Подарок

Волна от прошедшего буквально только что по реке судна с шумом ударилась о каменный высокий берег Йокогамы.

Фёдор опустил голову, следя взглядом за всплывшим рядом трупом – лишенный кистей и ступней, тот плавал лицом вниз. Портовая Мафия, вероятно, переняла ритуал у своих коллег, казнь из-за нарушения «омерты». Перед тем как убить жертву, её избивают, после отрезают части тела. Нередко так наказывают предателей.

Дазай обнаружился там же, где они встретились в прошлый раз впервые. На пирсе. В лучах закатного солнца. Сидел, таращился на мягко и плавно покачивающийся на волнах труп.

– Пришёл, – потянул Дазай, не оглядываясь. Прохладный морской воздух взъерошил волосы, кидая их на глаза, на секунду закрывая обзор. Мгновение ока, и мальчишка уже совсем близко, смотрел на него с любопытством и чем-то ещё, неопределимым. – Я тебя не ждал, но ты пришёл.

Фёдор склонил голову набок.

– Мне интересно, что заставляет человека постоянно лгать и надеяться, что это никто не заметит, – негромко заметил он, прекрасно зная, что Дазай намеренно пришёл сюда. Он выяснил, что Фёдор снова появился в городе. Для него это не являлось проблемой.

– Разве тебе не понравился мой подарок? – мальчишка обиженно надул губы и отвернулся, опустив голову, и начал ковырять носком ботинка деревянное покрытие причала. Совсем по-ребячески.

Вместо ответа Фёдор достал из кармана небольшой предмет, развернул яркую обёртку конфетного фантика и достал оттуда мертвенно-белую фалангу человеческого пальца.

– Он действительно раскрыл себя настолько быстро? – негромко поинтересовался он ровным тоном. На деле его не волновало ни в малейшей степени, насколько быстро их агент себя рассекретил, но информация в любом случае скажется полезной – можно будет рассказать Куратору впоследствии.

– Неа. Он был относительно хорош. Почти три месяца, – в голосе Дазая сквозила скука. Ему, Фёдор не сомневался, не было особого дела до русского шпиона в рядах Портовой мафии, тем более среди шестёрок, на которых мало кто внимание обращает, и вероятность утечки важной информации близка к нулю. – Мне захотелось с тобой увидеться, а избавиться от него и продемонстрировать – лучший способ привлечь внимание.

Фёдор моргнул, бесстрастное лицо тронула тень какой-то эмоции. Пока он не до конца разобрался, когда именно его собеседник говорит правду, а когда лжет, потому что здесь он прибегает к типичному приему всех хороших лжецов – убеждает себя. Сложно уличить того, кто свято уверен в собственной правоте или переключается между выдумкой и истиной с такой скоростью, что сам перестал их различать. Сложно, но интересно.

– Ну так как? Понравилось? – он снова повернулся к нему, просяще заглядывая в глаза.

Фёдор завернул подарок обратно, бережно, умело, так, что и не поймёшь, что вообще разворачивали и достал из кармана ещё одну, там лежала нормальная конфета. Наощупь он мог легко отличить их друг от друга – стоило только прикоснуться подушечкой пальца, провести по морщинистой бумаге, представить, ощутить, что находится внутри.

– Вижу, что понравилось, – на лице младшего играла лукавая улыбка, а в коричной радужке светилось любопытство. – Я знал, что ты оценишь. Недостачу не заметили, да и труп пока так и не нашли. Полиция в Йокогаме порой работает удручающе медленно, – он растягивал слоги, как и привычно в японском.

Особенно если они в нужный момент смотрят в другую сторону.

Так и читалось между строк.

Фёдор кинул взгляд на труп, который лениво ударялся о камни искусственного берега. Его следовало сбросить выше по течению, примерно прикинуть время, чтобы к этому часу его принесло именно сюда.

– Да. Ты прав, – медленно произнёс он. Как и в прошлый раз, собственные эмоции практически не осознавались, выдавая критическую ошибку. – У меня тоже есть для тебя кое-что.

