Гортензия

Луна щерилась щербатой улыбкой над Йокогамой, словно кто-то откусил добрых две трети, а обратно вернуть забыл. Тишину над портовыми складами разрывал треск очередей, каждый раз вспышками громкий, но постепенно стихающий.

Дверь склада, ближайшего к набережной, распахнулась. По деревянным доскам мазнули окровавленные пальцы. Оттуда вывалился мужчина, споткнувшись, но чудом удержав равновесие.

– Нет, – бормотал он окровавленными губами. Едва сумев сориентироваться, он рванул куда глаза глядят. За ним оставался кровавый след, явно видимый в свете луны.

За ним выглянул подросток, с виду в лёгких фланелевых штанах и такой же рубашке. Вероятно, когда-то они были сиреневыми, сейчас же точный их цвет мешали определить малиновые пятна. Темные волосы трепал холодный ветер, застилая обзор.

Он сделал несколько шагов следом, мягких, ленивых, плавных, словно игривых.

Мужчина, прихрамывая, добежал почти до набережной. Его уже начало качать, от кровопотери и прочих ранений, которые он получил.

– Кажется ты в беде. Тебе помощь нужна? – прозвучал детский голос.

На пирсе сидел подросток, совсем ещё мальчишка, в шортах и футболке, слишком тонких для холодной йокогамской ночи. Тревожный звонок – закрывавшие его руки и ноги бинты – мужчина проигнорировал, не справившись с тем фактом, что здесь посреди ночи что-то делает ребенок.

Но сказать он ничего не успел.

Последовал сильный удар в спину, и его ударило животом и крупные камни набережной.

Парень-преследователь его нагнал и пинком, который сложно ожидать от человека его комплекции, опрокинул на землю, а после невозмутимо зашёл на него, словно поднялся по тротуару и надавил на бедро. Тихий вскрик разрезал тишину.

Дазай склонил голову набок, не двигаясь с места. Разница в весе велика, но даже если бы жертва была невредима, она все равно оказалась бы ни на что не способна.

Босая окровавленная нога нажала на затылок, вынуждая мужчину уткнуться лицом в холодный камень и не двигаться.

В лице подростка не было ничего – ни скучающего превосходства, ни желания помучить свою жертву. Только гипсовая маска безразличия. Его действия несли отпечаток чего-то заложенного, запрограммированного, а ещё чего-то, что не выходило просчитать.

И именно поэтому Дазай не двигался с места, продолжая наблюдать. Так и сидел – обнимал одну ногу, положил на неё подбородок, и смотрел. Хруст прозвучал, когда жертва попыталась предпринять последнюю попытку отбиться. Кисть снова прибило к камням, на сей раз с силой вбивая в них и ломая хрупкие кости. Крики и мольбы о помощи проходили мимо восприятия. Они для него, как и выстрелы, казались чем-то фоновым.

– Эта банда. Твоя работа, – сказал парень тихо, устраиваясь на все ещё живой жертве и вгоняя нож в затылок. Тело несколько мгновений дергалось в конвульсиях, а после замерло.

– Вроде того, – Дазай не стал отрицать. – Если честно, я представлял тебя по-другому, оружие класса S Российской Империи, Фёдор Достоевский.

– Взаимно, якобы не имеющий отношения к миру мафии внук босса Йокогамы, Дазай Осаму, – Достоевский поднялся на ноги и принялся сосредоточенно искать на своей одежде чисто место, чтобы обтереть лезвие.

Дазай подошёл к нему и протянул руку.

– Можешь использовать мои бинты.

В темных глазах, лишенных выражения, на мгновение мелькнуло что-то, но отказываться он не стал. Дазай уставился на разводы, а после убрал руки за спину и широко ему улыбнулся.

– И что дальше? Меня тоже убьешь?

– Это предложение или вопрос?

Дазай только улыбнулся шире.

– Можешь решить сам.

Фёдор отступил на шаг, осматривая его тем же непроницаемым пустым взглядом. А после развернулся и пошел обратно на склад. Дазай цокнул и пошел за ним, невольно подумав, что этот раунд за ним. Точно понял, что не сможет остаться в стороне.

