— Прошу прощения, — вежливо говорит человек по телефону, излучая любезные волны лучшего «я здесь, чтобы служить вам, пожалуйста, не зовите менеджера» профессионального стиля. — Ваш кто?

— Мой брат, — повторяет Дин, подавая рукой барменше безмолвный знак принести ещё пива. — Мы совсем замотались, понимаете? Нам отчаянно нужен отпуск, а потом мы случайно увидели это объявление про ваш удивительный курорт, — добавляет он ещё немного наивного туристического возбуждения в тон из-за нерешительности консьержа. — Это именно то, что нам нужно, — говорит он, постукивая по рекламе в газете, раскрытой на стойке. — Целая неделя отдыха и весеннего солнца. — Дин принимает пиво, которое внезапно появляется перед ним, с кокетливым подмигиванием, наслаждаясь тем, как барменша в ответ игриво вскидывает брови, прежде чем передать бутылку Сэму.

— Нет, Дин. Я не хочу, — жалуется брат слабым голосом, достаточно тихим, чтобы Дин без труда его проигнорировал. — Завтра нам нужно рано вставать…

Дин просто машет рукой в сторону Сэма, заставляя его замолчать, пока говорит по телефону.

— Итак, мы хотели бы забронировать у вас один номер, — продолжает он, перекладывая мобильник на плечо, чтобы добраться до бутылки. — Любой, какой у вас остался. Мы не привередливые. — Он с немалым удовлетворением оглядывается и видит, что Сэм неохотно подносит к губам бутылку пива. Возможно, от скуки, если не от чего-то другого. Плевать. Это не вина Дина, что ему понадобилось почти двадцать минут, чтобы дозвониться до отеля.

— Хм, сэр, — неуверенно перебивает парень с ресепшена. — Возможно, вы ошиблись? Le P`tit Bec — курорт для пар. Я правда сомневаюсь, что вы и ваш… брат будете в этом заинтересованы.

— Да ладно, — небрежно отвечает Дин. — С нами всё просто. Дайте нам пару кроватей и завтрак, и мы будем на седьмом небе.

Консьерж вздыхает, явно приближаясь к границам своей вежливости.

— Сэр, включённые курортные удобства не дополнительные.

Дин, поворачиваясь к брату, закатывает глаза, изображая пальцами пистолет и направляя его в рот из-за черепашьего темпа разговора, и Сэм фыркает в пиво.

— Звучит неплохо, Дживс, — говорит он с фальшивой весёлостью. — Запишите нас.

— Сэр, не уверен, что вы меня понимаете, — напряжённо отвечает мужчина. — Наш обязательный список мероприятий включает в себя чувственный парный массаж, романтическую поездку в конном экипаже и ужин при свечах для двоих. — Он делает неловкую паузу. — Помимо всего прочего.

— О. — Дин от новой информации неожиданно для себя теряет дар речи и несколько секунд теребит край газеты, пока не справляется с сухостью во рту. — Ну, может быть, мы могли бы просто пропустить некоторые варианты.

— Прошу прощения, сэр, — натянуто говорит мужчина, — но я не думаю, что Le P`tit Bec вам подходит. Почему бы вам не попробовать «Краун Пойнт Инн» в двух кварталах отсюда? — Звонок с резким щелчком обрывается, и Дин тупо моргает на телефон в руках.

— Ты со всем разобрался? — саркастически спрашивает Сэм.

Дин захлопывает сотовый и бросает его на деревянную стойку бара. Совершенно не очарованный ненужной дерзостью брата.

— Ублюдок не записал нас, потому что «мы не пара», — ворчит он. — Видимо, в Le Petit Что-то там обслуживают только тех, кто трахается.

Сэм очень плохо справляется, притворяясь, что не выглядит невыносимым.

— Я же говорил тебе, Дин. Нам нужно устроиться в техобслуживание отеля или типа того.

Дин выдаёт лучшую плаксивую пародию на брата, а затем опрокидывает остатки пива в рот.

— Ни за что на свете не буду прятаться в какой-то сырой задней комнате в долбаном комбинезоне, когда мы можем расслабиться на стиле.

— Да, вот только мы не можем, — пиздецки раздражающе указывает Сэм. — Это курорт для пар, чувак. Они не будут обслуживать никого, кто не часть парочки. Так что, — говорит он, быстро оглядев бар и понизив голос наполовину, — если мы хотим докопаться до сути всех исчезновений, нам придётся стать синими воротничками.

Дин неохотно начинает представлять себя в дурацкой маскировке, предложенной Сэмом, вероятно, в колючем, неприглядном комбинезоне водопроводчика, а затем замирает, когда в мозгу начинает укореняться великолепно ужасная идея. Типа действительно ужасная идея. По крайней мере, из десятки ужасных идей.

— Знаешь, — говорит он осторожно-небрежно, невзначай проводя пальцем по горлышку пустой бутылки, — мы парочка.

Глаза Сэма расширяются, когда он почти роняет пиво из рук.

— Не такая парочка, — давится он, ухитряясь в последнюю секунду поймать бутылку с неуклюжим звоном стекла о дерево.

