Чонгук сшибает своим обаянием с первого взгляда.
И он прекрасно об этом знает.
Знает, что о нём думает компания старшеклассниц, забавно шушукающихся между собой, когда он заходит в любимую кондитерскую.
Знает, какие добрые улыбки прячет за кружкой чая большая часть женщин из их отдела, когда наблюдает за тем, как он, немного взлохмаченный и сонный, пытается включить компьютер и не упасть на клавиатуру носом.
Знает, что начальник искренне переживает за него, когда видит, что он прихрамывает и болезненно хмурится, а затем спрашивает, не нужен ли ему выходной.
И в полученный выходной он также знает, что обеспокоенная мама, приехавшая за ним поухаживать и заодно набить холодильник домашней едой на неделю вперёд, даже не подозревает, что причина его хромоты вовсе не в падении с лестницы.
— Ля ты крыса, — комментирует ситуацию Чимин, по-хозяйски открывая полный холодильник и присвистывая. — Поебался на славу, так ещё и халявничаешь, пока я там за тебя отражаю все хакерские атаки мира.
— Тише ты, — развалившийся на барной стойке Чонгук лениво приоткрывает один глаз. — Мама может услышать.
Чимин сгребает в охапку удон с курицей и грибами, йогурт, домашнее песочное печенье и яблочный сок, вываливает это всё перед Чонгуком и хмыкает:
— Даже если я сейчас пойду и скажу миссис Чон, что на диване, на котором она сейчас сидит, вчера имели её золотого сынишку, она мне не поверит, — он бесцеремонно двигает чужую голову пачкой сока и устраивается на барном стуле напротив. — Ведь стоит ей только увидеть твои большие глазки, наполненные искренним непониманием и ужасом «о боже, мама, да я бы никогда!», она будет отнекиваться и обижаться на меня за осквернение её чада до конца моей жизни, даже если в доказательство я покажу ей твои грязные нюдсы.
— Во-первых, у тебя нет моих грязных нюдсов, — Чонгук предпринимает попытку стащить йогурт, но его бьют по пальцам. — А во-вторых, поменьше зависти в голосе. Поставь фильтр какой-нибудь, ты же у нас даже мировые хакерские атаки отразить можешь.
— В отличие от сопливых, могу, — не спорит Чимин, открывая удон и с наслаждением вдыхая его запах, от чего ноздри тигриного носа забавно расширяются. — Чего я не могу, так это бессовестно хлопать ресничками и выглядеть как божий одуванчик, когда всего полчаса назад отсасывал кому-то, — он набивает рот лапшой и стонет, прикрывая глаза. — Господь, руки твоей мамы делают какое-то волшебство.
— Смотри не кончи случайно, — фыркает Чонгук, пальцами подцепляя кусочек курицы и отправляя тот себе в рот.
— Кстати, про кончить, — с набитыми щеками говорит Чимин и палочками перехватывает украденное мясо, возвращая его к себе в коробочку. Чонгук обаятельно супится, и это бы могло подействовать на кого угодно, но только не на Чимина. — Как это ты ещё не поведал мне о своей прошлой ночи? Или тебя так хорошо оттрахали, что память отшибло?
— Лучше б отшибло, — морщится Чонгук. — Всё было пиздец как плохо.
— Насколько? — вскидывает бровь Чимин.
— Настолько, что он кончил в меня два раза.
Чимин издаёт задумчивое мычание.
— Разве тебе это не нравится?
— Нравится, но не тогда, когда я сам не кончаю ни разу, — отрезает Чонгук. — Я просил его использовать больше смазки, но он меня не послушал, и большую часть времени мне было больно, а не приятно. Ещё и чистил себя час после этого обмудка.
— М-да, — подытоживает Чимин, принявшись за печенье и задумчиво уставившись на подвесную лампу над барной стойкой. — Херово это всё, конечно, но если б ты каждую неделю не находил себе нового мужика, не было бы таких проблем.
— Легко тебе говорить, ты-то себе Намджун-хёна отхватил, а со мной не делишься и только нотации читаешь, — преувеличенно обиженным тоном тянет Чонгук и получает щелбан по носу. — Ещё и рукоприкладствуешь.
— Боюсь, твои хотелки в постели даже Намджун удовлетворить не сможет.
