Ли Син не верил в романтику. Он не умел обращаться с девушками, не знал, о чём с ними говорить, да и, в общем-то, не пытался проявлять к ним интерес. Вспыхивающие среди членов команд взаимные или невзаимные чувства считались чем-то обыденным, но Ли Син не испытывал желания проверять на деле их прелести. На Полях Справедливости он предпочитал сражаться, вне Полей — тренироваться на износ. С таким режимом ему было ну никак не до отношений.
Однако однажды он всё-таки задумался об этом. Вернее, впервые понял, что в мире существовали вещи не менее интересные, чем самосовершенствование и работа во благо себя.
В тот день к нему после разгромного боя подошёл Мастер Йи. Сжав ладонью его плечо, он чётко произнёс:
— Не оставляй без внимания зовущий тебя голос, — и быстро удалился, оставив Ли Сина в недоумении.
Было странно слышать подобное, особенно от человека, предпочитающего проводить время наедине с собой даже на Полях Справедливости. Но в тот момент Ли Син не придал его словам особого значения. Мастер Йи слыл нелюдимым сухарём, так что сам факт того, что он вообще заговорил с ним, был странен, а Ли Син не сильно любил странные вещи с тех пор, как случайно уничтожил целую деревню. Не мог же он, в самом деле, предположить, что через некоторое время эти слова вспыхнут перед его слепыми глазами ярче любого самого красочного сна.
В этом бою они стояли на верхней линии, и напарника Ли Сина отправили на перерождение в первую же минуту сражения, как и кэрри противников. На лайне остались только он и саппорт убитого Варуса.
Прикрывшись миньонами, Ли Син притаился в укрытии. В том, что саппортом была девушка, Ли Син не сомневался — от Треша вряд ли пахло бы мятными леденцами. К тому же едва слышный звон натянутых струн лишь убеждал его, что противница — молчаливая особа родом из Ионии, обладательница огромного музыкального инструмента, с которой Ли Сину до сих пор не удавалось пересечься на Полях.
Ли Син настороженно прислушивался к шороху одежды и звону струн, втягивал носом запах леденцов и гадал — долго ли протянет девчонка против такого, как он. До воскрешения Талона оставалось ещё полминуты, было время испытать её на храбрость.
Когда девушка опрометчиво отошла от башни, чтобы отогнать подоспевших миньонов, Ли Син выпрыгнул из засады. Но едва он успел сделать пару шагов, как пронзительно взвизгнул инструмент и его отбросило средней мощности волной. Сердце зашлось бешеным стуком, рёбра гулко хрустнули, к горлу подступил съеденный накануне завтрак.
С трудом избавившись от головокружительных пут атаки, Ли Син собрал силу в кулаке, чтобы оглушить девчонку, но лишь раздражённо цыкнул, осознав, что та вышла из радиуса действия атаки. Прислушавшись и снова уловив движение прикоснувшихся к струнам пальцев, он извернулся и чудом избежал нового залпа, после чего, выбравшись из атакующего кольца вражеских миньонов, прыгнул вперёд. Однако достать саппорта он так и не смог, потому что следующее мелодичное бряцание инструмента словно отодвинуло его от неё.
Досадливо рыкнув, Ли Син прикинул, что и Варус, и Талон наверняка уже были на подходе, и решил использовать критический удар. Его раздражало, что саппорт, который по всем канонам должен был сбежать от превосходящего по силе противника, почему-то стоял насмерть. Следовало поставить её на место.
Сконцентрировавшись на цели, Ли Син оттолкнулся от земли и, почти дотянувшись до девицы, вдруг услышал свист стрел Варуса. Увернувшись, он хотел уже скрыться в облюбованном укрытии, чтобы дождаться Талона и дать бой вернувшим силы противникам, но внезапная волна невиданной силы заставила его замереть. Нет, Ли Син не хотел так просто отдаваться под вражеские атаки, но зазвучавшая мелодия сперва заморозила его, а затем закружила-завертела в шутовском танце. Ноги двигались сами, пульс надрывно стучал в ушах, а голова раскалывалась. Последнее, что запомнил Ли Син, — пронзившую его грудь стрелу Варуса и рассерженный крик Талона, опоздавшего на каких-то пару мгновений.