— Нет, я серьёзно. — Дин поворачивается на табурете и прижимает костлявые колени брата к собственным. Сэм немного отодвигается от внезапной близости, стараясь создать некоторое пространство между ними, поэтому Дин хлопает рукой по его ноге, чтобы заставить его перестать ёрзать. — Мы просто пойдём туда и притворимся, что у нас большая гейская любовь или типа того, а потом получим лучший четырёхзвёздочный сервис, который может предложить штат Байю«прозвище» штата Луизиана. Пока расследуем все эти таинственные исчезновения, конечно, — быстро добавляет он.

Сэм просто таращится на него долгую молчаливую минуту, дёргаясь и ёрзая.

— Ты пьян, да ведь? Ты пьян? — Он щурится и наклоняется так близко, что Дину приходится отодвинуться, чтобы его лицо не расплывалось. — Насколько ты пьян?

Дин машет рукой между их лицами, отмахиваясь от него.

— Чувак, я не пьян. Ты же пил со мной весь вечер. Если бы я был пьян, то ты уже потерял бы сознание. — Дин секунду колеблется, затем сдаётся и тянется, чтобы сделать глоток пива из бутылки брата, хотя это, вероятно, подрывает саму мысль, которую он только что высказал. Сэм эту бутылку всё равно не допьёт.

— Дин, ни за что на свете, — осторожно говорит Сэм, — ты не мог предложить того, о чём я думаю.

— А что такого? — раздражённо спрашивает Дин, жестикулируя горлышком бутылки Сэма. — Мы постоянно проделывали подобное дерьмо, когда имели дело с дёргаными гражданскими. Что, забыл, как делать работу, пока шатался по пивным вечеринкам и носился по сестринствам?

Сэм отвечает не сразу. Его лицо просто кривится в забавном выражении, и он забирает своё пиво обратно и делает несколько длинных глотков, прежде чем начать говорить в сторону барной стойки.

— Нам не нужно притворяться… такими, чтобы делать работу, Дин, — нервно бормочет он.

— Если ты не можешь этого сказать, Сэмми, тогда ты, вероятно, недостаточно взрослый, чтобы это делать, — огрызается Дин в ответ.

— Чувак, брось, я говорю серьёзно. — Сэм проводит рукой по затылку и украдкой поднимает глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Его бедный младший брат уже сильно раскраснелся, и Дин не может подавить приступ веселья, вызванный этим зрелищем.

На самом деле он всегда был таким. Каждый раз, когда Дин представлял их как парочку, чтобы понравиться свидетелю-гею или ещё кому-нибудь или просто доебаться до брата, Сэм краснел, как чёртов помидор, и застывал на месте, напрягая мышцы под блуждающей ладонью Дина, пока они не уходили и не возвращались в машину, где их ждал отец. А потом, как только они исчезали из виду, Сэм впечатывал острый локоть в его рёбра и рычал: «Заткнись на хрен, говнюк».

Дин даже попробовал ещё раз несколько недель назад, во время той истории с проклятием и жуками, и Сэм весь день ходил с таким видом, будто ему в задницу засунули четырёхфутовую палку.

— Сэм, — вкрадчиво пытается уговорить Дин, — ну же, чувак, нам придётся играть так. — Он быстро напрягает мозг для правдоподобной причины, которая действительно подействует на Сэма. Отличный номер и четырёхзвёздочные удобства стоят на вершине его списка, но они точно не выдержат критику в логическом споре. — Мы, э-э-э… нам будет гораздо проще следить за местом, — бодро говорит Дин, стараясь, чтобы это прозвучало так, будто он думал об этом с самого начала. — Правильно? У нас будет гораздо больше доступа к жилым помещениям, и гости в десять раз чаще станут разговаривать с другими постояльцами, чем с парой ремонтников или что-то в этом роде.

— Это… правда, — немного неохотно говорит Сэм.

— И, — добавляет Дин, хлопая брата тыльной стороной ладони по груди, — нам не нужны никакие оправдания, чтобы возвращаться снова и снова, сколько бы ни затянулось это дело. Это выглядит куда менее подозрительно, если у нас есть причина быть там двадцать четыре на семь.

Сэм слегка морщит нос и нервно ковыряет ногти, явно собираясь уступить.

— Ладно, хорошо, — тихо говорит он.

Дин откидывается на спинку стула, довольный победой, и на чудесную секунду позволяет себе фантазировать о потенциальном напоре воды.

— Тогда поздравляю, — гордо говорит он. — Ты зарегистрируешь нас как пару, потому что Льстивый МакСкупердяй, скорее всего, узнает мой голос. — Он швыряет сложенную газету в грудь Сэма. — Номер в объявлении.

Барменша ловит его взгляд, когда он допивает пиво Сэма, затем намеренно кладёт одну мараскиновую вишенку из контейнера для гарнира в рот и, не отрывая взгляда, вытаскивает стебель с идеальным узлом.

Дин откашливается в ответ на её выжидательный взгляд и старается не выглядеть до смешного нетерпеливым.

— Ну да, — отвечает он Сэму, даже не повернувшись, чтобы посмотреть на него. — Почему бы тебе этим не заняться?

Сэм рядом с ним фыркает. Только когда раздаётся шуршание газеты и скрип табуретки, Дин оглядывается и видит, что его брат улыбается про себя и качает головой.

— Даже не знаю, почему терплю свидания с кем-то вроде тебя, — легко поддразнивает он.

