Минхо в очередной раз завалился к Феликсу. На удивление, сегодня к столу у них были лишь принесённые им острые кимпабы и двухлитровая бутылка вишнёвой газировки по акции из ближайшего магазинчика.

Юноша пришёл в надежде снова выпустить пар и отвлечься ото всех проблем на личном фронте. С Феликсом ему тепло. С Феликсом легко и спокойно. С ним разгоняются все тучи и выглядывает ясное солнышко. И Феликс всегда всеми руками за такие пришествия. В эти моменты он становился поистине счастливым человеком.

Они снова болтали о том о сём, маясь ерундой, забыв о времени и внешнем мире, наслаждаясь компанией друг друга.

— Знаешь, — лежал в объятиях друга Минхо, накручивая на палец прядки его волос, — а мне с тобой так хорошо!

И то было полностью взаимно! И Феликсу кричать об этом так хотелось, хотелось завершить начатое ещё вчера и стать друг к другу ещё намного ближе!

Но момент пока не подходящий. Атмосферы нет, а просто так решиться юноша не мог.

— Приходи ко мне в любое время, когда захочешь. Я всегда очень рад тебе.

— А как я-то рад! — как всегда «вовремя» в комнату вернулся Хёнджин и в привычной для всех уже манере съязвил: — Пора приобретать третью кровать. Поставим в центр комнаты и будем жить все вместе. Идейка супер! Не находите?

На первый взгляд юноша пребывал в довольно хорошем расположении духа, поэтому Феликс решил не развивать тему.

— Ты сегодня рано, — вместо того заметил он.

— А ты уже моё расписание выучил, как погляжу?

— Да кому ты нужен?

— …

Поняв, что сказал грубые и неуместные слова, Феликс тут же замолк и не то виновато, не то раздражённо отвернулся. Хёнджин просто смотрел на него, а Минхо… Минхо снова оказался меж двух огней.

— Ты сегодня был на высоте! И как только ты смог показать столь хороший результат вот так сразу? — резко разрядил обстановку юноша. —Я сколько ни пытался повторить за мистером Баном, следуя всем указаниям, а всё никак не смог и на половину так же. Ты же всё занятие проспал и включился лишь под конец!

— Да как-то само получается. — Хёнджин без излишней скромности принял хвалебный комментарий и довольно развалился в кресле. — Это наша специальность, у нас больше опыта, нежели у вас. Но могу поделиться небольшим советом: забей. Не слушай уроки других. Каждый чувствует по-своему. Ты должен получать удовольствие от самого себя.

— Мгм… Спасибо, — понуро выслушал Минхо. — Но я не думаю, что мне это поможет.

— Практика, практика и ничего больше. Работай усердно и всё получится.

— Всё равно для основной роли моих навыков объективно будет недостаточно.

— Ты ещё не пробовал, но уже опускаешь руки? Надо ли оно тебе тогда?

Тут в глазах Минхо заиграли бесы, что напугало хозяев комнаты. Юноша воодушевлённо схватился обеими руками за Хёнджина, не позволяя тому выбраться.

— Молю, порепетируй со мной! — прилип как банный лист.

Хёнджин опешил.

— Я-я…

— Ну помоги же! Давай-давай! — Он вывел Хёнджина в центр и попытался вспомнить разученное ранее. — Как там было в начале?

Сделав глубокий вдох, Хёнджин смирился со своей участью и встал в начальную позицию.

— Должен будешь. Смотри внимательно.

Юноша без особых стараний воспроизвёл мотив песни, двигаясь в такт. Минхо внимательно наблюдал, дабы ничего не упускать из виду. Минхо усердно старался поспевать, но безуспешно: то в ритм не попадал, то движения путал. Тогда Хёнджин сменил подход. Он подошёл к Минхо со спины, своими силами верно и смело направляя по течению танца, раскрепощая его.

Юноши увлечённо репетировали, вновь и вновь прогоняя одни и те же движения — и с каждым подходом Минхо становился всё свободней.

За развернувшимся действом наблюдал и Феликс, ревниво прикусывающий губу. Он с восхищением смотрел на любимого и в то же время — с ревностью на соседа.

