Холод, пронзающий до костей, заставляет стушеваться и обнять себя руками как можно крепче, чтобы хоть как-то согреться, да вот только не помогает. Холод ведь идёт изнутри, а не снаружи.
Шоё хочет ненавидеть своего соулмейта, но не может — он всё ещё мечтает почувствовать то тепло, о котором все так восторженно говорят. Но с каждым днём понимание, что этого не будет никогда, накрывает с головой всё больше.
Воспоминание того, как мама рассказывала, насколько же это чудесно и волшебно, когда находишь соулмейта, теперь кажется наигранным враньём. Потому что Шоё его ещё не встретил, а он принёс ему столько боли.
Хината ещё в средней школе начал искать информацию, чтобы понять, почему ему всё время так холодно. Холоднее, чем должно быть. Шоё же видит, это ненормально, другие ведь не ходят летом в свитерах и не глотают горячие напитки литрами, словно сейчас зима, холод в минус тридцать.
Было два объяснения и оба Шоё не очень нравились. Первое — его соулмейт мёртв или ещё не родился, однако, Шоё чувствовал, что это не так. Сложно это объяснить, Хината просто чувствовал это. А вот второй вариант...
Он пугал. Пугал до дрожи в коленях, о нём не хотелось даже думать, что уж там говорить о том, чтобы читать это и анализировать. Но он был куда более вероятным, от чего было очень плохо и больно. Есть большая — хотя нет, не так, — огромная вероятность того, что его соулмейт просто... отказался от него в пользу кого-то иного. По статистике, примерно пятнадцать процентов население планеты просто лишилась возможности быть со своим соулмейтом из-за этого. А это, между прочим, цифра не маленькая! И ведь людей, от которых отказалась их родственная душа, ещё больше, чем в статистике.
Пустота в области сердца и постоянный холод, который ни на мгновение не отпускал из своих тисков приносили лишь боль. А ещё разочарование — не только в своей родственной душе, но и в людях.
Когда Шоё говорит, что чувствует постоянный холод и что не может носить футболки в повседневной жизни, ему не верят. Молча смотрят, с лёгким презрением и явным непониманием того, почему Хината так упрям. Ведь не знают, насколько ему на самом деле холодно — они ведь ощущают лишь лёгкий мороз!
Если честно, он до сих пор не понимает, почему же люди так жестоки к нему в этом плане. По сути, он просто мёрзнет гораздо сильнее их, больше никаких отличий нет, так почему же у всех такая реакция? Шоё грустно усмехается — понять это не сложно, а вот принять...
Люди не любят, когда кто-то выделяется хоть чем-то. Даже таким незначительным фактом, как сильный холод и отказ соулмейта. Шоё быстро смирился с этим фактом, понимая, что ничего не сможет с этим сделать. Только лишь смириться и пытаться жить с пустотой и холодом, преследующего его каждый миг.
Единственной отрадой для себя Шоё считает волейбол. Он появился в его жизни как раз в тот момент, когда холод начал усиливаться. И Хината в нём просто утонул, напоминая со стороны слегка помешенного. Наверное, это так, он в этом не уверен. Но ему плевать на это, пока есть то, в чём можно забыться.
Карасуно весёлые ребята, с ними так легко и свободно, что пустоту и холод Шоё уже просто не замечает, пока он с ними. Позже всё становится так, как прежде. Но он предпочитает об этом не думать, играя и веселясь с ними.
Вот только веселье продолжалось не долго. Во время случайной встрече с Козуме Кенмой, Шоё столкнулся с тем самым мифическим теплом, о котором все так восторженно говорят. Всего на пару мгновений, но почувствовал, даже не заметив, как попрощался с Кенмой и тем, кто забрал его. Это было буквально машинально, ведь оцепенение было сильным, непонимание того, что произошло — тоже.
Если честно, Шоё отходил часа два. Он честно пытался убедить себя, что ему показалось, да вот только то тепло, пусть и секундное, не давало покоя. От этого хотелось плакать, кусать губы в кровь, проклинать этот мир, да вот только ему сейчас не стоит впадать в истерику. Завтра матч с Некомой, ему нужно быть в форме.
И, знаете, Хината в очередной раз убедился, что он самый везучий человек, которого только можно найти если не на планете и не Японии в целом, то в самой префектуре Мияги — точно. Ведь те двое оказались из Некомы. То тепло оказалось реальным.
И то, что его соулмейту плевать на него и их связь тоже оказалось реальностью, от которой не скрыться, как бы Шоё этого не хотел.
Играть против Куроо Тетсуро — так звали его соулмейта, — было больно, хотелось спрятаться и не попадаться ему на глаза. Ведь взгляд его — лёд и колючая насмешка. Это было сильнейшей метелью, от которой не спрятаться. Но Шоё пытался — во время всего матча как можно меньше смотрел на него, пытаясь сосредоточиться на другом.
