Комья грязи летели из-под лошадиных копыт. Два всадника – два брата – мчались по размытой дождями дороге. Позади осталась громада Драконова Хребта – великой стены, отделявшей королевство Эшир от Ничейных Земель. Вокруг на ветру колыхалось зелено-бурое море ковыля, а впереди... впереди ждала битва. Охота. Вопреки привычке Эйнеке и Наталь – близнецы-полуэльфы – вышли не за зверем, а за человеком. Впрочем, человеком ли?

«Он разорил три деревни. Одну по ту сторону Драконова Хребта и две по эту», - размышлял Эйнеке – младший брат, синеглазый и болезненно-бледный на вид. Сомнения все еще копошились в его душе. Он давно не убивал людей. Не считал достойным, хоть и когда-то промышлял подобным. Мчавшийся впереди Наталь казался куда более уверенным. Держался он прямо. Взгляд был сосредоточенным. На лице царило выражение полной решимости.

«Нату такое всегда давалось легче, чем мне», - подумал Эйнеке, вглядываясь вдаль – где-то там вот-вот должна была показаться деревенька Далечье. Туда вел след «добычи».

«И ему совсем без разницы какого зверя бить: обычного – четырехлапого – или такого вот... двуногого!» - полуэльф хмурился: только контуры Темнолесья – зубчатые макушки елей, да разлапистые сосны – вырисовывались на фоне пасмурного неба, и совсем никакого селения! Ни домишек, ни даже дыма из печных труб.

«Дурной знак! Дурной знак!» - билось в уме где-то между мыслей о грядущем дельце. Тоскливое завывание ветра в ушах и отдаленное сиплое карканье ворон добавляли своего. Эйнеке игнорировал это.

«Люди... Звери... Что человека, что зверя я не пошел бы бить, не подумав крепко, но тут... - продолжал он свои размышления. - Чудовище! Бешеный волк! Ни единой живой души на три селения!»

Растерзанные и увеченные трупы. Разорванный живьем и выпотрошенный скот. Изуродованные люди. Не только мужчины, но и женщины, дети, старики. Загадочный бродяга, наводящий ужас на окраинные селения Эшира...

Дворянин, нанявший близнецов Вейнс, не скупился на описания зверств, учиненных негодяем. При всем при этом подробностей относительно внешних его черт, целей и возможного маршрута не было. Лишь пару раз жители соседних деревень видели в лесу странного мужчину: невысокого, изможденного и отощавшего, в крови и лохмотьях. Он волочил правую ногу и все же двигался поразительно быстро для человеческого существа.

Выследить его удалось лишь чудом.

Кое-где слушок, а где-то порванный и брошенный гнить пес, заяц или даже целый олень. Не верилось, что один-единственный, да еще и к тому же хромой человек способен на такое, но... Он волочил ногу. Правую. Земля это запомнила: один след – четкий отпечаток ступни, второй – смазанная обрывистая полоса. Он двигался на запад. Как предполагал Наталь, к Темнолесью. Две семидневки близнецы шли по следу, пока его не размыли дожди. Заезжали во все окрестные селения, спрашивали, ловили каждый мало-мальски ценный слух, каждую сплетню, и вот. Осталось лишь Далечье, а там либо в лес, либо...

«Либо мы его потеряли», - мрачно констатировал Эйнеке. Что-то внутри него, впрочем, лишь отмахнулось. Это что-то говорило, будто именно в Далечье или подле охотники и «зверь» наконец встретятся.

«Ему хочется крови. Этот монстр... он не может так долго без бойни! Деревенька у самого Темнолесья... глухая, на отшибе... не удержится ведь от соблазна!» - все еще думал Эйнеке, а сомнения... Они не утихали. Сжимали сердце, холодили горло.

«Ты же решил, что он – чудовище! Ты же знаешь, где его искать! Почему ты колеблешься?!» - попытался расставить точки над «ё».

«Если это не вопрос морали, то что? Страх?» - Эйнеке нервно усмехнулся. Да, пожалуй, это был страх. В конце концов, что за человек мог в одиночку расправиться с тремя селениями? Перебить столько народу? Да он оленей и коров голыми руками рвал!

