Эти дни были Раем. Они часами валялись на пляже, глядя в небо и разговаривая о пустяках. Иногда на Дана нападало какое-то ребячество, и он зарывался по самую шею в песок или подолгу слушал раковины, а потом пересказывал «услышанное» Марку. Они часто целовались и всё такое, и Вегас казался другой планетой, к которой они с Даном не имели никакого отношения.

      — Я так счастлив, Дан, — сказал Марк, вороша рукой песок. — Я люблю тебя ещё больше.

      — О? — Дан перевернулся на живот. — Ещё больше? А не слишком ли это много?

      — Как бы ни было мало, — ответил Марк.

      Дан помолчал, потом высыпал горсть песка на грудь Марку и сказал:

      — Ты очень изменил меня, Марк.

      — Да?

      — Не смейся… Я был другим человеком. — Дан сдул песок. — Я очень изменился.

      — Тебе это нравится?

      — Не знаю. Мне всё ещё непривычно.

      — Знаешь, а ты ведь тоже меня изменил.

      — Ага, из натурала сделал геем. — Дан как-то нехорошо усмехнулся.

      — Не надо так, Дан. — Марку было очень неприятно. — Я говорил не об этом… Ты опять хочешь всё это повернуть каким-то…

      — Извини, сорвалось… И что же я в тебе изменил?

      — Характер… и образ моих мыслей. До встречи с тобой я был неспособен на это: наплевать на всё, просто взять и уехать, стать свободным от предрассудков… Это странно, но так оно и есть.

      — Я тебя не очень понимаю. — Дан встал, отряхнул песок с живота. — Лучше пойдем, искупаемся.

      Он с берега бросился в воду, брызги полетели во все стороны. Какое-то время его не было видно, потом он вынырнул в нескольких метрах от берега и махнул рукой Марку.

      «Обожаю его», — подумал Марк, поднимаясь и направляясь к воде.

      После нескольких часов на солнце вода казалась особенно холодной. Марк несколькими взмахами доплыл до Дана. Тот водил рукой по воде.

      — Знаешь, — сказал он, поднимая на Марка глаза, в которых отражался океан, — я мог бы прожить здесь всю жизнь. А ты?

      — Может, попробуем? — предложил Марк.

      — Нет, не получится.

      — Тогда сойдёмся на таких вот каникулах?

      — Ох, Марк…

      Потом вдруг зарядил дождь. Нельзя было и носа высунуть из бунгало.

      — Что за погода! — Дан свесился из окна. — А там сейчас снег. Даже не верится… Хочешь погулять под дождём?

      — У нас нет зонтика. — Марк предпочёл бы просто полежать на кровати или…

      — Не будь занудой. — Дан выдернул из-под него подушку.

      — Что?!

      — Ну, пошли, Марк. — Торески потянул его за руку. — Ты даже не представляешь, как это классно — гулять под дождём!

      — Ты считаешь, что я зануда?

      — Иногда… — И он, не дожидаясь реакции, выскочил из бунгало под дождь и заплясал по лужам, подставляя ладони и лицо под падающие капли.

      Марк не думал, что стоило это делать, и, как выяснилось, оказался прав: на другой день Дан подхватил лихорадку. Марк не стал говорить: «А я ведь предупреждал…», — хотя мог бы, поскольку не хотел, чтобы Дан считал его занудой. Но солнце сделало своё дело, и вскоре от лихорадки не осталось и следа.

      Эти четыре недели пролетели совершенно незаметно, как это всегда бывает с теми, кто счастлив. А они на самом деле были счастливы. Но время вышло, причём как-то неожиданно.

Марк проснулся от рокота, поднял голову и прислушался. Рокот заглох.

      — Перестань храпеть, — сонно пробормотал Дан, вяло похлопав Марка по плечу, и шумно вздохнул.

      — Я не храплю, — возразил Марк, — я вообще не сплю… Дан!

      Наклонившись к нему, Марк услышал, что тот ровно дышит; он уже успел заснуть. Марк решил сам отправиться в разведку.

      Оказалось, что это за ними прилетел самолёт, и Марк даже удивился тому, как быстро пролетело время. Он вернулся в бунгало. Торески лежал на кровати, свернувшись калачиком.

      — Тебе плохо? — Марк опустился рядом с ним.

      — Лихорадит немного. — Дан неохотно поднялся. — Самолёт, да?

      — Мне не хочется уезжать отсюда.

      — Можешь остаться, — хохотнул Дан, доказывая, что даже самое плохое самочувствие не может сказаться на его характере, — и поиграть в Робинзона Крузо.

      — Ты невыносим!

      — Ты знал, на что идёшь, когда перебрался жить ко мне, поэтому не жалуйся! К тому же я не понимаю твоего настроения. Мы ведь летим домой вместе… в наш дом. Что за ипохондрия?