– Ты ведь пришел сюда не посмотреть как две группировки рвут друг друга в клочья. Так зачем? – потянул он, ступая след в след.

– Разве тебе достаточно наблюдать за тем, как люди просто убивают друг друга? Ты этого не видел в Великой Войне?

– Не понимаю о чем ты, – беззаботно отозвался Дазай, хотя легкое чувство дискомфорта мелькнуло и зашевелившись тенью, пропало. Он не успел заметить. Догнал его и повис на руке. Парень вздрогнул и повернул голову, как кукла шарнирная, непохоже, что знакомый с таким обращением. – Федя, можно тебя так называть, да? Так что ты собираешься делать?

– Проверю, выжил ли кто-нибудь из них. Если да – завершу начатое, – пояснил он.

– Бу, скукота, – Дазай надул щёки, размышляя, разгадает тот или нет.

– Что ты имеешь в виду? – Фёдор скосил на него взгляд, присаживаясь на корточки возле одного из трупов, рассматривая застывшее в посмертии выражение лица. – Если бы тебе было скучно, ты бы ушел.

Дазай фыркнул, не зная, то ли дуться, то ли смеяться, а после растянул губы в улыбке. Он поднялся на цыпочки, все также цепляясь за старшего, а после выцепил у него из ножен через плечо кинжал. Тот даже не шелохнулся.

– Смотри, – Дазай опустился на колени возле трупа и срезал одежду на груди, освобождая пространство.

– Что ты делаешь? – практический лишенный интонации голос.

– Показать кое-что хочу конечно, – обиженно проворчал Дазай, нажимая на лезвие. Балансировка неудобная, непривычная. Скальпели Мори-сана удобнее в этом отношении, но да ладно. Нужно просто приноровиться, особенно к весу.

Первая линия выходит немного неидеальной, острие чуть едет вбок, оставляя крючок, и он недовольно цокает языком. Хотя от него не укрылось, как внимательно наблюдает за его действиями Фёдор.

Линия скольнул ниже, уже ровнее, плавнее. Крови почти не было, как и всегда, в общем-то, она в мелких сосудах очень быстро начинает сворачиваться. Когда делаешь так на живом человеке – её гораздо больше. Зато так спокойнее, никто не дергается и не мешает.

Линия сделала плавный поворот. Лепесток цветка получился немного неровный. У него пока вообще выходило неважно. По коже не слишком удобно делать.

Тонкие пальцы легли поверх бинтов.

Кровоточащая местами гортензия получилась кривоватой, но все ещё узнаваемой – начиналась у шеи и на всю грудь.

– Признание в любви. Искренность и Надежда. Холодность и Безразличие. Хвастовство и Тщеславие. Что из этого ты вкладывал? – Фёдор обвел пальцами по контуру, аккуратно, почти бережно.

– Ты же любишь искать ответы, – Дазай сел на пол и потянулся. – Попробуй отыскать сам.

Фёдор покачался на месте, перенося вес с носка на пятку. За все это время выражение его лица не менялось. Глаза иногда разве что, но никак не выходило понять, что именно он ощущает – что будет дальше делать – да, иногда. И именно поэтому Дазая это интриговало. Всех остальных он читал по щелчку пальцев. И никто не мог понять, что самому Дазаю интересно, когда именно меняется его настроение. Впрочем, не всегда это и сам Дазай мог понять.

Фёдор присел рядом с соседним трупом и протянул руку открытой ладонью вверх.

Правильно оценив жест, Дазай вернул ему кинжал. Снова треск рвущей ткани, а после лезвие вспороло кожу на левой руке, глубоко. Запахло кровью, хотя воздух и так был наполнен ею, дышал ею. Кровью и смертью.

Спустя некоторое время работы, он извлёк несколько жил, отсоединив их от костей и мышц, работая неспеша и со знанием дела. Дазай наблюдал завороженно. Казалось, есть в этом какое-то особое очарование. Обрезав два хвоста, чтобы они все были хотя бы одной длины, поскольку с толщиной не сложилось, он начал плести из них косичку.

Дазай широко улыбнулся и перетек в другую позу. Весь его вид так и выражал один-единственный вопрос: серьезно?

