Первые солнечные лучи упали на лицо Марка и разбудили его. Он потянулся, ещё не открывая глаз, и почувствовал какую-то тяжесть на плече. Он распахнул веки, чтобы посмотреть, что же это было. Это была голова Дана, которая покоилась на его плече, как на подушке. Марк почувствовал, что его сердце переполняет необыкновенная нежность.

      «О да, я и в самом деле влюблён», — подумал Марк, осторожно поглаживая его плечо. Он впервые просыпался с Даном вместе в одной постели и чувствовал, что испытывает бесконечное счастье даже от того, что тот рядом.

      Марк взглянул на часы: было за полдень.

      «Наверное, когда проснётся, — подумал Марк, — поедет в офис. Когда у них обед?»

      Зазвонил телефон, стоявший на тумбочке возле кровати.

      «Если я протяну руку, чтобы снять трубку, — подумал Марк, — он проснётся. Но если телефон будет продолжать звонить, то он тоже проснётся».

      Но Торески уже сам проснулся. Он приподнялся на локте, протирая глаза. Вид у него был взъерошенный и помятый, видимо, сначала он со сна не понял, что его разбудило, но потом сообразил, что это телефон, перекатился на другую сторону кровати и снял трубку. При этом он бросил взгляд на Марка, но тот притворился спящим.

      — Алло? — проговорил Дан. — А? Что? Да иди ты! Я же сказал: никаких дел… Нет! Я сказал: нет. Плевать… Да что ты говоришь! Даже слушать ничего не хочу!.. Это я-то? Когда я в последний раз так делал, не подскажешь ли? Ага, и прямо один день вы без меня не обойдётесь? Именно день… Нет, не полдня, а день… Слушай, ты меня достал. Не хочу… Спать я хочу… Да, представь себе… Я кладу трубку… Перестань! К чёрту! — И он с раздражением швырнул трубку обратно на рычаг.

      Не было смысла притворяться спящим и дальше, поэтому Марк открыл глаза и тоже сел.

      — Проснулся? — спросил Дан. — Из-за звонка?

      — Нет. Немного пораньше.

      — Притворялся, что спишь и не слушаешь? — со смехом предположил он весьма проницательно.

      — Мне не хотелось тебе мешать. Но, похоже, мешаю. У тебя дела?

      — Дела? К чёрту дела! Разве я не могу просто отдохнуть, как всякий обычный человек?

      — Наверное, — предположил Марк, — твоё положение к чему-то обязывает?

      — «Обязывает»? Ты бы знал, как я всё это получил!

      — Как?

      Дан вновь подобрался к нему поближе, обвил его шею руками:

      — Этого я тебе не скажу. Во всяком случае, пока. Мы ещё недостаточно хорошо знакомы.

      — Да? А по-моему, ближе некуда, — заметил Марк.

      — Нет, это другое, — сказал Торески. — Переспать пару раз с кем-то — это ещё не значит узнать кого-то.

      — Твои взгляды на жизнь меня пугают!

      — Но это так, — возразил Дан. — Для этого нужно время, но время — это то, чего нет у нас.

      — То есть? — Марк нахмурился.

      — Смотри на жизнь проще. — Дан почти с раздражением вскочил с кровати и стал натягивать штаны. — Я ведь прав. Огни загораются, огни гаснут.

      — Знаешь, что мне кажется? — подумав, спросил Марк.

      — Что же?

      — Что ты боишься.

      — Чего? — Дан рассмеялся.

      — Того, что ты вдруг почувствовал. Это пошло вразрез с твоими взглядами на жизнь, и ты стараешься скрыть всё это за своей грубостью. Вот что мне кажется, — сказал Марк и поклясться был готов, что это так.

      Щёки Торески вспыхнули. Он опять забрался на кровать, обнял Марка за шею и зашептал:

      — Извини, если я был груб. Я не заметил.

      — Это даже не грубость, а…

      — К чёрту! — Дан словно «заткнул ему рот поцелуем», и Марк подумал, что попал в яблочко.