Фёдор знал, где его найдет, ровно как и подозревал, что именно мальчик подразумевал. После этих слов его лицо стало ещё более оживлённым, почти на грани с реальными эмоциями.

– Правда? А что?

Фёдор махнул ему рукой и поманил за собой. Они некоторое время шли молча, на самый дальний склад. Пришлось немного повозиться, обеспечить тишину и безопасность хотя бы на это время, чтобы никто сюда не пришёл. Данная территория не зря принадлежит Портовой мафии. Обычные люди здесь просто так не ходят. Также ушло немало времени на то, чтобы зафиксировать позу, красиво расположить, но оно того стоило.

Расположенный у дальней стены труп выглядел вполне целым за исключением пары едва заметных надрезов – он разыскал и убил его способностью ещё вчера, после того как получил подарок. Правда цветы, которые он оставил у него в руке выглядели не слишком хорошо.

Фёдор склонил голову задумчиво. Вот об этом он не подумал. Не зря их ставят в вазу, да и теплая погода, духота, способствовала быстрому трупному окоченению, но на самих гортензиях сказалась не лучшим образом. Они, похоже, немного подвяли.

Дазай, идущий следом за ним, остановился, посмотрел на тело.

– Так это же тот самый, сбежавший от нас пару месяцев назад, – мальчишка щёлкнул пальцами, покачнулся на пятках. – Ты это для меня сделал? Серьёзно?

Он не сводил взгляда с букета белых и зелено-красных гортензий. Разноцветные немного пожухлые листья украшала россыпь алых капель, уже засохших, тускло поблескивающих в полумраке склада.

Фёдор молча кивнул, пока Дазай крутился рядом, рассматривая, и выглядел очень довольным. Улыбка до ушей, потыкал пальцем в одеревеневшую щеку.

– Ведёшь себя так, будто никогда в жизни не видел трупов, – негромко сказал Фёдор, наблюдая за ним.

– Видел конечно. Но это не просто труп. Это труп, который ты специально для меня раздобыл. В этом же есть разница, – вот теперь в тоне звучала почти укоризна. Фёдор задумался снова. Он пытался, да, но значило ли это, что ему понравилось. Хотя суть была не в трупе, а в цветах. То лишь часть задумки.

Дазай как раз переключился на цветы. Как зачарованный смотрел на них и улыбался.

– Ты помнишь. Так я и знал, – заявил он довольно, попытался разжать пальцы трупа, но безуспешно. После того как трупное окоченение охватило большую часть тела, это стало весьма проблематичным. – Ну вот...не отобрать теперь.

Фёдор, наблюдающий за этим несколько озадачился, а после ощутил, что все не совсем так, как ему хотелось бы..

– Ну ладно тогда. У меня появилась идея. Это будет очень забавно, когда его найдут, – Дазай хихикнул, явно представил что-то, запустил пальцы ему в карманы, пошарил там, извлёк туда конфету и свой же подарок и вложил в рот жертвы, протолкнув поглубже, после обтёр руку о пиджак. – Вот и готово. А цветы красивые. Мне очень нравятся. Только жаль, мы не сможем их забрать. Тебе придётся за это ответить.

Фёдор снова кивнул. Не невозможно забрать конечно, но это их просто повредит ещё сильнее, а они и так выглядят не лучшим образом. Тот факт, что он хоть что-то не продумал, несколько его обескуражил. Возможно потому что он не очень размышлял дальше. Обычно все действия вели к строго определенному результату – ликвидации. С чужими эмоциями и желаниями это не имело ничего общего. И, естественно, о последствиях, как сейчас, как бережно забрать подарок, он не подумал. Забрать груз изначально – немного другой вопрос. И все же странно. Почему он сразу не...

Действия Дазая выбили его из размышлений; тот потянулся к нему, вставая на цыпочки, и запечатал его губы поцелуем, попутно вцепившись в его руки и увлекая за собой обратно на улицу.

– А тебе стоило лучше избавляться от крови, – прошептал Фёдор ему в губы, повинуясь непонятному импульсу. – Маленькие пятна на обёртке остались.

