Вечера в Париже всегда были прекрасными. Город окутывало мглой, а он, будто в противовес ей, зажигал сотни ярких огней от фонарей, вывесок, светильников из окон, таблоидов и, конечно же, Эйфелевой башни. Иногда Маринетт казалось, что Парижские вечера меняют саму суть столицы, слегка искажают реальность, покрывают лёгкой дымкой мысли и сознания людей. Не так грубо, как это делает Бражник, вселяя в ни в чём неповинных граждан акум, а незаметнее, условнее и более изящно. Иначе объяснить своё поведение для себя самой девушка не могла.
Маринетт не узнавала себя по вечерам в последнее время. Днём всё было нормально и вполне рутинно, если, конечно, можно назвать рутиной постоянную борьбу с чёртовыми бабочками: она ходила в школу, общалась с Альей, робела перед Адрианом, тяжело вздыхая о нём на уроках, смотря на блондинистую макушку перед собой, изгоняла акум, приходила домой, делала уроки и пила чай. Но стоило опуститься сумеркам, как с первой зажжённой лампой в её комнате, в голове девушки «загорались» странные, незнакомые доселе мысли о напарнике, с поразительной быстротой перетекавшие совсем не в то направление, которое Маринетт могла бы назвать приличным.
Всё началось около двух месяцев назад, когда Нуар раскрыл её личность самым наитупейшим способом из всех возможных. Во всяком случае, сама Дюпен-Чен так думала, а на деле были возможности ещё более глупые. Всё дело было в зеркале, которое так неудачно стояло с боковой стороны витрины магазина, видимо, чтобы прохожие могли полюбоваться собой и заодно заглянуть в сам бутик. Леди Баг и Кот Нуар расстались после очередного сражения на соседнем здании и спрыгнули по разным бокам от него, желая быстро детрансформироваться и разойтись в противоположные стороны друг от друга, не оглядываясь. Кот быстро избавился от костюма и выглянул из переулка, чтобы осмотреться вокруг, убедиться, что его никто не заметил, и тогда увидел её в зеркале витрины. Повезло, что только он заметил её выходящую из тёмного проулка и озирающуюся по сторонам. Даже слишком сильно повезло. Нуар уверял девушку, что это произошло случайно, но чутьё подсказывало Маринетт - ушастая морда подстроил всё нарочно. Или она просто убеждала себя в этом, не желая признавать собственного провала. Как бы там ни было, Кот теперь стал очень частым гостем в доме Дюпен-Чен, а точнее, в её комнате, куда он с приглашением и без него наведывался почти каждый вечер. Маринетт успела уже тысячу раз проклясть себя за свою неосторожность, несмотря на то, что компания Нуара её, на удивление, не тяготила. Что-то поменялось в этом нахальном блондине с тех пор, как он узнал её настоящую. Он говорил с ней более открыто (хотя, казалось бы, куда уж больше-то?), перестал перебарщивать с шутками и каламбурами (но они всё равно имели место быть в весьма больших количествах), стал даже чуть менее самоуверенным, чем обычно. Он, кажется, искренне старался ей понравиться, и это заставило Мари оттаять в его сторону во всех смыслах этого слова. Она пришла к выводу, что не такой уж Нуар и позёр, когда не играет на публику в сражениях и интервью, а просто общается с ней в расслабленной обстановке. В какой-то момент она даже рассмеялась с его шутки, что заставило девушку содрогнуться от ужаса, а Нуара – расплыться в такой довольной лыбе, будто ему только что целую фуру сметаны подвезли.
Дюпен-Чен подозревала, что они могут быть знакомы в реальной жизни, и именно с этим связаны изменения в поведении Кота. Она бы не удивилась такому повороту событий, Париж был не самым большим городом, а у судьбы, как известно, есть чувство юмора. Но даже если и так, Мари всё равно пока не хотела знать, кто скрывается за кошачьей маской. Она была не готова и не была уверена, что когда-то будет. Почему? Ей бы самой хотелось это понять.