И даже от малейшего намёка на то, что Сэм пошутил в ответ — Сэм никогда не шутил об этом, — в груди Дина неожиданно вспыхивает жар. Это заставляет его чувствовать себя хорошо. Чувствовать тепло. Может быть, он и правда выпил немного больше, чем думал. А может быть, здесь просто слишком душно. Дин дёргает себя за воротник футболки, чтобы охладить грудь, а затем слегка запинается, сбитый с толку замечанием Сэма.

— Ну ладно, — отвечает он, совсем не ровно и не остроумно, — не жди меня, тигр.

Сэм закатывает глаза от предсказуемого поворота событий, затем его улыбка почти дрожит, или, может быть, это просто игра света, и в следующий момент он достаёт ключ от комнаты из джинсов и направляется к двери.

— Увидимся утром, Казанова, — бросает Сэм через плечо. — Постарайся не притащить домой никаких новых высыпаний.

Дин смотрит вслед уходящему брату, а потом медлит. Он всё ещё смотрит на дверь, хотя Сэм уже скрылся за ней. Только когда барменша тихонько прочищает горло за спиной, он наконец возвращается к тому, на чём должен был сосредоточиться, и качает головой, словно прочищая мозги. Да, ладно, это было немного странно, но, судя по тому, как красотка за стойкой всё ещё ухмыляется ему, Дин не испортил настроение или вроде того.

Он просто не уверен, почему ему вдруг так сильно захотелось вернуться в мотель вместе с Сэмом, даже если это означало оставить уже решённое дело. Дин выбрасывает из головы эту нелепую, нетипичную идею и снова обращает внимание на цыпочку, которая строит ему глазки. Бросив ей хорошо отработанную ухмылку, он садится.

…Может быть, он ещё более пьян, чем думал. По крайней мере, это объяснило бы странное гудение в груди в последние несколько минут. Хотя ни за что на свете он не скажет Сэму, что тот был прав. Маленький сучонок станет ещё более раздражающе самоуверенным, чем обычно. Дин бросает кредитную карточку Ксавье Уолдрупа на стойку и пытается выбросить брата из мыслей, что до странности трудно, как и всегда. В следующий раз он просто будет следить за тем, чтобы внимательнее считать бутылки.

~*~

— Окей. Давай обсудим это ещё раз.

Сэм на пассажирском сиденье издаёт полунасмешливый звук и передвигает ноутбук, лежащий на его ногах.

— И что именно ты хочешь обсудить? — спрашивает он ровным голосом, всё ещё явно сосредоточив внимание на том, что печатает.

Дин бросает на брата взгляд, даже если тот этого не видит.

— Что значит «что»? — огрызается он в ответ. — Наше прикрытие. Нашу — как бы ты её ни называл, — говорит он и крутит свободной рукой в воздухе между ними, — нашу предысторию.

— Мы встречаемся и собираемся отпраздновать нашу годовщину на курорте для пар, — рассеянно отвечает Сэм. Он прекращает непрерывный набор текста, чтобы щёлкнуть по тачпаду пару раз. — Не так уж и много того, что нужно обсудить.

Дин в раздражении сжимает на руле левую руку, теперь полностью сосредоточенный на том, чтобы поддеть Сэма за то, что его игнорируют.

— Чем мы зарабатываем на жизнь? — ехидно спрашивает он.

— Страхование. Наша работа приводит нас в самые разные места.

Ладно, это справедливо. Это одна из их обычных отмазок. Достаточно расплывчатая, чтобы люди поверили, и достаточно скучная, чтобы никто не любопытствовал. Дин растирает губы в отчаянии от проигрыша и сгибается пополам.

— А где мы живём?

— Колорадо.

Дин напряжённо выдыхает воздух через нос.

— Припрятал козырь в рукаве, да?

Сэм наконец бросает на него взгляд.

— В этом есть смысл, — отвечает он. — Мы только что оттуда приехали. — Теперь он, кажется, немного сомневается в себе, возможно, сожалеет о том, что каждый вопрос Дина заставил его раздражаться. — Но не обязательно округ Бент, если ты не хочешь.

У Дина не уходит много времени, чтобы предложить вариант.

— Аламоса, — быстро говорит он, принимая оливковую ветвь. Около года назад он в одиночку охотился там на пару ветал, и это заняло у него добрых три или четыре недели. Он знает это место достаточно хорошо, чтобы импровизировать, если кто-нибудь спросит. — Округ Бент недостаточно либерален к гей парам.

— В красных городахгорода, муниципальное управление которых контролируется Республиканской партией США. Эта партия поддерживает традиционные семейные ценности и, следовательно, отрицательно относится к ЛГБТ-сообществу тоже есть геи, Дин, — бормочет под нос Сэм — или делает вид, что бормочет. Потому что всё равно говорит достаточно громко, чтобы можно было услышать.

— Ты хочешь сделать нашу работу сложнее или легче, Сэм? — так же быстро огрызается в ответ Дин.

Сэм сильно кусает себя за внутреннюю сторону щеки.

— Хорошо, хорошо, — говорит он, смягчаясь, вероятно, только для того, чтобы остановить ненужную ссору. — Значит, Аламоса.

Дин проводит кончиком языка по зубам и на некоторое время замолкает. Он намеренно вертится вокруг действительно неудобного вопроса, но его нужно задать.

— …Как долго мы были вместе?