Хината понимает, что все его попытки бесполезны, но он продолжает упорно игнорировать тепло, исходящие Куроо. Он хочет просто наслаждаться жизнью, пусть и без соулмейта. Шоё уже почти смирился — а теперь ему ещё хуже.
Хината пытается быть как можно дальше от Некомы — но те идут на контакт. Да, Шоё не против. Да, он лишь рад пообщаться. Но он понимает, что этого нельзя делать, иначе он начнёт интересоваться своим соулмейтом. А это не хорошо.
Шоё понимает отлично — меньше знаешь, крепче спишь. Это работало, пока он не знал, кто его соулмейт и не видел, как он смотрит на "мозг" всей Некомы. И единственное, на что способен Хината, это лишь вздыхать. Как-никак, а это не его дело, и плевать, что он соулмейт капитана котов.
Мириться с этим было сложно, но в этой ситуации он понимал чётко — Куроо Тетсуро плевать, что они соулмейты, ему важен только тот, кого он полюбил. Казалось, что он способен даже убить, подойди Шоё к нему ближе, чем на метр.
Отвлечься от мыслей о соулмейте Хината смог только после их проигрыша Сэйджо. В тот момент в голове что-то щёлкнуло и рыжий полностью погрузился в тренировки. Было плевать, что в лагере он стал тренироваться с Бокуто-саном и Акааши-саном, которые в свою очередь тренировались с Куроо. У Шоё не было времени думать о своей родственной душе.
В голове крутился проигрыш, жажда победить и желание забыться. Наверное, только поэтому Хинате было всё равно на то, что Куроо совсем рядом. Точнее, так только казалось.
Сколько бы Хината не оправдывался, что у него нет времени, чтобы думать, что ему плевать, как там на него смотрит родственная душа, на деле это не так. Но Шоё упрямый, продолжает себя в этом убеждать, но каждый раз перед тем, как лечь спать, выпивает снотворное, дабы не думать о том, как прошёл этот день.
Шоё с каждым днём было всё холоднее — точнее, ему так казалось, поэтому он пил очень много горячих напитков, не боясь обжечь чувствительный язык, старался двигаться как можно больше, чтобы хоть как-то задержать тепло. Подходить к Куроо на тот метр, чтобы хоть капельку согреться, Шоё не намерен.
Хината прекрасно знает, что это ему нужно, но он ещё помнит, как во всех источниках, которые он брал в руки, говорилось, что те, от кого отказалась родственная душа, уже обречены замёрзнуть или сгореть до смерти. Конечно, если соулмейт не начнёт принимать его, но это маловероятно. Почему страдает лишь одна сторона, рыжий понять не мог, да и не хотел углубляться во всё это. Ему и сейчас не хочется этого.
Хината не может ненавидеть Куроо или Кенму. Они ведь не виноваты. Но Шоё ненавидет эту чёртову систему — к чему этот фарс с человеком, который принимает и понимает тебя, если он от тебя может отказаться, а ты от этого, вероятнее всего, умрёшь. Шоё мечтает лишь о том, чтобы перестать чувствовать холод и быть связанным с кем-то узами.
Но Хината упёрто продолжает всё это игнорировать, в особенности свои эмоции и мысли. Он тренируется, стараясь забыться в этом. Вроде бы это выходит, Шоё думает лишь о том, какой следующий шаг сделает противник.
Наверное, он ломает самого себя, учитывая, что ему сложно даже улыбаться. А ещё плакать совсем не хочется, словно все слёзы высохли. Но вот ком в горле остался и его приходится каждый раз сглатывать, когда Хината хотя бы краем глаза видит Куроо. Но не велика беда, главное, чтобы он не подходил.
Шоё после ужина на улице тренирует подачу — хотя, тут скорее нужно сказать, что он тупо кидает мяч об стену. Так он делает до глубокой ночи, ни о чём не думая, просто кусая губы, тем самым отвлекая себя сильнее.
Хината не хочет знать, что за ним наблюдают. Да, он давно заметил, но он всегда игнорирует это. Пусть наблюдают, главное, чтобы не подходили. Шоё не желает знать, кто так пристально за ним смотрит. Он итак догадывается, но предпочитает даже не думать.
Шоё делать глубокий вдох и выдох, ловя мяч, после чего приземлился пятой точкой на землю и откинулся, смотря на звёздное небо. Давно он такого не видел — в последнее время он очень редко смотрит на ночное небо.
Хината устало прикрывает глаза, вдыхая свежий прохладный воздух, который казался ледяным. Жаль, что Шоё не в силах различить прохладу от холода.
Окончательно ложась на землю, рыжий устало смотрел на небо из-под прикрытых глаз, выискивая знакомые созвездия, коих было не так уж и много.
Послышались тихие шаги, а ещё через пару мгновений — знакомое тепло, и Шоё чуть вздрогнул, посмотрев на пришедшего, но вставать с земли не собирался.
