На улице уже практически ночь, но они оба сегодня ничего не ели — полбутылки виски на двоих не в счёт — так что надо обязательно где-то достать ужин.

Сэм давно уже не чувствовал себя так паршиво. Необходимость врать Дину ранит не хуже ножа.

Почему в этом городе чудо вновь превращается в страшную сказку?

Изменится ли это теперь, когда он освободил туман? И если изменится, то в какую сторону?..

В хорошую, — слышит он самым краем сознания беззвучный смешок. И кто-то словно касается призрачной рукой его щеки.

И снова у него не получается согнать с лица глупую, счастливую улыбку. Кажется, за ним присматривают.

Правда, улыбка сползает, как только он вспоминает, что ни слова не сказал Дину про туман.

В первой попавшейся забегаловке он автоматически улыбается официантке, которой на вид не меньше тысячи лет (ну ладно, может, ей лет 900, но Сэм расстроен и не очень расположен считать), а та, выдавая ему пакет с ужином на двоих, не упускает случая подмигнуть, закусить нижнюю губу в кроваво-красной помаде и провести длинным, не менее кровавым, ногтем по его кисти, лежащей на стойке.

Сэм вздрагивает, дико смотрит на ноготь и, схватив пакет, ретируется из кафе.

Ему эта закушенная губа и этот ноготь теперь в кошмарах сниться будут.

Стоп. Ему показалось или за углом послышалась какая-то возня, как будто кто-то хотел крикнуть, но ему зажали рот?..

Сэм колеблется буквально пару секунд и заворачивает за угол, вынимая из кармана куртки таурус.

Никого.

Только несколько мусорных баков. И острое чувство опасности.

Сэм разворачивается, перенацеливая пистолет, и в этот момент чувствует болезненный укол в шею. Рука реагирует сама, выдергивая из шеи небольшой дротик, но транквилизатор, который в нём был, уже успел подействовать, и на мир опускается тьма.

***

Ощущения возвращаются постепенно.

Сначала звук — чей-то тихий плач и такие же тихие уговоры.

Потом запах — крови, пота, железа, алкоголя, затхлости, чего-то гниющего.

Глаза открыть не получается, к векам словно гири подвесили.

Потом приходят сигналы от собственного тела.

Лучше бы не приходили.

Желудок крутит, голова раскалывается, всё тело затекло, левый бок, на котором он лежит, промёрз до костей, и вдобавок он не может пошевелиться.

Парализован?.. Нет-нет-нет, только не это…

У него получается приподнять какую-то конечность — он не очень понимает какую именно — и звук грохнувшей цепи, как ни странно, успокаивает. Он всего лишь закован.

Не привыкать.

Плач и уговоры стихают, сменяясь настороженной тишиной.

Сэм проводит языком по зубам внутри. Язык на месте и шевелится. Зубы, вроде, тоже все на месте.

Ещё раз пробует открыть глаза — кажется, на этот раз гири стали немного полегче.

Он облизывает пересохшие губы и всё же приподнимает веки.

Правда, тут же зажмуривается от острого приступа головной боли — виски словно рубят топором.

— Эй, — вдруг говорит кто-то неподалёку. — Вы живой?

Хороший вопрос.

Сэм не уверен.

Больно может быть и на земле, и в аду.

И тем более, в клетке.

Он ещё раз приоткрывает глаза и стонет от отчаяния — так и есть. Клетка.

— Раз можете стонать, значит, живой, — делает вывод голос.

Он не похож на голос Люцифера.

Не та клетка?..

Ещё одно усилие. Приподнять голову.

Клетка.

Не та.

Облегчение затапливает с головой.

Сэм потихоньку вращает кисти и ступни, возвращая им чувствительность.

Больно. Очень. Но это не та клетка, и эту боль можно перетерпеть.

— Эй, мистер, — не унимается голос. — У вас всё нормально?

Сэм старается не смеяться.

Любимая фраза киношных военных.

«У тебя всё нормально?» — «Да, в своих кишках вот только немного запутался, и ноги за пару километров отсюда потерял, а так всё путём». — «А, ну ок, держись, мы тебя вытащим. Слышишь — вертушки летят?» — «Не слышу, полчерепа снесло». — «Ну бывает. Держись, солдат, ради Америки». — «Держусь, командир. Ради Америки».

Так. Кажется, у него даже получится сейчас сесть.