— Всю нашу жизнь, — не задумываясь, отвечает Сэм. Ошеломлённый взгляд, который на него бросает Дин, должно быть, подстёгивает брата к настоящему взаимодействию, потому что он, наконец, со вздохом закрывает ноутбук. — Чувак, нет никакой причины всё усложнять. Чем чаще мы будем придерживаться правды, тем легче будет врать. — Он мгновение колеблется, как будто борется с самим собой, прежде чем продолжает: — Дружили в детстве, встречались в старшей школе — это самый правдоподобный вариант… когда дело дойдёт до нас, — говорит он, запинаясь. — И это даст нам небольшую свободу действий, если мы вдруг случайно оступимся.

В груди Дина что-то странно вибрирует, и он проводит рукой по этому месту, пока чувство не уходит.

— Что ж, похоже, ты уже всё сам продумал, да?

— У меня было много свободного времени, пока ты вчера вечером был со своей знакомой.

Дин не может сдержать улыбку, которая появляется на губах при этом напоминании, возвращаясь на твёрдую землю.

— Очень хорошей знакомой, — соглашается он.

Сэм раздражённо вздыхает и теребит кончик длинного рукава, дёргая ткань рукой.

— Ещё что-нибудь? — спрашивает он. — Или я могу вернуться к тому, что делал?

И Дин вынужден признаться себе, что Сэм всё прекрасно продумал.

— Ладно, — упрямо выдыхает он. — Но я серьёзно, Сэм. Если кто-то спросит, ты — девушка.

Его брат закатывает глаза.

— Тут нет никаких девушек, Дин. В этом, пожалуй, весь смысл гомосексуальных отношений.

— Нет, я имею в виду, что ты… — Он неловко делает серию коротких, отрывистых движений руками и бровями. Пытаясь донести точку зрения без необходимости что-то действительно говорить.

— Танцор лимбо?

— Тот, кто принимает.

Сэм краснеет так ярко, что самолёты могут использовать его как посадочный сигнал.

— Н-никто не спросит, Дин, — дико заикается он.

— Ну, если спросит, то ловец — это ты.

— Боже, — говорит он с приглушённым недоверием, направляя пристальный взгляд вверх, как будто на самом деле молится, чтобы большой парень спас его от этого смущающего момента.

— В смысле, они, вероятно, и так это поймут, — продолжает Дин, перекрывая обиженное бормотание брата. — Они только посмотрят на нас и сразу же решат, что ты у нас нагибаешься.

— Господи Иисусе, Дин. — Сэм наклоняется вперёд и прячет лицо в ладонях. — Пожалуйста, перестань болтать, — произносит он сквозь пальцы.

— Я просто говорю, Сэмми…

— Я Сэм.

— …это всё волосы. Они делают тебя таким чувственным. — Он вслепую протягивает руку, чтобы взъерошить шевелюру брата, хихикая, когда промахивается и вместо этого ударяет костяшками по лбу. К счастью, Сэм просто отмахивается от него с лёгким раздражением. — Или, может быть, — говорит Дин, продолжая давить, — большие трепещущие глаза лани. — Он наклоняется в сторону Сэма так далеко, насколько это безопасно, и раздражающе хлопает ресницами, чтобы досадить.

Сэм, явно благодарный за перемену темы разговора, просто прижимает дразнящую руку к плечу и толкает Дина обратно на его половину машины.

— Кто бы говорил, придурок.

Дин издаёт издевательский смешок.

— Да брось, — сухо говорит он. — Твои глупые щенячьи глазищи позорят меня постоянно. Серьёзно, они становятся такими огромными и влажными, как у какой-то цыпочки из аниме. О, пожалуйста, верь мне, случайный гражданский, — передразнивает он, и его голос на октаву выше, чем обычно. — Я просто так сильно хочу спасти тебя.

— Я говорю совсем не так.

Дин ни на дюйм не отклоняется от голоса Сэма.

— Давай останемся здесь и обнимемся, — воркует он, — а потом сделаем венки из ромашек, пока будем ждать моего крутого и дьявольски красивого старшего брата, который спасёт день.

Сэм молчит слишком долго.

— Да, точно, — наконец говорит он, но это звучит немного странно, и Дин действительно прикладывает усилие, чтобы взглянуть на него. Сэм откашливается, и его лицо принимает такое выражение, каким оно и должно быть. Теперь в его голосе звучит правильная насмешка, но он избегает взгляда Дина. — Ну ты и трепло, чувак.

Это слабая подколка даже по стандартам Сэма, и Дин не может оторвать косой взгляд от брата ещё немного.

— Ты нормально себя чувствуешь, Сэмми?

— Я в порядке, — мгновенно отвечает он, забыв поправить его насчёт имени. Сэм мгновение ковыряет наклейку на задней панели ноутбука, затем обхватывает его гигантской рукой и бросает на заднее сиденье. — Попробую немного поспать, — говорит он, ведя себя как обычно, а затем отворачивается и ёрзает, пока не сворачивается кренделем у двери. Потому что, видимо, прямо сейчас самое подходящее время для того, чтобы внезапно вздремнуть, — или, возможно, это просто уловка, чтобы избежать последующего разговора.

Дин всё равно оставляет его в покое, листая избранные радиостанции, пока не останавливается на станции мягкого рока, которую хранит только для Сэма. Он чувствует, как острый укол пронзает сердце от осознания того, что это было слишком очевидно. Он забыл притвориться, что немного возился с приёмником, чтобы всё выглядело так, будто он усиленно её искал. Но брат, кажется, не замечает того факта, что он явно хранил эту станцию все те годы, что Сэма не было рядом, — или, по крайней мере, ничего не говорит, — поэтому Дин делает глубокий вдох и заставляет себя расслабиться. Если Сэм заговорит об этом, он просто ответит, что восстановил её, как только они снова начали ездить вместе. Он снова переводит взгляд на асфальтированную реку, исчезающую под колёсами, и позволяет сердцу замедлиться. Да, это сработает отлично.