Впереди наконец показались очертания домов и домишек. Деревянных и соломенных крыш. Заборов, колодцев, пристроек. Дыма, впрочем, по-прежнему не было. Была тишина. Давящая. Абсолютная. Ни единого звука не доносилось со стороны селения, и даже вороны притихли. Небо опустело без них.

Наталь остановил коня. Вскинул руку, давая брату знак. Эйнеке тоже натянул поводья. Его скакун громко всхрапнул и все же замер. Наталь неотрывно смотрел в сторону Далечья, хмурился, играл желваками. Эйнеке проследил за его взглядом, затем поднялся на стременах. Тут же сел обратно, раздраженно зашипев. Конь под ним нервно дернулся. Прянул ушами.

- Мы опоздали, - сухо констатировал Наталь. Рука его уже лежала на рукояти молота. Вторая по-прежнему держала поводья.

«Да, трупниной разукрасить все столбы и заборы в округе он уже успел!» - мрачно отозвался внутренний голос. Даже отсюда Эйнеке видел несуразные, изломанные очертания людских тел, насаженных и нанизанных, будто чучела на жерди. И кровь, кровь, кровь... Слишком много крови!

- Может он все еще там, - бросил Эйнеке вслух. Тихо, мягко, но все же уверенно. Свою робость... свой страх он предпочел скрыть от брата.

Наталь на миг задумался, потом кивнул.

- Проверим, - сказал он твердо.

- Проверим, - согласился Эйнеке и потянулся к кошелям у пояса.

- Эйнеке... - в тоне Наталя впервые проступило волнение. Во взгляде старшего брата младший уловил немой укор, однако все равно вытянул на свет небольшой пузырек с сине-зеленой жидкостью. Отвар звездолиста.

- Брось, Нат! - Эйнеке раздраженно фыркнул, откупорив склянку, - Мы не знаем кто этот человек и на что он способен!

- Это не прихоть. Я просто хочу быть во всеоружии, - беспечно пожал плечами, однако пузырек не пригубил.

- К тому же, не думаю, что там моя магия кому-то помешает! Уже, - последнее слово произнес, изобразив некое подобие улыбки.

- Делай как знаешь! - отозвался Наталь.

Скорчив недовольную рожу, он отвернулся, а Эйнеке наконец влил в себя отвар. В один глоток опустошил склянку и опустил ее обратно в кошель. Встряхнулся, чувствуя, как внутри разгорается стылый огонь, а снаружи начинает кипеть и бурлить незримый колдовской щит – ворох энергий, окружавших Эйнеке и до сего момента пребывающих в относительном спокойствии.

- У-ур-р-рх! - тихий рык прошелся по горлу, переплелся с обычным «ух!». Отвар звездолиста еще не успел подействовать в полной мере, но уже сейчас Эйнеке чувствовал прилив сил. Возбуждение охватывало разум. Притупляло страх. Последний его отголосок, объединившись с жадностью, заметил:

«Нужно было просить больше за этого ублюдка!» - и тут же потух.

- Вперед! - пророкотал Эйнеке и, пришпорив коня, направил его к Далечью.

***

Бойня.

Сплошная бойня. Только это и встретило близнецов в Далечье. Коней оставили у въезда в деревню. К запахам крови и требухи привыкли скоро. Шли. Осматривались. Впереди Наталь. На одной руке обитый кожей щит, во второй молот. Эйнеке не отставал. Тонкий клинок эльфийской работы и кинжал у пояса. Обнажать оружие младший близнец не спешил. Куда больше он полагался на свою магию, а она... она всегда готова к бою! Пока Наталь изучал следы в черно-буром месиве под ногами, заглядывал в окна, Эйнеке искал цель иным образом. Незримый колдовской щит он расширил, заставил покрывалом стелиться по земле. Охватывать все и вся. Втекать в приоткрытые двери и ставни, сквозь щели просачиваться в дома, сараи и хлева. Так полуэльф чувствовал все, чего касалась его магия.

