8. «Любить — это…».

Нортон остановился в дверях своего кабинета, заметив женскую фигуру у окна, и слегка улыбнулся, выпрямляя плечи. Почти незаметно подошел ближе и мягко обнял со спины, подбородком опускаясь на плечо.

— Все хорошо? — спросил он, чувствуя, что фея не шелохнулась.

Лисса повернулась к нему, заглядывая в серо-зеленые глаза.

— Не знаю, — вздохнула она. В ее взгляде стояла нерешительность, некая грусть. — Есть ли смысл в том, что мы делаем?

— Что ты имеешь ввиду? — Нортон недоуменно нахмурился, отстраняясь.

Она вновь спрятала взгляд, закусив губу.

— Подумай сам: мы совершаем ту же самую ошибку, которую сделали четырнадцать с лишним лет назад. Мы снова вместе, но почему? Зачем? Ведь мы все равно не сможем быть полностью счастливы.

Нортон молчал, слушая ее.

Конечно, подобные мысли уже посещали его, но он разобрался с ними, надеясь, что и Лисса не будет заострять на этом внимание.

— Никто никогда не примет нас в качестве… Кого? Пары? Коллег? Наши отношения даже обозначить невозможно, что уж говорить обо всем остальном.

— Лисса… — начал Нортон, пытаясь остановить ее.

— Нет, все это нужно обозначить сразу же, сейчас, — перебила она. — Или же во всем этом нет ни капли здравого смысла, мы просто разойдемся в разные стороны, как сделали это тогда.

Мужчина замер и опустил руки, только что обнимавшие ее.

Лисса вздохнула и присела на подоконник.

— Послушай, Норт, я не хочу этого делать, правда. Но мне не хочется, чтобы мы наступали на одни и те же грабли.

— Что ты предлагаешь? — спустя какое-то время молчания спросил Нортон, присаживаясь напротив нее на стуле.

Возможно, они все исправят вот так — наконец-то поговорив друг с другом, разъяснив все неясности, преследовавшие их столько лет. Возможно, они все же разберутся с этим, надеялся он, поднимая на нее взгляд.

Лисса наблюдала за ним молча, никак не высказывая своих эмоций.

— Во-первых, кто мы друг другу, как ты считаешь?

Нортон задумался.

— Что ж, это хороший сложный вопрос. Для всех мы все еще друг другу враги, а наедине любовники, — пожал он плечами.

— Я не собираюсь быть твоей любовницей, — скептично ответила Лисса. — Называться так.

— Хорошо, тогда можно сказать, что мы встречаемся, — вздохнул Нортон, качая головой. — Я чувствую себя двенадцатилетним подростком, который не может разобраться со своими чувствами. Может все-таки обойдемся без этого?

— Нет, не обойдемся, — не согласилась фея, прожигая его взглядом. — Хорошо, во-вторых… — она чуть помолчала. — Как твоя матушка любезно напомнила мне, что насчет окружающих?

— А что с ними не так? — приподнял брови Нортон.

Лисса смотрела на него прямо.

— Даже если мы не будем раскрываться перед всем народом, феи и часовщики не узнают об этом, то что насчет твоей семьи?

Последние слова больно резанули по воздуху.

Нортон попытался не обратить на это внимания, сглотнув.

— Твои дети никогда не примут меня даже в качестве твоей девушки, — аккуратно произнесла Лисса. — И я понимаю их, — тут же добавила она. — Я не собираюсь пытаться стать им кем-то близким, когда они ненавидят меня. Но они и так уже что-то заподозрили после моих визитов сюда, несмотря на то, что я навещала Василису, значит, они узнают, и это будет очень неприятным событием для них.

Нортон потер переносицу, пытаясь найти решение.

— Честно, я даже не знаю, что на это ответить.

— У тебя будет время подумать. В-третьих, это твоя мать. Я понимаю, что ни я ни ты почти не контактируем с ней без надобности, но она уже грозится рассказать о нас остальным.

— Откуда она узнала? — удивился он, поднимая взгляд.

— Вполне вероятно, от своих шпионов, — хмыкнула Лисса. — Она ведь всегда гордилась, что на нее работают почти одни лишь клокеры.

Ненадолго они оба погрузились в воспоминания двадцатилетней давности.

— В-четвертых, Елена.

Лишь пара слов заставила Нортона-старшего придти в себя.

— Очевидно, что ты завязал с ней отношения ради разведки, но, — Лисса задумчиво смотрела на него. — Я не могу отрицать, что ты не мог взять большего в свое удовольствие.

И снова Нортон почувствовал какую-то ноющую боль. Но Лисса была права — она всегда права, и у нее были и есть основания так считать.

И все же в горле пересохло, когда неприятные воспоминания вылезли наружу.

— Я… — чуть хрипло начал он, но Лисса перебила его.

— Не хочу ничего знать, — она на мгновение выставила ладонь. — Что было, то прошло, теперь мы живем по такому принципу. Сейчас единственная наша цель, если уж мы простили друг друга, не вспоминать о прошлом и двигаться вперед, на этот раз без тех ошибок, которые были совершены тогда.