— Знаешь, Крохотуля, если продолжишь так лежать, то с лёгкостью простудишься. — Куроо тянет губы в ухмылке, остановившись в трёх шагах от рыжего. Шоё отодвигается, чтобы не чувствовать это чёртово тепло, от которого хотелось забиться куда-то в угол.
— Разве вас это должно волновать, Куроо-сан? — немного хрипло спрашивает Шоё, снова прикрывая глаза. Его действительно это интересует — как-никак, а то, что Куроо вообще пришёл и заговорил с ним можно считать нонсенсом.
— А что, не должно? — Куроо делает несколько шагов вперёд, по направлению к Хинате, который снова отодвинулся. Нет уж, он не хочет ощущать тепло. Не хочет.
— Нет, не должно. — Хината пытается говорить как можно спокойнее и это у него, вроде бы, выходит. Ну, он на это надеется. — И, вообще-то, вы не должны быть здесь. — добавляет Шоё не меняя тона, что было крайне сложно.
— И где же я, по-твоему мнению, должен сейчас быть? — Куроо вопросительно выгибает бровь и Шоё хочется засмеяться — действительно, где?
— С Кенмой, конечно же. — наверное, Шоё надо вручить Оскар, ведь нужна невероятная сила воли, чтобы оставаться спокойным. Вообще, если уж на то пошло, то может, ему свалить в Голливуд? Надо будет подумать на этот счёт.
— С чего такая уверенность, что я должен быть с ним, Крохотуля? — Хинате кажется, или он слышит в голосе Куроо удивление? Наверное, всё же показалось, ведь этого не может быть.
— Идите к Кенме, Куроо-сан. — приманка Карасуно нехотя встаёт и кидает взгляд на соулмейта, который хмурится, оставаясь на месте. Шоё выгнул бровь: — Чего стоите? Уверен, Кенма вас ждёт не дождётся. — потянувшись, Хината отвернулся, сглатывая ком в горле. Главное, не смотреть на Куроо и держаться на расстоянии. — Спокойно ночи. — Шоё понимает, что это грубо, но находится долго в компании своего соулмейта он не может. Он уходит так быстро, что даже не слышит, что отвечает ему Куроо и, наверное, это к лучшему.
Уснуть Шоё точно не сможет, поэтому он выпивает снотворное, кутается в одеяло с пледом и отрубается почти мгновенно. Он не хочет думать о Куроо, о его реакции. Это не его дело. Это не то, чем должна быть забита его голова и плевать, что они соулмейты.
Утром Шоё понимает, что, вообще-то, ни черта не утро, а перевалило уже за обед. Какого чёрта его не разбудили — хотелось бы спросить, но вылазить из нагретого футона не очень-то хотелось. Конечно, от ужасного холода внутри это не спасёт, но хотя бы капельку греет.
В голове всплывает, что надо всё же пойти поесть, а желудок вторил мыслям, издав звук, напоминающий вой раненого кита. Шоё тяжело вздыхает, но послушно встаёт. Первое, что он делает, это ищет тёплый свитер, и только потом идёт умываться.
Тёплая, практически горячая вода, заставляет проснуться мгновенно, ведь та быстро остывает и становится холодной, поэтому Хината поспешно вытирает руки и лицо. Рыжий не любит холод, он итак преследует его слишком долго. Шоё не хочет, чтобы было ещё холоднее.
Кухня встречает его тишиной, что позволяет Хинате выдохнуть. Довольно часто сюда приходят, чтобы приготовить себе чай или кофе, реже — поесть. Особенно часто предпочитают являться примерно в это время, так что Шоё очень удивлён, что сейчас никого нет. Но это хорошо — никто мешать не будет.
Шоё любит есть в тишине и одному — хотя это скорее привычка. И за весь лагерь, это был первый раз, когда он один. Право слово, он пытался не думать, но, видимо, ему нельзя оставаться одному, ведь мысли о той вчерашней встрече с соулмейтом не дают покоя.
Горячий кофе обжигает язык и Шоё морщится, чувствуя, как тепло приятно, едва-едва заметно, укутывает. Конечно, обожжённый язык не приносит никакого удовольствия, однако если это даёт возможность хотя бы чуть-чуть согреться, Шоё готов пойти на эту жертву.
По коже бегают мурашки, холод пронзает до костей. Шоё снова делает глоток, стараясь не дрожать, ведь сегодня холоднее, чем обычно. Наверное, это из-за того, что вчера он оттолкнул Куроо, а не наоборот, как обычно. Шоё как-то читал, что такое вполне возможно, но только при условии, что соулмейт, после разорванной связи, хочет наладить контакт. Конечно же, снова страдает лишь одна сторона.
Но, конечно, Шоё понимает, что это бред, поэтому находит другое, более логичное объяснение — на кухне просто холоднее обычного, вот и всё. Просто нужно как можно быстрее доесть и пойти искать команду.