Не секрет, что Хёнджину тоже нравился Минхо — ещё в начале года об этом судачили все, кому не лень. Вот и Феликс знал, что живёт с одним из двух главных соперников под одной крышей да в четырёх стенах.

Его голова закипала от злости, а нос с раздражением вздёргивался. Феликс ревновал и очень сильно. Собственническая натура, так тщательно скрываемая от посторонних, ещё чуть-чуть и, казалось, вырвалась бы на волю, дав понять, что никто не смеет прикасаться к тому, что принадлежит ему.

И тут совсем не имеет значения, что Минхо не его собственность, и такое поведение — нездоровое проявление чувств.

Но при всём этом, Феликс не мог не уловить странные щекочущие мысли у себя в голове: он подловил себя, восхищённо наблюдающим за соседом. Он не отрывал взгляда от его длинных тонких рук, развивающихся прядей блондинистых волос и звонкого, но мягкого голоса. Любовался подтянутыми бёдрами и был поглощён игривыми взглядами, принадлежавшими не ему. Сказать, что сосед его был непривлекательным, хотя бы внешне, Феликс не мог. И то только сильнее раззадоривало.

В конце концов «чайник закипел».

Феликс громко взревел и, схватив первый попавшийся под руку предмет, оказавшийся свёрнутыми носками, осторожно зарядил им в соседа, отчего тот сначала просто впал в ступор, а после был готов запустить «снаряд» обратно, но Минхо прервал этих неуравновешенных дураков, отвесив обоим по лёгкому подзатыльнику.

— Да что вы опять цапаетесь как кошка с собакой, а? Что опять не поделили? Как дети малые! Вас не учили все разногласия решать языком, а не кулаками?

— Я его вообще не трогал! — психанул Хёнджин, предприняв очередную безуспешную попытку отомстить соседу его же способом, но был остановлен.

— Вот и не трогай дальше тогда, убери их, — забрал носки Минхо. — Феликс, ты тоже не доставай Хёнджина! — всё не прекращал отчитывать ребят. — Знаете, вы друг друга стоите. Два ребячливых дурака!

— Я не дурак! — хором воскликнули юноши, противясь услышанному.

— Да что вы?

Минхо с только ему понятной отчего ухмылочкой окинул взглядом юношей, а после утешающе похлопал обоих по плечам:

— Помиритесь там как-нибудь сами, а я лучше пойду, голубки.

— Эй! А ну стой! — прикрикнул Феликс, — Что ещё за «голубки», Ли Минхо?! — но смысла в том было ноль, ведь друг уже успел сбежать.

Не найдя в себе сил успокоиться, Хёнджин заменил носки на бумажный комок и зарядил им прямо по макушке соседа. Ответный бросок не заставил себя долго ждать. Так по комнате пролетело ещё несколько «снарядов», но вскоре ребята всё же утихомирились и продолжили заниматься каждый своим делом. Так Феликс отправился дремать, а Хёнджин уселся за домашку.

До самого позднего вечера в комнате триста двадцать пятой царили тишина и покой.

Феликс проснулся от внезапно хлопнувшей двери. Юноша подорвался с подушки и сон как рукой сняло. Он огляделся — то сосед из ванной выходил.

Хёнджин сам не ожидал, что рука соскочит с двери, и та так громко хлопнет. Он машинально отыскал глазами проснувшегося из-за него соседа:

— Извини, не специально. Спи спокойно.

В его тоне не было ни грамма негативных эмоций, так что Феликс не стал сердиться. Он ответил, мол, всё хорошо, и просто осел обратно на подушку.

Тогда Хёнджин спокойно прошёл на свою половину, переоделся в ночное и уселся на кровати делать разминку перед сном.

А Феликс просто наблюдал. Внимательно наблюдал.

— Я заметил, ты каждый день тренируешься? Ты в довольно хорошей форме.

Хёнджин даже ухом не повёл.

Феликс выдержал паузу, а после повернулся лицом к потолку и выговорился в пустоту:

— Знаешь, я с детства мечтал стать крутым баскетболистом. Как Майкл Джордан, Коби Брайант или Уилт Чемберлен… И я занимался всё детство! Думал, закончу школу и смогу собрать свою команду, стать капитаном и привести нас к вершине славы! Но отборочные уже через две недели. Другого шанса не будет, ведь отбор проводится только для перваков и только раз в год…

— К чему ты это? — «незаинтересованно» спросил Хёнджин, не отвлекаясь от растяжки.