Во всем есть волшебная сила. Везде она струилась тонкими ручьями-нитями. Эйнеке их перебирал, ощупывал, стараясь понять, что произошло в деревне: сколь давно погибли ее жители и как. Не колдун ли тот хромоногий? Колдовство объяснило бы многое! С его помощью вполне возможно разорвать живьем зверя или человека. Можно даже целое селение разорить в одиночку, но...

«Тогда это должен быть очень и очень могущественный колдун!» - заметил внутренний голос. Полуэльф с ним согласился. Если в деле и замешано колдовство, то тот, кто его сотворил не мог быть неопытным неофитом или бесталанным недоучкой.

Постепенно Эйнеке овладело чувство. Хорошо знакомое ему с детства. Будоражащее. Волнительное. Хищное! Это был голод. Непростой, а магический. Он требовал не только изучать струящуюся вокруг силу, но и пожирать ее. Насыщаться и расширять тем самым свое поле. Охватывать все больше и больше. Только уже не с целью изучить и понять, а лишь затем, чтобы жрать, жрать и жрать!

- Трупы свежие. Более-менее, - мрачно заметил Наталь, носком сапога перевернув обезглавленную кошку: лапки ее были вывернуты под неестественным углом, шерсть слиплась и свалялась. - Кровь уже засохла, но подгнить ничего толком не успело...

- Угу, - откликнулся Эйнеке. Рассеянно глянул на брата. В какой-то миг младший близнец так отдался своим магическим ощущениям, что позабыл о существовании старшего.

Нехорошо.

Эйнеке сглотнул, перебарывая новый и особенно сильный приступ голода. Потянул из убиенных тел скудные остатки жизненных сил. Да, бойня случилась недавно. Иначе бы нечего было сожрать. Магия уходит из мертвых тел быстро...

«Какая она странная все же!» - подумал Эйнеке, вытягивая очередной виток силы. От недавно выпитого отвара его мысли лихорадило. Чувства обострились. Стали ярче. Полуэльф без труда различал «вкус» поглощаемой им магии. Как у пищи он разный, так и у силы. У той, что пылает в огне один, у текущей в земле другой, а у бьющейся в крови живых созданий – третий. Его Эйнеке знал особенно хорошо. Однако...

«Это не он! Не тот вкус! Не та магия!» - не утихало внутри. Эйнеке хмурился, прислушиваясь к себе. Наталь по-прежнему осматривал округу.

- Следы не размыл дождь, - сказал он, - но не могу в этом месиве разобрать где чьи! - раздраженно рыкнул, затем плюнул под ноги.

Эйнеке не ответил. Никак не отреагировал. Снова углубился в изучение магии вокруг. Пытался понять ее вкус. Найти сходство...

- Эй, скотина сраная! - заорал вдруг Наталь. От неожиданности Эйнеке аж подскочил на месте. В миг стянул поле в щит. Приготовился к бою, но сознав что случилось, раздраженно зашипел.

- Выходи, паскудина! Посмотрим кто кого, а?! - тем временем продолжал надрываться Наталь. Добавил еще пару ругательств. Затих, прислушиваясь.

Тишина.

- Либо свалил, либо... - начал старший близнец.

- Либо таращится на твою тупую рожу из засады и выбирает какую руку тебе первой оторвать и затолкать в пасть! - рыкнул младший.

- Пускай попробует! - фыркнул Наталь и все же огляделся кругом: вдруг чего?

- Сам нападет? Тем лучше! Затрахался я уже искать! - добавил мгновение спустя.

Эйнеке снова рыкнул. Тряхнул головой. Какая беспечность! Что ж, ладно. Подкрасться к цели незамеченными они и не думали. Любви к лукам и арбалетам за врагом замечено не было. Колдовство...

- Ты хоть что-нибудь почуял, а, братец? - двинувшись дальше вдоль домов, спросил Наталь.

Эйнеке задумался на миг.

- Нет, - выдохнул, - ничего такого... особенного. Не думаю, что этот тип – колдун. Нет никаких заклятий, их отголосков или...