С головой, в которую в данный момент забивают виртуальные гвозди, со скованными сзади руками и ногами, этот процесс превращается в особо изощрённую пытку. Но он справляется.

Будь у него всё ещё его лезвия и отмычки, всё было бы гораздо проще, но, судя по тому, что пальцы не находят ничего на привычных местах, обыскали его тщательно.

Сэм, наконец, поворачивается в сторону голоса.

Рядом с его клеткой стоит ещё одна. Там, видимо, семья — отец, мать и сын лет шести. У отца руки скованы наручниками, зацепленными за один из прутьев клетки; мать и ребёнок свободны. Похоже, именно ребёнка он слышал, когда очнулся.

Он оглядывается.

Вокруг что-то вроде складского помещения. Любимое место всякой нечисти.

Пространства не очень много — метров сорок.

Несколько дверей. Одна, похоже, наружу, остальные — внутрь здания.

Ещё одна клетка, пустая.

В углу… Чёрт. Кажется, в углу — весь его арсенал. Вот только мачете там нет. И шприцов с мёртвой кровью, насколько он видит.

Они точно были у него с собой.

Значит, всё-таки вампиры.

Плохо дело.

— Очнулись? Может, хоть голос подадите? Меня зовут Джим.

Отцу семейства всё неймётся.

Сэм вздыхает.

— Привет. Я Сэм.

— О, отлично! Это Сьюзан и Энди, мои жена и сын.

— Очень приятно. Давно вы тут?

— Пару дней. Тут не так плохо, нас кормят, выводят в туалет. Знать бы ещё, зачем мы здесь.

— Вы видели похитителей?

— Конечно. Их тут много. Я насчитал человек десять.

— Человек?..

— А… могут быть варианты?

— Очень даже, — бормочет Сэм.

Два дня. Кормят, поят, в туалет водят.

Не нравится ему всё это.

И куда смотрел туман, когда его тут так беззастенчиво похищали? Зря что ли он его с утра усиленно освобождал, не жалея мокрой, затёкшей задницы?..

Не смешно, Сэм. Ты не Дин. У тебя такая бравада плохо получается.

Факт в том, что ты не знаешь, что именно ты сделал. А теперь есть ещё и очень большой шанс так и не узнать.

И если ты подставил Дина, оставив его разбираться с последствиями твоих неверных решений… то лучше тебе на этот раз не возвращаться из ада.

Одна из внутренних дверей открывается.

Если бы у Сэма была шерсть на загривке, она бы сейчас стояла дыбом. Потому что вот теперь ощущение присутствия сильного хищника накрывает с головой.

Вошедший ничем не отличается от обычного среднего американца. Темноволосый, среднего роста, удобная спортивная одежда. И звериная грация. И безошибочный запах крови и опасности.

— Очнулся? Ну ты и спать, Винчестер.

— Не без вашей помощи, полагаю.

— Не без нашей, — тот самодовольно улыбается.

— Дротиком в шею? Серьёзно?

— Просто и эффективно. А ты чего хотел? Мешок на голову, заломить руки и в багажник? Мы не идиоты — подходить к Сэму Винчестеру на расстояние вытянутой руки. Поэтому да, всё так и было — и мешок, и руки, и багажник, но только после лошадиной дозы транквилизатора.

Лосиной, — думает Сэм.

Умные вампиры. Охренеть.

— Ну и зачем я вам понадобился?

— Да хрен его знает. Я бы, честно говоря, тебя просто на завтрак пустил. Но у начальства какие-то свои планы. Особенно теперь, когда не вернулись пятеро отправленных за твоим братом. Я Тим, кстати. Приятно познакомиться.

Мир застывает.

Сэма словно выворачивает наизнанку.

Нет никаких шансов, что Дин, с его единственным глазом, мог справиться сразу с пятью вампирами, напавшими неожиданно, и остаться в живых.

Хочется выть.

Хочется выломать прутья клетки голыми руками, и этими же руками порвать всех, кого тут встретит.

Соберись, Сэм.

Соберись.

Потом. Всё потом. Дин жив, и он будет жив, пока ты не убедишься в обратном.

Дин сейчас в суперпозиции. Дин Шрёдингера.

Молодец, Сэмми. Вот это была твоя шутка. Продолжай в том же духе.

Я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра. Именно. Молодец.