Дазай снова смешливо надул щёки, становясь похожим на обиженного ребёнка, но вместо того, чтобы начать спорить, толкнул его к стене склада и снова поцеловал. Фёдор не стал возражать. Тонкие пальцы скользнули в волнистые каштановые волосы, перебирая прядки. Другая рука опустилась ниже, поглаживая по лопаткам поверх плаща, который полетел на землю буквально через пару мгновений.

– Если ты что-то не просчитал, то не надо винить в этом меня, – хихикнул Дазай. В радужке, однако, плескался искренний восторг. Он откровенно наслаждался ситуацией и совершенно не стеснялся этого.

Фёдор передёрнул плечами и подхватил его под руки. Резкое движение, и уже лопатки младшего упираются в деревянное покрытие двери склада. Он не пошевелился и не попытался сопротивляться – только смотрел внимательным хитрым взглядом. И облизнул губы.

– Федя, сердишься? Неа. Ты понять пытаешься, да? – потянул Дазай, и Фёдор ощутил, как тонкие узкие пальцы пробираются под рубашку, поглаживают по спине ласково-изучающе, почти играюще. – Я думал, у тебя только руки холодные, но нет...

Дазай не прекращал трещать, и Фёдор его заткнул. Поцелуем. Снова вернулось знакомое ощущение; чернота его способности расплескивалась чернилами и гасилась его светом, всполохом в сгущающихся августовских сумерках.

Жар чужих губ обжигал необычным огнём, поднимая ворох сверхъестественных ощущений, которые он не мог распознать, лишь отстранённо зарегистрировать. Ещё жарче, и этот огонь отзывается откуда-то изнутри, от почти всегда ровно бьющегося сердца. Сейчас оно учащало ритм, всё быстрее и быстрее.

Дазай хитро отстранился, и щёки у него чуть алые, почти вишнёвые, контрастировали с белым бинтом, закрывающим правый глаз.

Фёдор провёл пальцем по шершавой марлевой поверхности и перешёл на гладкую светлую кожу, почти не осознавая собственной реакции – дыхание сбилось, и чужое и собственное. Они смотрели друг на друга долю секунды, прежде чем он укусил его за губу, повинуясь непонятному ему самому импульсу.

Дазай всё же не сдержал смешок, за что его укусили снова. Поцелуй в уголок. Снова укус. После за щеку. И чуть ниже.

Фёдор подумал, что дурацкие бинты его раздражают. Да, это нужное слово. Потому он не сомневается, когда на мгновение отстраняется, а после резко вжимает узкие запястья в доски над его головой. Лезвие разрезало податливую ткань с лёгкостью, но оставило надрез и на коже – чуть ниже шеи. Он мог бы сделать это с большей аккуратностью.

Но не захотел.

Дазай выгнул спину навстречу его движению, немного резче, немного порывистее, чем следовало.

Возможно поэтому надрез вышел глубже, чем он рассчитывал. Он освободил его из захвата и опустился ниже, собирая горячим языком выступающую из раны кровь. Зрачки расширились от удовольствия, почти заполняя радужку.

Он ощутил как тонкие пальцы перебирают его волосы, как скользят по его плечам и ногти другой руки впиваются в его плечо, ощутимо даже через плотную ткань рубашки.

Лёгкая пауза, и игла боком вошла под кожу в районе лопатки. Дазай насмешливо улыбнулся. От вспышки боли по вдоль позвоночника пробежали мурашки.

Фёдор провёл языком вдоль пореза, из которого все ещё сочилась кровь, перешёл к ближайшему шраму, оставленному, судя по ощущениям под языком от лезвия бритвы, после ещё одному, пулевое, здесь вцепился зубами.

Дазай застонал, пальцы сильнее сжались на темных прядках, путались в них, чуть подёргивали, но это только разжигало азарт, вынуждало лишь сильнее сжимать хватку. Так, чтобы до крови, причинить ещё больше ярких ощущений.