Шоё делает себе ещё чашку горячего кофе и идёт на поиски своих воронов, находя их очень быстро — те тренировались в зале с подачами. Тренер замечает его и подзывает к себе.
Как оказалось, не разбудили его потому, что другие команды уехали гулять в Токио, так что сегодня что-то вроде выходного. Шоё не спрашивает, почему и они не поехали — понимает, что им не до этого. Карасуно сейчас должны стать сильнее, ведь впереди сильные противники. Хината выпивает кофе залпом и идёт переодеваться — ему тоже не стоит отлынивать.
Шоё понимает — он не успевает за другими. Все говорят — молодец, отлично справляешься, продолжай так и дальше. Но Хината видит пропасть между ним и другими членами команды. Хината не гений и не претендует на это, его способности — ниже среднего. Да, он может прыгать и атаковать, делать касания на блоках, подобрать мяч в экстренных ситуациях. Но ведь этого мало — для волейбола нужно уметь всё хотя бы на среднем уровне. А у него даже атаки до этого не дотягивают.
Шоё восхищается членами своей команды и не понимает, почему третьегодки с второгодками так боялись, учитывая, что они сильные — все до одного и по своему. Да, им было страшно, но возникало такое ощущение, словно они решили сыграть в принцессу в башне, что ждала своего принца. У Карасуно были огромные шансы на то, чтобы стать сильной командой, но они сидели, сложа руки. То ли из-за неуверенности в себе, то ли из-за страха. Шоё это не интересно, главное, что происходит сейчас. Они все развиваются, каждый в своём темпе. Только он практически стоит на месте — да, он лучше научился обходить блоки, быстрее реагирует. Но это всё.
У приманки Карасуно дрожат руки всегда — независимо от того, холодно ему или же это перенапряжение во время игры. Конечно, чаще первое, но Шоё знает, что ему нужно быть аккуратнее и не перевозбуждаться, чтобы руки не дрожали ещё сильнее, ведь это не дело, когда игрок в таком состоянии. И, конечно, каждый чёртов раз он не мог себя сдержать и возбуждение, жажда победы, брали вверх. Но несмотря на это, во время такой интенсивной игры, он был способен забыть о сковывающем каждое движение холоде. Он мог забыть про дрожь, какой бы она не была — главное не показывать её и двигаться как можно больше, чтобы поспевать за мячом.
Шоё сложно играть с Некомой — соулмейт отвлекает своим присутствием и это раздражает. Хината старается не обращать внимание, переключая его на Инуоку или Кенму, но как на зло Куроо возникает в самые неожиданные моменты. И это чёртово тепло делает слишком больно, из-за чего качество игры у Шоё становится хуже обычного. Хочется убежать, хотя бы отскочить, но он понимает, что этого нельзя делать. Ему нельзя сбивать темп игры, он итак это слишком часто делает по своей неопытности.
С каждым днём Шоё кажется, что холод всё сильнее и поэтому старается двигаться больше, ведь это отвлекает. Приманка воронов стала гораздо чаще пить горячие напитки, и, конечно, все это замечают, но молчат. Шоё тоже не акцентирует на этом своё внимание, потому что это не то, что должно его беспокоить на данный момент. У них с Кагеямой не выходит новая быстрая, поэтому Хината должен тренироваться ещё усерднее, что он и делает — и ему это чертовски нравится. Конечно, не будь у него соулмейта и этого постоянного холода, что преследовал его, было бы в тысячу раз лучше, но с этим ничего не поделаешь. Надо находить как можно больше способов согреться, ведь умирать от переохлаждения у Шоё в планах нет.
Шоё редко избегает проблем, однако, ситуация с его родственной душой это то, с чем он не хочет сталкиваться. Он прекрасно видит, как Куроо пытается к нему подойти и, наверное, завязать разговор, но Хината всегда трусливо сбегает, поджав хвост. Нет, он не хочет с ним разговаривать — в прошлый раз после их разговора Шоё стал ещё сильнее ощущать холод. И, конечно, он догадывается, что капитан Некомы хочет ему сказать.
Извинится и сказать, что он будет греть его, но сердце уже предназначено другому — это есть в каждом пятом средненьком сериале, и много ума не надо, чтобы понять намерения Куроо. Поэтому Хината предпочтёт мёрзнуть, а не ощущать это тепло, в буквальном смысле приносящее физическую боль, а не только душевную. Шоё итак стал пить успокоительные на регулярной основе, что уж там говорить про снотворные, которое всегда лежало под подушкой. Хинате хочется кричать, но если честно, сил на это нет.
Иногда Хината думает, что зря начал заниматься волейболом — да, он его любит, даже слишком сильно. Но ведь и его родственная душа им занимается, тоже любит. И если бы Шоё занимался чем-то другим, тем же баскетболом, то вероятность того, что он бы встретился с Куроо было меньше. Конечно, с другой стороны, он никак не мог знать, чем увлекается соулмейт, но всё равно должен был быть аккуратнее. И, знай он заранее, как всё будет, искал бы другие увлечения.