Соберись. Тут гражданские. И их нужно как-то спасать.

Сэм заталкивает беззвучный вой внутрь. Скручивает его в пружину. Скручивает ярость, и ненависть, и горе, и отчаяние, и безумную надежду.

Скручивает. Прячет. До поры, до времени.

Вампир, жадно наблюдающий за реакцией Сэма, кажется, остаётся разочарованным.

Хорошо.

Дверь снова открывается. Заходят ещё двое.

— Как наш гость? — интересуется тот, что повыше, с неуловимо восточными чертами лица.

— Пришёл в себя. Изображает, что ему не страшно.

Сэм усмехается.

— Может, мне всё-таки кто-нибудь скажет, что я тут делаю?

Высокий — видимо, главный — подходит к клетке.

— Здравствуй, Сэм Винчестер. Приятно познакомиться наконец-то.

— Не могу сказать того же.

— Не удивлён. Меня зовут Рас. Я думаю, ты уже понял, кто мы, и где ты находишься. Да, это моё гнездо. Ты у меня... скажем так, в гостях. До поры до времени.

— Окей. И что вам от меня надо?

— Что ж... Я знаю, как это прозвучит. Но я хочу, чтобы ты присоединился к нам.

— Ты… что?!

Это настолько неожиданно и нелепо, что Сэм хохочет. Искренне, до слёз, от всей души.

Тим хмурится и сжимает кулаки, второй пришедший изображает из себя статую, а Рас, сложив руки на груди, просто пережидает приступ веселья.

Где-то Сэм уже видел подобную картину.

— Что ж, я рад, что моё предложение доставило тебе такое удовольствие, Сэм. Думаю, мне стоит раскрыть все преимущества этого предложения.

— Ну, попробуй, — всё ещё улыбаясь говорит Сэм.

— Ты станешь моей правой рукой. И когда будешь готов, сможешь возглавить всех нас и привести к царству детей тьмы на земле. Ты один из всех существующих способен на такое.

— Слишком пафосно звучит. Мне такое предложение уже делали, и мне не понравилось. Ты хоть кто такой?

— Я второй.

— Второй?..

— Альфа был первым. Я — второй. Мне столько лет, сколько не найдётся волос на твоей голове.

То есть это, получается, бета. Ха. И этой бете не помешал бы редактор для реплик. Он словно читает по бумажке цитаты из плохого романа.

— Это ты затащил Мэри Куппер на шпиль пирамиды?

— Она сама туда пошла. Бедное романтичное дитя. Хотела укус вампира под самыми звёздами. Получила несколько больше, чем ожидала. Я переоделся в уборщика и спрятал её в тележке с вёдрами и тряпками. Для неё это было настоящее приключение. Так что мне оставалось только надеть её на шпиль, всё остальное она сделала сама. Надеюсь, вам с братом понравилась эта моя маленькая инсценировка.

— Сукин ты сын.

— Я сын альфы. Так как насчёт моего предложения?

Сэм вдумчиво и со вкусом перечисляет, что альфин сын может сделать со своим предложением, со своими вампирами, со своим папашей, и чтоб ни в коем случае не забыл про себя самого.

Когда Сэм уже почти выдыхается, Рас его перебивает:

— Я тебя понял.

Он поворачивается и машет рукой на соседнюю клетку:

— Возьмите их. Только женщину и ребёнка, отец пусть смотрит.

— Эй-эй-эй, стой! Ты что собрался делать?!

— А ты как думаешь? Завтракать.

Сэм в отчаянии смотрит на соседнюю клетку, откуда с таким же отчаянием и ужасом на них глядят три пары глаз.

Тим, достав ключи, подходит к клетке.

Сэм изо всех сил дёргает свою цепь, но она даже не думает поддаваться.

— Стой! Отпусти их. И мы поговорим.

— Мы уже обо всём поговорили, Сэм. Сейчас мы выпьем женщину и ребёнка. Мужчина будет смотреть, как по каплям уходит жизнь из его самых дорогих и любимых, будет слушать, как они кричат от боли. Его кровь после этого будет с изумительными нотками ужаса, горя, ненависти и безумия. Его мы выпьем на обед.

— Хорошо-хорошо, я согласен! Я согласен на всё, только отпусти их.

Сэм не в силах смотреть на соседнюю клетку, из которой доносятся рыдания женщины и мальчика.

