Город пылал. Жадное разноцветное пламя пожирало даже камень, делая уязвимым мягкие внутренности бетонных конструкций и настигая даже там жаждущих спасения людей. Черным клубится дым, заслоняя небо тяжёлыми сумрачными тучами.
Он закашлялся. Запах гари неприятно ощущался, казалось пропитал уже одежду – и пиджак, и брюки, даже плотный темный плащ, символ его власти. Власти, которая уже никогда не пригодится.
Что ж, они проиграли. Проиграть достойно или нет – это выбор каждого. Окровавленные одежды бывшего друга, перепачканная накидка. Вот здесь он не жалел. Потому что именно по его вине он потерял нечто очень дорогое ему. Да, он любил этот город. Он любил тех, кто стали под его руководством представлять нечто вроде семьи. Правда в крайне извращённой для обычного человека концепции… но разве такая ерунда вообще имела значение?
Мужчина не обманывался. Хотя бы сейчас, когда дым расцвечивал некогда чистую лазурь над городом чернильными кляксами. Несмотря на то, что он искренне верил в то, что делал, существовали те вещи, которые имели значение только для него. Как человека, а не как босса. Сейчас он не жалел о собственном проигрыше. О последствиях, к которым это привело – пожалуй, о самом факте – увольте.
Возможно он ощущал своего рода облегчение, пусть и усталость давила на плечи весом тысячи тонн. Тревога – тоже, но о тех, кого удалось спасти, он не переживал. И Накахара, и Рюноскэ могут о себе позаботиться. Если что, придется им объединиться с остатками агентства, тем дотошным блондином и чудаковатым детективом. В некотором роде, что-то удалось спасти. Что-то будет потом.
Что-то, чего он уже не увидит.
Тонкие губы беззвучно шептали заученные фразы. Все имеют свои сожаления, все совершали ошибки. Хуже всего, когда тебе приходится выбирать. Или когда выбирают за тебя. Или лишают тебя свободы воли в те самые судьбоносные мгновения, когда решение все же должно быть принято. Тогда ничего не остаётся, кроме как винить себя за совершённые ошибки, даже отдавая себе отчёт, что на это повлияли другие.
Возможно, не потеряй он то, что ему было дорого, в ситуации с Дазаем он бы некогда тоже поступил иначе. Не хватило нескольких слов, совсем в шаге от понимания. Возможно чьих-то определенных. В чем-то он прекрасно разбирался, но это как раз тот случай, когда неверный шаг сломал все, что могло быть построено. Схему?
Ладонь легла на разогревшееся стекло. Лёгкий ветерок, исходящий от крутящейся сферы в центре помещения, окатил его потоком почти теплого воздуха. Темные прядки всколыхнулись, застилая обзор на мгновение. Металлические листья артефакта словно переливались волнами. Серебристый цвет вырывался волнами, расходясь по комнате.
«Ваш город уничтожат. И у вас нет ни шанса».
Сперва он не поверил этому человеку, носящему слишком уж сильное сходство с определенной личностью. Он мог бы поклясться, что это именно тот русский, если бы собственными глазами не видел как Дазай его убил. Однако здесь незнакомец со слишком знакомым лицом оказался прав – шанса у них не было. Особенно, без Дазая.
«Давайте заключим сделку. Я передам вам некоторые запчасти от того, что хранится на одном из нижних уровней вашего здания. А вы активируете его, когда все почти закончится. В результате, ваши противники могут оказаться в ловушке. Хотя бы часть. Вы лишите их очень важных для их плана людей».
«Что я получу взамен?»
«Если отправите своих людей в указанную точку, их перекинут отсюда в безопасное место. К тому времени, как они сюда вернутся, все будет кончено».
«Договорились».
Сфера переливалась и сияла слишком знакомым бело-серебристым светом. По стеклу пошли трещины. Пламя вгрызалось в облицовку здания. Даже сюда доносился треск и хруст. Мори прислушался к собственным ощущениям. Страха не было. Все то же почти воздушное чувство лёгкости, притупившееся от усталости. Кажется, он на ногах вторые сутки.
Лепестки всё также переливались, и на гладком металле сияние словно оседало трухой. Это сияние могло бы… На что оно способно? Потушить пожар наверняка. Возможно, что-то ещё. Независимо от того, кто это устроил. Хотя у него имелись свои мысли на этот счёт. Несмотря на полную невозможность этого предположения…порой желание добиться блага любым возможным методом вело к наихудшему итогу из всех возможных.
Уже не имело значения, когда именно он совершил те самые ошибки, за которые не мог себя простить. Самое главное: что конкретно он может сейчас сделать. В голове крутились слова незнакомца, и, по крайней мере, терять ему было совершенно нечего.