      — Не знаю… — Марк привлёк его к себе. — Глупости, наверное, но мне не по себе…

      — Я знаю способ избавить тебя от этих ощущений, — сказал Дан, водя губами по его шее. — Выложить тебе весь мой арсенал, или остановимся на каком-нибудь одном?

      — А самолёт?

      — Подождёт. — И Дан толкнул его на кровать.

      А в Вегасе по-прежнему было холодно и снежно.

      На столе скопилась большая стопка писем.

      — Мне их на неделю хватит, — заметил Дан, пробежав глазами по адресам.

      На одном из адресов его губы скривились, он разорвал конверт и достал письмо. Марк почему-то подумал, что это письмо от Анны. А ещё он подумал, что та не могла быть сестрою Дана. Ведь Дан говорил, что рос на улице. Какая-то неувязка.

      — Дан.

      Тот кивнул ему, поднимая глаза от письма.

      — Анна ведь не твоя сестра, да?

      Бровь Торески изогнулась.

      — И почему же?

      — Она не может быть твоей сестрой. Ведь, когда ты говорил о своём детстве, ты всегда говорил: я один…

      — Из тебя мог бы получиться детектив, ты это знаешь? Плохой детектив… — Дан рассмеялся.

      — Так она тебе не сестра?

      — Родная сестра.

      — Тогда я не понимаю.

      — Мне неприятно об этом вспоминать… Ладно. Родители развелись, когда мне было лет восемь. Отец увёз сестру с собой, я остался с матерью. А в десять лет я оказался на улице.

      — Почему?

      — Я не хочу об этом говорить. — Дан бросил письмо на столик и, резко повернувшись, ушёл на кухню.

      Марк взял распечатанное письмо. В нём говорилось, что умерла мать Дана и похороны будут завтра. Не похоже, чтобы Торески расстроился, узнав это. Марк пошёл на кухню. Дан готовил кофе.

      — Ты не поедешь на похороны?

      — Что я там забыл? — сухо спросил в ответ Торески.

      — Но это же… твоя мама?

      — Мама… — Дан так усмехнулся, что у Марка мороз по коже пошёл. — Если я тебе расскажу всю историю, ты перестанешь жалеть и сочувствовать. Могу, если хочешь… — Он поставил перед Марком чашку кофе. — Только потом не нужно извинений типа: «Я не знал». Я расскажу, и ты об этом забудешь.

      — Ладно.

      — В восемь лет я остался без отца, а она опять вышла замуж. Её мужик оказался педофилом, понимаешь? Она обо всём знала. Обо всём! Но делала вид, что ничего не было. Делала вид, что не верит. А он, когда узнал, что я ей рассказал, жутко избил меня. И я сбежал. Не исключено, что если я приду на похороны, то достану пистолет и пристрелю этого ублюдка. Тебе бы этого не хотелось, ведь так? — Он сузил глаза. — У меня есть отец, Марк, есть сестра. Но у меня нет матери. Она умерла. Но не сейчас. Она умерла 14 с лишним лет назад, когда позволила надругаться над своим собственным сыном. Знаешь, если бы отец не уехал, все было бы по-другому. Он не дал бы меня в обиду. Но он уехал за границу… Представляешь, он до сих пор ни о чём не знает. Думает, что деньги я заработал на сделках. — И Дан усмехнулся.

      — Вы с ним часто видитесь?

      — Хватит об этом. Ты узнал всё, что хотел?

      — Практически. Если бы я знал, я бы не стал спрашивать. — Марку было очень неловко. — И когда ты оказался на улице… тебя втянули в занятие проституцией?

      — Ох, Марк! — Дан встал, обвил шею любовника руками. — Ты так об этом говоришь, словно… Никто меня не втягивал. Но мне нужно было есть, где-то жить, понимаешь? К тому же, я уверен, что всё предопределено. Если бы всё это со мной не случилось, мы бы с тобой не встретились, да?

      — Это так, — согласился Марк.

      — И значит ли это, что ты больше не будешь меня об этом спрашивать?

      — Не буду, Дан.

      — Спасибо, — ответил Торески с явным облегчением. — Просто понимаешь, когда об этом вспоминаю, меня охватывает бешенство. Этот мерзавец мне жизнь сломал…

      — Думаешь, ты бы не стал… геем?

      — Стал бы. Я думаю, это всё-таки генетика…

      Кстати зазвонил телефон. Дан перегнулся через стол и дотянулся до трубки:

      — Алло? Да, уже вернулись… Можешь продиктовать? Я запомню… Как обычно… Нет, конечно… Да, пока. — Он положил трубку и вздохнул. — Ну вот, не успел приехать… Завтра поедем в компанию.

      Марк сначала удивился, потом вспомнил, что теперь он заместитель Дана.

      — Если хочешь, я могу поехать вместо тебя, — предложил он.

      — Оба поедем, компаньон.

      — Компаньон? — переспросил Марк. — Это что-то новенькое.

      Дан расплылся в улыбке, но никак это не прокомментировал.