Бледные пальцы несколько раз останавливались, словно забывали движения, а после снова продолжали. Наконец бледно-розовая косичка была готова, и Дазай ощутил прикосновение к светлой коже, замер. В прядки вплетали косичку довольно быстро и мастерски, как ленточку.

Дазай нащупал в волосах косичку из жил и улыбнулся.

– Мне тоже искать смысл в твоих действиях? Хотя я не припомню, чтобы слышал о том, чтобы плели косички из жил.

– Если хочешь, – его лицо несло тень лёгкой задумчивости, и через полуприкрытую дверь заползал лунный свет, делая его и без того бледное лицо ещё более бледным. Засохшие капли крови казались почти прозрачными, а часть прядей слиплась и теперь выглядела спутанной, что совсем не разобрать. Дазай коснулся её, сам не понимая зачем.

– У тебя на лице, – сказал Фёдор и наклонился к нему, коснулся языком. Дазай только сейчас ощутил горечь. Вероятно, наклонялся слишком близко, когда старший доставал жилы, и его тоже испачкало. Их губы соприкоснулись, это перешло в поцелуй. Губы у него оказались такими же холодными, как и кожа. Привычно погасило черную активизацию способности.

Фёдор рефлекторно отстранился, но Дазай поймал его за запястье.

– Ты думал, что сработает?

– Нет.

Дазай улыбнулся, вскочил, невольно потянулся к косичке. Та оказалась вплетена на славу и не отцепилась.

– Так что же заставило тебя потерять контроль?

Он некоторое время молчал, а после спокойно отозвался.

– Ситуация, не способствующая анализу. Ошибка.

– Тогда да, – Дазай положил ладони ему на щёки и поцеловал его сам, перехватив инициативу.

Окровавленный кинжал упёрся куда-то ему под рёбра, но он только положил свою руку поверх его. – Это действительно причина.

Белый свет снова погасил вспышку.

– Действительно интересно, – Дазай отстранился и, повинуясь

интуитивному ощущению, дёрнул его за испачканную прядку, ощущая как лезвие сильнее давит куда-то под рёбра. Но ему от этого только смешнее становится. – Мог бы быть и поразговорчивее. Так все же мы можем вернуться к теме?

– Ты не поверишь, если я скажу, что просто проходил мимо?

Дазай запрокинул голову и рассмеялся.

– Полагаю, ты прекрасно знаешь ответ, – он подался навстречу движения и ощутил сладостную вспышку боли. Футболку и бинт распороло, теплом кровь залила светлую ткань. От взгляда не укрылось молниеносное движение, когда он направил кинжал чуть в сторону.

– Дай угадаю. Ты ищешь ту вещь, которую правительство Японии спрятало после Великой Войны, – он наклонился к самому его уху. – И любопытство тебя сгубило. Мафия ведь тоже не отказалась бы от неё.

– Ампула принадлежит Империи. Я пришел забрать её, – ответил он также бесстрастно и поднялся, удерживая что-то в руке. Дазай пошарил по карманам и округлил глаза в жесте притворного удивления.

Фёдор подошёл к трупу с изображением гортензии, смотрел на него некоторое время, словно пытался запомнить.

– Один. Три, – произнёс он негромко, поднимая голову и встречаясь с Дазаем взглядом. Номера значений, названные даже не в зеркальном порядке. Так просто. Позади открылся портал. – До следующей встречи.

– Тю... ушёл, – Дазай вздохнул, сунул руки в карманы, вытащил из потайного кармашка с внутренней стороны полупустую ампулу. – С другой стороны, с союзниками надо делиться. Разве вы не так говорили, Мори-сан?

Неиспользованная обманка полетела на пол, разбилась, и только тусклый серый дымок поднялся вверх.

Дазай вышел на улицу, при ходьбе вплетенный в волосы подарок покачивался, но выпадать не спешил. Оставалось надеяться, что до возвращения на базу ничего не произойдёт, а то обидно будет.. В голову скользнула мысль, что в следующий раз он обязательно подыщет способ притащить сами цветы. Осталось только выбрать нужный цвет.

По губам скользнула шальная улыбка, когда он сцепил пальцы в замок за спиной и улыбнулся сияющей в небе луне.