Песня немного шипит вперемешку со слабыми помехами, но Дин может расслышать достаточно, чтобы узнать Клэптона, и этого вполне хватит, чтобы Сэм спал. Он не может точно вспомнить, откуда станция вещает, может быть, из Канзаса, но она всегда чётче, когда они едут вглубь Штатов, а они уже час или около того приближаются к границе Техаса. Вероятно, у них не так уж много времени, прежде чем Дину придётся по-настоящему повозиться с настройкой приёмника, если он не хочет возвращаться к кассетам.

Дин на пару часов забывается в вождении; рокот мотора детки, мягкое перетекание Дона Хенли, Джеймса Тейлора и Дьюи Баннелла, медленно угасающий свет раннего вечера. Сегодня, как и вчера, солнце так и не засияло в полную силу, и тёмно-серый цвет просто сменился чуть более бледно-серым, а затем снова потемнел.

Он оглядывается, как только заканчивается третья подряд песня Cat Stevens, которую эта грёбаная хиппи станция решила поставить, чтобы увидеть полностью отключившегося Сэма у пассажирского окна; его губы слегка приоткрылись, и стекло запотело от прерывистого дыхания. От этого зрелища у Дина безо всякой причины начинает зудеть ладонь, и он испытывает ленивое желание провести рукой от плеча Сэма вниз по длинному изгибу спины. Просто чтобы почувствовать. Даже если это, вероятно, его разбудит. Впрочем, с этим осознанием Дин почти хочет сделать это ещё больше. Немного отомстить за то, что Сэм вёл себя как всезнающий придурок. Но пацан плохо спит с тех пор, как… ну, честно говоря, со времён Стэнфорда, и Дин знает, что никогда не сделает ничего такого дерьмового, как бы сильно ему этого ни хотелось. Вместо этого он поворачивается обратно к дороге, выкручивая ручку регулировки громкости так, что она почти выключена.

— Это мой парень Сэм, — тихо произносит Дин, слишком тихо, чтобы брат мог услышать. Пытаясь заставить рот привыкнуть к этой лжи. Но это звучит глупо, поэтому он пытается снова: — Я Дин, а это Сэм. Мы здесь на нашу годовщину. Сколько мы вместе? О, уже почти десять лет. — Нет. Дин раздражённо пожимает плечами и крепче сжимает руль. Это почему-то звучит ещё более странно. — Это Сэмми, — просто говорит он. И это звучит лучше. Это звучит правдиво. — Мы вместе практически всю нашу жизнь. Даже не могу сказать, когда это началось. — Дин расслабляется, и наконец-то чувствует себя комфортно с этой историей, и позволяет мозгу взять на себя инициативу. — Он жёнушка, если вас это интересует. Хотя вы, наверное, уже догадались. Ха. Да, Сэмми больше всего нравится, когда я держу его и трахаю сзади. Жёстко. Впиваюсь пальцами в его бёдра и начинаю действовать. Просто трахаю его до бесчувствия, пока он не начинает умолять, как течная сучка, и просить всего, что я могу ему дать…

Что-то внезапное и горячее пронзает внутренности, и Дину приходится снова включить радио, чтобы заглушить это тревожное чувство. Чтобы выкинуть эти безумные слова из головы. Это было… это было, вероятно, вызвано скукой, или недосыпанием, или чем-то ещё. Или, может быть, всего лишь прослушиванием проклятых Cat Stevens три раза подряд. Да, именно так. Просто краткий миг безумия, спасибо дерьмовому музыкальному вкусу Сэма. Это не вина Дина. Нисколько.

Часть его хочет сказать это снова.

Дин яростно включает радио так громко, что Сэм с резким вздохом просыпается.

— Эй, ты проснулся, — говорит он слишком бодро. И ведёт машину, чтобы избавиться от безумия, так внимательно, как только может. — О чём думаешь, я про ужин? Потому что я видел рекламу чизбургеров примерно пять миль назад и теперь не могу думать ни о чём другом.

~*~

Они добираются до Луизианы чуть позже одиннадцати и останавливаются в первом же мотеле, который попадается на пути. До Краун Пойнта ещё примерно пять часов, а милая, классная пара их предполагаемого статуса просто не может приехать в этот поздний час, поэтому Дин припарковался на ночь в Бентоне у лучшего Super 8 американский гостиничный бренд, крупнейшая в мире сеть бюджетных отелей. Действительно хорошего. Никаких трупов в пружинных матрасах или чего-то ещё.

При первой же возможности Сэм направился прямиком в комнату, вероятно, намереваясь продолжить бесконечные исследования, но Дин всё ещё чувствовал себя немного не в своей тарелке. Нервным и взвинченным с того тревожного момента, когда брат ещё дремал. Он ёрзал весь ужин, дёрганый и неловкий, и смог съесть только половину бургера. Сэм даже спросил, не болен ли он. И теперь желудок рычит на него, жалуясь, что он наполовину пуст.