— Нет, Сэм, ты не согласен. И мы будем продолжать это делать каждый день, пока ты не согласишься. Не так, как сейчас, чтобы выиграть время, а полностью, всецело, всем сердцем. Потому что у тебя уже не будет другого выхода. Твоё отчаяние от неспособности спасти их, твоё горе, твоё чувство вины за то, что всё это происходит из-за тебя, погрузят тебя во тьму. И тогда ты придёшь к нам, потому что тебе больше некуда будет идти. Ты хороший человек, Сэм, поэтому всё будет именно так. Твоя собственная совесть приведёт тебя на этот путь. И ты станешь лучшим из нас.

— О нееет, — Сэм тянет гласную, улыбаясь той самой улыбкой, при взгляде на которую ты понимаешь, что тебя сейчас будут убивать. Долго, нудно и ооочень болезненно. — Не вешай на меня вину за свою жажду крови, ты, отрыжка Чистилища. С этим вопросом иди или к папочке, или к психологу. Прорабатывать детские травмы.

Тот усмехается.

— А я и пришёл к… папочке. Когда-то очень давно. Я был первым из его детей, и это не он меня взял, как остальных, а я предложил ему себя, потому что увидел какой он, увидел, что он может. Ты тоже это видел, Сэм, не отпирайся, и тебя тоже это привело в благоговейный ужас. Ты уже на нужном пути, нам осталось только немного подождать. И подтолкнуть. Совсем немного.

Вампир улыбается, не разжимая губ, спокойной, уверенной улыбкой.

Сэму очень хочется двинуть по этой улыбке своей цепью, наотмашь, так, чтобы стереть её навсегда или наоборот, чтобы она осталась там навечно, но уже не настолько красивая и уверенная.

Вампир, который всегда смеётся. Это было бы забавно. Если бы не было так жутко.

— Если ты их убьёшь, никакой сделки не будет, предупреждаю.

Бета усмехается, на этот раз показывая появившиеся клыки:

— Ты и сам в это не веришь.

Он отворачивается:

— Возьмите их.

— НЕТ!!!

Сэм плохо запомнил дальнейшие события. Он помнит ярость, от которой застлало глаза. Помнит крики жертв и отца семейства. И свои крики тоже.

А ещё — смутно — чей-то голос:

— Да он себе сейчас руки оторвёт! Где транк?!

Знакомый укол транквилизатора в шею и знакомая тьма.

***

На этот раз сознание возвращается быстро.

Слишком быстро.

Очень жаль.

Очень, очень жаль.

Видимо, доза была совсем маленькой, только успокоить.

Он стонет от неожиданной боли в руках.

Его запястья практически в мясо изрезаны ржавыми оковами.

На полу клетки лежат бинты и антисептик.

Дротика в шее нет.

Заботятся о своём приобретении, суки.

Он не будет думать о том, что он сегодня видел.

Он не будет думать о том, что не смог спасти женщину и ребёнка.

Он не будет думать даже о Дине.

Он будет думать о том, как перебинтовать раны, выбраться отсюда и порвать всю эту сволочь на мелкие клочки.

Минут 15 спустя он справляется с первым заданием и, наконец, решается посмотреть в сторону соседней клетки.

Бывший отец семейства сидит там на полу и пустым взглядом смотрит в никуда. О том, что он жив, говорит только частое, поверхностное дыхание.

Остатки «трапезы» уже убрали.

Сэм по-прежнему закован, и, похоже, не смог ничего сделать с этими цепями даже будучи накачанным адреналином по самые уши.

В который уже раз он проклинает свои огромные лапищи — у Дина не раз получалось выскользнуть из наручников, всего лишь вывихнув большой палец.

Он ещё раз ощупывает одежду.

Без толку. Забрали всё. В клетке и поблизости, там, где он мог бы дотянуться рукой, тоже ничего нет. Абсолютно. Даже вбитого гвоздя, который можно было бы расшатать и вытащить.

Ладно, расширяем поиск.

И — бинго. Неподалёку от соседней клетки валяется гвоздь. Без наручников Джим мог бы до него дотянуться.

Теперь надо придумать, как дотянуться до самого Джима, который, похоже, пребывает в глубоком шоке.

— Эй. Эй, Джим. Ты меня слышишь? Вернись сюда, мне нужно, чтобы ты вернулся. Твоей семье нужно, чтобы ты вернулся. Джим. Джим, очнись.

