В Красном замке почти никогда не бывало холодно, но мурашки все равно пробежали по рукам Алисенты, пока она шла в покои Рейниры. Она не могла сосчитать, сколько раз была там, не могла измерить часы, проведенные с лучшей подругой, такие томные и приятные в их беззаботной, будничной жизни, которую они делили на двоих.
Алисента редко позволяла себе такую мечтательность. Даже когда они с Рейнирой оставались вдвоем, она почти физически чувствовала, как отец притаился за ее плечом. И он чего-то ждал. Требовал. Приказывал. Жизнь принцессы принадлежала ей самой, но все чаще Алисента думала, что ее свобода была скорее миражом, игрой дыма и зеркал, в которую все эти годы верила Рейнира. Или, может, сквозь которую так и не удосужилась посмотреть.
Два королевских гвардейца стояли на страже у входа в покои принцессы. Ворчливый сир Гаррольд Вестерлинг отрывисто кивнул ей и распахнул двери.
Рейнира стояла перед зеркалом в уединенном уголке: она оттягивала красные рукава платья и поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, видимо, рассматривая замысловатую косу, в которую ей уложили волосы. Она выглядела бледной, ее руки были во власти беспокойных движений, обычно свойственных только Алисенте. Было непривычно видеть Рейниру в нервном возбуждении. В конце концов из них двоих это она была сильной, смелой и непоколебимой.
А Алисента была просто… Алисентой.
— Ты посылала за мной, — произнесла Алисента, когда тяжелая каменная дверь с грохотом захлопнулась за ней.
Их взгляды пересеклись в зеркале. Слабая улыбка коснулась губ Рейниры, и она издала полу-судорожный вздох, прежде чем заговорить.
— Кто же еще оденет меня для такого события?
— Бесчисленное множество служанок, я полагаю, — мягко поддразнила Алисента.
— Я не хочу, чтобы какие-то служанки одевали меня.
Рейнира распрямила плечи и высоко подняла подбородок. Надменно. Властно. Эта была та принцесса, которую знала Алисента: смелая, сильная.
— Мне они безразличны. Я бы не хотела, чтобы мне помогал кто-то кроме тебя.
Алисента приблизилась и положила руки Рейнире на плечи, глядя в ее глаза через зеркало.
— Тогда, надеюсь, я тебя не разочарую.
Рейнира схватила ее за предплечья и потянула на себя, так, что теперь руки Алисенты обвивали ее. Было легко поддаться этому порыву, позволить сократить расстояние, спрятать лицо в изгиб плеча Рейниры и расслабиться. Кожа девушки была теплой, отдавала ароматом лавандового мыла и тенью запаха дракона, который она никогда не могла смыть полностью. Этот запах Алисента знала так же хорошо, как и свой собственный. Ничего в жизни она не хотела так сильно, как прижаться к Рейнире еще теснее, уцепиться за нее и заставить время остановиться, чтобы они могли провести вместе вечность. Тогда не будет наследниц и тайных встреч с королем. Алисента могла притвориться, что они навсегда останутся в этих сладких летних днях до тех пор, пока ее руки обнимали Рейниру, а щека касалась шеи той, кого она любила больше всего на свете.
— Я боюсь, — едва слышно призналась Рейнира.
— Я знаю, — нежно ответила Алисента.
— На этом месте должна была быть не я, — Рейнира крепче сжала руки Алисенты. Та была не против. — Это должен был быть он, или Бейлон, но только не я.
— Но ты будешь великолепна, — ответила Алисента. Она отстранилась, но только для того, чтобы повернуть Рейниру лицом к себе — вблизи она увидела мутное беспокойство в ее голубых глазах и то, с каким усилием она держала себя в руках. — Ты никогда не сомневалась в себе, Рейнира. Не время начинать.
— У меня никогда не было причин сомневаться в себе. Ни разу в истории женщину не называли наследницей. Что если… что если я докажу правильность этого? Что если я недостаточно хороша для этой роли? — она закусила губу. Когда Рейнира волновалась, она делала с ней то же, что и Алисента с ногтями. — Я не сын. И никогда не смогу им стать. Что если я сделаю все только хуже?
— Не сделаешь, — заверила Алисента, придав голосу силу и твердость.
Если Рейнира не выдерживала груза событий, Алисента могла накинуть храбрость на плечи, словно плащ. Она могла носить смелость Рейниры до тех пор, пока та не оправится настолько, чтобы забрать ее обратно.