      Целовались они недолго. Опять зазвонил телефон. Дан выругался, но трубку снял.

      — Да? — спросил он крайне неприветливо и тут же слегка побледнел. — Что? Естественно… Сколько? Почему? Я не согласен платить столько… Мы встретимся и обсудим это, хорошо? Когда? Нет, только не сейчас… Нет, я же сказал… Да, занят… Именно в спальне. Тебя это вообще не касается! — И он положил трубку.

      — Так, на чём мы остановились? — со смехом спросил он. — Кажется, ты меня целовал?

      — А может быть, ты? — предположил Марк.

      — Похоже, я зря одевался. — Дан с тем же смехом скользнул под одеяло.

      — А как же твоё «правило №1»? — Марк привлёк его к себе. — Снимем всё лишнее?

      Дан слегка откинулся назад в его объятьях и прикрыл глаза:

      — Знаешь, я вижу огни, когда закрываю глаза… Они такие красивые.

      — Почему ты всё время упоминаешь огни?

      Дан пожал плечами, не открывая глаз, потом по его губам пробежала улыбка.

      — А тебе это почему-то не нравится?

      — Нет. Я не против… — Марк притянул его к себе, чтобы поцеловать.

      Торески запрокинул голову, и Марк заметил на его шее несколько пятен.

      — Наверное, я должен извиниться? — сказал Марк.

      — За что? — Дан наконец открыл глаза.

      — За это. — Марк провёл по его шее. — Я немного перестарался вчера.

      Торески тоже потрогал свою шею и опять рассмеялся:

      — Расслабься, это пустяки. У меня ведь нет жены, которая могла бы устроить мне скандал за эти засосы.

      Марк вспомнил об Анжелике и подумал, что это бесконечно несправедливо по отношению к ней. У него тотчас же пропало всякое желание. Дан, кажется, это почувствовал и, вероятно, понял причины, потому что отстранился, завалился на свою половину кровати и какое-то время молчал. Потом он сказал, отвечая на мысли Марка:

      — Но это никак не отразится на отношениях с твоей женой, ведь она об этом не узнает. Что плохого в таком времяпровождении?

      — Сейчас я чувствую, что хотел бы вернуться домой, — признался Марк.

      — Я могу поставить подпись хоть завтра. — Дан пожал плечами. — Да хоть прямо сейчас. Документы здесь, в этом доме.

      Тут он заметил, что рука у Марка разбита, и воскликнул, взяв её в свои ладони:

      — Что с твоей кистью?

      — Разбил.

      — Когда?

      — Ещё в ресторане.

      — Почему?

      — Просто… ты оставил меня там одного…

      — А тебе не хотелось этого? — Дан поцеловал ему руку.

      На Марка вновь нахлынули чувства.

      — Дан!

      Их вновь притянуло друг к другу. Марк послал к чёрту своё чувство вины.

      — Хочу тебя, — пробормотал он, — немедленно!

      Дан откинулся назад, зарываясь головой в подушки, и, смеясь, стал расстёгивать пуговицы:

      — А знаешь, я совсем не против.

      Но тут без стука вошёл Эван. Дан, ничуть не смущаясь и продолжая расстёгиваться, спросил:

      — Ты всё-таки не можешь оставить меня в покое?

      Марк почувствовал себя неловко, но для остальных это, видно, было в порядке вещей. Эван скользнул взглядом по телу Марка и что-то сказал Дану по-румынски. Тот рассмеялся и сказал уже по-английски:

      — Ну, что тебе нужно?

      — Эти документы нужно подписать прямо сейчас. — Эван бросил бумаги на колени к Дану, а сам привалился к спинке кровати.

      «Может, между ними что-то было?» — подумал Марк. Эван как-то странно смотрел на Дана, пока тот подписывал документы, и Марк к своему ужасу почувствовал, что ревнует.