В себя Ли Син приходил долго, словно его оглушили не музыкой, а ударом инструмента по голове. Он честно пытался сосредоточиться на бое, пару раз даже успешно отправлял девушку на перерождение, но до конца вытянуть линию не смог, чем подвёл и себя, и команду. Талон ничем не выдал своего разочарования, но молчание, с которым он ушёл в душ, сказало всё за него. Ли Син привык читать эмоции не только по словам — порой ему хватало едва слышного дыхания, чтобы понять чужие чувства.
— Что ты знаешь о той девчонке? — спросил Ли Син, едва заслышав, как Талон переступил порог душевой.
Он был в курсе, какие слухи ходили о нём в пределах и за пределами Полей Справедливости, поэтому ни капли не удивился сковавшему Талона замешательству. Его, как и Мастера Йи, считали нелюдимым одиночкой, поэтому внезапная разговорчивость с его стороны изумила Талона.
— Её зовут Сона, — опомнившись, произнёс Талон и кинул влажное полотенце в общую корзину с грязными банными принадлежностями. — Остальное, думаю, ты и так понял. Я прав?
— Она немая?
— Именно. Только списывать её со счетов не стоит. Девочка хоть и молчаливая, но очень способная. — Талон хлопнул дверцей шкафчика и повернулся к Ли Сину. — Если когда-нибудь посчастливится работать с ней в паре, ты поймёшь, о чём я.
— Ты стоял с ней на лайне? — Ли Син приподнял брови. — Почему тогда не предупредил о её способностях?
— Ну так же неинтересно, — улыбнулся в ответ Талон и тут же испарился без следа.
«Асассины», — поджал губы Ли Син и тоже поднялся. Душ и отдых — то, что доктор прописал.
Все последующие дни — будь то тренировки или же битвы на Полях Справедливости — Ли Син с некоторым удивлением ловил себя на мыслях о Соне. Он пытался представить её внешность, когда выдавалась свободная минутка, а во время боёв невольно прислушивался к происходящему на других линиях, стараясь уловить мелодичный перезвон струн. Он навязчиво искал встречи с ней, но, увы, безуспешно, за что корил и себя, и вселенскую несправедливость. Сона заинтересовала его: то ли тем, что тоже сражалась при наличии трудностей физического характера; то ли удивительной отвагой. Ли Син сам мало что понимал, но желание испытать Сону в качестве союзника зрело в нём, постепенно превращаясь в навязчивую идею, из-за которой он стал ходить на Поля не за Призывателем, а по собственной воле. Что бы кто ни говорил, но Призыватели давали своим временным подопечным силу, несравнимую с их привычными способностями, поэтому игра в одиночку была сродни попытке проткнуть спичкой пушечное ядро. Однако Ли Син всё равно с упорством утопленника шёл биться, не теряя надежды оказаться в одной команде с Соной.
И однажды ему это всё-таки удалось.
Ли Син услышал её сразу. Шорох одежды, тонкий напряжённый звон струн и приевшийся уже запах леденцов, только уже не мятных, а, кажется, апельсиновых, — Сона была узнаваема среди остальных членов команды, как никто.
Ли Син сперва остановился в замешательстве, но быстро пришёл в себя и присел на одну из тянущихся вдоль стен зала скамеек.
— Я пойду на среднюю линию. — Шипящий тихий голос Зеда Ли Син, скорее, ощутил кожей, чем услышал.
— Тогда я и Сона пойдём на нижнюю. — Эш можно было узнать по повисшему в воздухе лёгкому холодку. — У кого-нибудь есть возражения?