Впрочем, этот некий ореол тайны вокруг личности её напарника, возможно, невольно склонил внутреннюю чашу весов Маринетт в его сторону. Точнее, это были даже не весы, а качели, которые постоянно летали от точки «Адриан» к точке «Кот Нуар» и обратно безостановочно, в зависимости от времени суток. И, как нетрудно догадаться, вечера были временем Кота Нуара.
Всё началось с обычной симпатии. Не поймите её неправильно, Маринетт и раньше ценила своего напарника, но только как хорошего, пусть и очень назойливого друга, а с «момента зеркала» она начала узнавать его с новой стороны. Ей всё больше и больше нравилось проводить с ним время, она даже выучила его любимые десерты, и всегда держала парочку у себя в комнате к его приходу, на что Кот отвечал неизменным «Мяу~сибо, моя Леди». И даже вот эта вот фраза начала звучать очень мило в её голове. Особенно с его голосом…
Ах, да, голос. Высокие мальчишеские нотки давно остались в прошлом, уступив место гулкому баритону, который в купе с внешностью Нуара и его обтягивающим костюмом сносил голову почти всем фанаткам. Маринетт фанаткой себя не считала никогда, но в данном случае, стоит признать, недалеко от них ушла. У Кота действительно был очень красивый голос, и Дюпен-Чен не без дикого стыда поймала себя на мысли, что всё чаще пытается вывести напарника на светскую беседу даже во время патруля, чтобы его послушать. Когда осознание сего факта пришло ей в голову, Маринетт подумала, что она пробила дно, но это был ещё далеко не предел.
Предел наступил, когда во время её вечернего уединения в душе вместо вполне привычного для этой ситуации имени Агреста-младшего с её губ сорвалось другое. Блаженное «Нуа~ар» отразилось от стен небольшой ванной комнаты и вернулось обратно в сознание Маринетт таким острым шоком, что она чуть не навернулась в ванной. Девушка распахнула глаза и захлопнула рот ладонью, опираясь на стену, собираясь с мыслями и пытаясь понять, что сейчас произошло. На собрание пришли только тупые мысли, которые уверяли, что в этом ничего страшного нет, и она вполне может продолжить ублажать себя с именем другого блондина на устах. В конце концов, что здесь такого? Маринетт едва удержалась от того, чтобы ударить себя по лицу со всей силы. Она могла бы найти много пунктов «такого» во всей этой ситуации, но была слишком шокирована и смущена, чтобы размышлять об этом. Настрой на нужный лад ощутимо снизился, и девушка поспешила покинуть ванную комнату, подсознательно считая, что смена локации поможет выгнать назойливые фантазии об ушастом, пришедшие вместе с его именем, из головы. К сожалению, она поздно спохватилась. Вот теперь дно точно было пробито.
Сознание Маринетт разделилось надвое. Днём все её мысли были заняты Адрианом, а с приходом вечера в них врывался Кот Нуар, настойчиво вытесняя милого блондина из ее головы и оставаясь там до самого утра.
В такие моменты была девушка безумно рада, что, благодаря необычному устройству их с родителями дома, рядом с её комнатой на третьем этаже пекарни оказалось ещё одно незанятое помещение, которое Том, будучи наученным жизнью с сестрой под одной крышей, уже давно переделал под личную ванную для дочери. Девушке не приходилось делить такую важную комнату с родителями, что играло Мари на руку в подобных обстоятельствах. Но в один конкретный день очень подставило её.
У Маринетт не было привычки запираться, иногда она даже оставляла дверь открытой, лёжа в ванной, предупреждая отца и мать, что она пошла «купаться», а, значит, беспокоить её не нужно. Ей не нравилось, когда из-за пара от горячей воды запотевало зеркало, а в комнате становилось чересчур влажно и жарко. Поэтому, когда Сабин и Том одним вечером закрыли пекарню пораньше, сообщив дочери, что отправляются на свидание, Маринетт радостно помахала им рукой, уложила Тикки спать в шкафу вместе с печеньками и чашечкой молока и с чистыми сердцем отправилась набирать себе ванну, намереваясь расслабиться после тяжелого дня. У Бражника выходных не было видимо, никогда, но он лишал дней отдыха и своих противников, посему Дюпен-Чен привыкла ловить любой момент, чтобы немного перевести дух.