      Наконец Торески вернул бумаги Эвану:

      — Держи. А теперь проваливай. Может быть, ты не заметил, но ты появился не вовремя.

      Эван сгрёб бумаги и опять что-то сказал по-румынски. Дан хохотнул и что-то ответил. Эван тоже рассмеялся и ушёл. Дан после молчания проговорил:

      — Ты хочешь что-нибудь спросить?

      Марк кивнул.

      — Ну, так спрашивай. Хотя я и так могу ответить: да.

      — Что «да»?

      — Я спал с ним. Ты это хотел узнать? — прямо спросил Дан.

      — Нет, — солгал Марк. — О чём ты с ним говорил по-румынски?

      — Он сказал, что, должно быть, с тобою хорошо… и что ниже пояса всё так же классно, как и выше. — Дан провёл рукой по груди Марка. — Ну, а я-то точно знаю, что это на самом деле так.

      — Можно ещё кое-что спросить?

      — Конечно.

      — Это ты подсказал мне тогда в казино?

      Дан только улыбнулся, но Марку и без слов всё стало понятно.

      — Почему?

      — Потому что ты мне сразу понравился.

      — Ты не знал, кто я?

      — Не будь наивным. Вы оказались именно в том казино, потому что я этого захотел. — Торески легко стукнул Марка по кончику носа.

      — Зачем? — поражённо спросил Марк.

      — Я наблюдал за вами. Ты мне сразу понравился. Ещё там, в аэропорту.

      — В аэропорту? — Марк прямо-таки обалдел.

      — Да.

      — Откуда ты знал, что это именно мы?

      — Так. Слушай, хватит трепаться. Может, немного действия, а? — предложил Дан.

      — Да… — Марк едва мог говорить. — Я, кажется, начинаю понимать, что ты имел в виду, говоря об огнях. Я не хочу, чтобы этот огонь когда-нибудь погас. Не хочу!

      — Пока он горит, к чему думать о пепле?

      И он горел очень ярко. Вероятно, это был один из самых ярких огней в Вегасе.

***

      А потом всё закрутилось, завертелось. Марк предоставил Алекса самому себе и пропадал с Торески. Дан умудрился за неделю с хвостиком показать Марку весь город. Они побывали практически во всех клубах, принадлежавших Торески.

      В день выпивали по четыре-пять бутылок вина, и впоследствии Марк гадал над тем, как же он умудрился не спиться? Но вино, в самом деле, было очень хорошее. От него пьянели не сразу: его коварные свойства проявлялись через час или более того — как раз к тому времени, когда они отправлялись в постель. Чувство бесконечной эйфории никогда не покидало их.

      Но иногда за эти четыре недели, что Марк и Алекс были в Вегасе, Дан пропадал, причём бесследно, на день-другой. Марк не мог до него дозвониться и найти нигде тоже не мог. Когда же Дан появлялся, Марк предпочитал ничего не спрашивать: нежелание отвечать на какие бы то ни было вопросы ясно читалось на лице Торески.

      И всё же с непонятной настойчивостью Торески просил у Марка не произносить никаких признаний. Но вместе с тем Марк поклясться был готов, что со стороны Торески это были не какие-то инстинкты, а самые настоящие чувства. Это было непонятно, но на откровенность Марк вызвать своего любовника не мог. Ничего не оставалось, как смириться и перестать думать об этом. Впрочем, Дан не давал времени Марку думать над чем-либо. Они неплохо проводили время, признаться честно. Марк был полностью поглощён этой «связью». Дан даже иногда напоминал ему позвонить Анжелике. Удивительно, как много он помнил и как много успевал! Он успевал бывать в офисе, вести дела компании и находить ровно столько свободного времени, чтобы Марк не чувствовал себя одиноким.

      Но было в Дане что-то кроме завораживающего — оно пугало. Какие-то взгляды, реплики… Марк не мог понять, что именно. Но были такие моменты. Один раз Дан открыл ящик, чтобы достать оттуда зажигалку; там лежал пистолет.

