Немного поспал, но, кажется, Эйнеке и не требовалось много. Как-никак вынужденная пауза – отдых в таверне – затянулась. 

“Сегодня все закончится”, - именно с этой мыслью полуэльф и проснулся после непродолжительной и зыбкой дремы. Поднял голову от подушки и нахмурился, размышляя о том, что скрывается за этим “все”. Сперва он подразумевал лишь пребывание в “Лесном очаге”, однако вдруг испугался, что за этим есть что-то еще. 

“Брось! Не дури!” - велел сам себе, нервно передернув плечами. 

Сел на постели, оглядываясь: ни Вивьен, ни Наталя в комнате не было. Мириама и Калеана, ожидаемо, тоже. Зато Эйнеке еще издалека заприметил на столе записку, прижатую кувшином. Послание. Послание для него. Очевидно же!

Его ждали внизу – это Эйнеке узнал из записки. Успел он вовремя – завтрак в полупустом зале таверны был в самом разгаре. Калеан выглядел немного помятым и невыспавшимся (хотя Эйнеке казалось, что он всегда такой), а Мириам напротив: бодрым и едва ли не безупречным для столь раннего часа. Наталь и Вивьен ощущались явно напряженными, особенно Вивьен. Ее Эйнеке мог бы назвать даже взвинченной. Почему? Наверное, потому что и Вивьен, и Наталь тоже чувствуют, что что-то заканчивается сегодня. Может быть, они тоже не испытывают уверенности в том, что действительно знают что. 

- Доброе утро, - первым поприветствовал Эйнеке Калеан, и Эйнеке улыбнулся ему в ответ. 

Наталь подвинул стул, приглашая сесть рядом. Мириам кивнул, а Вивьен… Вивьен улыбнулась, и вся ее нервозность сошла на ноль, сменившись радостью и принятием. Улыбка Эйнеке стала только шире. Смутные остатки сонливости и беспокойства покинули его окончательно. Что бы не случилось потом, сперва он… они насладятся завтраком. 

И насладиться определенно было чем: свежие фрукты, молодой сыр, жареный хлеб и прочая выпечка, а главное разговоры: расслабленные и совершенно отвлеченные от всего того безумия, что происходило в Свободных городах.

***

Когда закончили с завтраком и поднялись в комнату Эйнеке, Наталя и Вивьен. Снова собрались там, как и ночью. Настало время для отложенной беседы. Молча поднялись, молча заняли свои места – Калеан и Наталь присели на постель, а Эйнеке на подоконник, Вивьен заняла стул (тот самый стул, на котором прежде по очереди дежурили братья) подле окна, а господину Мириаму достался второй (и последний из имеющихся в комнате). Молчали еще несколько долгих мгновений, а потом господин Мириам начал:

- Теперь нам надо обсудить дальнейший план действий, - констатировал он с самым невозмутимым видом. 

Вивьен и Наталь согласно кивнули. Калеан никакой реакции не выразил – он все смотрел и смотрел на своего учителя, и смотрел внимательно, почти что жадно. 

- Надо, - согласился Эйнеке вслух, затем добавил: - Обсудить и действовать.

Да, действовать пора. Они слишком засиделись в этой забытой всеми богами глуши. 

“Пускай это все закончится”, - подумал про себя Эйнеке, но больше ни слова не сказал, уступая инициативу господину Мириаму. В конце концов, тот старше всех присутствующих и годами, и званием, а о ситуации, очевидно, осведомлен гораздо лучше.

“Едва ли даже Калеан знает все, что известно ему…” - заметил внутренний голос, и Эйнеке ему тоже не стал возражать. Он был практически уверен в том, что все обстояло именно так. Маги Конклава настолько глубоко погрязли в интригах, настолько привыкли к ним, что не доверяют все никому, кроме себя. 

- И действовать, - согласился с ним Мириам, - потому как наши враги не станут ждать, когда мы им помешаем, - и улыбнулся лишь самыми уголками бледных губ. 