— А давай проверим? — Чонгук хитро прищуривается, за что снова получает щелбан, но уже в лоб и намного сильнее. — Ауч.
— А давай без «давай».
— Жмотяра.
— Да, и горжусь этим, — Чимин доедает печенье, допивает сок и после деловито складывает руки на груди, интересуясь: — Ну, так что, снова будешь искать нового кандидата в свою постель?
Чонгук жмёт плечами.
Да, снаружи он может показаться примерным мальчиком-зайчиком, вечно сидящим согнувшись в три погибели и таскающим безразмерные толстовки, в которые влезет ещё два таких же Чонгука. И большинство покоряется его искренней солнечной улыбкой и пушистыми волосами, иногда собранными в маленькие хвостики.
Вот только практически никто и не подозревает, насколько же похотливая натура скрывается за фенечками на запястьях и оленьими глазами.
Чонгук любит секс и не считает, что в этом есть что-то постыдное. Кто-то получает удовольствие от горы шоколадок или адаптации долгожданного аниме, выход которого обещали пять лет назад, ну а ему нравится, когда его имеют до дрожащих бёдер, сорванного голоса и вспенившейся смазки.
Только вот угодить всем его кинкам могут немногие, и в этом-то и заключается вся проблема.
Партнёры, обычно тщательно отобранные им на специальных сайтах, чаще всего оказываются либо выпендрёжниками, написавшими в анкете кучу всего, но не могущими в это всё, либо старыми извращенцами, скрывающимися за аватарками молоденьких парней. Однажды Чонгуку даже попался кто-то вроде мафиози, и тот даже был довольно горяч, но куча вооружённой охраны и вжавшийся в его задницу ствол (не тот, который бы хотелось почувствовать) заставили нервно потеть и сбежать из дорогой гостиницы сразу же, как только кавалер отошёл в ванную за «игрушечками».
В общем, Чонгук часто находит приключения на задницу, но очень редко находит тех, кто правильно бы мог эту самую задницу сжать.
Но всё же иногда удача бывает и на его стороне.
Спустя примерно неделю после последнего опыта он наконец перестаёт хромать и испытывать зуд и под закатывающиеся глаза Чимина снова идёт на свой любимый сайт, ни на что особо не надеясь. Пролистнув примерно двадцать анкет, он останавливается на двадцатичетырёхлетнем парне с селфи на фоне ночного города с полным пакетом справок и задумчиво прищуривается.
— Не удивлюсь, если это очередной мужик за полтиник, — заглядывает через его плечо Чимин, внимательно рассматривая фотографию на чужом телефоне. — Или старшеклассник какой-нибудь. Фотка слишком хороша для реальности.
— Каждый раз, когда я тоже начинаю так думать, я вспоминаю, какое фото стоит у меня и что многие тоже наверняка не верят в его правдивость, — отвечает Чонгук и попутно пробегается глазами по списку обозначенных кинков. Тёмные глаза вспыхивают интересом. — Так что я предпочитаю давать шанс всем.
— «Я самая пиздатая, блять», — фыркает Чимин и откатывается обратно к своему рабочему компьютеру. — Ну, надеюсь, на этот раз тебе повезёт, иначе я скоро сам тебя трахну. Без вазелина.
— Предпочту, чтобы это всё-таки сделал Намджун-хён. Даже без смазки.
Ответом ему служит красноречивый взгляд и оттопыренный средний палец.
С новеньким мальчиком-на-перекус, как называет всех его пассий Сокджин-хён, он договаривается встретиться в субботу у того дома. Приводить кого-то к себе он не любит, так как часто после одной ночи с ним ищут дальнейших встреч, которых ему, конечно же, не хочется, поэтому он предпочитает встречаться исключительно на чужой территории.
Едет Чонгук по указанному адресу уже прилично подготовленным — недавно приобретённая пробка приятно нагрета его собственным теплом и позволяет чувствовать себя наполненным и слегка возбуждённым. Так что когда он поднимается на семнадцатый этаж, в зеркале лифта на него смотрит нечто с блестящими чёрными глазами и раскрасневшимися щеками. Выглядит обворожительно. И ебабельно.
И представившийся Тэ парень, похоже, разделяет его мнение. Стоит Чонгуку только поднять на него взгляд и мысленно поблагодарить Чимина за пожалованную тем удачу, как его втаскивают в квартиру и сразу же прижимают к захлопнувшейся двери.