Дин задерживается ещё на мгновение, наблюдая за вертикальной полоской света из слегка приоткрытой двери их комнаты. Сэм оставил её открытой, решив, что Дин последует сразу за ним. Как всегда. Часть Дина хочет этого. Но другая часть, похоже, не может выкинуть из головы прежние слова. Он сжимает руки в кулаки, а затем направляется в противоположную сторону, решив захватить пакет чипсов из автомата за углом. По крайней мере, это заставит его желудок заткнуться.

Он приканчивает остаток ужина меньше чем за минуту, постукивая по пакетику, чтобы высыпать ароматный порошок, а затем снова колеблется. Сэм уже закрыл дверь, вероятно, решив, что Дин чем-то занят, и Дин должен бы. Он должен… Дин оглядывается, пытаясь найти что-нибудь, что привлекло бы его внимание. Машина. Он должен разобрать машину. Вот так. Это вполне обоснованная причина, почему он всё ещё стоит посреди ночи на пустой парковке мотеля. И в этом есть безупречный смысл. Он не может пойти за Сэмом, не может заключить себя в этом слишком маленьком, слишком тёплом пространстве с младшим братом — с которым, как ему скоро придётся притворяться, он спит, — пока в багажнике детки всё ещё беспорядок. Ну конечно же, нет.

Дин комкает пустой пакетик из-под чипсов, засовывает в карман куртки и направляется к «Импале». Кое-что из их недавно приобретённого дерьма не очень-то помещается под ложным дном, поэтому они из лени хранили его в обычном багажнике. Он вставляет ключ в замок и оценивает беспорядок.

Это не так уж и плохо, правда. Ничего особенно показательного или зловещего. Всё их оружие надёжно спрятано, и большая часть вещей, на которые он смотрит, не будет казаться неуместной на заднем сиденье обычного гражданского. Вот вещмешок Дина, который выглядит немного одиноким без рюкзака Сэма, что должен его сопровождать, кое-какая одежда на холодную погоду, их набор отмычек, который Дин, вероятно, должен спрятать куда-нибудь, пока они не добрались до шикарного отеля, и прочный пыльный ящик, полный семейных вещей, которые та дамочка Дженни оставила в их старом подвале отсылка к 9 серии «Дом», в которой Дин и Сэм избавляются от призрака Мэри в их старом доме в Канзасе.

Дин останавливается на последнем. В нём ничего компрометирующего или вроде того, но он бесценен — заполненный невинными памятными вещами из нормального детства, — и Дин не уверен, как он справится с потерей, если кто-то решит украсть его из их багажника. Очевидно, Сэм тоже, потому что как только он открывает эту штуку, то понимает, что брат уже начал пополнять их маленькую коллекцию. Дин не может сдержать слабую улыбку на лице, когда перебирает пальцами различные сувениры.

Самые главные ещё тут: пара карандашных набросков карт, которые Дин, должно быть, нарисовал в детстве; грязный, избитый бейсбольный мяч, который, вероятно, принадлежит отцу, старые семейные фотографии. Но среди остальных тайно проскользнул более новый полароидный снимок. Его цвета резкие и чёткие на фоне помятых краёв и выцветших оттенков сепии более старых фотографий. Дин осторожно вытаскивает, возможно, единственную фотографию, на которой Сэм действительно смеётся, когда они работали над делом у озера несколько месяцев назад, и что-то в нём теплится при мысли, что брат хотел сохранить это воспоминание. Его улыбка становится немного шире, прежде чем он стирает её с лица, скользя пальцами по другим фотографиям.

На большинстве остальных — их родители, либо поодиночке, либо вместе, и Дин разглядывал их больше чем пару раз за последний месяц. Он останавливается, как только добирается до фотографии всей их семьи. «Джон, Мэри, Дин и малыш Сэмми», — гласит надпись на обороте. Отец в дневнике хранит её копию. Точно такая же фотография, только Джона на ней нет — наверное, он делал снимок. Дин видел её миллион раз, так же, как и все редкие, потрёпанные фотографии, которые хранит отец, но есть что-то убедительное в этой небольшой разнице. Как будто видишь что-то знакомое, знакомое уже тысячу раз, сквозь новый объектив. Абсолютно то же самое и всё же совсем нет.

Дин ещё на мгновение погружается в образ счастливой, нормальной семьи, прежде чем принять решение и положить фотографию обратно в коробку, протягивая руку, чтобы расстегнуть сумку. Он вытаскивает дневник отца, открывает его на первой странице и вытаскивает двойную фотографию. Мама, он и Сэм. Затем он кладёт её прямо рядом с копией. Они принадлежат друг другу. Дин слегка сглатывает, рассматривая их маленький семейный альбом. Джон теперь тоже внёс вклад в их коллекцию, даже если его здесь нет. Он и Сэм. Дин немного ждёт, прежде чем добавить свою. Ещё одна закладка из журнала. Простая фотография его и Сэма в детстве. Они оба едва ли старше двенадцати больше чем на пару лет, и в запечатлённом моменте нет ничего особенного, похожего на фотографию Сэма. Просто он и его брат смотрят в камеру, и Сэм делает недовольное лицо, когда его фотографируют, но это нечто особенное. Почему-то.

Дин выдыхает, тревожное гудение в груди наконец-то утихает, когда он закрывает и запирает деревянную крышку.

— Весенняя уборка? — легко спрашивает Сэм из-за спины, и Дин вздрагивает, ударяясь пальцами о металл детки. — Чёрт, извини, — смеётся брат. — Ты в порядке?