Новая пауза: совсем короткая, но словно бы подводящая черту. Все, что было до нее не имело существенного значения. Если что-то его имеет, так это то, что последует дальше. Мириам оглядел присутствующих долгим задумчивым взглядом, улыбнулся снова и заговорил:

- Нам известно почти что о десятке работающих в Свободных городах Кошах, - его сильный и звучный голос заполнил собой всю комнатку, - но существенную угрозу представляют лишь двое: Кош из Кагарана и Кош из Олье. Прежде чем решать задачку с Меченосцами под Кагараном, придется расправиться сперва с ними. 

Эйнеке согласно наклонил голову: да, убрать этих двух Кошей – идея разумная и даже необходимая. Возможно, после этого “задачка Меченосцев” решится сама собой. Во всяком случае из нее станет возможным исключить фактор участия безумцев с бомбами. 

“И останутся только безумцы из Конклава, безумцы из Наварионской церкви и безумцы из Кагарана”, - подумал тогда Эйнеке и только чудом подавил в себе смешок. Если бы не подавил, то непременно залился бы диким смехом и хохотал бы, пожалуй, до упаду, пока остальные присутствующие смотрели бы на него как на умалишенного. 

- Придется разделить силы, - заявил Мириам, а веселье внутри Эйнеке погибло в зародыше. Младший полукровка нахмурился, да и старший выглядел настороженно. Опасался, что его разлучат с братом?

“А вот это дурная идея, господин Первый чародей! Разделяться – дерьмовый план!” - крутилось теперь в уме, крутилось и на языке, однако и тут Эйнеке предпочел промолчать: ждал, когда Мириам завершит свою мысль, озвучит идею. 

“Наверняка он не станет разлучать меня с Наталем и Вивьен”, - тогда же решил Эйнеке. Он просто не видел иного расклада. Разве Мириам мог предложить что-то такое? Скорее всего он подразумевал, что сам с Калеаном отправится куда-то, а они втроем будут…

У господина Мириама явно был иной замысел. Эйнеке понял это мгновение спустя, когда голос Первого чародея перекрыл собой голос потаенной надежды. 

- Ты, - Мириам повернулся к Вивьен, - отправишься в Кагаран к первому нашему Кошу. В Кагаране он известен как Игнасио Корга. Полагаю, это и есть его настоящее имя. Род Корга издавна живет в Кагаране и носит имя, напрямую с ним связанное.

- Корга – это река, на которой стоит город, - коротко и тихо пояснил Эйнеке, перехватив непонимающий взгляд Наталя. Старший близнец уже было открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут же закрыл его – Эйнеке сработал на упреждение. 

- Все верно, - подтвердил господин Мириам и одарил Эйнеке одобрительным взглядом. 

Приятное тепло разлилось по телу. Эйнеке почувствовал себя вдруг школяром, удостоившимся похвалы чересчур строгого профессора, но радости и благодарности от того не выразил – слишком уж быстро эта радость и это тепло погасли. Мысль том, что Мириам намерен отправить Вивьен прямо льву в пасть, Эйнеке не нравилась совершенно. 

- В его дворце немало и благородных женщин, и служанок – внедриться и затеряться не составит труда. Ты проследишь за ним и подготовишь для нас возможность нанести удар, а если обстоятельства сложатся благополучно – нанесешь удар сама, - продолжил Мириам ровно и непреклонно. 

Вивьен смотрела прямо. Согласно кивала. В том, что она не станет возражать, Эйнеке не сомневался, ведь Вивьен – слишком во власти Конклава! Если кто и возразит, то только он сам. По-другому никак. Собравшись с духом, Эйнеке заговорил:

- Это… - и тут же его оборвали. 

- Это опасно, я знаю, - совершенно спокойно произнесла Вивьен, - но мне не привыкать. Я справлюсь с задачей. 

“Ты себя погубишь!” - Эйнеке нахмурился, продолжил было упорствовать, однако и Вивьен оказалась упорна:

- Я делаю это не в первый раз, Эйнеке, - повторила Вивьен и одарила его сочувствующим, но настойчивым взглядом. 

