(Что еще сказать?)
Лучи смешные, мягкие-мягкие, на плечи ложатся сладким-пуховым покрывалом; рубашка складывается в двести восемнадцатый раз в рукавах и точно-идеально засыпает на запястьях. Юбка двинулась сонливо-лениво, но двинулась с несказанной грацией; руки снежно-чистые, белые, взяли карандаш – без единой кривизны, острее самой острой иглы, и нож ему не требовался.
— Нет, здесь решается вот так... — шепот карандаша легкий-легкий, такой же говорящий, — отсюда – сюда, оттуда – тут, сюда – оттуда... — вдох, — сюда – остюда. Это – из этого. Вот это, при том, из этого.
— Асахина-сан, – весело-спокойно, — ты такая умная и добрая! И всегда знаешь, что делать.
(Может, что-то сказать)
— Ох, это довольно просто: тут алгоритм, — Асахина кивнула беззаботно-ласково, — также решается и это, и т... и это, и это.
Карандаш идеально заточен; на нем нет ни единой заминки, занозы, ямки. Все ровно. Все точно. Все вымеренно. Мафую села на место. Идеальное. Точное. Ровно в середине класса. Ровно. Карандаш лежал рядом с тетрадью, тетрадь ровно так, как надо для зрения и осанки, колени сложены так, как сказано. Все ровно. Все точно.
— Берите пример с Асахины: она точно знает, что делает, — говорил учитель, улыбаясь и приветствуя ее – ее лично! – коротким взглядом. — Тема урока...
Учитель говорил – раз за разом, день за днем, – разные темы, которые Асахина уже идеально знала. Другой учитель говорил – раз за разом, день за днем, – разные темы, которые Асахина уже выучила, повторила и закончила. Все учителя хором говорили – Асахина уже идеально знала, что будет дальше, и могла все точно сказать, объяснить и помочь.
...творчество должно идти из души – так считает автор...
...у человека есть душа тогда, когда...
Асахина вздыхает медленно и спокойно, конспектируя лекцию. Асахина кивает. Асахина слушает и повторяет одними губами: человек есть проявление не только физическое, но и моральное; человек есть эмоции, чувства, отношения; человек есть... Асахина кивает, со звонком – ровно секунда в секунду – кладет карандаш и закрывает тетрадь.
Асахина не отвечает на вопрос учителя.
Асахина улыбается на просьбу закрыть окно и закрывает. Асахина коротко кивает и провожает учителя. Асахина говорит, что такое творчество и такая философия ей далеки. Уроки закончились, закончились без единой заминки: ни один учитель не сорвался, ни одна одноклассница не возмутилась, ни один звонок не запоздал. Асахина собирает портфель и идет на дополнительные занятия. Асахина идет ровно справа по коридорам: метр от окна, три метра от стены. Асахина приходит на занятия первой. Асахина уходит с них последней. На занятиях Асахина работает прилежно и правильно. Асахина делает все, что от нее требуется: все ровное, четкое, безмолвно-кроткое.
Белый-белый свет – он идеальный.
Белый-белый свет – он четкий, твердый, полноценный.
Белый цвет – он необычный, правильный, идеальный, ровный, безмолвный. Белый цвет не требует доработок – он лишь дополняет неидельных. Белый цвет идет везде. Всем. Всегда.
Учитель говорит: человек есть эмоции, которые он испытывает.
Одноклассницы говорят: он мне понравился, я рада жить ради него.
Мама говорит: я вижу, что тебе грустно, можешь отдохнуть.
Папа говорит: ты голодна? я мог бы взять тебе что-то в магазине, что ты хочешь?
Фанаты говорят: я могу это слушать летом вместо холодной выпивки.
Люди говорят: я так рада, так счастлива, так зла, так раздражена, так опечалена, так грустна, я так рад, так счастлив, так зол, так раздражен, так опечален, так грустен; но все равно я живу: это закончится...
Знакомые говорят: помнишь ту девочку? говорят, она умерла.
Учитель говорит: человек есть эмоции.
Одноклассницы говорят: человек есть чувства.
Мама говорит: человек есть ощущения.
Папа говорит: человек есть желания.
Фанаты говорят: это не человек.
Люди говорят: я знаю, какого быть человеком.
Знакомые говорят: мы знаем, как это исправить.
Ах вы, твари безмозглые!
Вам не понять! Не осознать! Вам всем медом на чувствах намазано – бред это все!
Вы, идиоты полные, не знаете! Это вы не знаете! А я, а я все знаю – вы это говорите! Вы, придурки и лжецы! Вы все врете, вы все мне врете, вы молете о том, что когда-то было необходимо! Вы все, вы все, вы все! Вы все не знаете, о чем говорите!