Дин просто пристально смотрит на Сэма спокойным, равнодушным взглядом и трясёт руку, пока боль не исчезает.

— Ты специально подкрадываешься ко мне?

— Может быть, ты просто заржавел.

— Ага, кто бы говорил.

Сэм принимает насмешку с нехарактерной для него лёгкостью, затем вытаскивает холодильник с заднего сиденья, хватая пиво каждому, прежде чем закрыть снова, чтобы он мог на него сесть.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, протягивая обе бутылки.

Дин автоматически снимает крышки кольцом, прежде чем вернуть одну бутылку Сэму, следуя чистой привычке.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь из этих расфуфыренных постояльцев случайно заметил что-нибудь подозрительное. — Он делает долгий, восхитительный глоток пива и мысленно напоминает себе, что пиво у них заканчивается.

— Значит, занимаешься весенней уборкой, — шутливо говорит Сэм.

— Я очень ответственно слежу за тем, чтобы ни один гражданский не обмочил штаны, увидев наш тайник с оружием, — бросает в ответ Дин.

Сэм делает неудачную попытку скрыть ухмылку горлышком бутылки, притворяясь, что просто делает глоток.

— Итак, я ещё немного изучил пропавших людей, — говорит он, меняя тему разговора то ли из вежливости, то ли потому, что знает, что проиграет этот словесный спарринг. Дин решает, что второй вариант.

— Нашёл что-нибудь? — спрашивает он.

— Немного. — Сэм потягивается и слегка ёрзает на холодильнике. — Думаю, самое странное, что не все они пары. Я имею в виду, большинство — да, — быстро добавляет он, — но иногда это кто-то один из пары. Парень или девушка. И это немного выбивается из всей картины.

Дин легко подхватывает мысль брата.

— Значит, единственное, что у жертв общее, — это их место исчезновения.

— Ага.

Дин задумчиво постукивает кольцом по горлышку бутылки.

— Ладно, скорее всего, это кто-то, кто работает в отеле. Или поблизости.

Сэм кивает.

— Или кто-то, кто проводит техническое обслуживание, возможно. Мы можем сопоставить даты исчезновений с вызовами техслужбы.

— Ты можешь сопоставить даты с этим дерьмом, — бормочет Дин. Но Сэм лишь улыбается этой ответственности. Потому что гигантский придурок на самом деле любит быть супер-пупер исследователем.

Позади них гаснет древний уличный фонарь, но они оба лишь мимоходом бросают на него взгляд.

— Знаешь, — говорит Сэм, взмахнув бутылкой, — ни одного тела так и не нашли. Возможно, некоторые всё ещё живы.

— Ой, брось, — огрызается он, — как будто это возможно. Исчезновения уходят в прошлое на много лет. Ты же знаешь, что все останки плавают в болоте.

— Технически, протоке, — без всякой необходимости поправляет Сэм.

— …Вероятно, наполовину съеденные аллигаторами, — продолжает Дин, игнорируя его. — То есть то, что ещё не съела эта жуткая тварь, за которой мы охотимся.

— Фу.

Дин поднимает брови в знак согласия.

— Итак… мы доберёмся туда завтра, — говорит он, делая ещё один глоток. — Понедельник. И ты заплатил за неделю, верно?

— Огберт Уизерспун заплатил за неделю, — указывает Сэм, постукивая по зажиму для денег, полному поддельных карт, в кармане.

— Возможно, нам даже не понадобятся все эти пять дней. — Дин рассеянно почёсывает зудящий затылок. — Я дам знать папе, куда мы направляемся, он может перезвонить, если у него будут какие-то идеи.

Сэм издаёт горький звук.

— Он нам не перезвонит, Дин.

— Он может, — настаивает Дин, чувствуя, что ему это необходимо.

Но, видимо, он испортил настроение. Одного упоминания отца достаточно, чтобы вызвать чрезмерно чувствительную тревогу брата.

— Я просто удивлён, что ты действительно хочешь взяться за это дело, — фыркает Сэм. — Учитывая, что папа не посылал нас сюда для того, чтобы мы играли в «собачку» с его суперсекретными координатами.

Дин уже чувствует головную боль, начинающуюся в висках.

— Если бы папа дал нам координаты, — говорит он сухо, — мы были бы там, а не здесь. — Сэм усмехается, но Дин продолжает настаивать: — Всё, что он делает, он делает не просто так, Сэм. Я следую его приказам, потому что он знает лучше меня. И он знает лучше тебя. И если он не свяжется с нами, то, вероятно, только потому, что он по колено увяз в какой-то другой охоте. — Дин делает ещё один напряжённый глоток пива, пальцы слишком крепко сжимают горлышко бутылки, когда он допивает. — Он перезвонит мне, если сможет помочь.

Сэм резко и скептически фыркает, уголки его рта плотно сжимаются.

— Чувак, он буквально разобрался в том, как посылать смс-ки, только для того, чтобы приказывать нам. Если он и ответит тебе, то только для того, чтобы отправить нас на очередную дурацкую охоту за призраками. Подальше от него.

— Чтобы защитить нас, — спокойно отвечает Дин.

Сэм, наконец, замолкает. По большей части это правда, и Сэм не может её опровергнуть.

— Да, — говорит он, — может быть.

Вялый спор длится между ними ещё одно короткое мгновение, пока Сэм в конце концов не прерывает его, делая очередной глоток.