“Она не отступится”, - понял Эйнеке и поджал губы. Нет, ему это не нравилось. И да, вероятно, он никак не мог повлиять на ее решение.

- К тому же, я позабочусь о том, чтобы меня не узнали. Для начала сменю внешность. Перекрашу волосы, - Вивьен успокаивающе улыбнулась ему. 

Эйнеке оставалось лишь согласно кивнуть, а про себя признать собственное бессилие.

- Мы не оставим ее без поддержки и помощи, Ал`Аллэ, - пообещал Мириам, а Калеан дополнил: 

- При кагаранском дворе есть верные Конклаву люди!

Мириам поддержал это высказывание сдержанным и едва уловимым наклоном головы, а сам сказал следующее:

- Мы с Калеаном будем неподалеку. Навестим наших “друзей” Меченосцев на границе и проследим за тем, чтобы не случилось ничего нежелательного и непоправимого. 

“Я понял. Вы будете играть в политику, пока мы делаем грязную работу”, - Эйнеке прикусил язык. Правда правдой, но обижать Калеана ему не хотелось, да и едва ли господина Мириама хоть сколько-нибудь проняла бы эта грубость. 

- А что мы, господин Первый чародей? - поинтересовался Наталь.

Господин Мириам легко кивнул, мол, хороший вопрос, выдержал очередную паузу и принялся пояснять свой замысел дальше. 

- В Сиринторских лесах близь Свободного города Олье господин Стефано Олье объявил охоту, - снова пауза, а за ней вопрос: - Вы ведь охотники, верно?

- Верно, - подтвердил Эйнеке. Наталь же предпочел и дальше демонстрировать свою неосведомленность здешней географией:

- Разве Сиринтор не в Наварионской империи? - удивленно спросил он и глянул сперва на Эйнеке, потом на Мириама и снова на Эйнеке. 

- Сиринтор в Наварионской империи, - со вздохом пояснил младший Ал`Аллэ старшему, - но Сиринторские леса большей частью в Свободных городах – в землях Кагарана и Олье. 

Наталь протянул долгое и задумчивое “а-а-а”. Мириам с легкой усмешкой заметил:

- Ты определенно изучал карту Свободных городов. 

- Не один час, - с ответной усмешкой откликнулся Эйнеке. В некоторой мере его утешало то, что и Кагаран, и Олье, и граница с империей находятся рядом. Они все окажутся неподалеку друг от друга и, вероятно, если что-то пойдет не так, Вивьен будет куда отступить, а ему где ее искать. 

- Не люблю действовать вслепую, - добавил Эйнеке, а Наталь тем временем задал еще один вопрос и на этот раз куда менее дурацкий:

- И на кого охотится этот ваш Стефано Олье? - прозвучал он, и Эйнеке про себя отметил, что вопрос не только не дурацкий, но и очень даже уместный. 

Мириам позволил случиться еще одной паузе, и Эйнеке успел подумать, что альданский Первый чародей уж слишком любит этими паузами нагонять драму, а потом произнес:

- На единорога. 

- На единорога? - переспросил Наталь, изрядно удивившись. Эйнеке был удивлен не меньше. Подумать только: единорог! Настоящий, мать его, единорог!

- В Сиринторских лесах и правда видели единорога? - прозвучал еще один вопрос со стороны Наталя. 

На этот раз ответил ему не Мириам, а Калеан.

- Видели или нет – не столь уж важно, - сказал он. - Важно то, что господин Олье верит, будто единорог в этих краях есть. Он уже две семидневки не появляется в городе, окопался в своем поместье на опушке Сиринторского леса и созывает со всех краев лучших охотников. Говорит, что грядет большая охота, и за единорожий рог или живого единорога он обещает целое состояние.