— Не знаю. Просто захотелось поделиться с тобой.

— …

— …

— Если хочешь знать моё мнение, — ответил Хёнджин, — я думаю, тебе стоит отвлечься от этого сейчас. Глядишь, найдёшь своё призвание в чём-то ином и неожиданном.

— …

— Сам подумай, Пиявка. У нас в колледже много всего на любой вкус. Уверен, ты сможешь найти что-нибудь для себя. Просто помни, что всё делается к лучшему. А если тебе действительно уготовано судьбой связать жизнь с баскетболом, то в будущем удача точно подвернётся. К тому же… Нет смысла терзаться, изменить ничего не выйдет.

—…

—…

— Тебе это так важно?

— Мой хён играл в баскетбол, он очень крутой. Я с детства очень хотел быть похожим на него во всём. Глупо, правда?

— Вовсе нет. Это здорово, иметь пример для подражания.

—…

— Вы с ним очень близки?

— Как сказать… И да, и нет. У нас с детства очень тёплые отношения, но мои родители… терпеть его не могут, поэтому Лойд ушёл из семьи. Мы давно не виделись, не общались. Кстати, именно он подарил мне Лео. На прощание. Честно говоря, я не думаю, что он когда-либо вернётся вообще.

— Всё так плохо?

— …

—…

— Могу ли я открыться тебе?

— …

— …

— Когда я был маленьким, у нас была очень дружная семья, мы постоянно проводили время вместе, пока однажды хён не подрался с одним придурком. Соседи стали косо смотреть на родителей и хёна, шептаться за спинами, избегать и плести грязные слухи. Мама не выдержала и стала срываться на Лойде, а тот терпеть нападки не стал. Мы переехали, новые соседи были очень добродушными и приветливыми, но в нашей семье уже укрепился раздор, и наладить отношения было невозможно. Что до меня, то отношения у нас ухудшились после моего провала с поступлением.

Феликс открыл свою душу, заставив сердце сжаться от боли незаживающих ран. А Хёнджин сидел и увлечённо слушал, наблюдал. Молчал. В какой-то момент ему хотелось подойти и подставить плечо соседу, успокоить, поддержать, побыть рядом, обнять. Но воспоминания жестоко кольнули в груди и вмиг привели его в чувства. Жалеть того, кто безжалостно издевался над тобою? Вздор.

— Вот как… — тут же переменился в эмоциях юноша, вернув прежний холодный тон.

Но всё же что-то не давало покоя.

— И ещё, — Хёнджин отвернулся к стене, — можешь забрать Лео от своего дружка. Я позабочусь о нём, пока ты не сможешь сам.

— А? Ты серьёзно? Не пойми меня превратно, но ты не похож на того, кто мне готов помочь по доброте душевной.

— Не бери в голову, — но юношу сверлили взглядом. — Я просто с детства мечтал о собаке. Вот и всё.

— А у тебя не было?

— У… семьи… не было возможности.

— Спасибо тебе, Хёнджин.

— Ага. Иди спать уже, время позднее.

— У тебя завтра будет свободное время?

— А что?

— Удели мне немного.

— О чём ты? Что опять задумал, Пиявка?

— Узнаешь завтра.

— Только без этих твоих выкрутасов.

— Ничего не могу обещать. Доброй ночи.

— Эй, Пиявка! А ну колись, что удумал?! Эй, а ну не спать!

Но в конце концов Феликс вырубился с концами, а Хёнджин устал безрезультатно добиваться от соседа хоть каких-то разъяснений, поэтому тоже ушёл спать.

Уже утром, проснувшись от мороза в комнате, продрогнувшие юноши наспех закрыли забытое на проветривании окно, а после этого же один отправился спать дальше, другой — вяло собираться на учёбу к первой паре в тусклом свете настольной лампы.

— Неважно выглядишь, — подметил нездоровую бледность на лице соседа Феликс. — Ты в норме?