Что Чонгука заинтересовало в анкете этого парня, так это то, что он поставил галочку напротив нежного и долгого секса. После предыдущего опыта со скорострелом, причём довольно грубым, Чонгуку хотелось чего-то доводящего до помутнения рассудка и бессвязных просьб позволить ему кончить, но без всяких бдсм-штучек и прочего. Хотелось, чтобы его много и долго гладили и вжимали в постель, трахая так медленно, что Чонгук бы заплакал.
И Чонгук плачет.
В первый раз слёзы брызгают из глаз, когда Тэ проникает в его растянутый зад своим языком и двигает им так, словно хочет сожрать его. Чонгук боится, что быстро кончит, и поэтому пытается отстраниться. Но в ответ в его ягодицы вцепляются лишь сильнее и никуда не отпускают, вжимаясь лицом между половинок и доводя до поскуливаний в подушку, в которую Чонгук вцепляется зубами.
Во второй раз Тэ слишком долго трахает его одними лишь пальцами, вынуждая извиваться и молить о большем. На это Тэ лишь улыбается и сильнее давит кончиками пальцев на простату.
И в третий раз слёзы текут от радости, когда крупная головка наконец касается его раскрасневшегося входа и осторожно погружается внутрь. Как только член оказывается в плену тугих стенок, Тэ накрывает его собой и вжимает в матрас как в самых лучших чонгуковых мечтах, начиная двигаться невыносимо медленно и так глубоко, что тяжёлые яйца бьются о ягодицы.
Голова Чонгука кипит, руки беспорядочно хватаются за всё, что под них попадается. Тэ перехватывает его ладонь, переплетая пальцы и одновременно вылизывая ушную раковину. Чонгук дрожит и пытается задать собственный темп, беспорядочно двигая бёдрами, и Тэ позволяет ему, чуть отстраняясь и полностью останавливаясь. Чонгук без всякого стыда насаживается на член сам, постанывая в чужую руку.
Когда разрядка кажется совсем близкой, он тянется к своему члену, при каждом движении бьющемуся о плоский живот, но не успевает опомниться, как возбуждение оказывается в кольце чужих пальцев. Тэ шепчет куда-то в шею что-то похожее на «малыш позволит позаботиться о себе?» и, не дожидаясь очевидного согласия, начинает отдрачивать ему так профессионально, что Чонгуку, открывшему рот в немом стоне, становится интересно, не получал ли тот какого-нибудь образования по этой специальности? «Дрочитель высшей категории» или что-то вроде того, потому что то, как умело пальцы гладят головку и ногтем давят на дырочку, может свести с ума любого.
В конце концов, он не сдерживает слёз и в четвёртый раз, обильно кончая на белоснежные простыни и сжимаясь так, что Тэ шипит, пока делает в нём финальные толчки. Спустя пару особо сильных фрикций Чонгука выгибает от ощущения того, как внутренности обжигает горячим семенем, и Тэ усмехается ему в губы, делая последнее круговое движение бёдрами и только после выходя из раскрасневшегося входа.
Обычно Чонгук не любит целоваться после секса, но губы на его губах такие тёплые и пухлые, что все свои принципы он вмиг забывает, переворачиваясь на спину и чувствуя, что снова возбуждается от лёгких поглаживаний на животе.
— Мы сделали это ещё три раза, — сообщает он на следующий день Чимину, принимая от того кружку с какао. И надо сказать вовремя принимает, потому что если б не его ловкие пальцы, то его напиток, должно быть, уже был бы на полу.
— Ты как вообще ходишь? — задаёт Чимин вполне логичный вопрос, пока с неописуемым шоком на лице пытается попасть задницей в свой стул.
Чонгук делает небольшой глоток и щурится от наслаждения.
— Отлично, — наконец отвечает он, буквально светясь. — Он был очень нежен и обходителен, даже сам предложил меня почистить, правда, третий раз произошёл как раз в душе, но это так, издержки.
— Издержки, — тупо повторяет Чимин, а затем, хмыкнув, отворачивается к монитору компьютера. — Мда, никогда не думал, но сегодня я могу тебя поздравить: теперь я знаю ещё более озабоченного парня, чем ты. Нарисую ему грамоту. Передашь?