Но уже ничего не попишешь — Хината слишком сильно полюбил волейбол, чтобы просто уйти. Для него этот вид спорта стал глотком свежего воздуха, источником тепла. Не посмотрев бы он тогда отрывок того матча с Маленьким Гигантом, то неизвестно, как всё могло обернуться. Впрочем, Шоё даже знать не хочет.
Шоё честно пытается избегать Куроо — а вместе с ним и Кенму. Для собственного же здоровья, а то чёрт его знает, что там в голове у этих двоих. Проверять он не хочет, однако то, что хотя бы один из них попадётся ему на пути, жутко напрягало. Ладно Куроо — тут ещё можно понять, но вот Козуме... здесь уже появляются вопросы, на которые Хината не может дать ответ. Но одно приманка Карасуно точно может сказать: ему это не нравится.
Шоё чувствует, как за ним наблюдают. Пристально изучают каждое мгновение, пока он на площадке, и частенько за её пределами. От этого взгляда хочется убежать, спрятаться, вообще не появляться, не выходить из комнаты команды. И это чувство преследовало его каждый раз, когда неподалёку был Кенма, что ясно давало понять, кто именно за ним так пристально наблюдает.
К холоду и пустоте прибавилась паника, которая всплывала каждый раз, когда на него слишком долго смотрели. Хорошо хоть, что во время игры всё было нормально. Точнее, Шоё играл нормально только когда на площадке не было Кенмы и у воронов не было матча против котов.
Шоё прекрасно понимает, насколько это ненормально. И ему хочется плакать каждый раз, когда он ощущает на себе взгляд Козуме или того хуже — сталкивается с ним. Наверное, сейчас он опасается больше всего именно связующего Некомы, нежели их капитана.
К холоду и пустоте можно привыкнуть, они могут не доставлять слишком сильный дискомфорт. Их можно принять, в отличие от липкого страха, который стал преследовать его по пятам. Может быть, Шоё себя накручивает и Козуме не следит за каждым его шагом, словно он новая интересная игрушка. Но вот только Хината никогда не был параноиком и не боялся чего-то просто так.
Шоё страшно оставаться одному в лагере. Но такое часто происходит, особенно когда он отходит на кухню, чтобы сделать себе кофе и рыжий как-то научился не показывать своего страха. По крайней мере, он на это надеялся, ведь дрожь можно списать на холод, что, в принципе, наполовину будет правдой.
У Кенмы золотые пронзительные глаза, от которых по спине бегают мурашки. Шоё страшно настолько, что он порой забывает о холоде и о том, что он должен держать себя в руках. Сейчас Хината хочет одного — чтобы Кенма прекратил за ним наблюдать.
Хината крепко обнимает себя руками и кусает губы практически до кровь. Шоё тяжело — перед глазами команда, на спине ощущается взгляд, а холод не даёт покоя ни на мгновение. Приманка Карасуно хочет спрятаться, да вот незадача — он итак слишком долго убегает. Особенно от Куроо, но сейчас как-то не до него.
Шоё кажется, словно он попал в какой-то фильм ужасов, а главный источник его страхов — Козуме Кенма. Конечно, Хината понимает, насколько это абсурдно звучит, но другого сравнения он найти не может. Как-никак, а когда за тобой следят так пристально, то это сильно пугает.
— Шоё. — голос у Кенмы тихий, спокойный, а ещё в нём слишком много холода. Рыжий едва заметно вздрагивает и поворачивается, приветливо улыбнувшись, хотя это и было сложно. Золотые глаза напротив смотрят заинтересованно, словно перед ними не живой человек, а новая игра. Желание спрятаться увеличилось резко в раза три, если не четыре.
— Да, Кенма? — Шоё сильнее кутается в свитер, пытаясь выглядеть беззаботно, как и всегда. Вообще-то, у него совершенно не было в планах сегодня разговаривать с Кенмой. Хинату сегодня освободили от тренировок из-за его состояния, поэтому он очень хотел закрыться в комнате команды и отогреться немного.
— Почему ты меня избегаешь? — Козуме склонил голову на бок, создавая видимость непонимания причины. Шоё сглатывает, чувствуя, как ноги словно окаменели — пошевелиться просто невозможно.
— Я не избегаю тебя. — Хината не знает, как может улыбаться, смотря прямо в глаза напротив. Кровь стынет в жилах и хочется спрятаться где-то далеко-далеко, но почему-то кажется, что не выйдет.
— Тогда почему ты всегда уходишь, когда видишь меня? — Козуме делает пару шагов вперёд и Шоё инстинктивно отступается, упираясь спиной в стену. В горле мгновенно образуется ком, который рыжий с трудом сглатывает. Он чувствует себя птенцом, которого загнал в угол голодный кот.