Хёнджин же не отвлекаясь от сборов всего лишь отмахнулся:

— Как и всегда.

Вот только обмануть ни соседа, ни самого себя ему не удалось.

Спустя всего лишь час от начала занятий Хёнджина отпустили домой, так как дела у него обстояли плачевно.

— Должно быть, из-за сквозняка ты и простыл, — верно подытожил Феликс, встретив Хёнджина на пороге комнаты.

— Видимо, так и есть, — скинул с себя все вещи юноша, после чего прошёл к постели и шмякнулся лепёшкой без сил. — Посплю и всё пройдёт.

Но, к сожалению или к счастью, этого не произошло.

Пока Хёнджин спал, Феликс заметил что-то неладное в соседе. Тот то укрывался двумя одеялами с головой, то спустя считанные секунды скидывал с себя всё, что могло бы греть. Побелевшая кожа, обильное потоотделение и редкий слабый кашель не давали обоим юношам покоя.

— Ты там как, живой? — разведывал обстановку Феликс, но ответа не последовало. Тогда он взял в руки телефон и что-то в нём забил: — Хей, Спящая красавица, может вызвать врача? Я позвоню, подожди немного.

Как вдруг Хёнджин ему ответил:

— Не смей!

— Тебе плохо!

— Не хочу на больничный. У меня репетиции.

— Здоровье важнее!

— Отлежусь — и полегчает. Не шуми только, голова раскалывается и без тебя.

Хёнджин отвернулся к стенке. Он свернулся клубком и стиснул в объятиях подушку.

Тогда обеспокоенный Феликс поднялся с постели, отыскал в лежащей неподалёку коробочке что-то и приковылял к соседу, присев на край его кровати.

— Надо измерить температуру. Иди сюда.

Он осторожно положил руку на плечо Хёнджину, чтобы помочь привстать, но тот как маленький ребёнок отодвинулся от него и что-то пробурчал под нос, вновь нырнув под одеяло.

— Эй! А ну, вылезай.

— Холодно.

Феликс попытался аккуратно стащить одеяло и, когда попытка увенчались успехом, бережно, боясь сделать что-то не так развернул недруга к себе и соприкоснулся лбами. От неожиданности Хёнджин распахнул глаза и встретился взглядом с тем, кого желал бы не видеть никогда.

Юноши замерли, но после Феликс медленно отстранился и шёпотом произнёс:

— Ты весь горишь.

Несмотря на капризы старшего, он взял всю инициативу на себя. Через небольшую силу ему удалось впихнуть соседу градусник под мышку. Но Хёнджин не переставал упираться даже тогда, поэтому Феликс усадил его так, что смог крепко стиснуть соседа. Хёнджин тут же успокоился. Феликс бережно обнимал его, обхватив руки и массируя носом чужую шею. Он успокаивал, не позволял упасть.

— Как я и думал, — беспокойно посмотрел результат Феликс. Температура тела соседа стремительно поднималась к тридцати девяти градусам. — У тебя есть жаропонижающее?

Но ему не ответили — Хёнджин провалился в дрёму.

— Эй, эй! Хёнджин, не спи, — он похлопал соседа по щекам, приводя в чувства. — Проснись. Тебе срочно нужно сбить температуру!

— А? — проснулся юноша. — В тумбочке посмотри, — всё так же вяло промямлил он, поудобнее устраиваясь на плече соседа.

— Вот оно, выпей.

— Дай воды.

Феликс протянул блистер и бутылку с водой, но Хёнджину не хватило сил даже взять всё в свои руки. Феликс быстро смекнул и помог ему, но тот лишь поперхнулся от попытки сделать хотя бы глоток.

— Больно, — оттолкнул чужую руку. — Не буду пить.

— Врача не надо, лекарство не надо, помереть удумал? Пей давай, через силу, но надо.

И Феликс попытался снова дать лекарство больному, но вновь безуспешно. Тогда тактика была в очередной раз пересмотрена. Юноша не нашёл варианта лучше, чем своими силами заставить Хёнджина принять таблетки так, как видел в одной недавно прочтённой манге.

— Извини, но ты сам не оставил мне выбора.