— Никаких, — ядовито откликнулась Седжуани, ауру которой Ли Син ощутил ещё на подходе к коридору. Ледяная особа с пугающе сильной ненавистью к своему же семейству. — Принцесса ведь всё решила, правильно?
— Кому-то нужно решать, — с поистине нордическим спокойствием пожала плечами Эш. — Иначе мы до начала боя так и не организуемся. Или тут кто-то хочет проиграть и не получить вознаграждения?
Всеобщее молчание послужило ей ответом. Седжуани насупилась, Зед, заранее выбравший себе линию, вообще не отреагировал. Лишь Сона едва заметно изменила тональность звучания инструмента, разом обратив на себя внимание присутствующих. И Ли Сина в том числе. В попытках придумать возражение он немного приуныл, потому что в словах Эш был резон — кэрри, вроде неё, саппорт будет куда полезнее. Поэтому неожиданная реакция Соны заставила его в надежде вскинуть голову.
— Ты… хочешь на верх? — уточнила Эш, когда Сона с шелестом повернулась к замершему в ожидании Ли Сину. Дождавшись кивка, она пожала плечами и холодно улыбнулась напрягшейся Седжуани. — Тогда у нас нет выбора. Мнение саппорта тоже должно учитываться, иначе у нас нет шанса на успех.
Ли Син мог поклясться, что услышал, как взгляды сестёр пересеклись с лязгом калёной стали, но едва ли обратил на это внимание, преисполнившись радости. Сона упростила задачу им обоим.
— До выхода две минуты, — оповестил Зед и поднялся с места.
Остальные, как по команде, последовали за ним.
Встав около союзной башни, Ли Син пошевелил головой, стараясь уловить посторонние звуки из укрытий, и лишь затем оглянулся поверх плеча на стоящую за его спиной Сону. Та замерла в неподвижности, поджав босые ноги. Он ещё при первой встрече понял, что передвигалась она по воздуху при помощи своего инструмента, но только сейчас ощутил прилив таких сильных чувств, что сам испугался. Ему вдруг явственно представилось, как Сона осторожно касается ступнями притоптанной чужими ногами травы, и на мгновение ему почти до боли захотелось увидеть это.
— Стой за мной, — властно приказал Ли Син и поморщился от того, как прозвучал при этом его голос.
Но Сону его тон, казалось, не смутил. Она мягко коснулась пальцами струн, заставив инструмент ответить кротким согласием, и Ли Син замер, прислушиваясь к ощущениям, которые вспыхнули внутри снопом искр. Он не понимал, как такое могло получиться, но в ушах будто прозвучал её тихий, похожий на колокольчик голос.
С усилием вытряхнув из головы странное ощущение, Ли Син вновь повернулся в сторону башни противника и, заслышав приближение миньонов, заставил себя сосредоточиться на битве.
Временами Ли Сину казалось, что в тело будто вселяется вихрь: лёгкие наполнялись воздухом, сердце ускоряло бег, а раны таяли на глазах, отдаляя момент перерождения. Несмотря на давление противников, Ли Сину было восхитительно легко: Сона исцеляла его, придавала ускорение, когда дыхание сбивалось, и заставляла противников танцевать, что пару раз вызывало у Ли Сина ехидную торжествующую улыбку. Стоя с таким помощником на одной линии, он ощущал себя способным на всё. И на самые головокружительные победы в том числе.
Лишь в середине боя Ли Син ощутил, как внутри всё оборвалось: когда он погнался за оглушённым Кенненом, а Леона в этот момент двумя мощными ударами отправила не успевшую спрятаться Сону на перерождение. Но подобное он допустил всего единожды, хоть и корил себя потом за это до конца битвы. Которая закончилась в их пользу, несмотря на непрекращающуюся грызню Эш и Сенджуани.
Сидя в общей раздевалке и ожидая выхода из душевой других чемпионов, Ли Син мысленно проговаривал то, что хотел сказать Соне. Слова путались, образуя бессмысленную сумятицу. А ведь он хотел извиниться за свою ошибку и поблагодарить за хорошую игру. Всего-то.