- Отлично! - просиял Наталь, беспардонно перебив брата.

- Тем легче работенка! - добавил он и перехватил молот поудобнее.

«Любишь же ты недооценивать врага! А потом мы половину выручки на лекарства и костоправов тратим!» - Эйнеке нахмурился, почти сказал это вслух, однако воздержался. Не до того сейчас. Есть более важные вещи, слова...

- Но я чувствую что-то... непонятное, - начал Эйнеке.

Наталь остановился, глянул на него через плечо, вскинул бровь. Впрочем, не торопил. Давал брату возможность собраться с мыслями. Знал, как непросто тому говорить о подобных ощущениях.

- Странное. Непривычное, - Эйнеке нахмурился. - Я... немного «попробовал» ту силу, что еще осталась... хм... в местных. В их телах...

- Г-хм, - во взгляде Наталя мелькнуло неодобрение, беспокойство. Омерзения, впрочем, не было. Это радовало. Помогало справиться со смущением. Эйнеке казалось, будто он сделал что-то... неприемлемое, неуместное, однако...

«Это лишь магия! Сила, которая им больше не нужна!»

- Она не такая, как... Ну, как обычно бывает, - Эйнеке пожал плечами. - Она... безвкусная. Бесцветная! Неживая...

Наталь озадаченно нахмурился.

- Ну, они сами не очень-то живые, если ты не заметил! - изрек мгновение спустя и кивком указал на труп какого-то мужика. Голова отрублена. Кишки красно-фиолетовыми лентами свисают к земле. Из груди торчат деревянные жерди. Эйнеке отвернулся. Не из брезгливости – мертвечины он всякой повидал на своем веку. Скорее из злости на брата.

«Ты не понял меня, тупица!» - вспыхнул, чувствуя, как откликается на его ярость магический щит. Он запульсировал. Заискрил, проявляя себя внешне.

Рык.

Не звериный и не человеческий. Он огласил Далечье и тут же сменился отчаянным протяжным воплем. Близнецы припустили вперед. Кинулись на звук. Каша из грязи и крови налипала на подошвы. Ноги скользили по ней. Трупы: люди, звери птицы; то и дело приходилось перепрыгивать. Раз Эйнеке чуть не запнулся об выпотрошенную и брошенную прямо посреди дороги козу. Вляпался в изломанную тушку курицы. Ругнулся и все же помчался дальше – на другой конец селения.

Большой амбар. Черные от влаги доски. Приоткрытые двери. Следы снаружи – возня внутри. Кто-то проволок нечто крупное по земле, оставил широкую полосу прямо у входа. Наталь остановился и глянул на брата. Эйнеке кивнул.

«Давай!» - теперь он обратил свой щит в два когтя – два острия из чистой магии.

Наталь вошел в амбар. Всего пара шагов за порог и еще несколько вбок. Эйнеке скользнул следом. И тут же внутренне сжался.

Сила!

Чужая. Бесцветная. Безжизненная.

Она обдала его, точно порыв ветра. Заставила замереть, настороженно, почти испуганно. Может... может все-таки маг? Хитрый колдун, сумевший сбить его с толку!

Эльфийское зрение быстро приспособилось к полумраку. Эйнеке уставился на фигуру у дальней стены амбара. Она... Он – это был все же мужчина! – скорчился на полу. Грязные патлы, слипшиеся от спекшейся крови, свисали на лицо. Та его часть, что Эйнеке видел, заросла клочковатой бородой – тоже грязной, красновато-бурой, особенно у рта. Кожа в язвах и нарывах. Перепачканная одежда, изодранная до такой степени, что уже превратилась в лохмотья, свисала с тощих плеч, едва прикрывая изможденное тело. Израненное, изрезанное, исколотое и сплошь усеянное фиолетовыми россыпями синяков. Рядом с человеком темной грудой возвышалось нечто.

Эйнеке присмотрелся: еще один человек.

Женщина.