Нортон кивнул.

О пятой небольшой проблемке, коей являлась недавно появившаяся их вторая дочь, Лисса умолчала.

— Если ты каким-то образом разберешься с этим, то я не против остаться в наших отношениях, — подвела она итог, глядя на него. Но немного смягчилась, опускаясь рядом с ним. — Спустя столько лет мне бы не хотелось вновь игнорировать наши ошибки, понимаешь? Теперь вдобавок ко всему есть еще и взрослые двойняшки, которых ты вырвал из их родной параллели, от матери, и взрослая Василиса, и Мортинова, которая все еще представляет интерес в качестве большой фигуры на доске, которую нельзя просто так выбросить.

— Я знаю, — кивнул Нортон. — Я просто… Надеялся, должно быть, что мы не будем разбираться с этим.

— Нельзя быть счастливым, зная о проблемах, — произнесла Лисса напоследок, поднимаясь.

Мужчина тоже встал.

— Когда придешь в следующий раз? — спросил он, надеясь, что ответом не будет «никогда».

— На следующей неделе, — Лисса улыбнулась и легко коснулась его губ на прощание, но Нортон удержал ее в объятии.

Дыхание сбилось, взгляды встретились, и только от этого удары сердца ускорились. Нортон улыбнулся в ответ, и Лисса не могла не залюбоваться этим.

Нортон-старший никогда особо не любил свои дни рождения, хотя, надо признать, что к другим праздникам, главной фигурой которого был он, относился он совершенно по-другому.

У него не было причин любить день, когда он понимал, что становился на год взрослее — последний десяток лет можно сказать старее. Это заставляло задумываться не только о собственных годах, но и о его жизни в целом, о стольких ошибках, совершенных им в прошлом. Да и окружающие лучше не делали — все поздравляли (то вживую, заставляя его благодарить их, то присылали письма, забивая его почту таким мусором), двойняшки пытались выторговать у него им подарки, пока он в «хорошем» настроении в этот день, а человек, послуживший его появлению на свет, — Нерейва Огнева, теперь Черная Королева, — и вовсе разрушала все его старания не падать духом.

Конечно, это был всего лишь юмор. Глупый, извращенный юмор его матери, заставляющий закатывать глаза и обреченно вздыхать.

Каждый его день рождения начинался с того, что ему приходила «срочная» посылка, в которой оказывались подарки от его матери — три одинаковые черного цвета коробки с белыми ленточками, на каждой из которой красовалась надпись: «От твоей единственной»Данный факт я взяла из инстаграмма Натальи Щербы, кто создатель этой серии книг, который она написала во время часодейного адвента (не знаю, уже сколько лет назад). Немного изменен. Что, конечно же, непомерно его злило и опускало настроение с самого же утра.

Вот и сегодня произошло то же самое.

Нортон сел в кровати, держа в руках три одинаковые пустые подарочные коробки, и вздохнул.

Прошло уже почти две недели с того разговора с Лиссой, на котором они условились, что он разберется со всем, но ожидаемого прогресса в этом деле так и не случилось. Разумеется, Нортон хотел что-то сделать, но не знал, с чего начать. Поговорить с детьми, чтобы они начали еще больше его ненавидеть? Не самая приятная вещь. Поставить условие матери, чтобы та и не думала кому-то рассказывать о них с Лиссой? Почти невозможная вещь. Каким-то образом отстранить от себя Елену, но все также следить за ней, сохраняя дистанцию? Наверное, самая сложная и непонятная проблема.

Однако повод устранить одну из проблем все же появилась.

Спустя час Нортон уже был полностью готов, надевая поверх пиджака плащ. Переход в Чернолют прошел легко и быстро, уже через несколько минут он шел по коридорам замка, направляясь к кабинету матери. Стук в дверь ничего не дал, поэтому Нортон просто распахнул дверь и вошел внутрь.

Примерно через долгие три минуты в кабинете появилась и сама Черная Королева.

Нортон сидел на одном из стульев, скучающе рассматривая книги на полках, а на столешнице стояли три коробки.

На секунду она замерла, разглядывая это, но тут же прошла, обходя стол и присаживаясь в свое кресло.

— Надо же! Нортон решил явиться в день своего рождения к матери, всего-то спустя пятнадцать лет.

— Не уклоняйся, матушка, — спокойно произнес Нортон, поднимая на нее взгляд. — Ты прекрасно знаешь причину моего появления.

— Что, не нравится горькая правда, сказанная в лицо?

— Прекрати.

— А я говорю по теме, — Черная Королева слегка сузила глаза и показала на коробки. — Это не просто шутка, это правда. Думаешь, я поверю, что ты действительно поумнел и вырос, дозрев до того, чтобы больше не бросать своих девушек?

Нортон посмотрел на нее.