— Просто так обычно выходит. — голос предательски дрогнул, но Шоё сделал вид, что этого не было, ища взглядом пути побега, которые почему-то не находились.
— Не ври мне, Шоё. — от этого спокойного голоса сбежать хотелось лишь сильнее, но все мысли были просто выбиты из головы, стоило Кенме подойти слишком близко, полностью перекрывая собой единственный выход, который Хината успел заприметить. Кажется, колени дрожат от ужаса, но Шоё честно пытается оставаться спокойным, хотя бы внешне.
— Я и не вру. — приманка Карасуно говорит немного хрипло, но ровно, и рыжий искренне не понимает, как это у него выходит. Но сейчас ему слишком страшно и холодно, чтобы думать о таком. Ему бы сейчас включить обогреватель и укутаться в пару тройку одеял, чтобы капельку согреться, а не упираться спиной в, по ощущениям, ледяную стену. Кенма недовольно щурится, делая небольшой шаг вперёд и Хината сдерживает тихий всхлип — даже на расстоянии примерно тридцати сантиметров, он прекрасно чувствует, насколько от Козуме веет холодом.
— Шоё, прекрати врать. Не избегай меня. — рука связующего тянется к щеки Хинаты и рыжему кажется, что это мгновение длиться вечность. С каждым сантиметром холод усиливался и кончики пальцев начали покалывать, чего никогда не было. Возникало ощущение, что если Кенма приложит свою руку к его щеке, то Шоё просто превратиться в сосульку. Поэтому Хината дёргается и отворачивается, делая небольшой шаг в сторону — сколько место позволяет, на столько он и продвинулся. Кенма недовольно сощурился, снова медленно потянувшись к щеке, хищно смотря.
— Кенма, тебе не кажется, что это уже слишком? Более того, ты обещал, что не будешь к нему лезть. — Шоё крупно вздрагивает, почувствовав знакомое тепло и немного сжался, услышав слова соулмейта. Хочется спросить, что за чертовщина творится, но Хината словно язык проглотил, сильнее кутаясь в свой свитер.
— Куро, не лезь не в своё дело. Я тебе ничего не обещал. — Кенма поворачивается к другу детства и хмуро смотрит. Сейчас Шоё ощущает себя лишним, однако было чувство, что сейчас что-то произойдёт, и он искренне надеялся, что ничего не будет и это просто его воображение.
— Не моё дело?! Ничего не обещал?! — Хината впервые слышит, когда Куроо повышает голос с подобной интонацией. Обычно его соулмейт когда кричит на кого-то, то максимум с сильным раздражением, но сейчас он был действительно сильно зол. Шоё глянул на Кенму и сильнее вжался в стену — Козуме не повёл и бровью, что пугало очень сильно. Пожалуй, в этой ситуации Хината без промедлений выбрал бы Куроо, потому что сейчас это кажется самым безопасным вариантом. То ли это из-за того, что они соулмейты, то ли из-за чего-то там ещё, но это просто факт.
— Да, Куро. Не твоё дело. — почему-то в этот момент кажется, что в сердце Хинаты что-то оборвалось и он аккуратно посмотрел на Тетсуро, который явно был в ярости. Были бы у них нормальные отношения, Шоё определённо попытался бы его успокоить, но это не так. Поэтому всё, что ему сейчас остаётся, не высовываться и просто попытаться хоть как-то выйти из кухни, хоть и понимал, насколько малы шансы это сделать.
Хината не совсем понял, что произошло, когда он снова перевёл взгляд на Кенму. Просто в одно мгновение он оказался в руках злого соулмейта, который, не смотря на своё состояние, держал его довольно-таки бережно. Какого чёрта — хотелось бы спросить, но — как же много этого чёртового "но"! — рыжий прекрасно понимал, что сейчас лучше помалкивать. И не думать о том, что сейчас тепло, которым веет от Куроо, такое приятное, а не болезненное, как обычно.
Второй момент он не понял, как оказался в одной из немногочисленных свободных комнат в лагере. Укутанный в два одеяла и сидящий под обогревателем, Хината искренне пытался понять, какого чёрта вообще произошло буквально пятнадцать минут назад. Он не особо сильно вникал в суть разговора Куроо и Кенмы, поэтому сейчас сидел и тупо смотрел на пол.
— Прости за всё это. — Куроо говорит очень устало, аккуратно передавая Шоё чашку с кофе. Хината делает небольшой глоток и повёл плечо, не зная, как вести себя со своим же соулмейтом. — Я... мне, наверное, стоит объяснится, да? — Тетсуро неловко повёл плечом, садясь рядом.
— Было бы неплохо. — Шоё немного заторможено кивнул, сдержав желание отодвинуться — он не понимает, что почему он больше не чувствовал того ненормального холода и почему ему сейчас совершенно не больно. Но это, наверное, хорошо.