Асахина встала ровно и отряхнулась. Снова никого. Безмолвная, спокойная, сладкая тишина, кутающая одеялом; тишина шепчет на ухо полное ничего и кивает, не касаясь плеч. У тишины ни рук, ни ног, ни лица, она бесполезна и беспомощна в этом бесконечном, бескрайнем и неговорящем мире. Тишина – она сонная. Она ровная. Тишина давно обезглавлена и расчленена на вязкие, тягучие куски упругого, волокнистого мяса, ее разодрали зубами и размазали по клыкам медовой песнью; тишина уж не завоет и не заплачет в гниющем желудке, не вырвется наружу горяче-жидкими кусками рвоты.
Асахина ровно кивнула, правильно поставила ноги и осмотрелась ровно так, как того требовали учителя.
До горизонта довольно далеко. Никакого рельефа. Никакой температуры. Никаких ощущений. Странный, искаженный, несуществующий мир.
Юбка не двигалась. Складки тоже. Ноги не отдавали шагов. Не было скорости. Не было ветра. Волосы не поднимались.
Она бежала.
Бежала, но тело ее не испытывало ни тяжести, ни легкости, ни раздражения. Только балки меняли свое положение, намекая на изменение пространства. Она могла не дышать. Ничего не чувствовать.
Ничего не чувствовать?
Стопа подогнулась.
Колени не согнулись.
Руки проехались по поверхности.
Юбка обнажила бесцветную кожу.
Лицо впечаталось в пол.
Пальцы задрожали, впиваясь в землю, поверхность, бесплотную, несуществующую; волосы растрепались и спрятали лицо; глаза горели безумным, болезненным пламенем.
Ничего не чувствовать.
Ничего не чувствовать.
Ничего не чувствовать.
Ничего не чувствовать.
Ничего не чувствовать.
Ничего не чувствовать.
НЕЧЕГО ЧУВСТВОВАТЬ.
НЕЧЕГО ЧУВСТВОВАТЬ!
Нутро, нутро, нутро, кажется, завизжало. Голос. Надорвался голос, пожрал тишину со всеми ее грехами-потрохами.
Колени сби т ые ног и отр убленн. ые, р уки окровавленные руки оторванн ые, гл отка боля щ.ая г. лотка перерезанна я, резанная, резанная резан. наянаянаянаяная резанная
Мафую вскочила заревела с каменным лицом в мыслях своих кричать невозможно только голос повысишь не изменяя громкости громкости громкости и д е а л ь н о й громкости
Вы все – твари! Твари! Твари! Твари! Вы не знаете! Вы не понимаете! Вы не знаете! Не понимаете! Не понимаете! Замолкните все, замолкните, никто, никто из вас никогда ничего не спрашивал!
Мафую-сан идеальна.
Мафую-сан прекрасна.
Мафую-сан всемогуща.
Мафую-сан.
Мафую-сама.
НЕЧЕГО ЧУВСТВОВАТЬ!
Она не человек – она жалкое, безвольное, беспомощное его подобие без плоти и крови; она не человек – Мафую-сан говорит в пол и с полом, и он ей отвечает неидеально, он ей не отвечает, – она лишь может знать все, быть книгой, открытой книгой, чертовой энциклопедией, пособию по физической жизни, – Мафую-сан видит, как ее кровь стекает с губ и пачкает серо-пустое пространство: ее кровь не капает, боли она не испытывает, глаза у нее отсутствуют.
Жизнь – это ебучий набор бесполезных понятий, абсолютно, блять, бесполезных при неумении что-либо "испытывать", при неумении что-либо "ощущать", при неумении пользоваться предметом под названием "жизнь".
Мафую-сан абсолютно чиста: она красит свою спину в багрово-винные цвета и гордится горькой грязью во рту и черными пятнами на глазах и на морде – лица у нее нет, Мафую-сан не человек. Мафую-сан абсолютно прекрасна: ее морда искажена и изрублена гримасой неповторимых возжеланий понять непонимаемое, но быть "человеком" – мерзкое, гадкое решение, требующее пожизненных затрат на несуществующие действия.
Ее корежит и ломает я не вижу горизонта я не слышу собственных мыслей от бескрайней глухоты я не чувствует земли снятой своей кожей я не чувствую вкуса отрезанным языком я не слышу запаха недышащим носом я не вижу я не слышу я не ощущаю я не чувствую я не вкушаю я не я не я не я не я я ли не я не я не я не я не
Голос надрывается от поскуливающего воя.
Она не умеет говорить.
Она не умеет.
Я, блять, я ничего не умею.
Я – не человек.
Я – не животное.
Я – не ничтожество.
– никто.
Серый-серый мир абсолютно пуст: в нем нет крови, в нем невозможно что-либо ощутить или с собою сделать, невозможно провалиться в пропасть и почувствовать смерть.
Серый-серый мир абсолютно пуст: в него никто не заходил и никто не выходил.
ПУСТ
ПУСТ
ПУСТ
...ые глазницы раковины черепа ноздри рты
ПУСТА
ПУСТА
ПУСТА
(Я не умею говорить!)