“Любопытно”, - мелькнуло в уме Эйнеке. За этой охотой явно скрывалось что-то очень и очень интересное, ведь в одночасье люди не сходят с ума по чудеснейшим зверям и не обещают состояние за тварь или ее рог, что якобы может исцелить любой недуг, но… Сейчас полуэльфа, пожалуй, интересовало не это, а немного другое:

- Надеюсь, от нас не требуется убить для Олье единорога? - спросил Эйнеке, внутренне чувствуя как самое его существо сопротивляется идее убийства настолько редкого существа. 

- От вас требуется убить только самого господина Олье, - совершенно хладнокровно заявил Мириам, и Эйнеке на миг стало не по себе: для этого эльфа явно не существовало ничего, кроме цели. 

“Если потребуется, он пожертвует каждым из нас ради Конклава. Калеаном – тоже”, - нахмурился полуэльф и нервно повел плечами. Стало немного не по себе. 

- А перед этим вам следует подобраться к нему на расстояние удара, - невозмутимо продолжал Первый чародей. - Поскольку он объявил об охоте, а вы охотники с именем, полагаю, это не составит большого труда. 

“Действительно”, - Эйнеке вздохнул и покорно кивнул, ведь именно этого – такого вот чисто символического согласия – от него и ждали.

- А что дальше? - поинтересовался Наталь.

- А дальше вы отправитесь в Кагаран и закончите это, - спокойно ответил господин Мириам.

“Угу, если Вивьен не закончит раньше”, - мысленно добавил Эйнеке и тогда же понял одну очень важную истину: Мириам ни разу не назвал Вивьен по имени, как и Калеан. Они словно бы намеренно избегали такой необходимости. 

“Это не ее настоящее имя”, - Эйнеке… Нет, не осознал, скорее лишь еще глубже убедился в этом. 

- Раз возражений нет, - тем временем говорил Мириам, - Калеан, вели седлать коней.

***

Выезжали из “Лесного очага” все вместе – Калеан и господин Мириам определенно не боялись запомниться постояльцам и завсегдатаям таверны. Расстались, впрочем, совсем скоро – у первого же дорожного указателя. Вивьен, Калеан и Мириам повернули на Кагаран, а близнецы к Олье. 

Расставание… Расставание не принесло радости, что уж говорить! Оно только углубило тревогу, но возражения не принимались, и Эйнеке мог лишь оглядываться через плечо на удаляющихся трех верховых и только до той поры, пока они не исчезли, растворившись в дорожной пыли и сочной зелени окрестных лесов. 

Вивьен…

Глупо отрицать, он привык к ее присутствию. Сильно привык! Наверное, и привязался. Любил? Признаться самому себе в этом оказалось непросто, но Эйнеке был почти согласен и с тем, что Вивьен он полюбил, только вот ничем хорошим ему эта любовь не сулила. Однажды их приключения в Свободных городах закончатся, а пути почти наверняка разойдутся: он поедет на восток в Тиманскую империю, а Вивьен останется с Конклавом и последует туда, куда Конклав ей укажет. В приоритетах подруги Эйнеке не сомневался ни на миг. В конце концов, какие сомнения, если она так легко приняла идею Мириама о необходимости забраться в самое логово врага в Кагаране? 

“Лишь бы не убилась…” - выдохнул Эйнеке и усилием воли переключил себя на созерцании неторопливо плывущих и качающихся в такт лошадиным шагам пейзажам. 

Он ничего не мог сделать, чтобы на этот раз уберечь Вивьен от опасности, только надеяться на лучшее. Надеяться на лучшее, как бы оно по-дурацки не звучало, и было сейчас самым лучшим. Разоблачение и смерть Вивьен при чужом дворе – определенно не то, к чему Эйнеке был готов. И не только из-за чувств и нежных привязанностей! Разве ее гибель не обесценит все то, что они уже пережили вместе? Разве не лишит смысла то спасение в Искене? И он в это все так глубоко увяз лишь только из-за нее… Впрочем, нет, не только! Несправедливо думать, что “только”, но…

“Но это все вообще не то, о чем тебе сейчас следует беспокоиться”, - напомнил сам себе Эйнеке, а внутренний голос добавил: 

“Беспокойство не улучшит положение и не исправит ситуацию, так не лучше ли просто наслаждаться тем, что может принести удовольствие?”