— Всё началось ещё в далёком детстве. — после пары минут молчания начал Тетсуро, неловко передёргивая плечом. Шоё прикрыл глаза, немного напрягаясь. — Наверное. Но Кенма всегда был таким — плевать ему на чувства других. Если ты интересный, то прекрасно, он заинтересован и всё, теперь ты его игрушка. Кенма был мной заинтересован и я влюбился по самые уши. — Куроо тяжело вздохнул и спрятал лицо в руках. — Сейчас он заинтересовался тобой. — произнесено это было совсем тихо и слегка убито, от чего по спине Хинаты пробежались мурашки.
— Ты... любишь его настолько сильно? — Шоё и не заметил, как перешёл на неформальное общение, смотря на своего соулмейта. Со стороны кажется, что это зависимость. Хината не раз слышал, что любовь как наркотик. Если подсядешь, выбраться практически невозможно. Видимо, так произошло с Куроо.
— Люблю. Прости, Крохотуля. — Куроо кладёт свою голову на плечо Шоё, пустым взглядом смотря куда-то в стену и это "прости" — вместо тысячи слов. Хината чувствует, как в области груди что-то разрывается в клочья — кажется, это его сердце, но он предпочитает не заострять на этом внимание. Сейчас главное не его состояние. Далеко не его. Шоё натянуто улыбается и очень ласково гладит Куроо по голове, давая поддержку. Хотелось сорваться в истерику, разнести всё к чертям, кричать во всё горло, как он ненавидит этот мир, но нельзя. Не сейчас, не в лагере, не при соулмейте.
— Я всё понимаю, Куроо-сан. — Шоё пытается говорить мягко и это, вроде как, получается. Куроо легко дрожит и Хината слышит тихий всхлип, но решает промолчать. Пусть поплачет — Тетсуро сейчас это нужно и мешать ему рыжий не намерен. Наоборот, Шоё ласково гладит его по спине, оказывая поддержку, в которой сейчас и сам нуждается.
Кажется, этот момент стал отправной точкой. Цель — выжить как можно дольше и не помереть от холода.
Время идёт слишком быстро — вот он с командой попал на Национальные, вот играет против Некомы, а вот он заболел на матче против Камемодай. Холод преследует его, не даёт покоя. Пристальный взгляд золотых глаз — тоже. Шоё не знает, что хуже, но он продолжает сопротивляться. С Куроо после того случая он больше не общался, прекрасно понимая, что не выдержит и это казалось правильным решением.
Шоё уезжает в Бразилию на два чёртовых года и, по правде говоря, так и не понял, как так вышло, что Кенма стал его спонсором. Вообще-то он просто хочет спокойной жизни и без этого холода, который пронзает до костей. Даже в Рио он продолжает носить тёплые свитера, но именно здесь, в этой стране он чувствует себя своим, потому что тут сотни таких же людей, как и он. Тёплое солнце не даёт желанного спасение, но немного согреть способно.
Хинате нравится Бразилия, но вернуться в Японию надо. Конечно же, по возвращению, он надеется, что не встретит ни своего соулмейта, ни Кенму, да вот только со вторым он точно встретиться. Япония слишком холодная и от этого тошно — хочется вернуться в Бразилию, которая стала слишком родной. Но делать нечего — обещал же вернуться через два года. Вернулся, стал членом команды MSBY, вон, скоро игра против Адлеров. Надо бы взять себя в руках, выпить пару чашек чего-то горячего и с новыми силами пойти на площадку.
После матча Шоё уверенно может сказать, что даже рад, что вернулся, но вот только эта радость не может быть вечной. Встреча с соулмейтом, который, как оказалось, сейчас работает в Японской ассоциации волейбола, была слегка... неожиданной. Особенно учитывая тот факт, что Куроо довольно ухмылялся, щурясь, и Хината думает, что это похоже на издевательство. Знакомое тепло, которое Шоё практически забыл за, почти пять лет, словно укутывало и хотелось отпрыгнуть на пару метров, но рыжий быстро отогнал это желание куда подальше и улыбнулся родственной душе.
Куроо тянет губы в ухмылке и Шоё кажется, что всё идет не по плану. Конечно же, это раздражает и пугает, но ему же уже не шестнадцать, он больше не должен убегать, как бы ему этого не хотелось.
— Давненько не виделись, Крохотуля. — Куроо закидывает на него руку, тем самым слегка приобнимая и продолжая ухмыляться. Шоё легонько вздрагивает, но руку почему-то убрать не может — что-то его останавливает и Хината даже знать не хочет, что именно.
— Да, давненько, Куроо-сан. Как дела? — Шоё сложил руки на груди, продолжая улыбаться. Тепло было ненавязчивым, мягким и приятным, но Хината пытался держать себя в руках, чтобы не прижаться к соулмейту, прекрасно понимая, что не должен этого делать.
— Довольно неплохо. От Кенмы наконец избавился. — Куроо прикрывает глаза, положив подбородок на макушку Хинаты, который застыл, переваривая столь неожиданную информацию. — Тебе идёт загар, Крохотуля. — зарывшись в волосы Шоё носом, буркнул промоутер, прикрывая глаза.