О, Чонгук передаст. Потому что на одной встрече он останавливаться явно не намерен. Тэ только кажется милым и нежным, на самом деле Чонгук чувствовал, сколько силы и желания обладать и подчинять скрывается в этих огромных руках, что так правильно вжимали его в матрац.
Он хочет познать все его стороны.
***
В следующий раз Чонгук встречается с Тэ только через месяц. Всё это время у него происходит тотальный пиздец на работе. Такой, что даже вечно саркастичный Чимин не находит в себе сил на что-то большее, кроме как на усталое «оп-оп, живём-живём», когда на их столы бухаются очередные папки с заданиями.
Так что когда дверь уже знакомой квартиры открывается и на пороге появляется заспанный Тэ, Чонгук говорит:
— Сразу к делу, — и прижимается к опешившему парню всем телом, кладя руку на пах и с чувством сжимая пока ещё вялый член через ткань пижамных штанов.
Он не предупреждал Тэ о своём визите, поэтому не обращает внимание на то, как тот обескураженно хлопает ресницами и не отвечает на поцелуй первые секунды, пока сам Чонгук врывается в приоткрывшийся рот языком и тянет свободную от члена руку к ручке двери, захлопывая последнюю.
Отойдя от шока, Тэ в конце концов умещает свои ладони, до этого бесцельно висящие по бокам, на заднице Чонгука и кусает того за нижнюю губу, вклинивая колено между аппетитных бёдер и несколько раз дёргая им так, что оно проезжается по чужому возбуждению.
Будучи заёбанным не в том смысле, в каком хотелось бы, Чонгук едет сюда, чтобы получить свою долю нежнятины и потом несколько дней ходить с ноющими мышцами по всему телу. Но у Тэ, похоже, другие планы. Сегодня он не ведёт себя так же осторожно и нежно, как в прошлый раз, не мучает его развязными, глубокими поцелуями и не занимается мучительно долгой растяжкой. Сегодня Тэ подхватывает его под ягодицы, заставляя обернуть ноги вокруг тонкой, просто охуительной талии, и тащит сразу в кровать, по пути снимая с себя штаны путём наступания на них.
— Солнышко сегодня нетерпеливое? — хрипло смеётся он, когда Чонгук остервенело пытается высвободиться из своих узких джинс, которые, как он знает, самым выгодным образом подчёркивают результаты его трудов в тренажёрном зале.
— Как и в прошлый раз, — фыркает тот, откидываясь на подушки и приглашающе разводя колени.
— Как в прошлый раз?.. — вскидывает брови Тэ и забирается на постель следом, сразу же приставляя ещё сухой палец ко входу и массируя его.
— Память отшибло? — полагаясь на интуицию (и здравый смысл), Чонгук тянет руку под подушку и, найдя флакон со смазкой, передаёт тот ухмыльнувшемуся парню.
— Возможно, от такой красоты, как ты, и отшибло, — воркует Тэ, и это последнее нежное, что Чонгук запоминает за этот вечер.
Всё дальнейшее кажется ему жёстким траходромом, где его имеют с минимальной подготовкой, вжав головой в подушки и практически не давая пошевелиться. Это чем-то напоминает их прошлые разы, ведь поза почти такая же, но подача...
Тэ ебёт его, как сумасшедший. Он начинает с быстрого темпа и постепенно увеличивает его так, что Чонгуку кажется, что его сейчас разорвёт. Головка крупного члена бьёт по его сладкому местечку при каждом толчке, и глаза у Чонгука закатываются максимально. Из раскрытого в немом стоне рта течёт слюна, пока чужие бёдра движутся с бешеной скоростью.
Блять, думается Чонгуку. Блять. Как же ему хорошо.
Как же ему, чёрт возьми, хорошо.
— Тебе нравится, когда тебя имеют, как суку? — от голоса Тэ и в обычной ситуации по коже бегут мурашки, а когда он наклоняется и шепчет всё это на ухо, пока его горячий член двигается в растянутой дырке, Чонгук и вовсе готов кончить. И кончает, даже не прикоснувшись к себе, пока довольный его реакцией Тэ возобновляет движения, вдалбливаясь во сверхчувствительного Чонгука особенно сильно и кончая так глубоко, что для того, чтобы очиститься, понадобится явно больше времени, чем обычно.
