Примечание
`sharing all your secrets with each other since you were kids`
дилюк был светом, мягким и тёплым, как восход солнца, как утро, был добрым, светил так ярко, что сгорел и ничто кроме пепла прожитого счастья не осталось, будто бы не отражались звёзды в глазах кейи, будто не плавился лёд, но так правильно, как никогда не будет уже. не испепеляюще [как сейчас], но тепло и домашне, а дом теперь - запрещённое слово, от которого содрогнуться не стыдно, как от беглого взгляда пламенных глаз. пламя потухло, потушено, всё сожжено. выжжено будто на сердце 'не стоит. не трогай. забудь меня.'
когда у них спрашивают "хотел бы ты наладить отношения? всё исправить?" оба отвечают горькое 'да' и всё равно и пальцем не пошевелят для этого. потому что в голове остро закрепилось "это ничего не изменит".
"ничего уже нельзя изменить" – думает дилюк рагнвиндр, пересекая границу мондштадта.
кейя думает иначе, понимая что всё у ж е изменилось. кейя задумывается о том, почему дилюк его не убил в ту ночь. потому что казалось, будто дождь бы унёс его тело куда-то подальше от этих мест. мест, которым он не принадлежит. казалось, будто бы ветер должен развеять остатки того яда, что оставил он после себя, как нечисть или того хуже. или попросту ему казалось, что легче было бы взвыть от ударов мечом того, кого любишь, и умереть, смотря в огненные глаза, чем вообще не видеть их. так долго. может быть, никогда уже. и если кейя альберих жалел о чем-то больше, чем о том, что жив, так это о том, что не сказал так много важного. что не успел, что испугался, что был плохим человеком, ужасным братом.. и если бы ему дали шанс всё исправить, что бы он сделал?
дилюк соврёт, если скажет, что ненавидит кейю. дилюк просто очень вспыльчивый. эмоции контролировали его, а не он их, поэтому счёл лучшим вариантом и вовсе заблокировать их, пока не найдёт способ справиться. поэтому решил, что лучше отдалиться и пресекать все контакты с теми, кем дорожит. потому что лучше и вовсе не иметь близких, чем смотреть как они уходят.
дилюк соврал сам себе в тот момент, когда решил, что кейю он больше видеть не хочет, что ненавидит его, что не простит. ведь он ненавидит себя вместо этого. и если бы ему дали шанс всё исправить, что бы он сделал?
сбежал от кейи, чтобы тот не подвернулся под 'горячую' руку? сбежать, сбежать, сбежать. беги из мондштадта, беги от кейи, как бы далеко ты не убегал, сожаления будут с тобой.
и если бы он мог всё наладить...
«лучше бы он убил меня»
«лучше бы я его вовсе не трогал.»
«но я не хочу умирать»
«не видел даже. он не заслужил такого»
«боже я не хочу умирать. но жить в постоянном чувстве вины тоже невыносимо уже»
«лучше бы я никогда к нему не прикасался. я всё испортил. снова»
«лучше бы я никогда не рождался. я всё испортил, я всегда всё порчу. у него могла быть такая хорошая жизнь»
«...»
«без меня»
"мне жаль" – это всё, что они говорят друг другу, когда видятся спустя годы после отъезда дилюка. а потом не видятся вовсе.
расскажи, что ты видел в чужих глазах и чего ты там видеть не хотел. или будем всю ночь молчать до утра, слушая мысли свои? и так комично отворачиваться от света, отвергая пути исправления, игнорируя, прорастать с мыслями, всё активнее копая собственными руками пропасть между двумя, что не хотели быть друг для друга воспоминанием, сожалением, ошибкой.
когда порвал все нити, что связывали, чтобы дышать было легче, отчего же не чувствует желаемого облегчения?
это тосковать по горящим глазам тебя из прошлого или с тоской смотреть на такие же точно стеклянные твои сейчас?
они бы хотели отдать всё, но этого было мало. это самое жестокое - никогда. это самое страшное - отчаяние. смирение.
ты прошлый может и никогда не мирился с несправедливостью, ты нынешний уже не сбегаешь в виноградники, зовя с собой, смеясь, 'никто не узнает'.
никто не узнает, что в мыслях другого, никто не узнает, что прикоснись он к обсидиановой стене - та разрушится мигом, словно хрусталь.
это то, что никто не хочет принять.
Примечание
`and when you go away, i still see you`
каелючьи силы наполняют меня