Ковчег.
В памяти до сих пор стоит, как на белоснежном ковре расплываются алые пятна крови. Его крови. Слишком серьёзная рана слишком много вложено сил. Война? А что война? Ну вот закончилась она и что теперь? Ничего. Пустота. Всё разрушено. ЧО уничтожен, Азиатское подразделение завалило камнями. Но там Бак всё должен восстановить, как только очухается. Если очухается. Зато Ватикан почти не тронут. Как же. Потеряли 70% всех экзорцистов и искателей, зато Граф уничтожен! Как хорошо! Отпустить выживших? Дать им дома, хотя бы квартиры, хоть что-то… О чём вы? Их не должно быть. Они слишком много знают, слишком много видели. Им не положено жить.
Больно… Как же больно. Паршиво, тоскливо, до дрожи, до разбитых в кровь кулаков… Слёзы давят на горло, уже давно охрипшее от дикого крика. Хочется разнести всё, чтоб этот чёртов мир исчез! С его жестокостью, с его эгоизмом, с его гордостью и страхом… Чёртовым страхом, заставляющим убивать своих. Безумным страхом, лишиться власти. Хуже, чем низко. Больше, чем подло. Ненависть? Пожалуй это слишком мягко. Нет таких слов, чтобы передать то чувство, что давит сейчас на горло и заставляет едкие слова рваться изнутри. Безумие? Да, пожалуй. Хочется видеть, как они будут мучиться, как испытают хотя бы часть того, что пережили экзорцисты. Будут захлёбываться в собственной крови, визжать от боли.
Всего кажется слишком мало. Слишком щадяще. Безумная боль и ярость словно схлопывается над головой, отрезая меня от всего остального, но тёплые пальцы в руках возвращают сознание обратно.
— Аллен, он очнулся? — тихо спросила Роад, осторожно касаясь моего плеча. Маленькие ладони с тонкими пальцами слегка прохладные и пахнут вишней, как её любимые конфеты.
— Нет, — сипло вылетает из непослушного рта.
— Он очнётся. Ему просто нужно время, — мягко улыбнулась девушка, и покинула комнату.
— Эй, малец. Сыграй ему. У тебя же есть способности Ноя. Помоги ему.
— Я постараюсь, — оживился я. Ну насколько это было возможно при таком раскладе. Ной устроился в кресле, а я сел за пианино. Полилась успокаивающая музыка, в которую я старался вложить все чувства, что испытывал к Юу, все надежды и мечты, что всё равно бережно хранил, надеясь, что война не заберёт нас другу друга. Через некоторое время с кровати донёсся приглушённый стон, и я подорвался со своего места, склоняясь над Кандой. Он разлепил глаза.
— Ты плачешь…. Не надо…. Я же обещал…. Что не уйду… — говорить ему явно было больно, да и вымотанное тело совершенно не хотело подчиняться.
— Юу…. Юу…. Юу…. — шёпот срывался сам собой, я невесомо целовал лицо, руки и всё что попадётся. Всё ушло на задний план. Весь мой мир, всё что для меня так важно дорого — не погибло, не разрушилось, не исчезло. Вот он. Утопает в подушках и мягко улыбается мне.
***
Канде было тепло и хорошо. Так спокойно. Раны скоро совсем заживут, тело отдохнёт, и всё снова вернётся на круги своя. Они снова будут проводить время вместе, гулять, мягко касаться губами, дарить ласку и тепло. Ни миссий, ни Ноев, ни ЦУ, ни ЧО, ни акум, ни Графа, ни войн… Ничто больше не помеха. Всё закончилось, и они выжили друг для друга. Они прошли это вместе, веря и доверяя. И теперь они могут быть вдвоём до конца. Любовь всё преодолеет? Да, пожалуй. Но всё же, это не до конца любовь. Это больше, чем любовь. Это когда одна душа на двоих.
***
— Твои слёзы, такие тёплые… И губы… И ты весь тёплый… — глупо улыбался Юу.
— Замолчи… Не говори ничего, пока тело до конца не восстановится.
— Хорошо. Но как бы ни было паршиво, я не устану повторять. Я люблю тебя, Аллен.
— И я люблю тебя, Юу… А теперь отдыхай.
Тики улыбнулся и бесшумно вышел из комнаты, чтобы обрадовать остальных и дать нам побыть наедине.
— Я уже отдохнул. Пошли вместе в ванную? Я такой грязный, что противно.
— Ладно. В этот раз, нас ничто не прервёт, — улыбнулся я, беря мечника на руки и неся в ванную.
— Надеюсь… — содрогнулся Канда, явно вспоминая, как во время одного из таких купаний к нам залетели Кроури и Лави с каким-то срочным делом. Собственно, тогда Орден и узнал, что мы вместе. Кросс ушёл в недельный запой, а мы с Кандой попросили у Тикки убежище, дабы избежать умиления, счастья и радости за своего сыночка, со стороны Тиидола. Выражения лица Удовольствия было бесценно, когда он воочию увидел генерала в действии…