Он коснулся ладонью металла и выдохнул. Жар за спиной стал более ощутим, потому мужчина скинул плащ и подошёл ближе к сфере. Время почти наступило. Он ощущал лёгкое покалывание в кончиках пальцев. В контраст с чужой способностью здесь все было холодным, но приятно, успокаивающе.
Полученный во время Великой Войны артефакт наконец пригодился. Если он сможет его использовать сейчас… ему никто не давал гарантий. Да и даже не обещал. Скорее мужчина сам, проведя небольшое расследование, пришел к своим выводам относительно целей гостя. Возможно он и ошибается, но какая разница?
Нападение было неожиданным. А Дазай, тот умер вскоре после битвы с Достоевским. Сам ли шагнул с крыши, или кто-то помог… по правде сказать, некому было ответить. Даже мальчишка-детектив из агентства только угрюмо отмалчивался. Возможно Мори и попробовал бы выбить ответы более серьезным способом, но случилось это нападение, и череда смертей. Перед финальным актом.
Чистилище. Способность скандально известного в Европе Данте Алигьери. Причем усиленная раз в десять.
Мори все ещё задавался вопросом: были ли эти события звеньями одной цепи? Он думал, но никак не мог отыскать верный ответ. Где-то там, он словно услышал, земля содрогнулась. Небо застлала тьма, расползаясь щупальцами. Мори даже оглянулся. Сфера закрутилась сильнее, сияние почти ослепило его.
Однозначно что-то происходит…
В паре сотен метров от здания висел чёрный куб, достаточно далеко, чтобы Мори его не видел и достаточно высоко, чтобы наблюдать за распространением пламени. Мужчина с темно-фиолетовыми, убранными в хвост волосами, сидел на нем сверху, поджав одну ногу под себя, а другую свесив. Когда небо окрасилось тьмой, его лицо озарилось живейшим интересом.
Он вскоре оказался уже стоящим на кубе, раскинул руки в стороны и сделал глубокий вдох, махнул рукой, и за спиной развернулась огромная фигура, бесформенная, едва имеющая четкие очертания, она закрыла собой половину неба.
– Начнем, пожалуй. Энергию на максимум!
Слова заструились повторяющимся речитативом. Тьма скользила между языков пламени, неподвластная им. Мори не оборачивался. Тяжёлые шторы уже занялись огнём, на губах застыл навязчивый вкус гари. Вспышка его почти ослепила, и он зажмурился, крепко стиснув зубы. Приоткрыв слезящиеся глаза, он заметил, что Элис материализовалась рядом, ежесекундно мигая, словно готова пропасть в любой момент.
«Ринтаро…»
Ее очертания изменились. Серебро волос рассыпалось по плечам. Мори отчего-то стало смешно, но возможно все же… Свет смешался с чернотой. Тьма ударила в самое сердце артефакта. Мужчину словно подтолкнуло в спину чьё-то отчаянное желание. Но он и сам этого хотел.
Знакомые черты рассыпались серебристой пылью. Снова.
– Спасибо…– стало тяжело дышать. Он покачнулся и упал прямо в центр, на место соприкосновения лепестков, сфера засияла сильнее и словно затрещала. Мужчина закашлялся. Тьма выползла из горла, коснулась сферы неровно дрожащим щупальцем. И мир утонул во вспышке боли. Только в последний момент снова мелькнуло видение того, чего уже не могло существовать.
Стоящий на кубе мужчина опустил руку ладонью вниз. Вся влитая энергия нашла лазейку. Чертова сингулярность. Зато теперь он может обратить процесс вспять. Искусственная кожа облезала полосами, обнажая механические детали протеза.
Пожар словно погас сам собой, когда все улеглось. От города остались в основном дымящиеся развалины. Ни звука, ни души. Словно все вымерло. Что ж. Возможно, так и произошло на самом деле.
Мужчина сделал шаг с куба, когда тот достиг нужного этажа полуобрушившегося здания, сияние пульсировало в углу. От лепестков не осталось и следа. Да и от сферы. Белизна скопилась в одном месте объемным облачком.
– Ты же не позволишь его жертве стать напрасной? Как напряжно изменять пространство вокруг, чтобы ты не коснулся, но все же воздействовать. Пожалуй, почти невозможно… если бы не Воля, – он потер висок металлическим пальцем. Кажется, левый глаз перестал видеть. Малая плата за такое. – Но наверное ты не помнишь. Давай же, вылезай оттуда. Я знаю, ты меня слышишь.
Тонкие губы сама по себе исказила усмешка, когда из самого сердца сияния на него взглянули чуть недоумевающие ало-каштановые глаза.