Каково это?
Ты каждый день просыпаешься с кем-то. И этот кто-то старается тебя разбудить, безжалостно тыча в бок ногами, ты мямлишь какую-то несуразную дичь в ответ. Никакой человек (потому что адекватным тебя почему-то никто не называет) не будет просыпаться в такую рань.
Холодно.
Обнимают, переплетают ледяные ноги с долгожданной теплотой и, пытаясь не провалится обратно в сон, отчитываются за очередной раз, когда одеяло оказалось лишь на одной стороне кровати, что ему пришлось мëрзнуть и давно нужно было бы купить второе, хотя это тоже бесполезно, мол и два утащишь, "ещë хоть раз и будешь спать на диване".
Каждое утро.
Каково это? Понимать, что сегодня что-то не так. Сегодня никто не будит, не тыкает и не ругается.
Холодно.
Одеяло сегодня вовсе лежит на полу.
А привычных кроссовок нет около двери.
- Эй, ты только не падай, я тебя не поймаю.
Дома.
Лев резко понимает, обнаруживает себя, облокотившимся на шкаф в "коридоре", с полузакрытыми глазами и еле держащимся на ногах. Он улыбается, будто они не виделись несколько лет. Очень мягко, приторно, сахарно.
У Яку два пакета, оба чем-то набиты.
- Шесть утра... - как бы невзначай говорит Лев.
- Да, я знаю, спасибо, - Яку вместе с пакетами уходит на кухню. Прямо в кроссовках, грязных, слякотных от снега, сам же потом будет жаловаться на еле заметные пятна на ковре. Лев топчется за ним.
В носках мокро ходить по следам.
- Что там?
Яку не отвечает, пожимает плечами, будто не знает - знает. И кладëт пакеты в холодильник, к которому сразу же подлетает Лев. Интересно.
Мориске не мешает, не отходит, не злится и не пытается ничего скрыть.
Лев открывает холодильник.
Ему нечего скрывать.
Заглядывает в пакет.
Бессмысленно.
- Это...
Уже неважно.
- ...Растишка...
- Да, - соглашается Яку. - Ты сегодня на удивление догадливый.