Лодочнице давно стоило бы привыкнуть к тому, что в Подземелье полно самых разнообразных монстров со своеобразной внешностью, закидонами и прочим, прочим, прочим, что делает их такими особенными. Особенно много их почему-то в Хотлэнде: должно быть, жар земли как-то воздействует на их головы.

Даже у самолётов есть свои странности. Но Лодочница задаётся лишь одним вопросом на их счёт: зачем самолётам лодки? У них есть крылья, они могут летать. Наверное, Цундерплан не хочет терять свой беретик. Можно летать медленнее, но она почему-то не додумывается до этого очевидного решения.

А, может, и додумывается, но, руководствуясь простенькими, мало применимыми в реальности законами аниме, решает быть на земле рядом с человеком, или монстром, которого, вроде как, любит.

Лодочница плохо разбирается в японской анимации, и понятия не имеет, почему Цундерплан краснеет каждый раз, когда она оборачивается. Выглядит это достаточно забавно, особенно если к этому добавить её детское, почти наивное отрицание.

— Я здесь в-вовсе не потому, что ты мне нравишься!

Конечно, конечно. Лодочница охотно верит в эту ложь. Именно поэтому Цундерплан просит её покатать просто так, без цели («Я-я не х-хочу смотреть на твой дурацкий плащ!»), именно поэтому она так краснеет.

Самой Лодочнице просто всё равно. Цундерплан влюбчивая девочка, рано или поздно она найдёт себе другой объект воздыхания и любви-нелюбви. Но на душе всё равно приятно, и даже немного больно, что сама Лодочница ничего не чувствует к Цундерплан в ответ.