когда аякс погибает (не погибает, а умирает, пронзенный твоим же, чжунли, копьем – покорителем вихрей, хаосов и мальчиков-катастроф), мир по прежнему существует огромным и несовершенным творением ике: тейват так же напряженно спокоен, селестия возвышается в далеком небе над гаванью ли юэ, а в заоблачном пределе присматривают за людьми адепты.
чжунли кажется, что в этом есть какая-то нелепая ошибка вселенной, которую дано видеть только ему.
в долине гуйли убили гуйчжун – самую близкую и лучшую подругу.
она пыталась научить его жизни, понимать эмоции и чувства людей, которых он опекает – это важно, моракс, для тебя и для них, – но после ее смерти чжунли веками существовал в обличии дракона, не желая приближаться к настоящему.
в долине гуйли эрозия аждахи, которому он даровал жизнь и свободу, достигла своего апогея. потом он же – вершина лицемерия и железная неотвратимость – и запер его в подземной ловушке, сдерживая разрушительную силу.
в долине гуйли он поссорился в пух и прах, на веки вечные, до конца – самой смерти – с осиалом. кажется, он оставался долгое время единственным не самым близким, но тем, кто был рядом, – остальные погибли
были убиты
чжунли не успел
не смог
не спас
потерял.
то же повторилось и в этот раз.
в долине гуйли чжунли сам того не желая убил одиннадцатого предвестника фатуи.
магнит для проблем, мальчик-бездна, жаждущий убийств и не умеющий пользоваться палочками для еды. чжунли впервые волей случая сошёлся с кем-то настолько близко после стольких лет одиночества; еще большее удивление – этот кто-то оказался смертным.
ему же чжунли – легкое поддразнивание и глухое признание через намек – подарил палочки с драконом и фениксом.
чжунли многое делал глупо и неосознанно. кажется, что годы жизни не принесли никакого опыта, и он до сих пор совершает ошибки. но эти ошибки не незначительная пустая мелочь, а легкий горный снег – сначала все хорошо, но жди беды, – приносящий после себя убийственную лавину. будь то решение отложить пару дел в похоронном бюро на завтра (давно пора понять, что к хорошему это не приведет) или убийство тех, кого он когда-то любил и кем дорожил. последнее словно аксиома, высеченная на многовековом камне, которую чжунли даже спустя семь тысяч лет не может опровергнуть.
человеческая жизнь, жизнь богов, адептов, элементалей, окружающих его, – мимолетная неизбежность смерти. они незначительны, их не замечаешь, но когда они обрываются, несуществующее сердце чжунли – бездушная выемка для ладьи – отчего-то совсем по-живому замирает.
и это неправильно, это отвратительные исключения в системе жизни – убивать дорогих людей, не желая того; бессердечное божество не способно сожалеть и страдать, но чжунли чувствует.
и тейват по-прежнему спокойно влечет существование, селестия как и полагается вершит судьбы людей, а адепты следуют заветам и приглядывают за ли юэ.
и чжунли кажется, что мир – фальшивка в обманчиво-правильной подарочной упаковке специально для него.