— Пиздец.
— Согласен.
— Нет, это реально пиздец, — повторяет Чимин, пришедший к нему на квартиру для очередного рейда на холодильник. — У тебя голос такой, будто ты орал несколько часов, как резанный.
— Ну, — тянет Чонгук, отпивая из чашки маленький глоток чая, — скорее не как резанный, а как натянутый на большой и толстый х...
— Заткнись, — Чимин прижимает пальцы к вискам. — Просто заткнись.
— Ты же знаешь, что я не могу, — обиженно фыркает Чонгук, сидя на диване с ногами и выглядя, как главная героиня американских сериалов для подростков — самое банальное сравнение, которое приходит в голову Чимину, сидящему на пушистом ковре напротив и внимательно рассматривающему друга снизу вверх.
— Вот именно, что знаю, — он пытается понять, почему предпочёл провести этот вечер не в компании Намджуна, ходящего сегодня в шортах, а в этой сомнительной компании манипулятора. А потом вспоминает полчаса назад съеденный пирог с мясом и успокаивается. — Поэтому пытаюсь мысленно подготовиться. Ладно, — он вздыхает, — тебе хоть понравилось?
— Ещё спрашиваешь, — Чонгук перетаскивает к себе на колени небольшую подушку и обнимает её. — Внизу всё тянет, когда вспоминаю, как он держал меня за волосы и...
— Не продолжай, — выставляет ладонь вперёд Чимин. Выглядит он так, будто вступил новыми кроссами в говно. — Я понял.
Чонгук закатывает глаза.
— Какой ты в жопу друг, если даже не хочешь выслушивать меня?
— Судя по твоему мышлению — хуёвый, но какого Боженька послал, такого и терпи. А вообще, — Чимин принимает лежачее положение, так как под лопаткой всё болит от сидячей работы, и смотрит в потолок, — странный у тебя какой-то этот Тэ. Биполярный, я бы даже сказал.
Чонгук ничего не отвечает, решая, что друг просто завидует, но вспоминает его фразу ровно в тот момент, когда через неделю прыгает на уже полюбившемся члене и собирается испытать один из лучших оргазмов в своей жизни, но раздавшийся за спиной голос рушит все его планы.
— Вау, — смеётся некто слишком похожим голосом на тот, что только что стонал под ним, — не зря я вернулся пораньше — а то пропустил бы такое шоу.
Чонгук, весь вспотевший, разгорячённый и не понимающий, что происходит, оборачивается и смотрит на точную копию Тэ, стоящую в дверном проёме и широко ухмыляющуюся так же, как в тот вечер, когда Чонгук приехал без предупреждения.
— Какого чёрта ты тут делаешь? — рассерженно пыхтит Тэ, выходя из изумлённого увиденным Чонгука и садясь вперёд, тем самым пытаясь закрыть его собой.
Это действие вызывает усмешку у копии.
— Можешь не скрывать от меня это солнышко, — тот отталкивается от дверного косяка, к которому всё это время прижимался, и спокойно проходит в комнату, пропитанную запахом секса. — Я уже там всё видел, правда, красавчик?
— Тэён, твою мать, — цедит сквозь зубы Тэ, на мгновение оборачиваясь на молчаливого Чонгука, и, поджав губы, снова смотрит на человека перед собой. — Когда вы успели?
— На прошлой неделе, — жмёт плечами Тэён и без какого-либо смущения разглядывает сначала обнажённого Тэ, а затем и Чонгука, переводящего взгляд с одного, на другого. — Ворвался в квартиру, схватил за яйца и чуть не изнасиловал — и слова не дал сказать о том, что я — не ты.
Чонгук задыхается от такой наглой лжи (ну, её части, по крайней мере).
— Ты мог бы оттолкнуть! — шипит он раздосадовано.
— Как я мог оттолкнуть кого-то с настолько аппетитной задницей? — Тэён, очевидно, являющийся братом-близнецом человека, называющегося себя Тэ и являющегося автором анкеты, подходит к постели и упирается коленом в мягкий матрац, подцепляя пальцами подбородок поджавшего губы Чонгука и заставляя того посмотреть на себя. — К тому же ты выглядел настолько нуждающимся... Как я мог тебя не трахнуть?