Растворив в воде небольшое количество соли для ванны и проверив температуру воды, девушка разделась и легла в тёплую воду, блаженно улыбаясь и прикрывая глаза. На несколько минут она погрузилась в полный релакс, отпуская всё напряжение и позволяя себе насладиться моментом. Впрочем, интерес и любопытство, подстрекаемые быстро растущим либидо у молодой девушки, пересилили желание просто понежиться в ванне. Маринетт аккуратно привстала, снимая душевой шланг с подставки под потолком и вернулась в изначальное положение, тупо пялясь на предмет сантехники в течение секунд двадцати, как будто видела его в первый раз. Нет, не сказать, что подобные мысли были ей в новинку, просто раньше она не использовала никаких «подручных средств», когда проводила время наедине с собой. Об этом способе мастурбации ей сегодня поведала Алья, восторженно распинаясь о ярких и потрясающих ощущениях после такого «душа». Маринетт, конечно, уже давно привыкла, что какие-либо комплексы и стеснительность у подруги отсутствуют напрочь, но, если честно, она никогда особо не вслушивалась в трескотню Сезар о любовных утехах. Были у Мари дела и поважнее. Но вот сегодня Алья была прям чересчур эмоциональной даже для самой себя, и брюнетке стало интересно, насколько правдивы окажутся её слова.
Механику процесса понять было не сложно даже без настойчивых поучений от Альи, поэтому Маринетт решила не медлить. В конце концов, она одна во всём доме, стесняться точно некого. Девушка перещёлкала несколько режимов насадки, о которых раньше не имела никакого представления, выбрала нужный ей и откинулась спиной на низкую стенку ванной, укладывая ноги на бортики и опуская шланг под воду.
Мари не сдержала невольного громкого стона. Алья не соврала, ощущения действительно были намного более яркие, чем от собственных пальцев. Струя воды била прямо по клитору, посылая мощные разряды удовольствия по всему телу, заставляя девушку нетерпеливо ёрзать по белой поверхности ванны и с силой сжимать бортик свободной рукой. Она откинула голову и громко застонала, снова неосознанно выдыхая имя своего напарника. В этот момент ей безумно хотелось, чтобы он магическим образом появился здесь, целовал её далеко не только в губы, а потом поднял бы на руки, отнёс в кровать, завязал ей глаза первым попавшимся куском ткани из тех, что всегда валялись у неё на полу, и трахнул так, чтобы она потом ещё пару дней сидеть не могла. И пусть её вздёрнут перед Сеной, если она скажет, что в этот момент любви Адриана Агреста она хотела больше, чем член Нуара внутри себя.
Мысли о Коте окатили её такой волной возбуждения, что Маринетт резко дёрнулась, прижимая насадку вплотную к клитору, и зашлась в задушенном крике, распахнув глаза и сильно выгнувшись в спине, касаясь кончиками волос воды в ванне. Девушка быстро села, выпрямившись, смотря прямо перед собой и тяжело дыша, пару минут пытаясь прийти в себя. Она ещё никогда так быстро не кончала. Виноват ли в том душ или слишком уж живой и развратный образ Нуара, но оргазм был поистине феерическим. Дюпен-Чен выпустила из одеревеневшей руки шланг и потёрла лицо ладонями. Да уж, приплыли. Теперь её фантазии о Коте перешли на новый уровень. И она всё ещё была без понятия, что вообще с этим делать.
Вдруг, девушка встрепенулась, когда услышала тихий вздох за стеной комнаты. Она несколько секунд прислушивалась, пытаясь понять, не показалось ли ей, что было, впрочем, возможно, учитывая, что после такого «развлечения» в ушах всё ещё стоял небольшой гул. Дверь в её комнату была приоткрыта, и услышанный звук вполне мог быть свистом сквозняка.
— Мам? — спросила она негромко, чтобы проверить наверняка.