— В каком это смысле — "избавился"? — Шоё немного отстранился и поднял на Куроо подозрительный взгляд, из-за чего тот оскорблённо фыркая. Конечно, обижать бывшего капитана Некомы у Хинаты даже в мыслях не было, однако то, с какой интонацией произнёс эти слова Тетсуро, заставляют сомневаться, что это то, что он имеет ввиду, а не убийство или что-то в этом роде.
— Ты серьёзно думаешь, что я убил его?! Крохотуля, я не думал, что ты такого плохо обо мне мнения! — брюнет потянул Шоё за щёки, показательно дуясь, хотя огонёк в глазах полностью его выдавал.
— Куроо-сан, ну серьёзно! — Хината немного отстранился, хмуро смотря на соулмейта. Почему он начал подыгрывать, Шоё знать не знал, но заострять на этом внимание не очень хотел.
— Ладно-ладно. — Куроо снова положил голову на макушку Хинаты, прикрыв глаза. — Я оборвал с ним все связи, вот и всё. — наклонившись к уху, совсем тихо прошептал брюнет, из-за чего по спине Шоё пробежался табун мурашек.
Хината не верит в сказанное, просто застыв и смотря куда-то в стену. Слова Куроо прямо говорят, что он хочет начать всё с начала, и это ясно, как день. Но вот верить в то, что Тетсуро перестал общаться с Кенмой... это сложно сделать. Шоё сглотнул, чувствуя, что сердце неприятно сжимается.
— Куроо-сан, ты же не серьёзно. — Хината усмехнулся, устало прикрыв глаза. Конечно, он верит, что такое возможно, но вспоминая, насколько же сильно он был привязан к Козуме... Шоё не может представить, что тот от него отказался.
— Крохотуля, — тяжело выдохнул Куроо, отстраняясь и потянув щеки рыжего в сторону, из-за чего тот едва не пискнул.
— Куроо-сан, не делайте так! — укусив Тетсуро за палец, Хината хмуро посмотрел на него, на что брюнет тихо засмеялся.
— Прости-прости, но я же не виноват, что у тебя такие милые щёки. — посмеиваясь, хмыкнул мужчина, но быстро снова нахмурился. — Кроха, пожалуйста, послушай. — взяв лицо рыжего в ладони, заставляя смотреть на себя, попросил промоутер.
— Слушаю. — булькнул Хината, послушно смотря прямо в глаза свой родственной души, хотя было жуткое желание отвести взгляд, что у него в любом случае не вышло бы из-за рук Куроо.
— Я был у психотерапевта. Сразу же, как выпустился из школы. Я прошёл лечение и больше не воспринимаю Кенму, как того, за кого я готов жизнь отдать. Да, я совру, если скажу, что эта ситуация не наложила на мне определённый отпечаток, но я правда перестал с ним общаться, поддерживать хоть какие-то контакты. Я даже не знаю, что с ним сейчас, меня это не интересует. — медленно, выделяя каждое слово, Куроо не отводил взгляда, пытаясь всем своим видом донести, что сказанное — правда. Хината сглотнул ком в горле, слушая внимательно, словно замороженный. Янтарные глаза напротив смотрят так честно, искренне, и Шоё хочется верить. Правда, очень хочется.
— Я... я не знаю. Куроо-сан, правда не знаю. — Шоё положил поверх ладони Куроо свою, опуская взгляд и кусая губу едва ли не в кровь. Он слышит тяжёлый вздох, а после вздрагивает, когда его ласково обняли.
— Крохотуля, давай успокаивайся. — утыкая рыжего себе в плечо, мягко тянет Тетсуро, — Тем более, что я прекрасно понимаю, что нам хотя бы нужно общий язык найти и притереться друг к другу, а там уж посмотрим. Соулмейты ведь могут быть и просто друзьями, верно? — Куроо усмехнулся, погладив Шоё по голове. Рыжий не знает, как реагировать и что вообще сейчас должен делать, но лишь сильнее утыкается в плечо, прикрыв глаза.
— Да, верно, Куроо-сан. — спустя лишь некоторое время Хината всё же решается ответить, и даже смог выдавить из себя чуть усталую, но даже радостную, улыбку.
Кажется, всё налаживается. Только с Кенмой нужно контракт разорвать, но это можно сделать позже. Сейчас нужно привыкнуть к такому непривычному теплу, тому, что он общается с Куроо и... отсутствию холода, к которому Хината слишком сильно привык.
Тепло укутывает, словно одеяло, на давая Шоё и на секунду вспомнить, что ему совсем недавно было настолько холодно, что порой он просто не вылезал из-под горы одеял. Хината может вдохнуть полной грудью, больше не чувствуя, как холод пронзает кости. Наверное, это стоило всего того, что произошло.