Она не шевелилась и, кажется, давно отдала богам душу. Тот, живой, обнимал себя за колени, вернее пытался – из правой ноги торчал желтоватый кусок сломанной кости – и раскачивался из стороны в сторону. Скулил. Бормотал себе под нос что-то невнятное.

Заклинание?

Эйнеке прислушался. Сначала к своим магическим ощущениям. Нет. Бесцветная сила, затаившаяся в амбаре, оставалась неподвижна. Она словно туча сгустилась над Бормотуном, но никак не откликалась на его действия.

Тогда Эйнеке обратился в слух.

- Нет-нет-нет! Я не буду! Хватит! Отпусти! - лихорадочно шептал Бормотун. - Я не хо...

Он резко затих. Задергался, будто в судорогах. Зашипел. И стремительным, но каким-то неестественно рваным движением, склонился над мертвой женщиной.

Эйнеке скорчился. Вжал голову в плечи. Бормотун ожесточенно работал челюстями. Чавкал. Вертел головой, будто крокодил, силящийся оторвать от жертвы кусок.

Следовало атаковать.

Незамедлительно и жестоко. Эйнеке бездействовал. Бездействовал и Наталь. Оба оказались ошарашены, представшим перед ними зрелищем. В определенный момент оно, впрочем, прекратилось. Человек – Бормотун – замер. Задрожал всем телом. Неуклюже и как-то совсем заторможено отдалился от трупа. Издал булькающий звук. Кровавая кашица осталась на бороде. Бормотун застонал.

- Да пошел ты! - рявкнул тут же Наталь. Размахнувшись молотом, он сделал шаг к врагу.

«К врагу ли?» - Эйнеке усомнился.

Бормотун, будто наконец заметив присутствие близнецов, поднял голову. Устремил на старшего полный надежды взгляд. Наталь остановился, прикованный им.

- П- помоги... мне!.. - просипел Бормотун.

Зашелся кашлем. Снова задрожал.

Миг.

Глухой злобный рык вырвался из его глотки. На землистый пол закапала слюна. Туча стылой неживой магии зашевелилась под потолком, но виной тому было отнюдь не заклятье. Эйнеке не чувствовал, чтобы рядом кто-то плел чары. Та магия... Она двигалась по собственной воле! Словно… словно была разумным существом! И...

«Она готовится к броску! К атаке!» - понял вдруг Эйнеке.

Он вскинул руку. Направил коготь-острие на тучу.

Столкновение. Яркая вспышка. Холод.

Боль. Боль. Боль!..

***

Недолгое забытье отпустило. Сердце било урывками. То и дело пропускало удар. Кости ныли. Тело не слушалось. Ломило в висках. Пальцы... Пальцы не гнулись. Замерзли так, будто Эйнеке только с мороза в дом вернулся. Судорожно вспоминал что случилось. Силился вернуть себе возможность видеть, слышать и осязать. Остатки боли притупляли чувства. Звездолист не помогал. Магия... Когти вновь обернулись щитом. Ослабевшим. Едва мерцающим. Эйнеке застонал. Вспомнил о своей контратаке. Неудачной, вестимо.

Смог перекатиться на брюхо – до того лежал на спине. Возвращался слух. Ругань Наталя и злобный рык твари. Бой продолжался. Мысль об этом придала Эйнеке сил. Сипло рявкнув, он сел. Встряхнулся. Сфокусировал взгляд. Хотя все и плыло перед глазами, тонуло в сумрачной дымке, Эйнеке видел брата. Тот, лишившись щита, сдерживал Бормотуна одним лишь молотом. Удары его никак не остужали пыла бестии, которой обернулся тот странный человек. Трещали кости и рвались жилы, но Бормотун двигался: быстро, сильно, неумолимо. Он наваливался на Наталя, как горный медведь. Ревел. Норовил схватить за горло зубами и... не похоже, чтобы уставал!

Движения Наталя, напротив, замедлялись. Мгновение назад он без труда ускользал от яростных, но все же неуклюжих нападок Бормотуна. Теперь...

- Сука! Паскуда! - отчаянно ругаясь, Наталь отскочил и, запнувшись об собственный брошенный щит, едва не потерял равновесие.

