Не мог я жить среди людей,
Холодный яд в душе моей.
И то, чем жил и что любил,
Я сам безумно отравил.
Своею гордою душой
Прошел я счастье стороной.
Я видел пролитую кровь
И проклял веру и любовь.
Сергей Есенин
«Исповедь самоубийцы»
Сложно писать автобиографию… Ведь именно в ней ты не знаешь, что от тебя хотят услышать. Просто описывать свою жизнь скучно, а чего-то интересного в этом процессе ведь придумать сложно, особенно, если нет невероятных историй. Жизнь. Мечты. Стремления. Сложно всё открыть по щелчку пальцев. Сравнить это, наверное, можно с выходом голым на главную площадь. Но что-то я затягиваю вступление, кажется, пора начинать рассказ.
Хочется посмеяться, потому что я начинала писать с полной уверенностью, что слова польются рекой и сами сложатся в предложения и текст, а оказывается, что даже в случае, когда абсолютно уверен в том, что хочешь написать, писать и не получается. Знаю только одно: я не хочу начинать повествование с начала. По лестнице моей жизни я проведу вас в обратном направлении, мы будем спускаться, а я с каждой ступенькой буду всё больше надеяться, что память не подведёт и будет нам подсказывать что же происходило.
Первая ступенька. Верх лестницы. Начало нашего пути вглубь, в недра, вниз. Вот! Вот она я! Сижу где-то рядом с вами и говорю этим текстом, в надежде, что вы услышите не столько, что я пишу, сколько то, что я вкладываю в каждое слово. Сейчас мне уже шестнадцать лет и некоторые за это время успевают стать знаменитостями, а я остаюсь дома и читаю книги, вдыхая аромат кофе. Я люблю кошек, осень и одежду на несколько размеров больше, потому что в ней создаётся особый уют. Люблю выжидать минуты, когда наступит закат, чтобы посмотреть на отблески и его отражения в окнах многоэтажек. Чтобы в оттенках красного и оранжевого задышать осенью и раствориться в ощущениях от лёгкого ветра, который пытается потрепать волосы, но не может даже сдуть прядку с лица. Как только закат превращается в сереющее небо я начинаю ценить эти минуты ещё больше и каждый день — это ощущение проводов солнца всегда разное. Вот я отхожу от окна и вновь погружаюсь в мир, который всегда мне рад, который я люблю сама и он платит мне тем же. Мой мир – книги, близкие друзья и доверие. Мой мир – учебники, подготовка и стресс. Мой мир – кошка, кофе и плед. И я бы не отдала ничего из этих списков, даже если иногда это кажется сложным.
Время двигаться дальше, ведь так? У нас следующая ступенька. Путь продолжается. Вот девятиклассница с горящими глазами и огненными волосами. И нет, покрашенные волосы не были протестом! В тот год я чувствовала себя такой свободной от всего важного, решающего, давящего, что, скорее всего, если бы у меня была возможность я бы не ходила, а летала. Ещё не все отошли от пандемии, а я просто радовалась, что могу ежедневно видеть одних из самых дорогих мне людей, моих друзей, которые вроде и не уходили. Но были так непозволительно далеко. Можно считать, что я с радостью перешла из одних стен в другие? Наверно можно. Но я не жалею, ведь как бы мне не нравилось проводить время в спокойствии и одиночестве, знать, что с людьми, которые тебе дороги всё хорошо – гораздо важнее. Выползла из ямы и филигранно балансировала на её краю, выполняя при этом акробатические номера со своими нервами. Но главное экзамены сдала. Да… Главное… Экзамены сдала и олимпиаду написала… И всё хорошо, и жизнь хороша!