Толку — ноль.

Ладно. Кто умеет врать лучше Винчестеров?

Правильно, никто.

— Джим. Джим, послушай меня. Тут Сьюзан и Энди. Им нужно, чтобы ты вернулся.

Вот. Вот оно. Джим вздрагивает, когда слышит знакомые имена.

— Сьюзан и Энди, Джим. Давай. Вернись к нам. Вернись, ради них. Ради Сьюзан и Энди.

Отец семейства переводит на него пустой взгляд.

— Да, вот так, молодец. Ради Сьюзан и Энди. Твои жена и сын, помнишь их, Джим? Ты им нужен. Ты нужен мне. Возвращайся.

Джим медленно моргает, и его взгляд постепенно проясняется.

— Отлично, Джим, ты молодец! Давай, Джим, возвращайся. Ты должен мне помочь. Я убью их, Джим, но ты должен мне помочь. Слышишь? Я уничтожу тех тварей, которые убили твою семью. Но для этого мне нужен ты. Возвращайся. Ради Сьюзан и Энди.

Джим отлипает от решётки и садится прямо.

— Сьюзан?..

— Да, Джим, Сьюзан и Энди. Ты им нужен. Ты нужен мне. Мы убьём этих тварей, Джим. Только вернись.

— Что… нужно делать?

— Джим, слушай внимательно. Сзади тебя возле клетки лежит гвоздь. Видишь его?

Он с трудом поворачивается.

— Да.

— Можешь дотянуться?

— Нет.

Чёрт.

— Джим. Джим-Джим-Джим, не отключайся, останься со мной. Джим, мне нужно, чтобы ты вывихнул себе большой палец. На левой руке, так удобнее. Ты ведь правша?

Тот заторможенно кивает.

— Отлично. Когда ты вывихнешь палец, ты сможешь снять наручники. Давай, Джим.

Нельзя оставлять ему время на подумать. Надо говорить.

— Джим, ты сможешь. Ради Сьюзан и Энди. Мы с тобой убьём этих тварей, которые сделали больно Сьюзан и Энди. Давай, Джим, соберись. Это несложно. Крепко берёшь большой палец. Да, вот так. Держишь его? Крепко держишь? Держи, Джим. Смотри на меня. Смотри на меня, Джим. Не смотри на палец. Да, вот так. Держишь? Хорошо. Теперь на раз-два-три изо всех сил дергаешь его вниз. Представь, что ты ломаешь шею вампиру, Джим. Ты держишь его сейчас за шею. Представил? Хорошо. Сломай шею этой твари, Джим. Сломай её. Раз. Два. Три.

Джим дёргает палец и кричит от боли. Большой палец неестественно повисает у ладони.

— Джим, молодец, ты справился! Теперь аккуратно вытащи руку из наручника. Не эту руку, Джим. Да, ту, на которой вывихнут палец. Да, я знаю, что больно. Ты должен это сделать. Ради Сьюзан и Энди. Сделай это ради них.

Джим со стоном вытаскивает руку из наручника и сидит, баюкая поврежденную кисть.

— Джим. Джим, у нас мало времени. Посмотри на меня. Вот так, да. Джим, помнишь про гвоздь? Сзади тебя лежит гвоздь. Можешь до него теперь дотянуться? Давай, Джим, он нам очень нужен. Вот так, молодец. Теперь передай его мне. Черт, не могу до тебя дотянуться… Бросай. Так, чтобы он залетел ко мне в клетку. Ты сможешь. Давай, Джим.

Первая попытка неудачная — гвоздь отлетает от прутьев. Хорошо, что недалеко.

— Джим, ещё раз. Мне нужно, чтобы ты это сделал. Возьми гвоздь. Брось ко мне в клетку. Вот так, молодец. Ты справился, Джим, ты справился. Теперь всё будет хорошо.

Самому бы теперь в это поверить.

Гвоздь далеко, рукой не дотянуться.

Сэм нога об ногу стаскивает ботинок, за ним носок, и дотягивается до гвоздя голыми пальцами ноги.

Дальше уже дело техники.

Джим так и сидит, слегка раскачиваясь, баюкая поврежденную руку.

Сэм подходит к его клетке и взламывает замок, открывая дверь.

— Всё будет хорошо, Джим. Всё будет хорошо. Ты справился.