— Что? — тупо спрашивает он, с намёком на юмор, когда тычет пальцем в напряжённого Дина. — Я-то думал, что ты уже привык к этому.

Половина Дина всё ещё стонет от раздражения сучностью брата, но другая резко тянется к знакомой тоске. Потому что Сэм прав, он с самого детства был угрюмым. Всякий раз, когда папа вступал в игру. …Но никогда так сильно, как в тот год.

Тот год. Тот драгоценный, идеальный, слишком короткий год после того, как Сэм окончил старшую школу. До того, как он сбросил на них бомбу о Стэнфорде. Почти целый год они охотились втроём, вся их семья вместе боролась против всего мира, и Дин глупо думал, что это будет длиться вечно. Он отдал бы всё, чтобы вернуть то время.

— Ну, полагаю, это никогда не станет раздражать меньше, сучка.

— Придурок, — мягко поддразнивает Сэм. И вот так ссора заканчивается. Он катает бутылку по ноге, вытирая запотевшее стекло джинсами. — Может, нам стоит позвонить Миссури Мозли, — говорит он полушутя. — Она могла бы прямо сказать нам, на кого мы охотимся, и избавить нас от всех хлопот.

Дин так сильно закатывает глаза, что почти ничего не видит.

— О да, — саркастично соглашается он, — Миссури — великий экстрасенс. Она сказала нам, что с её ведьмовскими мешочками в стенах мы точно избавимся от этой штуки в нашем доме. Всю семью чуть из-за этого не убили. Не говоря уже о том, что она не поняла, что одной из этих тварей там была наша мама.

Сэм делает ещё один небрежный глоток пива.

— Как скажешь, чувак. Ты просто бесишься, когда женщина моментально не падает к твоим ногам.

— Ну да, — раздражённо говорит Дин, — должно быть, с тобой это случилось впервые. Не слишком радуйся. — Он с пронзительным звоном швыряет пустую бутылку в ближайший мусорный бак. — Или привыкай к этому.

Сэм допивает своё пиво прямо за Дином, выжидательно протягивая бутылку, пока Дин не хватает её и не бросает. Уже не в первый раз он задаётся вопросом, не избаловал ли он младшего брата. Но он, похоже, никогда не сможет долго сопротивляться дурацкому лицу Сэма. И Сэм, должно быть, чувствует, как Дин фигурально сдаётся, потому что протягивает руку, чтобы Дин помог ему подняться с холодильника. Он в этом не нуждается, потому что не то чтобы мелкий засранец не мог просто поднять задницу, но Дин всё равно наслаждается контактом. Он крепко сжимает его предплечье, держа руку ближе к запястью Сэма, чем стоило бы, и тянет гигантского младшего брата на ноги.

Но кто-то из них, должно быть, неправильно поставил чёртову ногу, потому что в следующую секунду они внезапно оказываются грудь к груди, и куртка Дина с каждым вздохом задевает воротник Сэма. И учитывая, что всего в двух дюймах прямо перед его глазами теперь губы Сэма, которые сейчас чуть изгибаются в весёлой улыбке от их оплошности, единственная мысль, которую его бедный, осаждённый ум способен сформировать, — розовые. Эта мысль начисто стирает всё остальное из мозга. Дин пытается не вдыхать слишком глубоко и неловко наклоняет шею назад, из-за чего ему приходится смотреть вверх в несуществующее пространство между ними, но Сэм не отступает. Кажется, даже не возражает. Его взгляд из-под ресниц тёплый и ласковый, а глаза кажутся почти серыми в спорадическом свете.

— Наверное, нам стоит попробовать хоть немного поспать, — говорит Сэм так тихо, чтобы только они могли слышать. — Мы всегда можем поссориться ещё завтра утром.

У Дина опять что-то не так с животом. Он засовывает руки в карманы, затем понимает, что пустой пакет из-под чипсов всё ещё там, поэтому выбрасывает его тоже. И не только потому, что это даёт ему повод отойти на безопасное расстояние.

— Не знаю, чувак, — слабо произносит он. — Я мог бы потратить немного больше времени на настройку детки.

Но Сэм только улыбается, как будто за последние несколько секунд не произошло ничего из ряда вон выходящего.

— Пойдём спать, Дин, — говорит он, поворачиваясь, чтобы вернуться в комнату. И брат ничего такого не имел в виду. Просто сказал идти внутрь вместо того, чтобы стоять в одиночестве посреди парковки. Он ведёт себя разумно. В его мягко сформулированном предложении нет никакого тайного, скрытого послания.

Но сердце Дина всё равно начинает биться чаще, а во рту пересыхает. Это просто из-за того, что случилось раньше. Всё стало напряжённым и некомфортным с того момента в машине. В этом всё дело. Так что он решает сыграть ва-банк в другом направлении, цепляясь за нормальность.

— Конечно, милая, — похотливо мурлычет Дин. — Не хочешь сначала переодеться в нижнее бельё? — Он добавляет наигранное покачивание бровью, превращая всё это в абсурдную шутку, пока снова не начнёт контролировать ситуацию.

Сэм замирает, почти спотыкаясь о собственные ноги, прежде чем резко обернуться и пригвоздить Дина к месту злобным, возмущённым взглядом. И это, наконец, заставляет Дина чувствовать себя лучше. В своей стихии.

Вроде как.