Когда девушки их команды, наконец, покинули душевую и направились к своим шкафчикам, Ли Син поднялся и повернулся к остановившейся посреди раздевалки Соне. На Полях было невозможно умереть и все раны, даже самые серьёзные, так или иначе заживлялись, но некоторые весьма обидные ссадины, синяки и ушибы могли продержаться до нескольких дней. Поэтому когда Ли Син уловил идущий от рук Соны едва заметный запах крови, он сразу напрягся, ощутив себя последним негодяем. Повреждения были получены вовсе не от противника, а из-за старательной игры на инструменте, не раз и не два удержавшей Ли Сина от возврата на базу, и это знание чувства вины никак не умаляло, а только усиливало.
Ли Син молча подошёл к Соне, взял её за руку и бережно усадил на грубо вырезанную скамью. Достав из своего шкафчика запас бинтов, он опустился перед ней на колени и взял тонкие прохладные руки в свои ладони. Моментально устыдившись, какими грубыми и мозолистыми они оказались в сравнении с нежной кожей Соны, он рванул упаковку бинтов зубами и принялся обрабатывать небольшие, но глубокие ссадины в ожидании, когда переругивающиеся между собой Эш и Седжуани покинут раздевалку. Лишь когда они ушли, он решился открыть рот и произнести тихое:
— Прости.
Пальцы Соны вздрогнули от его голоса, а изумлённый вдох заставил Ли Сина поднять голову, вглядываясь в её лицо слепыми глазами. Он умел читать людей, да и вообще был весьма способным, но только в присутствии Соны почему-то он ощущал себя самым настоящим слепцом.
— И, да, спасибо тебе, — глухо пробурчал Ли Син, закончив обрабатывать ссадины. — Слухи не лгали — ты действительно отличный саппорт.
Смущение Соны он ощутил столь же явственно, как недавно чувствовал запах леденцов. У Соны не было голоса, чтобы выразить эмоции, однако она каким-то непостижимым образом делала это всем телом.
— Мне хочется верить… Вернее, я надеюсь, мы как-нибудь ещё встретимся… Я имею в виду, на Полях Справедливости, — сбиваясь, пробормотал Ли Син и, завязав последний узелок, резко поднялся с места.
Чувствовать себя желторотым птенцом он разучился так давно, что сейчас испытал жгучий стыд из-за своего поведения, однако Сону это не смущало. Она обхватила его запястья перебинтованными пальцами, и в тот же миг Ли Син точно — совершенно точно, без обмана — услышал её голос, пробежавшийся по всем нервным окончаниям.
«Мы обязательно ещё встретимся».
Улыбнувшись, Сона поднялась со скамьи и отправилась переодеваться, а Ли Син, почувствовав себя последним извращенцем, спешно покинул раздевалку, хотя раньше совсем не смущался вида переодевающихся девушек. Лишь на улице он осознал, что слеп и при всём желании не смог бы за ней подглядеть.
Усмехнувшись, Ли Син быстрым шагом отправился в сторону дома, по пути припоминая всё, что случилось с ним за последние недели. Было немного странно осознавать интерес к другому человеку после того, как он запретил себе привязываться. Но ещё более странным было то, что на ум ему внезапно пришёл Мастер Йи и его слова, сказанные вскользь и даже будто не ему.
Ну не мог же он, в самом деле, знать?
Или всё-таки мог?..
Решив не откладывать на потом, Ли Син повернул на дорогу, ведущую к дому Мастера Йи, и тихо фыркнул себе под нос, предствив, как сильно тот удивится. В любом случае, этот сухарь знал куда больше, чем говорил, так почему бы не спросить обо всём напрямую? Сона выбрала Ли Сина сама, она «заговорила» с ним, поэтому он хотел быть готовым к следующей их встрече. А в том, что она состоится, он ни капли не сомневался.