Пройдёмте-пройдёмте! Мне кажется, я сбиваюсь в счёте, потому что мы с вами явно на другом абсолютно лестничном пролёте, а я всё считаю ступеньками. Но на этой лестничной площадке мы с вами остановимся. Тут сразу несколько дверей, вы меня уж простите, но во все двери нам нужно зайти, хоть и ненадолго. Просто заглянем! Обещаю. Дверь с криво нацарапанной восьмёркой рядом с косяком будет первой на нашем пути здесь. Ключи у меня есть, мне всегда тут рады, гости вперёд! Не обращайте внимания на небольшой беспорядок, девочке тут немного не до этого – думаю, что она опять разгребает задания и долги. По секрету скажу: с началом дистанционного обучения на неё накатила такая апатия, что она из неё так и не выберется ещё год, вот и не может себя заставить всё в порядок привести. Но это только между нами! И вообще я вам ничего не говорила! Вот и кудрявое нечто в горчичной кофте. Девочка слишком бледная, и не выпускает кружку из рук. Знаете, она всегда такая, когда бы я не зашла, – её хватает только на лёгкий взмах руки и едва приподнятые уголки губ. Да я и не удивляюсь, ей мало что есть рассказать, но она часто за кружкой кофе может говорить о том, как нервничает перед первой в своей жизни серьёзной олимпиадой. Пойдёмте в оставшиеся на пролёте двери, оставим её. Вот чёрная, с разводами красного, семёрка на двери, что напротив предыдущей. Ключей у меня от неё нет, но она почему-то всегда открыта, когда я собираюсь прийти. Заходите осторожнее, там живёт девчонка, которая совсем разучилась доверять людям. И я надеюсь, что у вас нет с собой UNO? Если есть, то выбрасывайте тут, у порога! Она их почему-то терпеть не может. Раз выбросили, то добро пожаловать, а вот и наша девочка с гитарой. Волосы вроде короткие, а всё равно ей глаза закрывают, но вы можете посмотреть в мои и примерить к её лицу, глаза у нас с ней одинаковые. Ну не будем отвлекать, может, эта леди в чёрном готовится к экзаменам по специальности в музыкалке. Последнюю дверь мне открывать перед вами страшно, признаюсь. Там какая-то разруха и ничего не понятно. Даже я так ни разу и не смогла никого выцепить за той дверью, так что спускаемся по вот этой полуразрушенной лестнице дальше, прошу быть аккуратнее. Я вижу, что у нас с вами не так много времени, поэтому придётся пропустить эти разрушенные этажи и мы спустимся в самый низ сразу.
Вот и подвал этого дома. Удивительно светлый. Будто вышли на улицу. Что же вы стоите на последней ступеньке? Не волнуйтесь девчушка хоть и маленькая, да и шугается говорить с незнакомцами, но она очень добрая, любит кошек и пледы. Она вообще редко домой хочет идти, потому что нашла подругу себе в садике недавно и хочет с ней гулять всё время, которое у них вообще бывает свободно. Но главное, что оно ещё есть. Чтобы побегать, чтобы смеяться, чтобы быть открытой и не запереть себя в доме, который в итоге начнёт разрушаться.
Зайдём чуть дальше в подвал, и вы сможете увидеть чёрные брови и серые-серые (мои-мои) глаза на сморщенном личике в больничной простыне. И назовут эти чёрные бровки и серые глазки в честь, сейчас уже такой невкусной, шоколадки «Алёнка». И эти глазки должны будут увидеть ещё много, очень много того, что заставит её любить закаты, ночь и одиночество…
Пора в обратный путь, но вы же не будете против, если я останусь ещё ненадолго с этой маленькой девочкой, здесь? Простите, что не провожу вас, но этим походом я вышла голой на главную площадь, а это, так сразу, осознать очень сложно. Аккуратнее на лестницах и спасибо, что прошлись со мной с высоты заката, до тепла подвала. Не волнуйтесь, вы не сможете свернуть не в ту сторону, сейчас все эти двери для вас будут закрыты. Я улыбаюсь вам на прощание и надеюсь, что видели вы всё же не то, что я говорила, а то, что словами передать нельзя и невозможно.
Сложно всё же писать автобиографии…