Джеспер просыпается от сильного звука дождя, барабанящего по наружному подоконнику, отскакивающего от него словно летящие пули в железную непробиваемую стену. Его голова немного болит, и то ли это от того, что он значительно много выпил прошлой ночью, то ли из-за сырой пасмурной погоды за окном. Но он склоняется ближе к первому, потому что это более реально, чем второй вариант.
В резиденции Ван Эка он чувствовал себя комфортно благодаря Уайлену, который окружал его не только заботой, но и своей всепоглощающей невинной любовью.
Фахи откидывает одеяло и озадаченно осматривает комнату. Уайлена нет, замечает он, и это не то, чтобы странно, скорее непривычно. Ведь обычно они просыпались вместе, позволяя себе потратить немного времени, растворяясь в теплых объятьях друг друга. Джеспер любил зарываться пальцами в растрепанные медно-рыжие волосы Ван Эка, проводя по ним с толикой нежностью и ласковостью. Уайлен же, напротив, касался разгоряченного тела юноши, проводя кончиками пальцев незамысловатые линии, или, как любил выражаться на это Джеспер: «ты словно рисуешь на моем теле невидимую картину, дозволенную видеть ее только тебе»
Но сегодня все по-другому. И Джеспер не вполне понимает, почему Ван Эк не разбудил его, или почему не лежит рядом с ним.
— Уайлен! — выкрикивает Джеспер, спускаясь со второго этажа. — Ван Эк! — Но никто не отзывается. Фахи даже замечает, что никто из слуг не выходит из своих покоев, чтобы доложить ему об отсутствии или о месте нахождения маленького купчика.
Как только Джес останавливается в роскошном зале резиденции, по обе стороны от него останавливаются идентичные по всем параметрам Кювея. Фахи потирает глаза, пытаясь осознать, сон это или ужасная реальность.
— Джес, почему я опять в образе Кювея? — одновременно, с отчаянием в голосе, произносят двое юношей. Фахи скидывает голову, поворачивая ей то налево, то направо. Невозможно. — Я — Уайлен! — снова одновременно произносят Юл-Бо.
Грудь Джеспера тяжело вздымается. Из-за ситуации, которая так неожиданно свалились на него, головная боль невыносимо распирала изнутри, заставляя Фахи испытывать удушающую тошноту. Перед ним появляется третий Кювей, из-за спины которого выходит еще один — четвертый. В глазах Джеспера можно было различить нотки недоумения, потерянности и беспомощности. Невероятно, думает он, все это собачий бред. Галлюцинация. Сплошная большая иллюзия, выдуманная его хитрым мозгом.
— Джес, это я, Уайлен, — один из юношей осторожно подходит к нему и кладет свое ладонь на его щеку, успокаивающего поглаживая подушечкой большого пальца.
— Убери от него свои руки! — выкрикивает другой. Он со всей злостью откидывает руку Кювея. — Не смей прикасаться к нему! — вокруг Джеспера собирается маленькая толпа, состоящая из Кювея Юл-Бо.
— Может быть вам стоит заткнуться? — громко кричит один из них, чем прерывает словесную перепалку остальных. — Джес, вместо того чтобы выслушивать весь этот бред, реши сам, кто из нас настоящий Уайлен. — Кювеи посмотрели на Фахи, выжидающе поглядывая на него. — Кто, если не ты, решишь этот спор.
— Но в прошлый раз он ошибся! — презрительно произнес Юл-Бо. — Поцеловал настоящего Кювея, и с каким трепетным желанием. Не правда ли, Джеспер? — все пары глаз уставились на него, и, Джеспер мог поклясться, что видел в них ненависть.
— Тогда я был зол, — начинает оправдываться Фахи, но взгляды, обращенные на него, нисколько не изменились. — Мне жаль. Мне правда очень жаль.
— Тебе не жаль. Но если хочешь заслужить нашего прощения, то будь добр, вычисли, кто из нас настоящий Уайлен, а кто Кювей Юл-Бо.