Убитый Меченосец, Вивьен в опасности, Коши и их безумный заговор – все это подождет, все это он когда-нибудь обдумает и преодолеет, а пока… 

“А пока в Пустоту все!” - тихо хмыкнул Эйнеке, а после, ненадолго ослабив поводья, откинулся в седле и вдохнул полной грудью.

Влага и листва, малознакомые южные цветы и далекое море, хорошо знакомая дорожная пыль и магия, целый океан магии пульсирующий в великом множестве живых тварей вокруг – все это он чуял, все это будоражило и внушало такую мощную и яркую жажду жить, что Эйнеке лишь чудом не дал коню шенкелей и не погнал его галопом. 

Позабавиться и насладиться скачкой успеется еще, а пока стоит поберечь силы – до города Олье не меньше половины дня пути, а до лесного имения господина Стефано Олье еще час-полтора сверху. Эйнеке желал преодолеть это расстояние сегодня. 

***

Леса окружали их недолго. Сперва дубовые и каштановые рощи стали совсем густыми, и Эйнеке невольно усомнился в том, что они с братом свернули на правильную дорогу, пускай и очередной дорожный указатель говорил об обратном. Позже поредел и без того редкий кустарник, а кое-где среди древесных стволов Эйнеке заприметил и лавровое дерево, а не только опостылевшие каштаны с дубами. Вскоре после этого поредели не только кустарники, но и сам лес. Деревья и вовсе отступили, когда солнце встало высоко над горизонтом. Бескрайние поля раскинулись вокруг, кое-где сменяясь холмами, темными очертаниями отдаленных рощиц и домами: виллами, шато, фермами и даже небольшими деревушками. 

О, это был весьма заселенный край! 

Обыденная зелень теперь мешалась с розовыми всплесками олеандра, сиреневым и фиолетовым морем лаванды и люцерны, белизной цветов многочисленных плодовых деревцев в садах и насыщенно желтыми пятнами полей с высокими и стройными подсолнухами. Никуда не исчезла и виноградная лоза, но буйство красок цветочных полей и садов в глаза бросалось куда охотнее. Эйнеке снова улыбался. Улыбался и прислушивался к округе: звуков тоже поприбавилось, и стали они гораздо разнообразнее чем те, что окружали его и Наталя в лесу. К шорохам растений и голосам птиц прибавилось и блеяние овец, кудахтанье квочек и гогот гусей, стучали тяпки и мотыги, фыркала рабочая лошадка за плугом, а где-то совсем в отдалении шумела вода и колесо мельницы совершало очередной оборот. 

И люди. 

Люди шумели. Люди переговаривались. Людям не было никакого дела ни до Конклава, ни до церковников, ни до безумцев, что так упрямо и беспардонно нарушали мир и спокойствие в других городах – в чужих городах, если так подумать, ведь в этих краях каждый полис был сам по себе. Впрочем, дело не в наплевательстве и не в недостатке коллективизма, а лишь в том, что работа на полях в самом разгаре. Работа сама себя не сделает! И все же работяги скоро прервутся – солнце слишком высоко, почти в зените. Самое время для обеда и послеобеденного отдыха!

Эйнеке улыбнулся еще раз и еще довольнее, почти счастливо даже, будто это его ждут обед и отдых! Но, увы, привалов их сегодняшний путь не допускал. 

***

Когда впереди нарисовались башни и башенки укреплений вокруг Олье, день близился к закату. Жара спадала, и это обстоятельство Эйнеке радовало больше всего – часы езды на солнцепеке едва ли хоть кого-то оставят равнодушным! Повеяло даже морской прохладой, ведь Олье – город портовый – но близнецы свернули прочь: Сиринторские леса находились совсем в другой стороне.