— Эй! — Тэ, задыхаясь то ли от досады, то ли от всё ещё присутствующей в крови страсти, отталкивает руку брата и впивается в него тяжёлым взглядом. — Выметайся отсюда, мы, если ты не заметил, ещё не закончили.
— О, я заметил, — Тэён сладко улыбается, скользя тёмным взглядом по соблазнительному телу перед собой. — Поэтому как я могу уйти?
— Ногами и молча, — любезно подсказывает Тэ.
Тэён обиженно цокает и складывает руки на груди, качая головой.
— Ну-ну, Тэхён-а, к чему так горячиться? Неужели ты лишишь своего любимого братца картины того, как такая горячая штучка ублажает себя с помощью твоего члена? Не хочешь со мной поделиться даже этим?
— Да ты совсем оборзел!..
— Эй.
Близнецы, один кипящий от гнева, второй — наслаждающийся сложившейся ситуацией, оборачиваются на всё это время молчащего Чонгука. Тот одаривает их холодным, надменным взглядом, от которого Тэхён сглатывает, а Тэён предвкушающе улыбается, и обхватывает свой полуупавший член рукой, заявляя:
— Ты, — Чонгук кивает на Тэхёна, — заканчиваешь своё дело, а ты, — он ухмыляется и приподнимает ногу, умещая её на топорщащейся ширинке Тэёна и безжалостно надавливая на неё, — смотришь со стороны и глотаешь слюнки.
В конце концов, этот парень заслуживает наказания — в прошлый раз он просто отвернулся, когда Чонгук потянулся за поцелуем. Теперь настаёт очередь Чонгука отворачиваться и укладывать его брата-близнеца на лопатки, тут же седлая стройные ноги и направляя эрегированный член внутрь. Как только он оказывается полностью наполнен, из груди рвётся счастливый, полный удовлетворения выдох, и бёдра буквально сами начинают двигаться, вырывая у лежащего под ним Тэхёна сдавленный стон. Тот хватает его за талию и помогает насаживать на себя, задыхаясь от жара чужого тела и царапаний на своей груди.
Оставленный в стороне Тэён недовольно хмыкает и усаживается в кресло в углу комнаты, тут же расставляя ноги и хватаясь за ремень на штанах.
— Хорошо, солнышко, я просто побуду зрителем того, как хорошо ты скачешь на моём братике, — он припускает брюки вместе с трусами и обхватывает толстый, уже во всю стоящий ствол большой ладонью, отодвигая крайнюю плоть и обнажая налившуюся красным головку. — Ты даже не представляешь, насколько чудесный вид открывается отсюда на твою жадную дырку.
— Тэ.. Тэён, блять... — Тэхён делает круговое движение бёдрами, заставляя Чонгука буквально заскулить и упасть головой ему на плечо, позволив трахать себя так, как тому хочется. — Выйди отсюда... на хуй...
— Только если на твой, братишка, — усмехается Тэён, лениво двигая рукой и от всей души наслаждаясь сегодняшним шоу. — Но, к сожалению, твой уже занят одной задницей, так что позаботься сначала о ней...
— Сукин ты сын... — только и может простонать в ответ Тэхён, задыхаясь и переворачивая разгорячённого Чонгука на бок, меняя угол проникновения и выбивая из того несдержанные крики.
— Ах... да, вот так... дааа... — Чонгуку кажется, что всё это происходит не с ним. Он приподнимает не прижатое к кровати бедро, позволяя удерживать то для того, чтобы было удобнее входить в его тело. — Пусть смотрит... аххх... если ему, нгх, так хочется...
Тэён выдыхает через нос со свистом. Теперь Чонгук повёрнут к нему лицом, поэтому он прекрасно видит, как тот жадно смотрит на то, что происходит на постели.
— Ты слышал, Тэхён-а? — Тэён кружит большим пальцем по сочащейся головке, когда говорит это и при этом смотрит в помутневшие глаза Чонгука. — Этому солнышку нравится, когда кто-то смотрит, как его трахают в его узкую задницу, представляешь? — Чонгук стонет, чем только подстёгивает его. — Видишь, он течёт не только от твоего члена, наверняка так хорошо заботящегося о нём, но и от того, что я сейчас дрочу на это. Маленькое похотливое солнышко.