Джеспер оглядывает всех присутствующих в зале. Как различить их, когда они все выглядят безупречно одинаково? И тут до него доходит. Он вспоминает каждую мельчайшую деталь в Уайлене, которая, несомненно, была для него чем-то большим. Он вспоминает его тонкие длинные пальцы, которые умело ложились на флейту. Вспоминал, как Уайлен краснел, стоило ему хоть раз упомянуть о каких-нибудь пошлостях.
Джес любил, когда его маленький купчик, заливался краской, демонстрируя ему свою смущенность.
Он так же вспоминал, как при назначенной встрече, выискивал рыжеватую кудрявую макушку среди серой однообразной толпы. Вспоминал, как Уайлен заливисто смеялся рядом с ним, или как со всей увлечённостью рассказывал ему о подрывах зданий, и где и как можно было расположить бомбы так, чтобы строение мгновенно ушло под землю.
Маленький купчик без сомнения выделялся, даже среди всех четверых Юл-Бо. Да, он тогда совершил ошибку, но не специально. В то время он был невероятно зол, возможно подавлен. Вероятнее всего, все, чего он хотел тогда, это найти свое успокоение в Ван Эке, поддаваясь своим эмоциям и желаниям, которые он еле сдерживал внутри себя. Но сейчас, он определенно сможет найти его.
Подходя к каждому, он внимательно изучал их, детально рассматривая каждый сантиметр кожи. Он притрагивался к волосам, проходился по телу, испытывая неловкость в перемешку с охотой как можно быстрее покончить со всем этим и вернуть себе Уайлена.
Краем глаза он замечает нервозность остальных, когда его темные руки касаются человека с широким лбом, черными волосами, спадающими на лоб, и с золотистыми глазами. Фахи понимает в глубине души, что тем самым, выводит замаскированного Уайлена из себя, но ничего не может поделать. Он обязательно, чуть позже, упокоит его будущую волну ярости.
— Вас всего четверо, — произносит Джеспер, после длительного осмотра. — Но будь вас здесь хоть тысяча, я все равно узнаю своего Уайлена. — Фахи смотрит куда-то вправо, сталкиваясь с проницательным взглядом Юл-Бо. Но это не Юл-Бо. Это Уайлен. Его Уайлен. Он подходит к нему, не отрываясь от его лица, с осторожностью, будто боится, что тот испарится, оставляя за собой лишь призрачный след. Темные руки, носящие на себе запах пороха, аккуратно дотрагиваются до лица Уайлена. Да, это он.
Джеспер подскакивает на кровати, возбужденно оглядывая яркие, залитые лучами утреннего солнца стены комнаты. Пару раз он ударяет себя по руке, надеясь, что действительно проснулся, как замечает на краю их кровати — Уайлена Ван Эка. Рыжевато-золотистые волосы, небрежно откинутые назад, неестественно бледная кожа, и голубые глаза цвета насыщенного моря, поднятые на него, сверкнули на него нестерпимым блеском.
— С тобой все хорошо, Джес? — спрашивает Уайлен, убирая в сторону блокнот, в котором он рисовал спящего Фахи.
— Да, — прокашлявшись ото сна, произносит Джеспер. — Да! — его губы растягиваются в счастливой улыбке, и он, ухватив купчика за запястье, утягивает в свои объятья. — Прости. Прости меня.
Они лежали на кровати: Джеспер снизу, крепко прижимая к себе напряженное от волнения тело Уайлена, который покоился сверху. Фахи преспокойно поглаживал его спину, ощущая под своими ладонями несколько выпяченных позвонков.
Стрелок утыкается носом в макушку, втягивая носом запах чего-то сладкого и терпкого.
Его пальцы нащупывают затылок, приподнимаясь все выше, пока не запускает их в волосы.
Уайлен не совсем понимает такого резкого проявления любви по отношению к себе. Приподнимаясь на локтях и заглядывая в ясные серые глаза, различая в них очертаниях своего лица, он целует Джеса в краешек губ. Ван Эк думает, что на этом, пожалуй, закончит, но Фахи перехватывает его лицо и затягивает в глубокий, нежный поцелуй, заставляя раскрыть рот Уайлена своим языком.
Даже будь перед ним тысячи Юл-Бо или тысячи одинаковых Уайленов, он все равно отыщет его — единственного, и не важно, сколько на это потребуется времени.