Конечно, спалиться перед матерью за подобным действом не входило в список ситуаций, в которые Маринетт мечтала попасть, но Сабин всегда была женщиной понимающей. Что естественно, то не безобразно, в конце концов. К сожалению для Маринетт, за дверью действительно кое-кто был, но далеко не мадам Чен.
— Э-это я, М-миледи, — послышался заикающийся голос Нуара из-за стены.
Маринетт резко застыла, распахнув глаза и чувствуя, как лицо стремительно наливается краской. Она было открыла рот, чтобы пойти в атаку и наорать на незваного гостя, но неожиданно поняла, что не может вымолвить ни слова. Поэтому, чтобы хоть как-то обозначить свою позицию и не выдать при этом панику, девушка с силой задёрнула шторку, что висела на карнизе над ванной.
— Я ничего не видел! — поспешил объясниться Нуар, запоздало сообразив, что тем самым выдал своё уже довольно длительное присутствие в её доме.
«Тебе и не надо было ничего видеть, ты прекрасно всё слышал, акума тебя задери!! Почему тебе вечно надо являться без приглашения?!».
— Мне уйти?.. – негромко спросил Кот, по-своему истолковав её молчание, решив, что Мари уже придумывает, какой бы нож с кухни заточить первым, чтобы прикончить его прямо здесь и сейчас.
«Да! Убирайся и больше никогда не приходи, пока я не позову тебя, гадина ушастая!!!».
— Нет, — коротко сказала она вслух.
Теперь Кот ещё больше был уверен в том, что его собираются убить.
— Подождать, пока ты выйдешь, чтобы ты меня прикончила? — он нервно усмехнулся, предпринимая жалкую попытку перевести всё в шутку.
— Нет, иди сюда.
Нуар не поверил собственным ушам, а Маринетт не узнавала свой голос. Она мысленно недоумевала, зачем вообще говорит подобное, и была полностью уверена, что в ближайшем будущем горько пожалеет о сказанном, но сейчас не имела над самой собой никакой власти.
Девушка чуть отодвинула шторку и выглянула из-за нее. Секундой позже над внешним бортиком показались две пары чёрных ушей и одна пара заинтересованных зелёных глаз. Лицо Нуара по красноте едва ли уступало её собственному, учитывая, что сама Маринетт уже какое-то время лежала в горячей ванне. Коту, впрочем, явно было любопытно, что она задумала, потому что в следующее мгновение он положил подбородок на бортик ванной и теперь смотрел на неё выжидающе. Забавно, что Дюпен-Чен сама не могла дать себе чёткого ответа на этот немой вопрос. Сейчас она руководствовалась каким-то шестым чувством и, возможно, немного той фантазией, которая намертво застряла у неё в голове с того момента, как она опустила шланг душа в воду.
Не думая, толком не понимая, что она делает, Маринетт вытащила из воды обе руки, обхватывая лицо Нуара ладонями и мягко целуя его. Парень от неожиданности не удержал равновесие и рухнул на попу, невольно разорвав поцелуй и смотря на девушку круглыми от шока глазами. Маринетт смотрела на него точно так же, но по другим причинам.
«Что я делаю?..».
Тем не менее, надо отдать блондину должное, растерянность его длилась не больше пяти секунд. Он мотнул головой и вернулся в изначальное положение, приблизившись к лицу Мари почти вплотную.
— Ты уверена? — уточнил он, проведя носом по её щеке.
«Я не знаю».
— Да.
Дважды ей повторять не пришлось. Нуар резко сократил минимальное расстояние между ними, снова целуя её и одним движением отодвигая мешающую сейчас штору. Он слегка приподнялся и перегнулся через бортик ванной, укладывая Маринетт обратно в неё, не разрывая поцелуя. Девушка не сдержалась и простонала ему в губы, вцепляясь в плечи блондина пальцами и скрещивая ноги от новой, резко накатившей волны возбуждения. Мари потянула его на себя, из-за чего Кот чуть не упал следом за ней в воду, но вовремя успел упереться свободной рукой в стену, а вторую опустил вниз, обхватывая её под спину. Ткань костюма тут же намокла и прилипла к телу ещё больше, но Нуар не обратил на это никакого внимания, всё его сознание сейчас было занято абсолютно другим. Он оторвался от Маринетт, судорожно вдыхая и смотря на неё, будто околдованный.