— З-заткнись... ахх!.. — Чонгук хватается за простыни, чувствуя, как внутри всё связывается узлом в предстоящей развязке, пока тяжело дышащий ему на ухо Тэхён сжимает его бёдра до синяков. — Ты сам-то... не лучше меня... да! Да, ещё!.. Блять... ах!..
— Только послушай, как сладко ты стонешь под другим мужчиной, — продолжает Тэён, и голос его становится ещё ниже, более хрипящим. Он встаёт с кресла и подходит к безудержно скрипящей кровати, при каждом толчке бьющейся изголовьем о стену. — Ох, только посмотри, сколько из тебя вытекло, — он наклоняется и пальцем собирает предэякулят, собравшийся маленькой лужей на простыне в том месте, где к ней прижимается член Чонгука. Тэён случайно или намеренно задевает кончик его возбуждения ногтем, и это действие совпадает с особенно сильным и глубоким толчком Тэхёна. Чонгука выгибает так, что он вот-вот сломается, кончая на простынь и рукава красной рубашки довольно усмехающегося Тэёна.
Чонгук дрожит и закрывает глаза, непроизвольно сжимаясь. Он полагает, что Тэхён тоже должен вот-вот кончить. Но тот делает это не внутрь, как в прошлый раз, а почему-то выходит из него. Это заставляет Чонгука открыть глаза и обнаружить, что перед ним больше нет Тэёна. В этот же момент он чувствует, как его укладывают на живот, приподнимают задницу и приставляют горячий член к подрагивающей дырочке. Ухо обжигает довольное «теперь и я позабочусь о тебе», которое тонет в громком стоне, вырвавшемся из Чонгука, как только его снова натягивают на ствол.
— Блять!.. Я же только кончил! Ты... ах, блять...
— О да, — шепчет Тэён, прижимаясь грудью в рубашке к потной спине, — сейчас ты особенно чувствителен, и я просто обязан трахнуть тебя.
— Будь нежнее, ему может быть больно, — советует появившийся перед Чонгуком Тэхён — он всё ещё не кончил, но, кажется, близок к этому, если судить по беспорядочному движению его руки.
— Всё в порядке, — Тэён вытаскивает член, а затем вгоняет его обратно, от чего колени Чонгука подкашиваются и он сжимается вокруг таранящего его члена сильнее. — Солнышко ловит настоящий кайф, когда с ним ведут себя грубо, не правда ли?
— И всё же... — пытается Тэхён, но замолкает, когда дрожащая рука Чонгука цепляется за его бедро, а сам он совершенно дикими глазами смотрит на его член. — Ч-что?
— Неужели не видишь? — смеётся Тэён, но дыхание его становится тяжёлым и прерывистым. — Малыш хочет отсосать тебе.
Тэхён судорожно сглатывает и опускает взгляд на раскрасневшееся лицо Чонгука, находящееся практически между его ног. Он, немного сомневаясь, сгибает ноги в коленях и разводит их, пододвигаясь ближе, и Чонгук тут же жадно припадает искусанными губами к набухшей головке, вбирая её в рот. Тэхён стонет, а Тэён плотоядно улыбается, продолжая вытрахивать душу из поскуливающего Чонгука, насаживающегося на член и спереди, и сзади, давящегося и еле держащегося на разъезжающихся ногах, но так наслаждающегося этим всем.
Он втягивает щёки и стонет вокруг Тэхёна, когда тот кончает ему прямо в рот, пока Тэён совершенно по-дикому сгибает его практически пополам, вынуждая выпустить член Тэхёна, чтобы не задохнуться, и окончательно выбивает из него весь здравый смысл, обжигая чувствительные стеночки горячей спермой.
— Жив? — интересуется тот спустя десять минут, когда не заметивший, когда он кончил во второй раз, Чонгук не шевелит даже пальцами.
— Ага, — хрипит тот и снова закрывает глаза, наслаждаясь нежными поглаживаниями на своей щеке от склонившегося над ним Тэхёна.
Откуда-то сбоку слышится довольный хмык.
— Раз жив, то давай ещё один раунд.
Чонгук тут же распахивает глаза.
...
Кое-как садясь утром в такси, Чонгук думает, что надо сказать Чимину нарисовать не грамоту, а сертификат. Два сертификата.