      — Зачем тебе оружие? — спросил Марк.

      — Зачем? — Дан вынул пистолет, прицелился в дверь. — На всякий случай. Мало ли кому взбредёт в голову зайти сюда.

      — Может быть, стоит запирать дверь? — предположил Марк.

      Торески внимательно посмотрел на него, потом рассмеялся:

      — Может быть. Идея не лишена смысла. Но поверь мне, с этим, — указал он на оружие, — гораздо надёжнее. Вегас не райское местечко, не лучше Чикаго! — Он зашвырнул пистолет обратно в ящик. — Но не думаю, чтобы кто-нибудь полез сюда. Разве только «гастролёр» какой-нибудь. Не думаю, что кому-нибудь захочется связываться со мной!

      — Ты так опасен? — спросил Марк.

      — Очень! — Торески придвинулся к нему, чтобы тот мог его поцеловать. — Разве ты ещё не заметил?

      То ли он шутил, то ли нет…, но этот взгляд его был вполне серьёзен.

      — Нет, — сказал Марк, — но иногда ты меня пугаешь.

      — Я не хотел, — только и сказал Дан.

***

      Они частенько выбирались ночью на пляж. Торески мог часами смотреть на звёзды, ничего не говоря, словно отрешаясь от происходящего.

      — Что с тобой? — спросил однажды Марк.

      Дан улыбнулся:

      — Огни. Марк, они так далеко. Когда я был маленьким, я верил, что до них можно дотянуться рукой, если взобраться на высокое дерево.

      — Ты пробовал?

      — Там, где я жил, деревьев не было, — сказал Торески, и его взгляд ясно говорил: дальше не спрашивай.

      — А где ты жил? — всё-таки спросил Марк.

      — Это неинтересно, — отрезал Торески. — Лучше расскажи о том, где жил ты.

      — Ты думаешь: это интересно?

      — Уверен, что да. Я хочу, чтобы ты мне что-нибудь рассказал о себе. — Торески чертил какие-то каракули на песке. — Ну же? Неужели тебе нечего рассказать?

      — Я не знаю. У меня было обычное детство. Я никогда не хотел быть президентом или космонавтом.

      — Кем тогда?

      — Ты будешь смеяться.

      — И всё же?

      — Библиотекарем.

      Дан и вправду рассмеялся:

      — Серьёзно? Почему?

      — Ну, мне казалось бесконечно интересным работать среди такого количества книг, — пожал плечами Марк. — А ты? Кем ты хотел стать?

      — Кем-нибудь, — быстро сказал Торески, — кем-нибудь, только не тем, кем я был.

      — А кем ты был? — осторожно спросил Марк.

      — Хватит! — Дан вскочил. — Довольно! Я не хочу, чтобы кто-то копался у меня в душе, ясно? Или сменим тему, или… Извини, — тут же сказал он, опуская глаза, — я не хотел. Просто есть кое-что, о чём я вспоминать не хочу. Это неприятно. Не спрашивай меня ни о чём.

      — Ладно. — Марк тоже встал. — Если вдруг я причинил тебе какие-то неприятные… то… Извини, больше не буду. Я ведь не знал…

      — Забудем! — Дан оказался у него на шее. — Едем домой? Тут становится прохладно.

      Что могло быть такого в его прошлом? У Марка в детстве не было ни сложностей, ни проблем. Он был вторым, младшим ребёнком, и родители его баловали. Но что неприятного могло быть в жизни наследника такого состояния? Весь город принадлежал ему. Марк представил, какое детство могло быть у Дана. «Золотой ребёнок» говорят о таких детях. Но счастливы ли они? Возможно, ему хватало карманных денег, но не хватало родительского внимания, ласки и тепла. Возможно, Дан был именно из такой семьи?

      «Ладно, — решил Марк, — не буду лезть. Может, и сам когда-нибудь проговорится».

      А время шло. И вот наступили последние сутки пребывания их в Лас-Вегасе.