— Я знаю тебя, Рейнира Таргариен. Ты — лучший выбор для сегодняшнего дня, и все лорды это тоже понимают. Ты знаешь, как править, и ты будешь хорошо руководить страной, когда придет время.
Алисента почувствовала, что ей дурно, когда закончила говорить. Она верила в сказанное, но и осознавала цель махинаций своего отца. Она видела, как одна из его схем приходила в действие. Алисента была не настолько наивна, чтобы не понимать, для чего отец отправлял ее в покои короля по ночам — он явно надеялся, что она сможет зажечь огонь в монархе. Она чувствовала, что совершала предательство, когда сидела с Визерисом, а теперь стояла здесь и рассказывала Рейнире, какой та станет прекрасной королевой.
Рейнира едва заметно улыбнулась и взяла руки Алисенты в свои. Девушка позволила Рейнире притянуть ее к себе: они соприкоснулись лбами, и пространство между ними стало тихим убежищем от всего мира. Рейнира закрыла глаза, но Алисента все равно смотрела на нее. Если честно, Алисента всегда смотрела на нее. Рейнира была красивой, и забавной, и ее— почему бы ей не смотреть?
— Что бы я без тебя делала? — спросила Рейнира.
— Вероятно, бегала бы в панике.
— Хорошо, что ты рядом, чтобы успокоить меня, — глаза Рейниры вспыхнули, когда она поймала взгляд Алисенты.
— Я не смогу долго сохранять спокойствие, — проговорила Алисента, не обращая внимания на ком в горле. — Мы не можем позволить себе опоздать, а ты все еще не одета.
Рейнира оглядела платье, в котором она была.
— Я одета. По крайней мере сейчас.
Щеки Алисенты вспыхнули румянцем, и она отпрянула от Рейниры, пытаясь скрыть смущение.
— Где твои вещи? Нужно подготовить тебя.
Рейнира указала на церемониальное платье, прежде чем снова встать лицом к зеркалу. Алисента знала, что делать: она стояла позади и распутывала шнуровку платья. Это был не первый раз, когда она помогала принцессе с одеждой, но она задавалась вопросом, будет ли он последним. Их близость была вполне допустимой, когда Рейнира находилась в статусе принцессы. Будет ли то же справедливо после того, как ее назовут наследницей? Алисента не знала.
Поэтому, когда платье скользнуло вниз, упало к ногам Рейниры и оставило ее почти обнаженной, не считая тонкой льняной рубашки, Алисента попыталась насладиться мгновением и запечатлеть его в памяти. Насладиться ощущением того, как ее рука касалась кожи Рейниры, пока она помогала принцессе надеть новое шелковое платье; насладиться жаром от своих костяшек там, где они задевали спину Рейниры, когда Алисента затягивала шнуровку. Она даже насладилась весом плаща, который положила и завязала на плечах Рейниры, застегнув на ее шее тяжелое ожерелье из золота и обсидиана. Она вдела золотые серьги в виде медальонов Рейнире в уши, наблюдая за тем, как ее подруга становилась все прекраснее. Красивой, но далекой. Рейнира всегда была яростной, но, когда Алисента закончила с платьем и возложила ей на голову золотой венец, ее подруга словно преобразилась. Впервые в жизни Алисента поняла, почему говорили, что в Таргариенах текла кровь драконов, и дело было далеко не в сходстве с животными. Все это — захватывающая дух царственность, манящие, гордые силуэты во всем черном, красном и золотом — роднило их с крылатыми созданиями. Несмотря на то, что Алисента одела Рейниру собственными руками, она подумала, что в этом облачении она и впрямь походила на богиню.
Хотя, возможно, дело в том, как она видела Рейниру.
— Ты прекрасна, — вырвалось у Алисенты.
— Надеюсь, — едко ответила Рейнира. — Этот наряд весит целую тонну, меньшее, что он должен делать, это придать мне симпатичный вид.
— Ты всегда выглядишь симпатично. Поверь мне. Сейчас ты прекрасна.
Рейнира посмотрела на нее, что-то неописуемой сияло в ее светлых голубых глазах. Она подняла руку и коснулась щеки Алисенты, и та не могла отделаться от ощущения, что Рейнира тоже смаковала мгновение. Потому что после церемонии все изменится.
— Они ждут тебя, — произнесла Алисента задушенным шепотом.
Рейнира уронила руку. Она расправила плечи и, казалось, выросла на несколько сантиметров — вернула свой плащ, сотканный из смелости, и надела его с гордостью, на которую была способна только она.
— Тогда не будем заставлять их ждать.