Его оружие в углу.

Тут его таурус, охотничий нож, лезвия из рукавов и короткий кинжал с ноги, но ничего, чем можно было бы убить вампира. И вряд ли они настолько гостеприимны, что оставили для него мачете где-то в своём логове. Пуля в сердце, чтобы отвлечь и ослабить, и потом несколькими короткими взмахами перерубить шею — неплохой вариант, но стрелять нельзя. Их единственный шанс — в тишине и внезапности. К тому же, с бетой это не поможет — судя по способностям альфы, его сынка пуля даже моргнуть не заставит. Вариантов нет. Придётся действовать в лучшем стиле Дина — ввязываться в драку, а там — по обстоятельствам.

А хотя…

Он вытаскивает из ножен короткий кинжал и идёт к тому месту, где упыри выпили женщину и ребёнка.

Так и есть. На полу осталось полузасохшее пятно крови. Сэм пальцами собирает все остатки и тщательно промазывает лезвие кинжала. Сойдёт в качестве одноразового дротика с транквилизатором. Не одним же вампирам этим баловаться.

Десять кровососов, если верить Джиму.

Он глубоко вдыхает, встряхивает руками, поводит плечами, чтобы размять затёкшее, и открывает дверь.

Сэм Винчестер идёт на охоту.

Тихо получается только с одним кровососом, которого он застаёт спящим в гамаке, и, как и планировалось, несколькими короткими взмахами перерубает шею.

Уже второй, встреченный в коридоре, поднимает шум.

Что ж.

Пуля в сердце и два танцевальных па — росчерк охотничьим ножом спереди по горлу, разворот, и второй росчерк сзади, перерубая позвоночник.

Ещё один.

Пуля, росчерк, росчерк.

Ещё двое.

Сэм танцует.

Он отпускает пружину, скрученную внутри, выпускает весь гнев, ненависть, скорбь, отчаяние, и танцует.

Вы хотели меня? Получайте. Вот он я. Весь ваш.

Он уворачивается от дротика. Не спрашивайте, как. Он не знает.

Он скользит между вампирами.

Пуля. Росчерк. Росчерк.

Пуля. Росчерк. Росчерк.

15 пуль в магазине. И бесконечное количество взмахов ножом.

Забирайте. Всё ваше. Всё отдаю.

Сэм Винчестер танцует танец смерти.

На нём несколько ран, но все несерьёзные.

А вот и бета. Стоит в углу, наслаждается зрелищем. Не хватает только ведра попкорна в руках. Получишь ты свой попкорн, сука. Сполна получишь.

Сэм отвлекается на Раса, и предпоследний кровосос достаёт его по бедру. Глубоко. Хорошо хоть артерия не задета, иначе через пару минут он истёк бы кровью. Но тебя, упырь, это бы уже не спасло.

Сэм отпускает отсечённую голову, которую держал за волосы, и она катится в сторону Раса. Тот останавливает её носком ботинка.

И медленно хлопает, подходя ближе, но останавливаясь на безопасном расстоянии.

— Впечатляет. Именно об этом я и говорил. Ты нам нужен, Сэм. Вместе мы будем владеть всем миром.

— Выкуси.

— Непременно. Чуть позже.

Бета чертит в воздухе линию острым ногтем, и на плече Сэма вспухает каплями крови длинный разрез.

Младший Винчестер вздрагивает и касается плеча. На пальцах кровь.

Так нечестно, сукин ты сын.

Еще линия в воздухе.

Болью взрывается бок.

Ещё линия.

Нога подгибается и Сэм падает на одно колено, складывается пополам.

Мгновенное движение, и следующая линия прерывается, не закончившись.

В сердце беты торчит кинжал с кровью мертвеца.

Рас изумленно смотрит на кинжал, потом на Сэма.

Младший Винчестер с трудом поднимается на ноги, пошатываясь, подходит ближе и в два взмаха сносит голову несостоявшемуся повелителю мира.

— Выкуси, — повторяет Сэм.

Он кое-как добирается до клетки Джима. Пленник всё ещё там, не двинулся с места.

— Мы смогли, Джим, — шепчет Сэм, медленно сползая по клетке на пол. — Мы смогли…

Он уже не видит, как Джим всё-таки подбирается к открытой двери и хватает его руку, сжимая её в обеих ладонях.