Фёдор сам ощущает приглушённо – боль стала частью его жизни слишком давно, чтобы он отдавал отчёт, но сейчас почему-то иначе…

Игла вышла на манер швейной, словно вплетая невидимую нить, и снова вонзилась под кожу, когда он, проделав цепочку влажных поцелуев к другому шраму, судорожно выдохнул. Солёный привкус отдавал на языке непривычно приятным вкусом, и он чуть приподнялся и поцеловал Дазая, жадно, покусывая и без того истерзанные губы.

– Федя вкусный, – потянул мальчишка насмешливо, ничуть не смущённый подобным обращением. Кофейная радужка отсвечивала чем-то ярким, почти солнечным. Так контрастировало с его обычной издевательски-притворной маской.

– А мне нравится видеть тебя живым, – прошептал он застывшему после этих слов Дазаю на ухо и медленно провёл языком по ушной раковине и игриво прикусив мочку. Младший, вероятно, не совсем знал, как расценить его слова, потому что на его лице отразилась тень изумления, тут же сменившаяся насмешкой.

– А в другое время я не живу?

– Полагаю, ответ известен нам обоим, – Фёдор улыбнулся ему легко, и, наверное, на этот раз его спокойная улыбка тоже была почти искренней. Он слизнул выступившую кровь с порезов и кинул взгляд на валяющееся неподалёку пальто. – Может нам стоит ещё немного погулять? Сегодня очень тёплая ночь.

– Кто бы говорил вообще, – фыркнул Дазай и притворно устало вздохнул, приложив ладонь ко лбу. – Ну вот. Настроение меняется так спонтанно. Ты мне казался куда более последовательным, – проворчал он, стараясь замотать остатки бинтов на шее, но только пачкая их и руки в пятнах сильнее. Однако раздосадованным он совершенно не выглядел. Скорее уж довольным, словно кот, объевшийся сметаны. Когда он закончил, Фёдор перехватил его пальцы и провел по ним языком, слизывая кровь. По тонким губам скользнула усмешка, довольная, почти ласковая. От чужого запаха, аромата крови все ещё кружилась голова. Пришлось приложить некоторые усилия, чтобы взять себя в руки.

Фёдор отстранился и тоже поправил рубашку, застегнул уцелевшую пуговицу, а ту, которая не пережила сегодняшнюю битву, отправил в карман, чтобы пришить потом. Все это время Дазай наблюдал за ним, а после ухватил за запястье и потянул за собой, в сторону набережной.

Сейчас, в темноте, разбавляемой только светом редких фонарей, и тишине нарушаемой только громким стрекотом цикад и звуком их шагов, они шли вдоль реки к жилым кварталам, где можно было встретить нормальных людей даже в такое время суток.

Фёдор только сейчас заметил, что младший крепко сжимает его ладонь, увлекая за собой. И это действительно показалось удивительным. Впервые он настолько потерял бдительность. Хотя тогда, у складов, он даже не отмечал, сколько раз переплеталось сияние их способностей.

– Федь, скажи, а вот что из этого ты решил мне подарить: тот букет, который нам пришлось на складе оставить или то, что мы там тогда делали?

Фёдор на некоторое время задумался,стараясь подобрать нужные слова. С подобными вещами у него было ещё тяжелее чем с недавним планированием. Хотя, учитывая, как ему сам Дазай в прошлый раз ответил, вряд ли здесь есть неправильный вариант.

– Я мог бы сказать тебе выбирать самому, но не хочу, поэтому...я дарю тебе всё.

Дазай хихикнул, развернулся к нему лицо и пошел спиной вперёд, заведя одну руку за голову, а другой так его и не отпуская.

– Спасибо, Федь, – их пальцы переплелись, с невесомой, почти непонятной ему нежностью. Убивать легче. Однако сейчас задумываться об этом не хотелось.

Он ничего не ответил. Только посмотрел на сияющие в вышине звёзды. Они россыпью жемчужин украшали синее полотно неба.

– Как-нибудь подарю тебе ещё что-нибудь интересное, – слова легли легко, так, словно так и нужно. Так как должно быть.

Дазай только рассмеялся.

– Ловлю тебя на слове.

Вот так значит даются настоящие обещания. А он и не знал раньше. Забавно. Теперь нужно постараться выполнить. Вроде бы так это делается?