Феликс осторожно прижал Хёнджина к стене, поместил таблетку на кончик своего языка и неспешно протолкнул его в чужой рот. Хёнджин вздрогнул от холода, а затем попытался оттолкнуть наглого Феликса, но в итоге сдался, смирился, ведь сил совсем уже не оставалось — всё его тело страшно ломило, выворачивало наизнанку. Сдавшись, он слегка разомкнул губы, покорно принимая чужую заботу, и Феликс почувствовал это. Он отстранился и набрал воды в рот, после чего немного неуклюже передал её Хёнджину.

Капли воды стекали по подбородкам, разбиваясь о груди, оставляя мокрые следы на одеждах юношей. Они не знали, сколько ещё так просидели, непростительно близко, нарушив личные границы друг друга. Но отпускать совсем не хотелось. Они с головой растворились друг в друге. Казалось, иначе — умрут. Цеплялись, как будто бы за спасательный круг в океане.

И кто знает, куда привела бы их запретная близость в бреду, но вскоре Феликс отстранился и уложил Хёнджина в постель.

— Вот так, аккуратно, — поправлял подушку, — теперь тебе надо поспать, закрывай глаза.

Феликс собрался встать с кровати и куда-то пойти, но Хёнджин схватил его за руку и с надеждой в голосе проговорил из последних сил:

— Не уходи.

— …

— …

— Не уйду. — Феликс скользяще перехватил чужую руку и бережно вернул к груди Хёнджина. — Подожди немного, я скоро вернусь.

Так и случилось. Феликс совсем ненадолго отошёл в ванную за тазиком с тёплой водой и полотенцами. Вернувшись, он обнаружил, что сосед весь извёлся в мучительной ломоте в попытке хоть немного вздремнуть.

Феликс с осторожностью приподнял покорного Хёнджина, стаскивая с него футболку и шорты, после чего уложил обратно и пристроил ко лбу влажное полотенце.

— Так тебе должно стать легче. — Феликс тщательно обтирал Хёнджина, стараясь сбить температуру, но тот ворочался и не давался.

— Холодно, — вырывался.

— Тише, тише, — успокаивал Феликс, — скоро полегчает. Потерпи немного.

— Холодно. — В бреду Хёнджин стал искать одеяло, то и дело переворачиваясь с бока на бок в калачике. — Очень-очень холодно.

— Иди ко мне, — не придумав ничего лучше, Феликс снял с себя свои вещи и лёг рядом к старшему, тесно прижимаясь всем телом к нему. — Я согрею тебя. — Он поглаживал Хёнджина, разнося исцеляющие волны тепла и стада мурашек с кончиков пальцев ног до самой макушки. — Засыпай, Хёнджин, засыпай, я буду рядом, — всё убаюкивал.

И вскоре юноши крепко заснули. Феликсу удалось сбить жар, Хёнджину стало заметно лучше. Они лишь пару раз просыпались дабы смочить пересохшее горло, так и проспав до самого вечера, пока в комнату внезапно для обоих кто-то не вошёл.

Звуки камеры и яркая вспышка разбудили уставшего от ухаживаний за больным Феликса. Он приподнялся на локтях и попытался разлепить глаза, но тут же с силой был утащен обратно на подушку и прижат к груди, отчего мигом провалился обратно в сон.

— Вы, ребята, такие милые, — прошептал вошедший в комнату Чанбин, не удержавшийся от серии снимков ребят, но, быстро смекнув, что им сейчас не до него, оставил пакет с какими-то лекарствами и продуктами на столе, — Поешьте, как встанете, не буду мешать, — а после тихонько удалился, с гордостью рассматривая сделанные фотографии.

А проснувшись по утру, пережив тяжёлую ночь, так чутко спавшие Хёнджин и Феликс не сразу вспомнят произошедшее, то, что между ними было. Они ещё долго будут тонуть в глазах напротив, ловя каждые удары сердец, пропуская через себя их, будто то так жизненно необходимо. И подниматься совсем не захочется, и отстраняться как-то болезненно холодно. Провалятся в сладкую дрёму вновь. Они молча полежат так ещё с часок, с два, пока у обоих не заурчат животы.

— Доброе утро, — сонно прошепчут друг другу. — Позавтракаем вместе?