— Думаешь, ты больше не бросишь Лиссу? — она усмехнулась. — Я бы посоветовала тебе закончить это дело, пока все не стало хуже, но ведь ты ответишь, что не нуждаешься в этом.

— Так и есть, дражайшая матушка, — Нортон сжал челюсти. — Мне не нужны твои советы. Я хочу, чтобы ты перестала каждый год присылать мне это, — он указал на коробки с надписями. — И никому не рассказывала о том, что знаешь.

Черная Королева качнула головой.

— Ты не меняешься. И никогда не поменяешься, — она взяла коробки и выкинула их в мусорку. — Допустим, я сделала первое, но что мешает мне рассказать эфларцам о том, что среди их главных «кумиров» есть представители запретной любви? Где это было видано, чтобы часовщик — почти Дух — был с феей? И, тем более, что если они узнают о их совместной дочери, рожденной аж тринадцать лет назад, которая сейчас является ключевой Черноключницей?

— Ты не сделаешь этого, — медленно бледнел Нортон. — Оставь нас в покое, никому не рассказывай об этом.

— Или что же будет? — приподняла брови Черная Королева.

— Или я расскажу всем о твоем страхе, — произнес он, зная, что это точно сработает.

Нерейва повернула голову, отчего вуаль шелохнулась.

— О моем страхе? И каком же, не просветишь?

— Ты и сама хорошо знаешь, — уголки губ Нортона поднялись.

Уверенный взгляд, должно быть, сбил ее с толку.

— Хочешь сказать, поделишься всем миром той мельчайшей информацией, которую ты знаешь, о нем?

— Не просто мельчайшей информацией, — Нортон положил на стол перед ней карту. — Его заметили несколько месяцев назад на Остале.

— Не может быть, — он не мог этого видеть, но чувствовал, как бледнело лицо матери за густой вуалью.

— К сожалению, — все же немного посочувствовал он. — Представь, каково будет удивление эфларцев, когда они узнают, что среди глав планеты были представители запретной любви? — ответил Нортон, подражая ей же. — Единственное твое счастье — он не сможет вернуться на Эфлару, только не сейчас. И если Астрагор не сделает золотой мост.

Черная Королева не шевелилась, по-прежнему оглядывая карту.

— Какова вероятность, что это ошибка?

— Жалкие пять процентов.

Это заставило Нерейву замолчать.

— Хорошо, — произнесла она, вставая. — Делайте, что хотите, просто не говори мне потом, что я не предупреждала тебя. Я никому не скажу, если ты не сделаешь того же в свою очередь.

Нортон кивнул, вставая.

— Нортон, — окликнула Черная Королева, когда он уже почти ушел.

Мужчина повернулся, глядя на нее.

— Ты сейчас считаешь, что только у тебя были тайны. Но почему у Лиссы могло их не быть? Тебе стоит спросить ее об этом.

Нортон-старший вышел из кабинета, закрыв дверь, и только тогда позволил себе задуматься.

Он двинулся по коридору, хмурясь, размышляя, что могла иметь ввиду мать, когда случайно с кем-то столкнулся. Его взгляд опустился, и Нортон заметил девочку, ниже его на две с половиной головы. Извинение или возмущение застряло в горле.

Светловолосая девочка изумленно смотрела на него, должно быть, узнав (он все-таки важная фигура), а Нортон с удивлением рассматривал ее лицо. Вроде незнакомое, но в то же время на чье-то похожее.

Молчание затягивалось, и он уже открыл было рот, чтобы извиниться, но тут девочка подобрала упавшие книги и убежала. Нортон смотрел ей вслед удивленно.

Следующим шагом был наименее сложный, как ему казалось. Хотя это было ровно до того момента, как трое его детей сели в ряд, в дистанции друг от друга, и в ожидании посмотрели на него.

— Я собрал вас не просто так, — уверенно начал он, но замолчал, глядя на них.

— Это хорошая или плохая новость? — спросил Норт, прерывая тишину.

Взгляды Дейлы и Василисы направились на него, отчего тот немного смутился.

— Зависит от того, как вы это воспримете, — ответил Нортон. — Хотя, скорее всего, это будет не очень приятная новость.

— Что-то случилось? — с легким волнением спросила Василиса, выпрямляясь.

Мужчина перевел взгляд на нее. Пожалуй, на единственного человека, который не будет критиковать его следующие слова.

— Не совсем. Отныне, — он поднял взгляд, ни на кого из них не глядя. — Лисса, известная вам как Белая Королева, считается частью нашей семьи. Возражения не принимаются, но я понимаю ваше негодование.

Реакция двойняшек была неописуемой.

— Что-что? — неверяще переспросил Норт.

Василиса пораженно смотрела на отца, как и Дейла.

Нортон-старший внимательно осмотрел каждого из детей.

— Знаю, возможно, это будет для вас потрясением. У каждого из вас есть причины ненавидеть это решение. Но у меня одна просьба: не срывайте ненависть на Лиссе. Она не виновата в моих решениях.

Глаза девушки удивленно распахнулись.