям?!

— Дорогая… — предпринимает неэффективную попытку утихомирить супругу мистер Ли, — не горячись.

— «Не горячись»? «Не горячись»?! — сильнее прежнего взбесилась она. — Я и не горячусь! Но почему я, мать, должна терпеть подобное отношение от сына?!

— Не драматизируй…

— А я и не драматизирую! Когда же ты повзрослеешь? Мы не молодые с отцом! В тебе ответственности и уважения к нам — ни малейшего грамма!

Феликс уже не сдержался и демонстративно закатил глаза, за что получил от матери пару ударов по затылку и плечу. Но ему не было больно. Он привык к такому. Это было ничто в сравнении с тем, через что ему уже довелось пройти. Поэтому всё хорошо.

Для него.

Не для нормального человека.

Феликс привык.

— Никакого воспитания! — крикнула она на сына, а после перевела стрелки на мужа: — Это ты во всём виноват! Ты его разбаловал! Ты с самого его детства спускал ему всё с рук!

А мистер Ли в этот момент сделал искренне удивлённое лицо, указав на себя пальцем.

Пока мать переключила своё внимание на супруга, юноша тихонько поднялся по лестнице, а после вбежал в комнату и закрыл дверь на замок.

И вздохнул, скатившись по ней на пол.

— Как всегда. — Юноша упал лбом на колени. — Психованная истеричка и бесхребетный каблук.

Он так просидел минут двадцать, не желая вставать, а родители всё ещё ругались внизу. Вернее сказать, миссис Ли ругалась, а мистер Ли просто слушал и «пытался» усмирить её пыл.

Всё же найдя в себе силы подняться, Феликс достал из-за шкафа большой чемодан и сумку и принялся собирать всё самое нужное.

Одежда, ноутбук, наушники, зарядки, косметика, средства личной гигиены, украшения, пара любимых игрушек, книги и комиксы, гитара, еда, канцелярия, скейт, фотоальбом — вроде бы всё собрал. Ничего не забыл.

Грустно покидать дом на такой ноте, но уж лучше так, чем терпеть.

— Всё готово, можно ехать, Лео. — Феликс поднял корзинку с щенком, а после достал телефон.

Он набрал Джисона — у него есть машина — подождал его приезда и только потом со всеми вещами и пушистым другом спустился из комнаты и застал встречающими Джисона родителей возле ворот. Феликсу стало немного не по себе, но он всё же сдержался и не подал виду, пройдя по тропинке к выходу.

— Куда ты собрался?

— Я переезжаю. Буду жить в общежитии. — Юноша дошёл до машины друга, тот вышел и поздоровался поклоном со старшими, а после помог открыть багажник и загрузить вещи. Он снова поклонился, но уже в знак прощания и сел обратно. — Спасибо за всё, а теперь мне пора. До свидания, товарищи родители. Было «приятно» иметь с вами дело.

Феликс быстро сел со щенком на коленях на переднее сидение к Джисону и тот сразу же дал газу, пока миссис Ли не успела опомниться.

И вот уже давно скрылся из виду силуэт дома Ли. Он всё сидит и молчит, прислонившись к окошку, лишь изредка поглядывает на капли от ни с того ни с сего начавшегося буквально пару минут назад дождя.

— Зонт забыл, — безэмоционально пробубнил под нос.

— Слушай, знаю, у тебя дома не всё нормально, и ты всегда предпочитаешь отмалчиваться о своих проблемах или переводить их в шутку, но я твой друг, поэтому, если тебе нужно выговориться, я всегда рядом. Понял? Я не буду давить на тебя. Просто знай, что они сейчас остынут, со временем начнут тосковать и потом всё наладится. Иногда людям просто нужно разойтись по разным сторонам, чтобы всё было хорошо. Понимаешь?

В ответ последовало лишь далёкое «угу». Но и этого Джисону достаточно.

Они пробыли в пути ещё какое-то время, после чего Джисон припарковался где-то в незнакомом Феликсу месте.

— Почему ты остановил машину здесь?

— Посиди, я скоро вернусь. — И он ушёл.

А Феликс остался сидеть один, наблюдая за каплями дождя. 

— Почему небо плачет? — слетел шёпот с его губ. В ожидании он включил радио.

«I never opened myself this way.

Life is ours, we live it our way.

All these words, I don't just say

And nothing else matters»

После пары композиций вернулся Джисон, неся в руках бумажный пакет.

— Соскучился? Тут недавно пекарня классная открылась. Вот, держи. Угощайся. Твоё любимое.

Джисону нужно лишь раз услышать что-то, и он никогда не забудет эту информацию. И он также всегда был внимателен ко всему. Поэтому до сих пор помнил, что Феликс с детства, с их самой первой встречи, просто обожал горячие булочки с курагой, посыпанные сахарной пудрой. 

Они знакомы уже с двенадцати лет, а это было сказано лишь раз. Так, невзначай. Когда они впервые пошли гулять Феликс угостил Джисона этими самыми булочками за помощь в дежурстве. Но, вот невезение, та самая пекарня закрылась через год знакомства ребят, а в других пекарнях таких вкусных булочек просто не было. Поэтому их тёплый и мягко-сладкий хрустящий вкус остался лишь воспоминанием этих двоих, сдружившихся так внезапно и так спасительно для Феликса.

— Подумал, ты взбодришься.

— Спасибо, Джи, — он легонько улыбнулся и принялся уплетать любимую булочку.

Дорога до колледжа всегда занимала у Феликса много времени, а теперь ему даже не верится, что можно вставать не в пять утра, чтобы успеть на занятия.

И вот они наконец-то доехали. 

Встретил у ворот их Сынмин. Он был одет в милейший дождевик с лягушонком, Джисон, выйдя из салона, не смог удержаться и не посмеяться с внешнего вида друга, за что получил поджопник от того. Феликс тоже вышел, дожёвывая остатки свежей выпечки.

— Потрясно выглядишь, — еле сдерживая смех сказал он, чудом не поперхнувшись.

— Зато ты улыбаешься теперь, — искренне обрадовался Сынмин.

— Давайте зайдём внутрь.

— Да, давайте. Не то простынем.

И трое друзей вошли внутрь центрального корпуса общежития.