— Моя Леди, ты прекрасна, ты знаешь это?
Маринетт что-то нечленораздельно пискнула, попытавшись прикрыться руками, но Кот её остановил, мягко перехватывая ладони девушки и целуя каждый пальчик на них, попутно, бродя глазами по её ничем не закрытому сейчас телу. Это смущало и распаляло одновременно. Она была полностью обнажена перед ним, и всё ещё искренне недоумевала, как это вообще получилось, но этот восхищённый взгляд, которым он пожирал каждый её изгиб, что-то переворачивал в девушке, затягивая узел её возбуждения ещё туже.
— Я бы хотел сейчас сказать очень многое… — начал он глухо.
Мари подняла взгляд и встретилась с его глазами, которые сейчас были подёрнуты дымкой скрытой в них похоти. О, Господи, что она наделала?
— …но, как истинный джентльмен, я не могу оставить свою даму в таком положении… — он лукаво подмигнул ей, и Маринетт невольно вздрогнула.
Эта морда ещё и шутить сейчас вздумала!
— …и коли уж ты открываешь для себя новый мир удовольствий, — Нуар опустил вторую руку под воду, доставая из ванной шланг и ловким движением пальца открывая поток на всю мощность, — я помогу тебе с этим.
Маринетт громко ахнула, когда он направил струю воды прямо в её промежность, одновременно подтягивая её к себе и опаляя горячим дыханием её шею. Она снова раскинула ноги, устраивая их на прежнем месте, вцепилась Нуару в волосы, срываясь на такие пошлые стоны, что у бедного блондина аж дрожь по спине прошла.
— Направляй меня, — прошептал он ей на ухо, медленно проведя языком по раковине и усмехнувшись, чем спровоцировал ещё один громкий стон.
— Выше… — также тихо ответила Маринетт.
Девушка закатила глаза от наслаждения, когда Кот чуть изменил положение шланга у себя в руке, попадая теперь точно по клитору, и снова дёрнула парня на себя, впиваясь в его губы яростным поцелуем. Она жёстко сминала его губы, чувствуя, как похоть, желание и собственные фантазии заполняют весь её разум, и там не остаётся ни единого места для Адриана Агреста. Возможно, уже навсегда. Кот отвечал ей тем же напором, и, будь она трижды проклята, но так, очевидно, было ещё лучше, чем в первый раз.
Маринетт выкрикнула его имя, когда Нуар прижал насадку вплотную к промежности, резко сомкнула ноги, зажимая его руку между своих бёдер, и сжала его светлые локоны в ладони с такой силой, что аж костяшки побелели. Она снова выгнулась от накатывающего удовольствия, выставив грудь вперёд, чем Нуар и воспользовался, оставив почти целомудренный поцелуй на одном из сосков. Он заботливо подхватил её под спину и ноги, когда она обмякла после судорог оргазма, и вытащил из воды, поставив девушку на её подкашивающиеся ноги. Парень закутал её в большое банное полотенце и снова взял на руки, относя в кровать и укрывая заодно ещё одеялом. Маринетт пребывала в каком-то состоянии варёного овоща, но осознание произошедшего уже начало приходить к ней, хоть она пока и не дёргалась. Нуар, явно решивший не дожидаться момента, когда пелена с разума девушки спадёт окончательно, присел рядом с ней и чмокнул её в губы, тихо прошептав:
— Я люблю тебя, Моя Леди.
И секундой позже выскочил в открытый люк на потолке. Маринетт удивлённо похлопала глазами, а потом усмехнулась:
— Трусливая задница.
Она покрепче завернулась в одеяло и прикрыла веки, чувствуя непреодолимое желание провалиться в сон и оставить «разбор полётов» на будущую Маринетт. Будущая Маринетт, конечно же, будет ненавидеть её.
Но это уже совсем другая история…