Бормотун не преминул воспользоваться этим. Рыча от нетерпения, он налетел на полуэльфа, но получил упреждающий удар молотом в грудь. Пошатнулся. Взвыл. Не столько от боли, сколько от досады. Вернув себе устойчивость, Наталь рыкнул в ответ.

«Туча… Магия… Где?!» - Эйнеке попытался сосредоточиться. Ему следовало вернуться в бой, помочь брату с этим… двинутым! Однако прежде младший близнец желал избавиться от возможной колдовской угрозы.

Попытался позвать свою магию. Снова обратить щит в поле, а лучше в щуп и отыскать тот клуб разумной, но враждебной силы. Не вышло. Откликался один лишь голод. Как никогда требовательный и навязчивый. Эйнеке отмахнулся от него. Сдержал. Сосредоточение – его нельзя терять! Собственного чутья полуэльфу не хватило, чтобы найти чужую магию. Впрочем, та, кажется, развеялась, а может…

«Просто затаилась!» - шептала тревога.

«Действуй уже!» - приказывал разум.

Эйнеке поднял руку. Снова воззвал к колдовской силе. И…

Голод.

Неуемная жажда, от которой все внутренности сводило судорогой. Эйнеке шумно сглотнул. Заставил себя подняться. Пошатнулся. Устоял. Схватился за рукоять клинка. Потянул тот из ножен, но замер. Оцепенел от внезапно нахлынувшей жути. Откровенного страха. Бормотун… Что с ним не так? Почему его не берет оружие? Почему после стольких ударов Наталя он продолжает бой?

«Без магии у меня нет шансов!» - первая паническая мысль тронула разум.

Короткий рык. Удар падающего тела. Бормотун опять налетел на Наталя. Наконец опрокинул его.

«У тебя душа дракона. Ты хищник, а не жертва!» - мягкий девичий голос.

Образ из прошлого.

Он на миг посетил Эйнеке. Придал сил и смелости.

«Я – дракон!» - сказал сам себе.

Выхватил клинок. Подлетел к борющимся на полу Наталю и Бормотуну. Лишь чудом старший близнец удерживал врага. Тот по-прежнему норовил впиться ему в шею. Замахнувшись, Эйнеке что было силы опустил клинок на спину Бормотуна. Тот даже не шелохнулся, хоть лезвие и вошло ему глубоко в плоть. Эйнеке надавил, но лишь уперся в хребет. Выпустил клинок из чужой туши. Обрушил на врага еще один удар, потом еще и еще.

На шестом, когда у Эйнеке уже сбилось дыхание, Бормотун наконец ответил. Он выгнул спину. Зло зашипел, крутанувшись. Эйнеке не успел толком понять, как оказался на полу. Столкновение выбило из его легких воздух. Рукоять скользнула из пальцев. Клинок вылетел. С тихим звяком упал где-то в стороне. На Эйнеке навалилась тяжесть. Чужие руки до боли сжали плечи. Смрадное дыхание обдало шею. Кровавая слюна забрызгала лицо и воротник.

«Я – дракон! - крутилось в уме, гнало прочь страх. - Хищник, а не жертва!»

Выставил вперед руку. Пятерней впился врагу в лицо. Второй попытался ухватить Бормотуна под горло. Тот сопротивлялся. Извивался и всячески норовил цапнуть Эйнеке за пальцы. Пришлось убрать руку с лица врага. Теперь двумя схватил его за горло. Сжал.

Тогда же нечто тяжелое обрушилось на Бормотуна сзади. Эйнеке едва не взвыл, когда это случилось. Он больше не мог держать чужой вес на вытянутых руках. Согнул их в локтях.

Удары. Треск ломаемых костей. Чавкающие звуки. Мелкие осколки, вперемешку с чем-то липким и горячим летели Эйнеке в лицо. Полуэльф догадывался что это было. Он видел своего брата в очередной раз замахивающегося и опускающего молот на голову врага.

Еще несколько ударов и все прекратилось.

Бормотун обмяк.